Сказка № 6467 | Дата: 01.01.1970, 05:33 |
|---|
 Это случилось очень, очень давно...
Так давно, что даже очень старые люди не помнят эту историю. И только
само озеро Лох-Несс в далекой холодной Шотландии, да и таинственная Несси,
живущая в нем, постоянно напоминают людям о каком-то чуде, загадке, которую до сих пор никто не может разгадать.
Мы расскажем вам эту удивительную историю.
В прекрасном краю, на берегу голубого горного озера, где вода чиста и
прозрачна, как слеза, а растения и цветы так удивительно ярки и красивы,
жили четыре сестры. Фея-Зима, Фея-Весна, Фея-Лето и Фея-Осень. Они были совсем не похожи друг на друга, но все четверо были удивительными красавицами.
Еще больше не похожи друг на друга были замки, в которых они жили.
У Феи-Зимы замок был из горного хрусталя, снега и льда, он не таял на самом ярком солнце, и это неудивительно- ведь замок был волшебным.
У Феи-Весны замок был из чистого розового коралла, его обвивали прекрасные дикие розы, и он так благоухал, что запах разносился на много миль вокруг.
Во всех залах замка Феи-Весны распускались и цвели цветы.
Но самым удивительным в этом замке были птицы, сидящие на каждой веточке, такие яркие и с такими волшебными голосами.
У Феи-Лета замок был изумрудный и весь утопал в яркой зелени. Внутри замка, в каждом зале, были устроены бассейны. Самым необычным из них был бассейн, где жил ученый дельфин, который приносил со дна бассейна разные драгоценности-алмазы, рубины и изумруды...
У Феи-Осени замок был сделан из чистого янтаря, и когда солнечные лучи попадали на него, он испускал такое золотистое сияние, что без темных очков на него смотреть было невозможно. В замке Феи-Осени все полы были застланы коврами из опавших желтых листьев.
Вот такие удивительные замки были у четырех сестер!
Сестры-Феи очень любили друг друга и были не только красивы, но еще очень добры и справедливы.
Так мирно и счастливо они жили много-много лет, но однажды произошло вот что...
Прекрасным солнечным днем сестры сидели у озера и рассказывали друг другу разные смешные истории, и вдруг одна из них заметила какой-то предмет, темнеющий вдалеке на воде. Когда этот предмет приблизился, то стало ясно, что это лодка-колыбель, а в
ней прелестный ребенок-маленькая девочка.
Феи были очень удивлены и обрадованы, так как они очень давно хотели ребенка.
Маленькая девочка улыбалась своим новым мамам и радостно стучала ручками и ножками. На нежной шейке малышки висел золотой медальон, на котором было написано: \"Девочку зовут Несси. Когда ей исполнится 18 лет- я заберу ее\'.
Сестры узнали почерк и знак злого волшебника Крэка и сильно встревожились.
Но время шло, девочка росла, и не было прекраснее и добрее ребенка во всей округе.
Люди из окрестных сел очень ее любили, а их дети не могли и дня прожить без Несси.
Девочка собирала детей вместе, и они веселой гурьбой бегали из замка в замок добрых Фей.
В замке Феи-Зимы Несси доставала из-под елок сказочные подарки: говорящих кукол, смешных шоколадных зайцев, мишек из мармелада. Дети ели прекрасное клубничное, малиновое, шоколадное и ореховое мороженое с сюрпризом- в каждой порции мороженого обязательно лежала какая-нибудь интересная игрушка.
Потом, смеясь и кувыркаясь, дети бежали в замок Феи-Весны.
Там они плели венки из полевых цветов, составляли букеты и пели веселые песни, вторя птицам.
Фея-Лето встречала ребятишек с огромным махровым полотенцем, поскольку они собирались купаться в одном из ее бассейнов.
А Фея-Осень угощала их прекрасными дарами земли- овощами и фруктами, но особенно они любили дыни и арбузы.
Но сама Несси любила больше всего Озеро.
Она каждый день прибегала на берег и часами сидела там, обхватив руками колени, слушая шум волн и разговаривала с Озером.
Несси пела Озеру свои песни, рассказывала о прожитых днях, и ее лицо светилось счастьем.
Озеро тоже, как могло, отвечало ей любовью.
Оно ласкало ноги Несси волнами, переливалось, искрилось под солнцем, шептало ей о чем-то своем, дарило подарки- красивые разноцветные камушки, диковинные причудливые водоросли, удивительные ракушки.
Так пролетели годы...
Несси превратилась в настоящую красавицу.
У нее были прекрасные карие глаза, нежный овал лица, роскошные волосы цвета вороново крыла, волшебный нежный голос и очаровательная улыбка.
Сестры- Феи не могли на нее нарадоваться, а их красавица все чаще и чаще убегала к Озеру, она проводила там иногда даже ночи.
Несси сидела на берегу, глядя на тихую темную воду, на отражение звезд, слушала музыку, витающую в воздухе.
Но вот ей исполнилось 18 лет...
Как всегда, Несси прибежала на берег Озера. Приласкало ее Озеро. Но неожиданно поднялась страшная буря, все вокруг потемнело, появились огромные волны, загремел гром, и из воды, как гора, появился злой волшебник Крэк.
\" Ха, ха, ха ! - проскрежетал он. - Пришел мой час ! Я забираю девчонку, а это противное Озеро и все в округе превращаю в голые холодные скалы ! \"
Несси и ее приемные матери-Феи были ужасно напуганы, они стали умолять Крэка не делать этого, но он не слушал их.
Тогда Несси сказала : \" Я очень люблю своих приемных родителей, людей, живущих вокруг, это Озеро. Не убивай их. Я готова отдать свою жизнь взамен, только не убивай их ! \'
Крэк задумался, и было видно, что он замышляет что-то очень плохое.
Наконец он прошипел : \' Ну хорошо, девчонка ! Я согласен. Ты очень любишь свое Озеро ? ! еще бы, ведь оно- твоя настоящая мать ! Я украл тебя у нее, когда ты была совсем малюткой.
Ты хочешь его спасти ? ! Хорошо. Я не заберу у тебя жизнь, наоборот - ты
будешь жить очень долго. Ты не расстанешься со своим любимым Озером - оно твое . я превращу тебя в чудовище, и ты будешь жить в Озере вечно, ты будешь прятать ото всех свое уродство и лишь изредка сможешь подниматься из воды \'.
\' Ха, ха, я думаю, что родная мать не отвернется от тебя, - под конец злобно рассмеялся Крэк. - И твое любимое Озеро примет тебя ! Ты согласна ? ! \'
Все, кто слышал, что сказал злой Крэк, в ужасе застыли, ожидая, что скажет Несси.
А девушка тихо ответила : \' Я согласна \'.
И превратил ее злой волшебник Крэк в чудовище, которое живет в глубине
Озера Лох - Несс.
Несси по - прежнему любят сестры - Феи, Озеро - мать стало для нее домом,
а люди, живущие вокруг, лишь изредка видят ее печальный силуэт на фоне заходящего солнца. И никто уже не помнит, что жизнью они обязаны этому чуду природы.
Добрые Феи смогут помочь Несси и снова превратить ее в красивую девушку, если все мы хоть один раз в жизни сможем сделать для тех, кого мы любим, что -то хорошее, при этом ничего не требуя для себя взамен. | |
Сказка № 6466 | Дата: 01.01.1970, 05:33 |
|---|
- Вы представить себе даже не можете, какого страху я натерпелся и каким испытаниям подвергся!, - с ходу заявил Ёршик, когда его возвратили на место, в сушку для посуды. - Меня (меня!!!), предназначенного для мытья бутылок, использовали для...
Эмоции его переполняли, он не сдержался и разрыдался, не в силах продолжать.
Другой ершик, его родной брат, с неподдельным интересом и участием стал его спрашивать:
- Что, что случилось? («Ведь, подумать страшно, ЭТО может произойти и со мной!»). Успокойся, на тебе даже щетина примята!
Чашки, сохнувшие этажом выше любезно капнули водой на беднягу. Тот, немного успокоившись, наконец-то смог продолжать, то и дело всхлипывая.
- Мной.... мыли... батарею!
Окружающие его предметы по разному отреагировали на это заявление. Одни просто пожали плечами, дескать, подумаешь, эка невидаль! Ну и что такого? Другие, напротив, стали возмущаться. Но и тех и других заинтересовал сам процесс того, как использовали Ёршика.
- Что с тобой делали?, - настойчиво спрашивали все. - Расскажи нам всё, в мельчайших подробностях!
- Я сразу заподозрил неладное, как только Хозяйка меня взяла в руки и стала передо мной извиняться. А потом она сказала: «Ну, ничего, я тебя потом отмою, не переживай!» и...., - он опять судорожно всхлипнул. - И начала меня макать прямо головой: сначала в таз с водой, а потом в эту грязную, темную, пыльную батарею! Как мне было страшно! Я сопротивлялся, как мог, но она меня пихала все сильнее и сильнее! А потом опять в воду, а потом опять в батарею! В каждую секцию! А эти секции были одна страшней другой! Где-то даже были дохлые мухи!
- Ничего себе!, - потрясенно произнес его брат, живо представив себе эту картину. - И много было этих секций?
- Много... Не знаю... Я на десятой потерял счёт... Я думал, этот кошмар никогда не кончится. Правда сначала, когда Хозяйка унесла таз с уже грязной водой, у меня сердце запрыгало от радости. Я решил, что всё, мои мучения закончились. Но она просто меняла воду, как выяснилось...
- Это жестоко!, - воскликнул Стакан, стоявший рядом с чашками. - Использовать вещь не по назначению - это невыносимо! Надо этому положить конец, должен же быть какой-то закон, запрещающий эти безобразия! Вот в меня, например (несмотря на то, что я предназначен для воды, между прочим), сколько раз наливали и пиво и вино! Так недолго и пристраститься! И даже алкоголиком стать! А однажды... бр-р-р! Налили подсолнечное масло! А потом от него же и отмывали, даже с порошком! А ведь я был сделан на заводе хрустальных изделий, да и сам я почти хрустальный... Да что там почти!, - распалялся он всё больше и больше. - Я и есть самый настоящий хрустальный бокал!
Он игриво поглядывал на спящую водочную стопку, более граненую, чем она сам и, соответственно, более «хрустальную». Но та только изредка всхрапывала и икала.
Окружающие старались сдержать смех. И даже пострадавший Ёршик не сдержал улыбки, на какое-то время забыв свою беду. Все прекрасно знали, что никакой он не хрустальный, а обыкновенный Стакан. И что фамилия его Гранёный. И что он даже рядом с хрусталем никогда не стоял.
- Будет вам судачить!, - с горечью проговорила разделочная доска, стоявшая в углу. - Вот у меня - горе, не чета вашему! Про меня вообще забыли!
От горя ее коробило.
- Зачем вообще меня покупали? Как это тяжело - чувствовать свою ненужность и невостребованность!
Вся посуда как-то сразу приумолкла. Каждый на миг представил себе, что и он будет так же никому не нужным хламом и в результате (страшно подумать!) окажется на помойке.
- И все равно, надо что-то предпринять! Так это оставлять нельзя! А то можно сами знаете, до чего дойти!
Страсти опять стали разгораться. Чашки, в отчаянии стали заламывать ручки, слегка позвякивая друг о друга.
Вдруг все мигом стихли - открылась дверца шкафчика и Хозяйка положила в сушку резиновые перчатки, которые тут же безжизненно повисли. Лишь только дверца вновь закрылась, на перчатки набросились с расспросами.
- Что с Вами? Вы живы? Может Вам переместиться левее - здесь будет Вам удобнее.
Перчатки устало пошевелились.
- Глупые вы... Мы счастливы... Устали немного, но это пройдет! Мы любим работать. И к тому же, Хозяйка очень ласково с нами обходится. Разговаривает, благодарит за выполненную работу, а перед особо грязной работой даже извиняется....
«Пострадавший» Ёршик задумчиво произнес:
- И передо мной она тоже извинялась... И потом тоже благодарила... Да, что ни говори, она к нам по-человечески относится...
Мнения разделились. Дело чуть не дошло до битья посуды. Однако верх взял старый испытанный способ: решили на собрании голосовать.
Встал вопрос: кем назначить секретаря и нужен ли он вообще. Решили, что так и быть, обойдутся. Тем более, что стопка, которая обычно выступала в этой роли, все еще спала и просыпаться не собиралась.
Обошлись и без повестки дня и без громких дебатов. Решили зря на Хозяйку не обижаться (кроме совершенного забытия ею пользоваться посудой, как в случае с вышеупомянутой разделочной доской) и даже милостиво прощать оную даже тогда, если она (не дай Бог, конечно!) будет использовать их не по назначению. Но только в том случае, когда она ЗАРАНЕЕ попросит извинения за несанкционированное обращение и после попросит СЕРДЕЧНО И С ЧУВСТВОМ прощения. Естественно, не забыв привести используемый предмет в надлежащий вид и, соответственно, в чувство.
Собрание закончилось как обычно, всеобщим братанием, весельем и по возможности каждого, плясками.
Ёршик был удовлетворен и даже рад тому, что его во-первых, выслушали, во-вторых, посочувствовали, и в-третьих, даже собрали собрание (простите за тафтологию, но от нее никуда не деться) и вынесли постановление. Он был горд, что заварил эту кашу и рассуждал про себя: «А ведь подумать страшно, если бы не я, так они бы и терпели все это безобразие!».
Наступила ночь. Вся посуда - и в сушилке и на полках мирно спала. Никто не знает, какие сны им снились. Самое главное - среди всей посуды было взаимопонимание, терпение и осознание собственной нужности.
Чего не всегда достает людям, ею пользующимся. | |
Сказка № 6465 | Дата: 01.01.1970, 05:33 |
|---|
Пушинка летела легко и свободно, она парила среди кустов, подгоняемая изредка налетающим легким ветерком. Она была белая и гордилась этим. Особенно ее белизна была заметна на фоне темной травы и пожухлой листвы. Она летела и напевала песенку – так здорово ей было.
Очередной порыв ветра заставил шелестеть листья и Пушинка прислушалась к их шепоту.
- Ах, какая она легкая! – шептал темно-зеленый листик, - Как грациозно она парит в воздухе!
- И какая она свободная! – восхищенно вторил ему другой, с желтыми прожилками.
Пушинке было лестно и приятно слышать такие отзывы о себе.
- Бедняжка! – вдруг услышала она от травинки. – Она же совсем одинока! Да, она свободна, но… Как ей должно быть тяжело от того, что она никуда не привязана! Какой ужас! Ни дома, ни семьи!..
Это высказывание немного покоробило Пушинку и даже заставило сбиться с пути, хотя как такового, пути у нее не было. Она просто летела. Летела, гонимая ветром и любопытством. Ей было интересно все на свете. И то, что находится там, за углом дома, и то, что скрывается за тем деревом. Тем не менее она прислушалась к своим ощущениям. Но нет, тот факт, что она была одинока, не мешал ей себя чувствовать легкой и свободной и лететь куда угодно.
«Я знаю, я теперь не просто Пушинка, - подумала, я теперь Одинокая Пушинка!»
И с гордостью полетела дальше. Тепло от земли поднимало ее все выше и выше и вот уже ей стали видны верхушки деревьев.
- Ха! Да она просто глупая! – прочирикала воробьиха, на мгновение оторвавшись от своего гнезда. – Она же – запоздалая! – и снова занялась уютом собственного дома.
- Простите, - поинтересовалась у воробьихи Одинокая Пушинка, - а что значит: «Запоздалая»?
Воробьиха, видно сочтя общение с такой мелочью ниже собственного достоинства, только фыркнула в ответ и показала одинокой Пушинке хвост.
- Но, извините!.. – хотела настаивать Одинокая Пушинка, но в этот момент подул ветер и отнес ее на приличное расстояние от воробьиного гнезда.
- Что значит «Запоздалая»? Я должна знать! Скажите мне! – приставала она к проносящимся мимо листьям, веткам и шишкам.
Те то ли не слышали ее, потому что голос ее, как и подобает всем пушинкам, был очень тих, то ли не хотели ее слышать, не отвечали.
-Ха-ха—ха-ха! – прострекотала сорока, проносясь мимо.
Она задела крылом Одинокую Пушинку и ту завертело, закружило…
- Ах! – только и успела прошептать Одинокая Пушинка и зацепилась за желудь, висящий на раскидистом дубе.
- Гм?! – удивленно кашлянул Желудь.
- Простите, я нечаянно… - извинилась Одинокая Пушинка.
- Ничего, ничего, висите себе на здоровье, - великодушно разрешил Желудь.
- Как мило с Вашей стороны! Я Вам не мешаю? – осведомилась Одинокая Пушинка.
- Нет, что Вы! Мне даже приятно! – приосанился Желудь. – Вы меня прикрыли от Солнца. Еще немного и я совсем бы созрел! Но, раз мы стали так близки, почему бы нам не познакомиться?
- С удовольствием, - согласилась Одинокая Пушинка и представилась.
- Гм! А я – Желудь. И позвольте узнать, милая барышня, Вы давно одиноки?
- Не знаю… наверное, давно… Я не помню…
- А как же семья? Привязанности? Корни Ваши, в конце концов? – и многозначительно добавил: – Без корней нельзя!
- Я, право, и не знаю, что Вам ответить… - совсем стушевалась Одинокая Пушинка, - я в самом деле не знаю, ничего не знаю о корнях!
- Корни – очень важная вещь! Желудь внезапно ощутил в себе потребность дать наставление этой глупышке, невесть откуда свалившейся на него. – От корней происходит все – и рождение и жизнь! Без корней нельзя! – повторил он важно.
А потом внимательней посмотрел на одинокую Пушинку. «Почему бы и нет?» - подумал он, а вслух произнес:
- Ну, если, милая барышня, у Вас нет собственных корней, я могу предложить Вам свои… Нельзя же без них, пропадете Вы так…
- Ах, это было бы очень любезно с Вашей стороны… Но я, право, не знаю, удобно ли? – Одинокой Пушинке не хотелось стеснять этого милого желудя своим присутствием.
- Удобно, удобно, - мягко сказал Желудь. – Только подвиньтесь немного правее, а то Солнце опять начинает припекать…
- Я бы с удовольствием, но у меня пока не получается самостоятельно двигаться, - виновато сказала Одинокая Пушинка. – Мне для этого нужен ветер. Если Вы не против, подождем его немного?
Желудь не возражал. Он с удовольствием ловил завистливые взгляды других желудей и слышал, как они перешептываются с листьями.
- Ну, надо же! Как ему повезло! Такую красивую пушинку подцепил на старости!
Его распирало от гордости и счастья. Он уже откровенно любовался Пушинкой. «Своей Пушинкой» - как он назвал ее про себя.
Тут Одинокая Пушинка вспомнила нечто важное, что давно ее волновало.
- А Вы, случайно, не знаете, что такое «Запоздалая»? – решилась спросить она у Желудя после недолгой паузы.
- Запоздалая?… - задумчиво переспросил ее Желудь. – А зачем Вам?
- Да меня кто-то назвал запоздалой и я думаю: а вдруг это что-то важное, а я и не знаю?..
- Ну, милочка, этот термин к Вам не подходит. Нет, совершенно не подходит! – тоном профессора начал Желудь. – Какая же Вы запоздалая, если Вы – такая юная? – и, подумав, добавил. – Да и «Одинокой» Вам теперь зваться вроде бы ни к чему – Вы же теперь со мной!
- Да? Так я теперь – просто Пушинка?
- Ну почему «просто»? Вы – Красивая Пушинка! Вы – Восхитительная Пушинка!
Он уже не обращал внимания на припекающее Солнце. Благодаря Пушинке, Желудь сам себя ощущал легким, воздушным, помолодевшим и полным сил.
- И за что ему такое счастье? – вздыхали другие желуди. – Чем мы хуже него? У нас – тоже корни!
- Да она из него все соки выпьет, а потом улетит с той же легкостью, с какой прилетела! – злобно прокаркала невесть откуда взявшаяся ворона.
- Эти пушинки, - продолжила она, - просто красивые пустышки! Ни корней, ни дома, ни семьи!
Этой вороне надо было заботиться о своем гнезде и домашние дела ее угнетали. А тут еще – такой наглядный пример свободы от всех забот!
- Я, может, тоже хотела бы лететь, куда глаза глядят, - добавила она. – Но надо же долг знать!
- Не слушайте ее , милая! – прошептал Желудь, взбешенный своим бессилием заткнуть этой вороне рот. – Она просто завидует Вашей молодости, легкости и красоте!
Он уже не просил Пушинку закрыть его от Солнца, теперь ему самому хотелось ее спрятать от палящих лучей. Да и от недобрых взглядов заодно. Неожиданно для себя он проникся такой нежностью к этой малышке, что даже забыл про значимость корней. Все, что раньше ему казалось важным и незыблемым, теряло смысл рядом с Нею, Его Пушинкой, Его Восхитительно Легкой Пушинкой…
- Смотрите, вот старый дурак! – шелестели листья. – Он аж светится весь! Даже про корни забыл!
- Зато как он счастлив!.. – мечтательно прошептала незабудка, росшая под дубом.
- Ну да… - проскрипела ветка, и что она в нем нашла?
В это время Солнце спряталось за облачко и налетел ветерок. Пушинку, задремавшую было, подхватило и …
- Прощайте! – только и успела сказать она Желудю.
- Куда?!- воскликнул он в отчаяньи. – Куда Вы? Так нельзя! Я Вас полюбил!, - и, как последний аргумент, добавил: - А как же корни?
Но Пушинка, которая опять стала Одинокой, была уже далеко. Ей было немного горько, что ее вот так, грубо, оторвали от Желудя. Она тоже успела привязаться к нему…
- Ну вот! – злорадно закаркала Ворона. – А я что говорила? Полнейшая безответственность, никакого чувства долга, признательности!
- А мы что говорили? – завторили ей листья и желуди. – Так и бывает, когда нет корней!
- В самом деле, я чуть было не забыл про корни… - прошептал Желудь, хотя думал о другом. Ему так хотелось полететь вслед за Его Пушинкой!
Ветер подул сильнее и он, оторвавшись от ветки, полетел… вниз.
- Без корней нельзя! – заключил он и затерялся в траве.
Гонимая ветром, Одинокая Пушинка летела все выше и выше. Она видела облака на небе и думала, что они – такие же пушинки, как и она.
- Вот, доберусь до них и не буду больше одинокой, - мечтала она.
- Пора домой! – крикнула Синица, стремительно пролетая мимо.
- Домой! Домой! – засуетились бабочки и мухи.
- Домой? – удивилась Одинокая Пушинка. – А это – куда? Где мой дом?
- У каждого должен быть свой дом! – прожужжала оса.
- А у меня, наверное, нет дома… Можно к Вам? – попросил Одинокая Пушинка.
- У каждого должен быть СВОЙ дом! – и оса полетела дальше.
Солнце уже садилось, когда Одинокая Пушинка, спустившись пониже, задела собой паутину. В тот же миг к ней подбежал Паук, деловито ее обследовал и, убедившись, что она несъедобна, раздраженно пропыхтел:
- Летают тут, с толку только сбивают! Трудишься, трудишься, не покладая лап, а потом всякая ерунда цепляется!
- Я – не ерунда! Я – одинокая Пушинка! – возразила та. – К сожалению, я не в силах Вас покинуть прямо сейчас, извините!
Паук, все еще недовольно фырча, убежал куда-то и спрятался под листик.
Наступила ночь. Одинокая Пушинка висела на паутине. Ей вдруг стало очень горько от того, что у нее не было ни дома, ни семьи, ни корней… Ничего у нее не было…
Сквозь листву деревьев проглядывало небо, все усыпанное звездами.
«Ночные Пушинки», - подумала Одинокая Пушинка, - «может, и я – тоже Ночная? Наверное, это и имела в виду та воробьиха, которая назвала меня Запоздалой?»
- Угу! – словно соглашаясь с ней, прокричала где-то вдалеке, ночная птица. – Угу, угу!
Налетел ветерок и Одинокая Пушинка задрожала всем телом, еще больше путаясь в паутине. Сразу же прибежал рассерженный паук.
- Это опять – Вы? Как Вы только не понимаете, что мешаете мне? Ворвались в мою паутину, дрожите здесь, как какая-нибудь муха! Это меня нервирует! Улетайте прочь!
- Извините, но я не могу… Вы не поможете мне?… - Одинокой Пушинке было очень неловко.
Пауку ничего другого не оставалось, как освободить Одинокую Пушинку от паутины. Он при этом сокрушенно вздыхал:
- Собственными лапками крушу свое творение!
Наконец, Одинокая Пушинка была свободна и , подхваченная ветром, она опять полетела куда-то, не разбирая дороги, мимо травинок, потом выше – мимо кустов и деревьев.
«Мне непременно надо туда, наверх, - думала она, - к Ночным Пушинкам!»
- Угу! – уже ближе прокричала ночная птица.
Теперь в ее голосе Одинокая Пушинка слышала одобрение.
Кто может сказать, сколько она летела? И зачем? Она просто летела вверх, подгоняемая ветром надежд. Несбывшихся надежд. ВСЕХ НЕСБЫВШИХСЯ НАДЕЖД…
Ласковое солнце, встающее утром на востоке, застало ее, летящую сквозь деревья и немного обожгло ее.
- Зачем? – прошептала пожухлая трава. – Зачем ты летишь:
Одинокая Пушинка не знала, зачем она летит. Никогда доселе ей никому не приходилось объяснять, куда и зачем она летит. Она просто летела и ей казалось, что самого этого факта достаточно для объяснений. И еще, может быть для того, чтобы ее любили…
- А за что бы тебя любили? – спросил ее Василек. – За что?
- За что? – удивилась Одинокая Пушинка. – За что?… А разве любят за что-то? – ответила она вопросом на вопрос. – Ведь любят ни за что и ни почему…
- Как это должно быть здорово! – восхищенно сказал один из цветков, росших на кустарнике.
- Что – здорово? – удивились другие цветы.
- Вот так, лететь, как мотылек, свободно и легко! – объяснил он.
- Ну и что же в этом хорошего? - удивились все: и трава, и цветы, и ветки. – Не имея корней, забыв семью! Это, по крайней мере, неприлично! Что же получится, если все вдруг забудут свои обязанности и полетят?! Просто безобразие! Форменное безобразие!
Голоса вокруг уже звучали возмущенно.
- Но, позвольте! – Одинокая Пушинка решила вступить в спор и приблизилась к кусту. – Что же плохого в свободе?
- Да какая же это свобода, милочка? – снисходительным тоном великосветской дамы заметила Ель. – Вас же ветер несет, куда ЕМУ заблагорассудится! А сами Вы, извините, ничего выбрать не можете!
- Ах, бедняжка! – проскрипела ветка. – Ей, может быть, очень хочется иметь семью и корни, но ветер не дает ей этого сделать, злодей этакий!
Все вокруг начали оживленно предлагать свои гипотезы жизни и желаний Одинокой Пушинки.
- Как бы ей хотелось осесть где-нибудь в тихом местечке, закрепиться на земле! – говорили одни.
- И уверенно себя чувствовать! – вторили другие.
- А ей, несчастной, приходится лететь все время куда-то, неизвестно зачем!. – жалели ее третьи.
- Да нет, вы не понимаете! – сказала Одинокая Пушинка, приблизившись к первому цветку на кусте, который восхищался ее полетом. – Я не хочу нигде оседать, мне нравится лететь! И потом, - добавила она, - у меня есть цель!
- Ха! Да какая же у тебя может быть цель? – куст задрожал от смеха. – Неизвестно, к чему стремиться? Ой, держите меня! У нее есть цель!
- Да она не в себе! Она – ненормальная! – вновь послышались голоса. – Она тяжело больна!
Тем временем Одинокая Пушинка зацепилась за тот самый цветок, который она про себя окрестила, как Романтик. Он один не участвовал в общем споре и только восхищенно смотрел на Одинокую Пушинку.
Как ему хотелось ее защитить от всего – и от ветра, и от злых слов, которые, казалось, мучили его больше, чем саму Одинокую Пушинку! Он шепнул ей:
- Не слушайте их, они просто завидуют Вам. Им не понять Вашего полета.
Одинокая Пушинка почувствовала тепло, шедшее от него. Ей вдруг ужасно, до слез, захотелось никогда с ним не расставаться.
«Ах, если бы он мог полететь со мной, к Ночным Пушинкам!» - подумала она и затрепетала от одной этой мысли.
Цветок-Романтик тоже не хотел расставаться с Одинокой Пушинкой.
- Не улетайте, пожалуйста! – с мольбой произнес он. – Мне так хорошо с Вами! Мне еще никогда в жизни не было так хорошо! Если Вы улетите – я умру сей же час!
- Понимаете, я не могу остаться. Я должна лететь наверх, к Ночным Пушинкам. Там мое место. – С горечью сказала Одинокая Пушинка. – Но мне тоже очень-очень не хочется расставаться с Вами!
И она крепче прижалась к Цветку-Романтику.
Они не обращали внимания на насмешки и возмущенные возгласы, которые их окружали. Казалось, в целом мире не существовало больше никого. Только они вдвоем – Цветок-Романтик и Одинокая Пушинка.
- Ах, если бы Вы могли задержаться здесь на пару дней! – сказал Цветок-Романтик, я бы смог оторваться от куста и попробовал бы полететь с Вами, если не возражаете…
Он понимал, что никогда не сможет полететь так же легко, как Одинокая Пушинка. НИКОГДА… Но ему очень хотелось все же на это надеяться. Каждый раз, когда он видел свободно порхающих вокруг мотыльков, как ему хотелось так же, как они, взмыть вверх и парить, парить над землей… Но вместе с тем, он часто видел, как другие цветы, оторвавшись от куста, только падали рядом. Он знал, что его ждет та же судьба. И тем не менее, он ухватился за надежду, что у него будет все по другому. «А вдруг?…» - подумал он. «А вдруг?..» - подумала Одинокая Пушинка.
- Конечно же, я не против! – сказала она Цветку-Романтику. – Разумеется, я подожду!
На всей Земле в этот миг не было счастливее существа, чем Цветок-Романтик! Ему захотелось обнять ее всеми лепестками сразу, поглотить ее и раствориться в ней одновременно. Но, конечно, он не мог себе этого позволить, потому что боялся помять Одинокую Пушинку, а меньше всего на свете ему хотелось причинить ей боль. Он лишь нежно ей прошептал:
- Спасибо…
Они болтали ни о чем и обо всем одновременно. Он рассказывал ей о своей жизни, полной красок, о мотыльках, о листьях, о травах. Она ему поведала свою историю. Как она познакомилась с Желудем и как побывала в паутине. И еще они мечтали. Мечтали о том, как однажды полетят ввысь, держась друг за друга, не расставаясь ни на миг. Они оба были счастливы.
- Нет, вы только посмотрите ни них! – насмешливо проскрипела ветка. – Тоже мне, летуны!
- А он-то! Он-то! – куст не мог удержаться от смеха. – «Полетим ввысь!». Плюс-минус метр, да и то – не вверх, а в сторону! Мечтать не вредно!
- Бедняжки! – вздохнула Ель, повидавшая много на своем веку. – Как тяжело им будет расстаться со своими мечтами…
Но ни Одинокая Пушинка, ни Цветок-Романтик ничего этого не слышали. Они спешили напиться друг другом. Они вдруг поняли, как коротка их жизнь и как много им надо успеть за это время.
Прошло два дня, а они не могли ни наговориться, ни налюбоваться друг на друга. С легким щелчком Цветок-Романтик оторвался от куста и они вдвоем, не замечая этого, стали подниматься выше и выше, подгоняемые легким ветерком, наперекор всем законам природы. Они летели, не обращая внимания ни на что вокруг. Они не видели красот, открывавшихся им с высоты, ни птиц, ни облаков, ни звезд, засиявших ночью. Им было, что рассказать друг другу и было, о чем помолчать.
- Как?! Как они это делают? – вопили шишки и ветки, листья и травы, цветы и желуди. – Да как он посмел?!
Даже если бы Цветок-Романтик услышал их, он не смог бы им ответить. Он просто ОЧЕНЬ ХОТЕЛ быть с Одинокой Пушинкой, а Одинокая Пушинка ОЧЕНЬ ХОТЕЛА быть рядом с Цветком – Романтиком.
Само Счастье несло их вдаль и вверх и никакая сила не могла их ни разлучить, ни заставить упасть. | |
Сказка № 6464 | Дата: 01.01.1970, 05:33 |
|---|
Снег был мягкий и пушистый.
Он отражал серебряные блики звезд, покачивающихся в бездонном океане ночного неба.
Снег источал нежнейший аромат свежести и…еще чего-то необъяснимого, но желанного.
Он выпал в апреле и ничего не знал о зиме.
Снег выпал ночью. А утром, едва проснувшись, он увидел на востоке огромный красный шар, что плыл по небосклону, поднимаясь, все выше и выше.
-Что это? – воскликнул удивленный снег.
- Это солнце, - ответил ему старый фонарный столб.
- Солнце, - повторил апрельский снег, и засверкал от радости золотыми искрами.
- Какое оно красивое! Какое восхитительное! – восторгался снег. – Какое яркое!
- Плыви сюда, солнышко! – позвал светило апрельский снег.
- Глупый снег, - проворчал старый фонарный столб. Он был настолько старым, что даже не помнил, сколько ему лет, и поэтому считал себя самым мудрым.
Столб постоянно ворчал, выходил из себя и всех поучал.
- Солнце растопит тебя и превратит в грязную лужу, - сказал фонарный столб наивному апрельскому снегу.
- Не может быть! – воскликнул, огорчившись, снег, - солнце такое красивое! Оно не может быть недобрым!
- Вот увидишь, - пробурчал фонарный столб.
Солнце поднималось все выше и выше. Лучи его становились горячей с каждой минутой. И бедный влюбленный снег почувствовал, что тает.
- Ах, боже мой! – воскликнул он, и слезы выступили на его глазах.
Но снег ни в чем не винил прекрасное солнце. Он думал, что тает от любви.
И тут сгустились сумерки, и наступила ночь.
Солнце спряталось, и снег не растаял.
Он лежал в кромешной темноте, и смотрел на темное небо. Там плавала, как рыба в воде серебряная луна. Была она холодной и ко всему безразличной.
Нет, она не могла заменить солнце. И апрельский снег загрустил.
-Неужели я никогда не увижу солнце?! – закричал он в отчаянии.
- Тихо ты, - проворчал старый фонарный столб, - не мешай спать.
Фонаря на фонарном столбе не было, он давно был разбит вдребезги, и поэтому никакого света не было.
- Солнышко, солнышко, - не унимался апрельский снег, - где ты? Отзовись!
-Да уймись ты, наконец! – совсем рассердился старый фонарный столб. – Настанет утро, и ты увидишь солнце.
- Правда?! – обрадовался снег.
-Может быть, в последний раз,- ехидно заметил фонарный столб.
- Ну и пусть, - сказал апрельский снег. – Пусть я растаю! Но я увижу солнце!
Фонарный столб ничего ему не ответил, только презрительно заскрипел.
Наступило утро. Взошло солнце. И снег растаял, как и предсказывал фонарный столб.
Но случилось чудо!
Снег не умер, не превратился в грязную лужу, нет! Он стал подснежником! Таким же ярко-желтым, как весеннее солнце.
Горит крупный цветок на тонком стебельке золотым огнем.
Люди назвали прекрасный цветок Горицветом.
И теперь каждую весну влюбленный апрельский снег превращается в подснежник.
Одним из первых пробивается он к свету.
И горит, горит от любви Горицвет под лучами прекрасного солнца! | |
|
