Сказка № 4299 | Дата: 01.01.1970, 05:33 |
|---|
 Девочку зовут Анфиса. Ей уже 8 лет. Согласитесь, что есть девочки которым по 7 или по 6, а также и по 5 лет или 4, 3, 2 года, есть ещё годовалые и те, счёт возраста которых идёт на месяцы, не говоря уж о новорожденных, чьё пребывание в мире исчисляется днями, часами, минутами или секундами, а до этого все они сидят в животах у своих мамочек, помалкивая себе и дрыгая ножками. Так вот, Анфиса, между прочим, уже вовсю гоняет на двухколесном велике, крича: «Эй-эй-эй!», и громко звенит её велосипедный звоночек. Тут даже представить себе невозможно, чтобы всё это она проделывала в мамином животе. Хотя, если очень постараться …
- Не вижу в этом ничего смешного, - говорит будущая мама.
- Простите, но я впервые такое слышу – велосипедный звонок в животе, - оправдывается доктор и на всякий случай суёт себе подмышку градусник, измеряет давление и даже стучит молоточком себе под коленку, проверяя нервный рефлекс.
- Если бы только звонок, ведь она там ещё и катается с утра до вечера, - жалуется ему она.
- Но ведь это очень полезно и хорошо для ребёнка: физические нагрузки, активный отдых. Знаете, какая это нынче редкость? Дети целыми днями просиживают у телевизоров или играют в компьютерные игры, отчего у них плохое зрение и расшатанная нервная система, не говоря уже о целом букете всевозможных заболеваний, как правило сопровождающих подобный образ жизни по причине ослабленного иммунитета, - доктор увлечённо заговорил на свою любимую тему и уже было собрался предложить пациентке весьма эффективные препараты, набрав из шкафа полные руки разных коробочек.
Тут вновь из маминого живота весело звякает велосипедный звонок, отчего доктор опять чуть не падает со смеха и лекарства сыпятся на пол из его рук цветастым ворохом.
- Знаете, что я вам скажу, - говорит он, сидя на полу и строя из коробочек домик, - современной медицине приходится иметь дело и не с такими чудесами. Тут его взгляд падает на портрет космонавта, который висит у него на стене между окон.
- Например, космонавт Гоголюк. Правда, до собственно родов он вёл себя, не в пример вашему будущему ребёнку, спокойно. Но вот, перед самым его появлением на свет, зазвучал такой, знаете, механический голос: «Объявляется десятисекундная готовность. 10, 9, 8, 7, 6, 5, 4, 3, 2, 1. На старт. Внимание. Пуск!». Так вот, с тех пор его только и видели, а родителям оставалось лишь наполнять семейный альбом газетно-журнальными вырезками, что, согласитесь, для родительского сердца практически маловато. Вот и подумайте, что для вас предпочтительней. Хочу вам порекомендовать до родов тоже обзавестись каким-нибудь велосипедом. Мы его поставим сразу возле выхода из родильного отделения и, случись что, вы всегда успеете догнать своего ребёнка или, в конце концов, пусть за этим последит отец. Ведь у вас есть супруг?
- Да есть, - ответила на это ему она, - но только он не умеет кататься на велосипеде.
- Не может быть, сколько же ему лет? – удивляется доктор.
- 31 год, - ответила коротко будущая мама.
- И он при этом здоров, быть может у него что-то с руками-ногами? - участливо осведомился врач.
- Здоров совершеннно. Просто в детстве у него не было велосипеда и он всё время смотрел телевизор, - вздыхая, сказала она.
- Пожалуйста, приводите его ко мне. Я давно мечтал научить кого-нибудь ездить на велосипеде, но так ни разу никого и не встретил, кто бы этого уже не умел. Очень прошу вас, - попросил её доктор.
Тем временем перед ним на полу вырос великолепный замок из медикаментов. Круглые баночки пошли на постройку башенок, блестящая фольга таблеточных упаковок пошла на окна и двери, а над воротами, которые представляли собой каким-то чудом стоящие друг на друге коричневые бутылочки, развевался жёлтый треугольный флаг, вырезанный им из вкладыша с инструкцией от противокашлевого сиропа. Развевался, потому что доктор дул на него, с удовольствием любуясь творением собственных рук.
- Спасибо, доктор, - сказала ему будущая мама, - вы правы, конечно, ребёнок на велосипеде всё-таки лучше, чем только слышать о нём в новостях. Я обязательно приведу к вам своего мужа, а если с велосипедом у него не получится, то я могу попросить двоюродного брата.
- Получится обязательно, - успокоил её доктор, - у меня разработана собственная методика и я в ней стопроцентно уверен. Мы начнём с упражнений на спине, впрочем, это уже детали. Простите меня, пожалуйста, в приёмной ждут пациенты.
- Да-да, конечно. Спасибо ещё раз, - сказала она, собираясь идти.
- Знаете, а я кажется понял в чём дело, - ненадолго задержал её доктор уже возле самой двери. Видимо, здесь уникальным образом сработала некая природная компенсация. Каждый здоровый человек должен уметь ездить на велосипеде и, очевидно, в этом случае сказалось детство отца. Тут взгляд его снова упал на портрет космонавта Гоголюка и он показал на него рукой со словами, - Например, его родители тоже никогда не бывали в космосе. Хотя тут, конечно, и вовсе исключительный случай.
- Да, это всё очень удивительно. Спасибо ещё раз, доктор и до свидания, - попрощалась она и вышла из кабинета.
- Всего доброго! Попросите зайти следующего через пять минут, если не трудно. Мне тут ещё нужно немного прибраться, - попросил её доктор и принялся разбирать замок, аккуратно ставя обратно в шкаф пёстрые коробочки с лекарствами.
- Доктор просил зайти к нему через пять минут, - сказала она в приёмной. В ответ из чьего-то живота раздался плеск вёсел и звук проходящего поезда. – Двойня, – подумала тут она, - ещё не родились, а какие уже все разные.
Сергей Гришунин | |
Сказка № 4298 | Дата: 01.01.1970, 05:33 |
|---|
Очень это давно было. Наверное, когда первые шишки с ёлок ещё не упали. Лиса уже тогда при медведе лесным хозяйством заведовала, так что хоть шаром покати. Прошёлся как-то голодный медведь по владениям и увидал что всё пусто, куда ни кинь.
– Лиса! – рычит, - куда всё подевалось? Даю тебе времени до рассвета на полный отчёт, а не то собакам скормлю.
А собаки в ту пору в лесу жили, по норам и дуплам. Подумала лиса про собак и прикинула ближайшую перспективу. Села на пень, голову лапой подперла и задумчиво на луну смотреть стала, которая как раз полным кругом взошла. Смотрела-смотрела, да как начнёт облизываться и слюнки пускать. Увидали это собаки, да тоже слюни подраспустили, тоскуют и на лису огрызаются,
– Чего это ты, лисица, слюни пускаешь, когда жрать нечего.
– Эх, слепые, - лиса говорит, - ничего не видите, а на луне-то быка жарят.
Задрали собаки головы, действительно, что-то похожее там и вроде бы даже запах доносится.
- У-у-у, - взвыли собаки, - как бы туда попасть?
- Ничего проще, луна вон там где-то на землю сядет, вот и бегите туда поскорей, - сказала лиса, махнув лапой вдаль.
Убежали собаки в ту ночь из леса и за луной по лугам и болотам гонялись, пока из сил не выбились. Следы свои так запутали, что и дороги обратно в лес не нашли. Вот они в конце концов к людям и прибились, почуя в них ту же тягу к несбыточному. Теперь, что ни полнолуние, вой с лаем на всю деревню.
Сергей Гришунин | |
Сказка № 4297 | Дата: 01.01.1970, 05:33 |
|---|
Разбился однажды у некоего пана горшок. Хороший такой, вместительный. Запечалился пан, что другой теперь покупать придётся. Ну, делать нечего, пришёл в гончарную лавку, да и сообразил обнову. Точь-в-точь взял, как прежний. Принёс домой, думает,
- Вот ведь штука-то – новый горшок, а от старого куда черепки, на помойку? Ровным счётом все тут лежат, до единого. Эх, садовая голова! Нет чтобы сразу сообразить, да и склеить, не пришлось бы тогда деньги тратить.
Тут его вдруг и осенило,
- Разобью-ка я этот горшок, да с тем вместе и склею. Вдвое ведь больше получится, а значит и вдвое дешевле. Буду тогда в прибытке!
Обрадовался несказанно пан и об пол горшок новый грохнул. Собрал черепки, да и засел с тех пор за работу.
Рассказывают ещё, что две луны тогда на небе всходило и одна из них потом в море упала. Ещё рассказывают, что куриные яйца раньше на деревьях росли, а уж потом из них цыплята повылуплялись, вот и не стало больше таких деревьев. Да мало ли чего говорят. Если все сплетни, что кругом рассказывают, слушать, так и для дела времени не останется.
Сергей Гришунин | |
Сказка № 4296 | Дата: 01.01.1970, 05:33 |
|---|
В одной из мексиканских семей столичного города Мехико затевалась помолвка славного парня по имени Рикардо с одной из самых известных в те времена городских красавиц, звали которую Исабель. Её чёрные кудри волнами сбегали со смуглых плеч, а в глазах её туманились мечты неутолённой девичьей страсти. Рикардо был крепок и коренаст и работал на молочном заводе, где каждое утро он ставил алюминиевые бидоны на грузовик, сам садился за руль и развозил молоко по магазинам. Небольшой,что и говорить, был у него на такой работе заработок, особенно если представить какой была красоткой Исабель. Но девушкой она выросла скромной и со всей силой первой чистой любви стремились друг к другу их горячие молодые сердца.
В том же самом доме на первом этаже жил старый Хосе, индеец из Перу, о котором в округе ходили слухи, что он очень сильный и коварный шаман, который способен превращаться одновременно в нескольких разных животных. Рикардо же смеялся над этими слухами, считая их глупыми деревенскими предрассудками. Он всегда вежливо приветствовал старого Хосе, касаясь пальцами широких полей своей шляпы, и беседовал с ним негромко почтительно, а кроме того пригласил его к себе на помолвку, чтобы он вместе со всеми поел и выпил, имея при этом возможность оценить красоту и достоинство своей избранницы.
Рикардо умел и любил готовить крупную морскую рыбу, поэтому в день помолвки он отправился с утра пораньше в рыбный магазин, где выбрал самого крупного в аквариуме тунца, положил его в корзину наполненную свежей крапивой, отнёс к себе домой, выпустил там до поры в ванную, а после отправился на молочный завод, чтобы побыстрее развезти молоко и приняться за подготовку к одному из самых счастливых событий в своей жизни.
Тунец лежал всё это время в наполовину заполненной ванной, грустно дожидаясь последнего вечера своей жизни, пошевеливая изредка хвостом, отчего искажались его очертания видимые пауку, повисшему на паутинке у самой поверхности воды. Слышно было как играло радио за соседской стеной танцевальную музыку мамбо и под стремительный перекат виброфонов и согласный рёв духовых труб качался паук над полуприкрытым и сонным рыбьим глазом. Когда трубы за стеной напоследок рявкнули особенно громко и дружно, тунец раскрыл широко глаза и увидав прямо перед самым носом повисшее насекомое, тяжело приоткрыл рот, вспоминая свои резвые прыжки на вольной охоте в бескрайних морских просторах, но даже не смог чуть сдвинуться из-за недостатка свободного места и только откуда-то из-под него выскочил приставший воздушный пузырь, и, поднявшись к поверхности, лопнул. На всякий случай паук подглотнул в себя паутины и приподнялся над водою повыше. Закапал водопроводный кран и круги от капель побежали к стенкам ванной, обозначая торчащий над водой рыбий хвост рядами морщинок. Отчаянно извиясь, рыба ударила вдруг хвостом и забилась, тщетно рванувшись за быстро поднимающимся вверх пауком, но при этом она задела кран, включился поток воды и стал наполнять до краёв ванну. Переполненная, она потекла, заливая первый этаж, и старый Хосе, как только закапали с потолка первые торопливые капли, меланхолически сжевал последний шарик пейота. Вскоре пределы его комнаты растворились, исчезла последовательность времён и весь мир преобразился в сплетения сияющих взаимосвязанных нитей. Словно женщина вяжет, перелетали пальцы его сбирая и распуская их пряди, увязывая узелки, загорающиеся пламенем солнц при свитах разноцветных планет на которых зарождались и угасали жизни мириадов существ, что переплетаясь и развиваясь, вытанцовывали ритм плещущейся в заточении рыбы. Лучась в электрическом свете лампочки под потолком, как раскалённый добела металлический шар, тунец взмыл над водою в клубах шипящего пара и уготавливаясь по себе сам на фарфоровом синем блюде, оказался на празднично убранном столе за которым держали руки сомкнув чернокудрая Исабель и коренастый Рикардо. Взбрызгивался звон приглашённых гитар и мягко стенал, устилая весь дом сговорчивый воркотливый бас и плавно качались бёдра танцующих гостей при зажжённых множествах свечек, а брат суженой Альфонсо Хуарес подпалил на столе фейерверк и всхлопывались неожиданно снопики разноцветных искр; игрушечного пороха запах и поцелуй затянувшийся столь надолго, что мы, пожалуй, что и отвлечёмся на миг, чтобы плеснуть себе маленько винца, пригубить за молодых, а они же, не отрываясь взглядами друг от друга, истают в сумерках оплывших свечей, и да рассудит их Бог, но мы покинем сейчас этот дом. Гости придут и уйдут, на месте остаётся хозяин. Не зря всё-таки люди что только не говорят про этого Хосе.
Сергей Гришунин | |
|
