Сказка № 2900 | Дата: 01.01.1970, 05:33 |
|---|
 Жили-были муж и жена. Уж очень они друг с дружкой не ладили: то муж назовёт жену дурой, то жена назовёт мужа дураком. Так и жили – постоянно в ссорах и скандалах.
Как-то раз муж купил сто фунтов масла и риса и принёс их домой. Жена пришла в ярость:
- Ну, разве я не говорила тебе, что ты дурак, простофиля ты эдакий. Зачем же ты купил так много масла и риса? Может, ты уже подумываешь о свадьбе нашего сына или о похоронах своего отца?
- О чём это ты говоришь? Какие ещё похороны, какая свадьба? Припрячь-ка это всё хорошенько. Пусть лежит до тех пор, пока не придёт Карнавал.
Жена угомонилась, взяла продукты и припрятала их в доме.
Время шло. Жена всё ждала и ждала когда же придёт Карнавал.
Как-то раз сидела она на лавочке, перед домом. Видит – по улице идёт какой-то незнакомец. Она вскинула руку и позвала его:
- Эй, братец, подойди-ка сюда на минутку.
Парень остановился.
- Слушай, братец, тебя часом не Карнавалом зовут? – спросила она.
Парень сразу догадался, что у этой женщины голова не на месте и подумал: «Ага! Скажу ей, что я – Карнавал. Посмотрю, что будет».
- Ну, конечно, сестрица. Моё имя Карнавал. А что случилось?
- Знаешь что, Карнавал. Всё, что я хочу тебе сказать, это то, что мы к тебе не нанимались хранить твой рис и твоё масло. Как же тебе не стыдно так нагло пользоваться нашей добротой. Что же ты не появлялся так долго, чтобы забрать продукты?
- Не сердись, сестрица. Вот я сейчас как раз и шёл сюда. Много времени я потратил, разыскивая ваш дом. Вот и нашёл, наконец.
- Ну ладно, давай заходи и забирай.
Парень зашёл в дом, взял масло и рис, взвалил мешки себе на плечи и ушёл из села.
Когда к вечеру домой вернулся муж. Жена ему и говорит:
- В конце концов, этот твой Карнавал явился. Я отдала ему его продукты и выпроводила прочь.
- Какой ещё Карнавал? Что ты говоришь, жена? Какие продукты?
- Масло и рис… Смотрю – идёт себе этот Карнавал по улице, наш дом высматривает. Я его и окликнула. Задала ему хорошую трёпку. Пусть он теперь всю дорогу своё добро на спине тащит.
- Ты меня поразила своей глупостью. Ну и простофиля же ты! Разве я не говорил тебе, какая ты дура? По какой дороге он ушёл?
Жена показала. Муж оседлал коня и бросился в погоню за «Карнавалом».
Тем временем, благополучно улизнувший из села «Карнавал» оглянулся. Смотрит: скачет ему вслед всадник. «Карнавал» сразу смекнул, что это должно быть муж той женщины и спрятал мешки в придорожных кустах.
Всадник догнал его и спрашивает:
- Здорово, приятель! Не видал ли ты путника, идущего этой же дорогой?
- Помню, видел одного.
- А он что-нибудь тащил на спине?
- Масло и рис.
- Ага! Это тот, кто мне и нужен. И давно ты его видел?
- Да порядком уже.
- Как ты думаешь, братец, догоню я его, если поскачу побыстрее?
- Ну, это вряд ли. – сказал «Карнавал». – Смотри: ты на коне, а он пешком. Пока твой конь переставит все свои ноги, считай: раз-два-три-четыре, тот, за кем ты гонишься, ведь на двух ногах. Ему, чтобы ноги переставить, надо сделать всего-то: раз-два, раз-два! Уж быстрее, чем ты на коне будешь делать ра-а-з-два-а-а-три-и-и-чет-ы-ы-ре!
- И что же мне делать?
- Если хочешь, – помогу. Оставь со мной своего коня, а сам догоняй его пешком: раз-два, раз-два! Если пойдешь быстро, то наверняка догонишь.
- Да, да! Золотые слова! – согласился простофиля муж.
Он соскочил с коня, оставил его «Карнавалу», а сам бросился в погоню пешком. Идёт и приговаривает:
- Раз-два, раз-два, раз-два, раз-два!..
Как только он скрылся из виду, «Карнавал» достал мешки с рисом и маслом, погрузил их на коня и поскакал другой дорогой.
А простофиля муж всё бродил-бродил, никого не встретил и вернулся к тому месту, где оставил незнакомца и своего коня. Естественно, что к тому времени их и след простыл.
Когда он вернулся домой, опять разыгрался скандал: муж стал упрекать жену за потерю риса и масла, а жена стала упрекать мужа за потерю коня.
Они и по сей день ссорятся: то он её дурой назовёт, то она его дураком. А «Карнавал» знает об этом, да посмеивается. | |
Сказка № 2899 | Дата: 01.01.1970, 05:33 |
|---|
Как-то раз в давние времена ехала по дороге из города в село свадебная процессия. Путь был не близкий, а день жаркий и утомлённые дорогой люди, измученные жаждой, очень хотели пить.
Жених взмолился, обратив лицо к небу:
- О, если бы Господь даровал нам чистую, холодную воду, я бы обязательно в честь такого чуда заказал бы службу в церкви.
Вдруг, на окраине деревни появился родник с чистой и холодной водой, которую люди с наслаждением стали пить.
Освежившись, они огляделись вокруг и заметили пастуха с отарой овец, пасшейся на берегу реки, к которой сбегал возникший ручей. Люди поприветствовали старого чабана.
Основательно отдохнув, путники оседлали своих коней и переправились на другой берег реки.
А жених, тем временем, выбросил из своей головы обещание, которое он дал Богу.
Конечно, мысли жениха не были для Бога тайной. Он решил наказать его и обратил жениха и всю компанию, что была с ним, в камень.
Жених на коне, невеста на лошади, их родители, гости, подарки, и пастух со своими овцами – все обратились в камень.
Рядом с родником появился прекрасный каменный крест. Рисунки, выбитые на нём, сохранились до наших дней. Они напоминают нам о людской неблагодарности. | |
Сказка № 2898 | Дата: 01.01.1970, 05:33 |
|---|
Один купец в селе своем
Торговлю всяким вел добром.
Однажды из соседних сел
К нему с собакою пришел
Пастух — саженный молодец.
«Здорово, — говорит, — купец!
Есть мед — продай,
А нет — прощай».
«Есть-есть, голубчик-пастушок!
Горшок с тобой? Давай горшок!
Мед — вот он: что укажешь сам,
Отвешу мигом и продам».
Все по-хорошему идет,
За словом слово — тот же мед.
Отвешен мед, но как алмаз
На землю капля пролилась.
Жзз... муха. Сладкий чуя мед,
Жужжит, звенят и к капле льнет,
Хозяйский кот бочком-бочком.
За мухой крадется. Потом
В один прыжок
На муху — скок!
И в тот же миг пастуший пес
Ощерился, наморщил нос.
Рванулся, взвыл
Что было сил,
Кота подмял,
За горло взял.
Сдавил, куснул —
И отшвырнул.
«Загрыз! Загрыз! Ах, котик мой!
Ах, чтоб те сдохнуть, пес чумной!»
Разгневался купец — и вот,
Чем попадя собаку бьет.
Визжит собака — и рядком
С несчастным падает котом.
«Пропал мой лев, пропал, конец!
Кормилец, друг мой!.. Ну, купец,
Мерзавец, вор, такой-сякой!..
Да провались домишко твой!..
Ты смел собаку бить мою ,—
Отведай же, как сам я бью!»
Взревел пастух наш, над купцом
Дубину тяжкую с кремнем
Занес, — и вмиг хозяин злой
Упал с пробитой головой.
«Убили!.. Кто там?.. Караул!..»
По всем кварталам шум и гул,
Народ стекается, кричит:
«На помощь! Караул! Убит!
С нагорных улиц, из низов,
С дороги, с пастбищ, от станков,
Крича, проклиная,
Вопя, стеная,
Отец и мать,
Сестра и зять,
Жена и брат,
И кум, и сват,
И все дядья,
И все друзья,
И с тещей тесть,
И как еще их там — бог весть —
Бегут, бегут, бегут, бегут
И чем попало бьют и бьют:
«Ах, окаянный! Ах, пострел!
Да как ты мог? Да как ты смел?
Да с чем ты шел: товар купить,
Иль даром душу загубить?»
И рядом с псом своим в углу
Пастух простерся на полу.
«Ну, постояли за купца.
Бери, кто хочет, мертвеца!»
И вскоре в ближнее село
Известье скорбное пришло.
«Эй, кто там есть?
Возможно ль снесть?
Ведь это наш пастух убит!..»
Порой шалун разворошит
Гнездо осиное и прочь
Уйдет. Не то же ли точь-в-точь
Наделала и муха та?
Смятенье, шум и суета...
Что подвернулось — второпях
Хватают. Кто с ружьем в руках,
Кто с вилами, а кто с ножом,
С лопатой, с палкой, с топором,
Кто с заступом, кто вертел взял,
Тот шапку в спешке потерял,
Тот вскинул на лошадь седло —
И все на вражье село.
«Что за бессовестный народ!
Ни страха, ни стыд их не берет,
К ним за товаром забредешь —
Накинутся — и в спину нож.
Тьфу, пропасть! Провалиться б вам,
Убийцам лютым, дикарям!
Пойдем, побьем,
Сожжем, сотрем!
Эй, ну-ка, не плошай, вперед!»
И вышел на народ народ.
И каждый бил, и бил, и бил,
Рубил, и резал, и громил.
И всяк, чем больше порубил,
Тем больше в ярость приходил.
Соседа бил сосед.
Соседа жег сосед.
И кто где жил —
Простыл и след.
Но вот беда: меж этих сел
Рубеж, деливший земли, шел,
И подать каждое село
Владыке своему несло.
Заслышавши про тот разбой,
Немедля царь страны одной
Указ громовый издает:
«Да знает верный наш народ,
Отчизны общей каждый сын,
Рабочий, воин, дворянин,
И наш совет,
И целый свет,
Что дерзкий, вероломный враг,
Забывши честь и божий страх,
Нас подлой лестью усыпил,
В цветущий наш предел вступил
И граждан мирную семью
Предал железу и огню.
Кровь жертв из бедного села
К стопам престола притекла,
И сколь ни горько это нам —
Мы отдали приказ войскам
В пределы вражие вступить
И за невинных отомстить.
А чтобы дерзких побороть,
Нам в помощь — пушки и господь».
Но царь враждебный в свой черед
Войскам такой приказ дает:
«Пред господом и всей землей
Мы возвещаем: хитрый, злой
Сосед попрал небес закон
И между братских двух племен
Посеял злобу и раздор.
Он дружбы древний договор
Нарушил первый. Ныне, встав
За нашу честь, за добрый нрав,
За кровь погубленных людей,
За вольность родины своей.
Мы властью нам присущих прав,
На помощь господа призвав,
Подъемлем меч победный свой
И гнев над вражеской главой».
И злая началась война.
В огне пылает вся страна,
Шум, грохот, кровь, и крик, и стон,
И плач, и скорбь со всех сторон,
И в дуновении ветров
Струится запах мертвецов.
И так идет
За годом год:
Станки молчат,
Посев не сжат,
Все ширится войны костер,
За голодом приходит мор.
Людей нещадно косит он,
И вот весь край опустошен.
И в ужасе среди могил
Живой живого вопросил:
«С чего ж, откуда и когда
Такая грянула беда?» | |
Сказка № 2897 | Дата: 01.01.1970, 05:33 |
|---|
— Не всё время, — отвечает старухин сын. — После того как вспашу, я сеять буду. А тогда уже боронить.
Плюнули они и пошли дальше.
Видят, как второй брат — садовник — орехи на землю утрясает.
Эй! — говорят ему царские слуги. — Ты, братец, не видел ли царского верблюда?
А тот тоже решил их обмануть, дурачком прикинулся.
Да вот, — говорит, — дерево трясу.
Верблюд, тебе говорят! — кричат слуги,
По-разному, — отвечает другой старухин сын. — Когда на рубль продам, а когда и на два,
Где верблюд? — орут слуги.
Это-то маленькое деревцо, — отвечает он. — А большое вон там, на горе.
Тьфу, — говорят слуги. — У этого дурака что ни спроси, он всё своё бормочет.
Пошли дальше. Дошли они до третьего брата. А тот сидит за ткацким станком.
Где царский верблюд? — спрашивают они у него. — Если знаешь — скажи, мы тебе за это подарок сделаем.
Разве не видите — тку, — отвечает он. — Зачем спрашиваете?
Да мы у тебя про верблюда спрашиваем!
Когда как, — говорит, — Когда целую штуку, а когда и половину.
Этот и совсем с ума спятил, — говорят слуги. — Вон там у дома старушка сидит. Пошли спросим у неё.
Пошли они к выжившей из ума старухе, спрашивают:
Слушай, бабушка, не видала ли ты царского верблюда?
Как же, видела. Его мои сыновья зарезали, сделали кавурму, положили в карасы и спрятали.
Когда же это?
Когда собирались мою свадьбу играть.
Ну и ну, — говорят слуги. — Тут все сумасшедшие,
фИ пошли они назад к царю, так и не разыскав его верблюда. | |
|
