Сказка № 1599 | Дата: 01.01.1970, 05:33 |
|---|
 «Того, кто отделится от людей, растерзает медведь, того, кто отстанет,— съест волк», говорит старинная башкирская пословица. «Когда на дикого зверя идёте, нужно идти в согласии между собой, быть дружными и выручать товарища»,— так говорят старые охотники на Урале.
Не такими были товарищи Юлдыбая, поэтому-то чуть и не погиб молодой охотник.
Юлдыбай был сыном старого, опытного уральского охотника Янхары. Хозяин леса — косолапый медведь, любитель чужих телят — острозубый, толстохвостый волк, любительница уток и кур — хитрая лиса, длинноухий трусливый заяц, — все они были как послушные бараны в руках старого охотника Янхары.
Янхары жил на краю небольшого аула со своей женой; у них был единственный сын, которого звали Юлдыбай.
С малых лет Юлдыбай вместе с отцом ходил на охоту. Сколько бы они ни охотились, никогда не уставал молодой батыр. Какой бы зверь им ни повстречался, не трусил Юлдыбай, а смело помогал отцу.
Ты — верный и надежный товарищ,— говорил своему сыну старый Янхары, и это очень радовало молодого охотника Юлдыбая.
Но не долго пришлось Юлдыбаю охотиться вместе с отцом. Умер старый охотник. Юлдыбай остался один со своей матерью. Жили они бедно.
Молодой Юлдыбай взял колчан и стрелу отца и стал один ходить на охоту. Этим он кормил себя и свою мать.
Однажды двое сверстников Юлдыбая попросились с ним на охоту. Юлдыбай согласился, и они втроём пошли в лес. Дело было летом. Охотники попали в малинник. Как красные бусы украшают шею девушки, так и малина красовалась на лесной опушке. Недалеко от охотников, возле старого вяза, кто-то грузно шагал. Это был медведь. Страшным голосом зарычал медведь при виде охотников.
Вынимайте кинжалы, все, как один, нападём на косолапого!— сказал Юлдыбай своим товарищам.
Он выхватил кинжал и, как пущенная из лука стрела, бросился на медведя.
А спутники Юлдыбая струсили и побежали назад без оглядки. Они прибежали домой и сказали матери Юлдыбая, что сына её растерзал медведь.
Так не поступают друзья в беде! Сына моего оставили на растерзание медведю, а сами убежали, как зайцы!— закричала мать Юлдыбая.
Взяла она старый меч своего мужа и сказала:
Где тело моего сына? Идёмте вместе, покажите мне! Если и при мне будете трусить, то я брошусь не на медведя, а на вас!
Пошли они туда, где остался Юлдыбай с медведем. Прошли через малинник. Тихо подошли к огромному старому одинокому вязу.
Они услышали слабый, невнятный стон и тяжёлые вздохи.
Под большим деревом лежал издыхающий медведь. В груди у него торчал глубоко всаженный кинжал. Около медведя лежал окровавленный Юлдыбай. Он был без памяти.
Втроём содрали они шкуру с медведя и завернули в неё ослабевшего Юлдыбая; раны ему смазали медвежьим салом и на руках понесли его домой.
Вскоре Юлдыбай выздоровел. С тех пор в ауле его стали звать батыром, а двух его товарищей — трусами. | |
Сказка № 1598 | Дата: 01.01.1970, 05:33 |
|---|
Во времена давно прошедшие была одна злая-презлая женщина. У неё жили две девушки: одна — родная дочь, другая — падчерица. Падчерицу звали Гульбика. Мачеха заставляла Гульбику работать день и ночь: прясть нитки, теребить шерсть, стирать бельё. Сколько бы Гульбика ни работала, она не могла угодить мачехе. Однажды ей не понравились нитки, которые спряла Гульбика. Мачеха рассердилась и выбросила клубок. Гульбика горько заплакала и стала искать клубок. Долго она искала, но нигде его не было, и она пошла искать его на дороге.
У всех встречных она спрашивала:
Укатился мой кругленький клубочек, не видали ли вы его?
Вон в ту сторону какой-то клубок катился — твой, наверно, и был,— отвечали ей люди.
Девушка пошла дальше, и вот она повстречалась с пастухом, который пас коров.
Укатился мой кругленький клубочек, не видал ли ты его?— спросила она у пастуха.
Видал, дочка. Недавно покатился вон туда — наверно, твой и был,— ответил пастух.
Гульбика пошла дальше и повстречалась с пастухом, который пас коней.
Расспросила она его. Дал он такой же ответ, как и прежние.
Горько плача и причитая, шла дальше Гульбика.
Кругленький мой клубочек, куда же ты делся? Скоро ли я найду тебя? Если не найду, как же я вернусь домой? Мачеха моя будет ругать и бить меня.
Шла и шла Гульбика, а клубочка все не было. Она шла по степи, затем по берегу реки. Прошла через страшные овраги и леса.
Наконец настал вечер. Стало темно. Никого не было кругом. Только страшный вой зверей был слышен в лесу.
Вдруг Гульбика увидела впереди огонек. Он чуть мерцал вдали. Девушке, пока шла она на этот огонек, пришлось еще пройти через глубокие овраги и густые заросли. Приблизилась она к огоньку и увидела маленькую избушку. Заглянула в окошко, а там сидит старуха и прядет шерсть. Девушка робко вошла в избу.
Здравствуйте, бабушка! — поздоровалась она со старухой.
Здравствуй, дочка! Зачем ты сюда пришла?— спросила старуха.
У меня, бабушка, укатился кругленький клубочек. Пошла я его искать и вот забрела сюда. Если я не найду клубка, то мачеха не впустит меня в дом,— ответила девушка.
Ладно, доченька, не тужи понапрасну,— утешила её старуха.— Поживи у меня несколько дней, а там — и домой.
А что я у тебя буду сделать?— спросила девушка.
Поухаживаешь за мной, за старым человеком, будешь варить мне обед,— ответила старуха.
Ладно, бабушка,— согласилась девушка и осталась жить у старухи.
Наутро старуха ей сказала:
Доченька, в амбаре есть пшено. Ты потолки его в муку и затей-ка назавтра блины.
А как затеять, бабушка? — спросила девушка.
Как затеешь, так и ладно. Налей воды, всыпь муки и взболтай,— сказала старуха.
Девушка истолкла пшено мелко-мелко, затеяла, тесто очень хорошо.
Бабушка, а как испечь блины?— спросила девушка.
Как испечешь, так и ладно: пусть подгорают да коробятся, пусть коробятся да подгорают,— ответила старуха.
Гульбика испекла пышные блины, намазала их маслом и угостила старуху.
На другой день старуха сказала девушке: —Доченька, я хочу помыться, надо бы баньку истопить.
А как её истопить, бабушка?— спросила девушка.
Как истопишь, так и ладно: наложи в печку дров да подожги,— ответила старуха.
Девушка хорошенько истопила баню и вовремя закрыла трубу.
Бабушка, баня готова, как тебя довести туда?— спросила девушка.
Держи за руку да толкай в шею,— ответила старуха.
Девушка осторожно подняла старуху с места, взяла под руку, тихо и осторожно довела до бани.
А как тебя попарить, бабушка?— спросила Гульбика.
Колоти до колоти меня ручкой веника,— ответила старуха.
Гульбика попарила её не ручкой веника, а его душистыми листьями, хорошенько вымыла её и отвела в избу.
Ну, доченька, уж как-нибудь напои меня чаем, а потом пойдешь домой,— сказала старуха.
Гульбика накормила её досыта и напоила сладким чаем.
Ну, бабушка, я теперь пойду домой,— сказала девушка после этого.
Ладно, доченька, иди, только прежде поднимись на чердак. Там есть один зеленый сундучок. Ты возьми его себе и не открывай, пока не войдешь к себе в дом,— сказала старуха.
Девушка распрощалась с нею, взяла сундучок и, радуясь подарку, пошла домой. Когда она стала подходить ко двору, из подворотни выбежала их маленькая собачонка и затявкала:
Тяв, тяв, тяв, тетенька шла умирать, а назад идет живой и богатой!
Гульбика удивилась словам собачонки и крикнула:
Уходи прочь, не говори так!— а сама приласкала её.
Собачонка не послушалась и продолжала тявкать:
Тяв, тяв, тяв, тетенька шла умирать, а назад идет живой и богатой!
Мачеха услышала тявканье собаки и увидела, что падчерица вернулась домой. От зависти и злости она чуть не лопнула.
Гульбика вошла в дом, открыла сундучок и глазам своим не поверила: весь он был полон золота и серебра.
Увидела это мачеха и решила: «Пусть и моя дочь разбогатеет так же, как и Гульбика».
Мать взяла клубок своей родной дочери и выбросила его за дверь. Клубок укатился. Её дочь стала искать свой клубок, но не нашла. Тогда она, хоть и боязно ей было, вышла в поле и пошла по дороге. Ей так же как и подчерице, попадались навстречу пастухи, и она у каждого спрашивала:
Укатился мой кругленький клубочек, не видали ли вы его?
Ей отвечали:
Видели, видели, вон в ту сторону он катился. Шла девушка, шла и дошла до той же старухи. И девушка также осталась у неё жить. Как-то старуха сказала ей:
Доченька, ты бы мне блинов испекла.
А как их, бабушка, испечь?— спросила девушка.
Как испечешь, так и ладно: пусть подгорают и коробятся, пусть коробятся да подгорают,— сказала старуха.
Девушка так и испекла. Блины все подгорели и покоробились.
На другой день старуха попросила:
Доченька, я хочу помыться, надо бы баню истопить.
А как её истопить?— спросила девушка.
Как истопишь, так и ладно: наложи в печку соломы до подожги, а как она вся сгорит, подбавь еще,— сказала старуха.
Девушка затопила баню соломой, а не дровами. Не дождавшись того, когда уйдет дым и угар, она закрыла её.
Затем он вошла в избу, чтобы повести старуху в баню, и сказала:
Бабушка, баня готова, как тебя туда повести?
Да уж ладно, возьми за руку да толкни в шею,— сказала старуха.
Девушка так и сделала.
Бабушка, как тебя попарить?— спросила она в бане.
Как попаришь, так и ладно. Возьми до поколоти мне спину ручкой веника,— сказала старуха.
Девушка так и сделала. Потом она как вела в баню, так и домой повела старуху: она держала её за руку и толкала в шею.
Когда они вернулись домой, старуха сказала:
Я, доченька, после бани пить захотела. Ты уж напои меня чаем, а потом пойдешь домой.
Девушка кое—как напоила старуху чаем. После этого она сказала:
Бабушка, не пора ли уж мне домой пойти?
Иди, доченька, только не с пустыми руками. На чердаке есть один желтый сундучок, ты возьми его себе. Только не открывай его, пока не войдешь к себе адом,— сказала старуха.
Девушка взяла желтый сундучок и пошла домой. Когда она стала подходить ко двору, собачонка увидела её, выбежала из подворотни и затявкала:
Тяв, тяв, тяв, тетенька шла, чтобы разбогатеть, а идет ни с чем!
Мачеха услышала тявканье собаки, очень рассердилась на неё и даже поколотила.
Девушка вошла в дом, сломала замок на своем сундучке и открыла его.
И что же они увидели? Весь он был полон змеями да лягушками. Змеи с шипеньем выползли из сундучка и стали их жалить. Мачеха стала кричать, но никто на помощь не являлся. Собачонка не только не забыла обиды за полученные побои, а еще злорадствовала и приговаривала:
Ты меня поколотила, Гульбику обижала, так пусть тебя змеи жалят!
Она стала защищать только Гульбику, которая пожалела и приласкала её, когда её колотила мачеха.
Собачонка всех змей, которые подползали к падчерице, хватала и разрывала на части.
Мачеха и дочь её умерли от змеиного яда, а Гульбика с собачонкой остались живы и навсегда забыли о мачехе. | |
Сказка № 1597 | Дата: 01.01.1970, 05:33 |
|---|
Это случилось очень давно, когда деды наших дедов были маленькими мальчиками, а бабушки наших бабушек - маленькими девочками. Прежде гуси были только белыми, и не было ни одного пёстрого гуся.
Появились пёстрые гуси после злодеяний одного человека по имени Котхоз-Кутуй (страшный, отвратительный Кутуй).
Котхоз-Кутуй похищал детей и продавал их за тридевять земель, за море-океан, страшным людоедам. Однажды он похитил девочку Халиму. Красивее Халимы никого не было, но она родилась несчастливой.
Похитил Халиму Котхоз-Кутуй, запер её в клеть, а сам ушёл похищать других детей. Когда уходил Котхоз-Кутуй, он клал у клети белые волшебные камни; эти камни стерегли клеть, и Котхоз-Кутуй, надеясь на них, спокойно уходил похищать других детей.
Белые камни лежали спокойно. Если какому-либо ребёнку как-нибудь и удавалось выйти из клети, то камни всё это видели. Они кидались к маленькому беглецу или беглянке, приклеивались к их ногам и никуда не пускали пленника. Беглецы не могли ни кричать, ни бежать, ни шагу шагнуть.
Котхоз-Кутуй уходил на недели, а иногда и на месяцы.
Дети, запертые в клети, питались только зёрнами, подбирая их с пола, и пили воду из поставленной тут же кадки.
Халима сидит неделю, сидит другую. И никто не знает, где она. Плачет бедняжка, горюет. Похудела Халима, стала, как щепка. Пожелтели её румяные щёчки. Думает и никак не может придумать, как убежать из Котхоз-Кутуевой тюрьмы. Нет, не убежать отсюда бедной Халиме! Стены клети толстые, потолок высокий. Только под дверью есть узенькая щель, через которую проникает свет, но в эту щель может пролезть лишь маленький гусёнок.
Халима думает с тоской: «Эх, почему я не маленький гусёнок - пролезла бы я в эту щель!» Горько плачет Халима. И вдруг стала уменьшаться, становиться всё меньше и меньше и, наконец, стала не больше вылупившегося из яйца жёлтенького гусёнка. И тогда Халима превратилась в гусёнка: вместо ног у неё - лапки, а вместо рук - крылышки. Халима радостно помахала ещё не окрепшими коротенькими крылышками, заглянула в щель под дверью и вылезла из клети наружу.
Белые камни увидели маленького гусёнка, но ни один из них не знал, что это Халима. «Откуда этот гусёнок?»- удивились камни и стали смотреть за ним.
Дальше и дальше удаляется от клети гусёнок. Белые камни тоже превращаются в гусят и гонятся за гусёнком-Халимой.
Вот гусёнок-Халима добралась до реки. На берегу паслись гуси со своими выводками. Халима-гусёнок пристала к одной гусиной стае, но маленькие гусята из этой стаи начали клевать незнакомого гусёнка-Халиму. Халима не стала с ними драться и клевать их, а только старалась увертываться от них и убегать. Наконец она добежала до реки, кинулась в воду и поплыла от берега, а злые гусята остались на берегу у своей матери-гусыни.
Белые же камни-гусята потеряли Халиму из виду и вернулись к своему месту, обратившись опять в камни.
Но Халима не могла уже принять своего прежнего вида и навсегда осталась гусыней. Оперение на ней было не белое, а пёстрое. Те места на её теле, куда клевали её злые гусята, остались тёмными. Когда она сама стала гусыней-матерью, то и гусята у неё выросли пёстрыми.
С тех пор и развелись на свете пёстрые гуси. | |
Сказка № 1596 | Дата: 01.01.1970, 05:33 |
|---|
Были когда-то дряхлые старик со старухой. За всю долгую жизнь детей у них не было. Была у них одна лишь собака, по кличке Сарбай. Сарбай был красивый пёс, и старики очень любили его. Но вот у старика со старухой родился ребёнок.
После этого жизнь Сарбая стала уже другой: хозяева не обращали на него внимания, редко кормили, и он стал худеть.
Однажды побежал Сарбай в лес и встретил там своего старого знакомого, волка.
- Друг Сарбай! Что с тобой? - удивился волк. - Что ты такой печальный?
- Раньше единственной радостью хозяев был я, - ответил Сарбай и пригорюнился. - А теперь родился у них ребенок, и я уже не в почёте. Тяжело мне стало жить.
- Не горюй, Сарбай, - сказал волк. - Как только наступит лето и хозяева твои пойдут жать хлеб, я утащу у них ребёнка. Тогда они опять станут любить тебя, как раньше.
Задумался Сарбай, но стал ждать наступления лета.
Вот оно и пришло. Стало жарко. Когда поспели хлеба, началась жатва, старик со старухой взяли с собой в поле ребёнка и стали жать хлеб. Ребёнок спал в арбе, а Сарбай лежал возле.
Вдруг подкрался к арбе волк и унёс ребёнка. Ребёнок жалобно заплакал, и Сарбаю стало жалко его, и он с неистовым лаем бросился в погоню за волком.
Старик со старухой работали далеко, но услышали лай Сарбая, подбежали к арбе и увидели, что ребёнка нет.
С горя начали они громко плакать. А тем временем Сарбай догнал волка и отнял у него ребёнка.
Сарбай принёс ребёнка старикам. Они очень обрадовались. В награду за спасение ребёнка стали они кормить Сарбая лучше прежнего, и зажил он припеваючи. | |
|
