Сказка № 5061 | Дата: 01.01.1970, 05:33 |
|---|
 Давно-давно жили два брата. Младшего звали Чанкэр. Однажды сказал старший брат Чанкэру:
- Иди-ка, Чанкэр, нарежь черемуховых веток! Чанкэр пошел за черемухой. Подошел к черемуховому кусту, вдруг видит-что-то солнце закрыло. Взглянул наверх, а там большекрылая птица летит, вот-вот его схватит. Хотел Чанкэр в куст черемухи спрятаться, да поздно. Большекрылая птица схватила его, подняла, и понесла. По крыше дядиного чума его ногами протащила. Потом поднялась высоко и понесла в свое гнездо. Гнездилась она на берегу большого моря. Принесла птица Чанкэра и посадила к своим птенцам в гнездо. Птенцы стали клевать Чанкэра. Плохо ему. Он подумал: \"Под горой, на мамонтовом плесе, хоть бы выплыл детеныш мамонта!\"
Смотрит-верно, выплыл детеныш мамонта. Чанкэр сказал птице:
- Если будешь питаться мясом смертных селькупов, то долго не проживешь. Смотри-вон на мамонтовом плесе детеныш мамонта выплыл. Притащи его, и ешьте.
Большекрылая птица полетела, годовалого детеныша мамонта схватила, в гнездо притащила. Птенцов накормила.
На другой день птенцы опять стали клевать Чанкэра, как только мать их улетела. Тогда Чанкэр стал сильно биться в гнезде. Гнездо раскололось на две стороны: одна половина - на сторону солнца, другая - на сторону месяца. А птенцы не выпали и опять клюют Чанкэра. Он снова сильно стал двигать локтями, и гнездо вместе с деревом упало в море. Когда падало это дерево, посредине моря лодку с семью людьми разбило. Прилетела большекрылая птица, схватила дерево с гнездом за верхушку, машет крыльями, хочет поднять его. А Чанкэр ударил птицу и сломал ей крыло и ногу. Сам прыгнул в воду и поплыл по течению, лежа на спине.
Так прибило его к берегу. Встал он и прислушался - будто звук ударов топора слышится. Пошел на звук и видит издали-это лесной лоз кедр свалил, лодку себе делает. Чанкэр спрятался за вершину кедра, протянул руку, схватил в горсть стружки и бросил лозу в лицо. Удивился лесной лоз:
- Что это? Сколько прежде ни работал, никогда собственные стружки в глаза мне не летели. Почему это сегодня они мне на лицо садятся?
Чанкэр ответил:
- И вовсе не сами эти стружки тебе на лицо сели. Это я их в тебя бросил. Лоз спросил:
- А ты откуда взялся? Что-то я тебя не вижу.
- Это оттого, что ты устал,-отвечает Чанкэр.-Ты усни, а я за тебя поработаю.
Лоз согласился, лег и уснул. Чанкэр взбежал на берег реки, нашел ящерицу и лягушку, притащил, бросил в лодку, и вот-лодка сама спустилась, совсем готовая на воде стоит. Проснулся лоз. Чанкэр говорит:
- Долго же ты, дед, спал. Я целую лодку сделал! Сели Чанкэр и лоз в лодку. Лоза Чанкэр посадил на корму. Выехали в море, по морю кружат. Убили семь бобров. Лоз весло сломал. Причалили к берегу, развели огонь, поели. Чанкэр челюсть одного бобра спрятал в карман. Стал лоз новое весло делать. Лиственницу нашел, ударил посредине колотушкой и говорит Чанкэру:
- Вот прежде, когда я был молодым, в расщелину дерева, бывало, руку и ногу засуну и дерево пополам так разрывал.
Чанкэр руку и ногу в расщелину дерева и сунул, а лоз колотушку вынул, и защемило деревом руку и ногу Чанкэру. Лоз к реке побежал, в лодку сел и поплыл. Плывет и поет:
\"Теперь целых семь лет сохни тут, Чанкэр!\"
А Чанкэр одной рукой из кармана бобровую челюсть вытащил, на расщелину дерева нацелил. Тут же огромная туча пришла, разразилась громом, и дерево в щепки раскололось. Чанкэр освободился. Из другого кармана птичью шкурку достал (она давно у него в кармане была). Эту шкурку помял, приклеил себе к лопаткам, на спину и полетел к середине моря. Устал, обессилел. Вынул из кармана оселок, бросил в море - вырос высокий каменный утес, до неба достает. Птичью шкурку снял, снова помял, пошире сделал, на спину прикрепил, полетел. Смотрит вниз, на море, видит, лоз на лодке спешит, уйти старается. Дочек своих из лесу в лодку посадил. Сам на корме сидит.
Чанкэр сел на вершину лиственницы, что склонилась к воде, и превратился в сокола. Сверху спустил петлю-силок из жильной нитки. А лоз на лодке напевает:
\"Чанкэр в щели лиственницы пусть семь лет, полные семь лет сохнет!\"
Вдруг дочкам говорит:
- Э-эй, смотрите, какая-то пестрая птица, будто разрисованная, на дереве сидит! Посмотри-ка, дочка, что это за птица?
А в это время нос лодки прямо в жильный силок въехал. Лоз силок потянул, силок с носа лодки соскользнул и лоза за подбородок поймал. Чанкэр быстро лоза вверх подхватил. Так на дерево повесил. Сам, как белка-летяга, в лодку влетел, тихо опустился, сел. И запел: \"Целых семь лет, долгих семь лет, здесь виси и сохни!\"
Сам посредине лодки лег. Спустя некоторое время к дому жены лоза подъехали. Чанкэр одну из дочек лоза с лодки на берег, как мост, перебросил и по ней вышел на землю. У этой дочки ребра затрещали, сломались. В дом к жене лоза пришел, ее убил. Дальше поехал на лодке, к мачехе лоза. Вторая дочка лоза на корме сидит. К дому мачехи лоза подъехали. Чанкэр и вторую дочку мостом перебросил. На берег сошел по мосту, к дому мачехи лоза пришел. Она ему сказала:
- Ты уж очень торопишься, дыхание твое неспокойное. Подожди, я сперва оденусь, как нужно.
Чанкэр вышел на высокий берег. Туда же мачеха лоза пришла. Стали они бороться. Во время борьбы все выше поднимаются. Вот уже к небесной туче поднялись. Тут мачеха лоза Чанкэру хвост отрубила (ведь прежде люди все были с хвостами), он упал. Мачеха лоза ему сказала:
- Отныне и впредь все селькупы пусть родятся бесхвостыми.
А Чанкэр упал в воду, и его понесло вниз по течению. Плывет он, лежа на спине. Вода сильно его несет. Долго несла. Наконец принесло его к тому самому кусту черемухи, откуда его унесла большекрылая птица. Вот и топор его и другие вещи лежат. Взял он топор и пошел домой. Люди его встретили спрашивают:
- Ты, Чанкэр, кажется, в беду попал?
А он молчит.
С той поры много добра своим людям Чанкэр делал. Промысел хороший всегда указывал, злых лозов, которые в лесу людей мучили, убивал. Вот и помнят его люди. | |
Сказка № 5060 | Дата: 01.01.1970, 05:33 |
|---|
Говорят, давным-давно это случилось. Случилось в том стойбище, где семь родов жили, где семь чумов стояло!
Однажды собрались все мужчины на охоту. Отправились. Остались одни женщины да дети в стойбище.
Три дня жили, все хорошо было. На третий день к вечеру вот что вышло. В одном чуме женщина себе еду варила. Подбросила в очаг побольше дров, котел с оленьим мясом подвесила над огнем. Сама села со своим маленьким ребенком к очагу поближе. Ребенок смеется на ее коленях, женщина ему улыбается.
Вдруг треснуло полено, полетели искры из очага, одна попала ребенку на руку. Заплакал ребенок. Женщина огонь попрекает:
- Ты что же это делаешь?! Я тебя дровами кормлю, за тобой ухаживаю, а ты моего ребенка обижаешь!
Испугался ребенок материнского крика, еще больше заплакал. Носит его женщина по чуму, на руках качает, а он не унимается. От жалости, от досады шлепнула женщина малыша. Ребенок совсем зашелся. Себя бы женщине винить, а она все на огонь сердится.
- Видишь, что ты наделал! - кричит. -Не будет тебе дров, изрублю тебя, водой залью!
Положила она ребенка в люльку, схватила топор. Топором огонь рубит. Потом набрала в ковшик воды, на очаг плеснула - зашипел огонь, погас.
Женщина говорит:
- Вот теперь будешь знать, как обижать моего сына! Ни одного огонька, ни одной искорки от тебя не осталось!
Не горит огонь. Темно, холодно в чуме. Ребенок жалобно заплакал: озяб он.
Опомнилась женщина. Нагнулась над очагом, золу разгребает. Так ведь сама сказала, что ни одной искорки не оставит. И не оставила.
А сын все плачет. Мать подумала: \"Сбегаю в соседский чум, возьму огня, разожгу очаг\".
Побежала. Только к соседям вошла - у них в очаге пламя заколебалось, садиться стало. Потом последний синий огонек струйку дыма пустил и погас.
Женщина к другим соседям побежала. Чуть дверь отворила - и у них не стало огня. Она к ним даже не вошла, сразу дверь прикрыла. Обошла все стойбище, и всюду огонь погас. Еще только в одном, последнем чуме горит.
Там старушка жила, век доживала. Много знала, много видела. Постояла женщина перед чумом, боится войти. Да что делать? Маленький сын ее совсем замерзнуть может. Вошла.
Пыхнул огонь, задымил и потух. Женщина заплакала. А старуха золу разгребает, ищет, нет ли в пепле уголька-искорки. Нету ни уголька, ни искорки. Холоден, темен очаг.
- Такого никогда еще не бывало, - сказала старуха. - Я свой огонь берегу, кормлю его досыта. Спать ложусь, угольки золой укрываю. Почему огонь погас? Уж не натворила ли ты чего, лягушка холодная? Уж не обидела ли ты огонь в своем очаге?
Женщина головой поникла, молчит.
- Так и есть,- сказала старуха.- Что же теперь делать? Ну, пойдем в твой чум, посмотрим.
Вышли из чума вдвоем. Идут стойбищем. Тихо всюду, темно. Будто покинули стойбище люди, будто вымерло оно.
В чуме женщины ребенок искричался весь, уже и плакать не может. Старушка серное дерево взяла, принялась огонь добывать. Долго трудилась - не разжигается огонь.
Опустила старушка усталые руки, опять женщине говорит:
- Свят огонь в очаге, жизнь нам всем дает. Светит, греет и кормит. Погас огонь - все равно что солнце потухло. Померзнем, пропадем, злая смерть нас возьмет.
Встала старушка на колени и тут Хозяйку огня увидела. Сидит она в уголке очага. Одежда у нее серая, как зола, а кожа отсвечивает, как уголек, что пеплом подернулся.
Покачалась Хозяйка огня вперед-назад, старушке сказала:
- Зачем стараешься? Не будет вам огня. Женщина меня сильно обидела. Лицо мое топором рубила, глаза мои водой залила, злые слова кричала!
Стала старушка просить:
- Не сердись, Хозяйка огня! Сжалься над нами! Эта глупая женщина виновата, другие не виноваты.
Качает головой Хозяйка огня, волосы ее, словно сизый дым, колеблются.
А старушка опять молит:
- Скажи, что сделать, чтобы снова в очагах огонь пылал? Все исполним, что прикажешь. Хозяйка огня ответила:
- Нет таких слов, нет такой силы ни у меня, ни у вас, чтобы огонь запылал, как прежде. Теперь его только от человеческого сердца зажечь можно.
Сидит молодая женщина, ребенка к груди прижимает, плачет.
Старушка ей говорит:
- Видишь, что ты сделала? Все семь родов людских из-за тебя, неразумной, пропасть должны! Охотники храбрые, как рассерженные медведи, сильные, как лоси, погибнут. Трудолюбивые женщины зачахнут у холодных очагов. И дети малые умрут, и старики, и старухи. Потому, что нет жизни без огня.
Высохли слезы у женщины. Поднялась она, отдала ребенка старушке, сказала:
- Береги его!
И на камни очага бросилась. Хозяйка огня пальцем до груди ее дотронулась-разом взметнулось пламя, загудел, забушевал огонь в очаге. Только и видно было, как Хозяйка огня обхватила женщину пламенными руками и вместе с искрами в дымовое отверстие унесла.
А старушка сказала:
Из этого чума пойдет сказка-предание о том, как из живого сердца огонь зажегся. Навеки запомнят селькупы, что в нашем стойбище случилось. Будут беречь огонь в очаге! | |
Сказка № 5059 | Дата: 01.01.1970, 05:33 |
|---|
Жил-был человек по имени Тыссия. Были у него сын и дочка. Жили они хорошо и тихо. И вот пришла война. Юраки убили Тыссию, имущество разграбили, сына и дочку на пустом чумовище покинули. Из всего богатства только одного оленьего бычишку с обратно растущей шерстью оставили.
Мальчик долго сидел и думал: как-то жить надо. И стал он работать. Прежде всего, сделал из хвойных веток чум. Стали они с сестрой в нем жить. Однажды брат сказал сестре:
- Ты сиди в чуме, а я пойду посмотрю, добыть пищу какую-нибудь надо.
Пошел мальчик в лес. Сестренка его, плача, осталась в чуме одна. Мальчик в лесу пасти-ловушки делать стал. В этот день три пасти сделал. Пасти поставил. Домой пошел.
На другой день пошел осмотреть пасти. Едва дошел, видит - одна куропатка попалась. Взял куропатку. Сделал еще три пасти, насторожил все шесть пастей и пошел домой. Куропатку сварили, половину ее съели, половину в запас оставили.
На следующее утро опять ушел брат к пастям. Едва подо-шел, видит-две пасти упали. Ближе пришел, смотрит - двух куропаток пришибло. Вынул их. Снова три пасти сделал, все девять пастей насторожил. Домой пошел. Опять они с сестрой половину куропатки съели. Остальных про запас оставили.
Наутро брат опять в лес пошел к своим пастям. Подошел и видит - три пасти упали. Смотрит, двух куропаток прихлопнуло. В третьей пасти какой-то черный зверь лежит. Думает мальчик: \"Вероятно, это ворона несчастная попалась. Зачем, глупая, в мою пасть залезла?\" Подошел к пасти ворону вынуть, смотрит - а это черная лисица. Обрадовался парень, весело на душе стало, вынул лисицу, насторожил пасти и пошел домой. В чуме съели они с сестрой пополам целую куропатку, другую же спрятали. Лисицу парень ободрал; шкурку сушить повесил.
На следующий день пошел снова к пастям. Издали видит - три пасти упали, три куропатки видно, попались. И в четвертой опять черная лисица лежит. Парень сделал еще три пасти, все их насторожил и пошел в свой чум. Там они с сестрой по целой куропатке съели. Затем парень лисицу ободрал, шкуру сушить повесил.
На следующее утро опять торопится парень в лес к своим пастям. На этот раз четыре пасти четырех куропаток добыли, а в пятой чудесная черная лисица пришиблена. Быстро домой вернулся парень. Сестра сварила по куропатке. Каждый съел свою. А две куропатки про запас спрятали. Снял парень шкуру лисицы, повесил сушиться, и легли спать. Наутро встали, поели. Брат и говорит своей сестре:
- Ну, я сегодня кое-куда поеду. Ты в чуме сиди, жди меня.
Вышел из чума, своего взлохмаченного бычишку в нарты запряг, слегка вожжой ударил. Так подхватил бычишка нарты, что полоз поверхности снега чуть-чуть касался. Будто от кончиков глухариного крыла тонкий след остался. Едет, едет парень. Едет куда глаза глядят. Сам нигде не бывал: ехать куда, не знает. Вдруг видит, вдали холм стоит высокий, едва до неба вершина не доходит. Парень до него доехал, остановился передохнуть. Солнце уже будто к вечеру повернуло.
Парень сидит на нартах, раздумывает. Опять что-то вдали показалось. Будто туча растет, будто туманом дыхание оленей над стадом клубится. Все ближе и ближе. Вот уже видно, идет аргиш, на всю ширину тундры растянулся. Еще приблизился. Впереди, видно, ездовая нарта с седоком идет. Двенадцать быков впряжены. Колени у быков подгибаются, С трудом, подскакивая, быки нарты тащат. Плечи у них по обе стороны шеи - будто бочки для воды.
Подошли нарты близко. С нарт слез человек, подошел к парню и спросил:
- Ты какой земли человек? Откуда пришел? Парень отвечает:
- Где я родился, не знаю, кто я - тоже не знаю. Вот ты человеком меня назвал! То ли я от отца с матерью родился, то ли от развилки дерева - не знаю. А твое имя какое?
Приезжий ответил:
- Мое имя - Хыссия-старик. Тогда парень сказал:
- А мое имя Тыссия.
- А-а,-сказал старик,-это твоего отца имя! Знаю, знаю. Давно я тут одного Тыссию убил, у него, помню, сын да дочка остались. Так это ты? Ну, а сестра твоя тоже жива?
- Да, жива. А ты, старик, что за глупости вспоминаешь? Лучше дай мне еды, ведь у меня дома сестра голодная осталась.
- Ладно, вот позади аргиш идет. Когда придет, тогда еду и возьмешь.
Старик повернулся, нагнулся над нартой, что-то вытащил. Парень смотрит. Видит, будто бутылка. Думает: \"Не кино ли это?\" Сам-то он никогда раньше вина не видывал, но слыхал, будто какое-то вино бывает. Старик Хыссия говорит ему:
-Подойди сюда! Давай это вино пить.
- Что это у тебя за вино? Как его пить буду? Ни утром, ни вечером, сколько живу, не пивал такого, и даже не видал! Ну, ладно, если с добрым умом даешь, давай попьем.
Хыссия-старик опять сказал:
- Подойди сюда ближе.
Парень неохотно шагнул к нему. Старик поднес к его рту эту жидкость. Парень глотнул. Будто горчит, а в то же время сладко. Снова глотнул - очень сладко показалось. Ноги стали легкими, сам себя едва слышит. Хыссия-старик убрал вино, собрался дальше ехать, говорит парню:
- Вот позади идущий аргиш придет, там еды себе возьми. И поехал вперед. Двенадцать быков его, подскакивая, подгибая колени, с трудом нарты подхватили. Аргиш за ним потянулся.
Парень стал нарты аргиша считать. С трудом считает: только одних женских нарт тридцать две, на них женщины едут. Посреди них одна такая девушка ли, молодая женщина ли проехала, будто хозяина водяного дочь. Парень сказал ей:
- Скажи, ты-девушка, или какая-либо птица, или водяного хозяина дочь? Оленя твоего останови.
Девушка послушно вожжу к себе потянула, спросила:
- Что ты сказал? Эх, Тыссия, сердце у тебя, видно, такое большое, с каждым встречным ты пьешь и болтаешь! Вот сейчас позади, в чуме, Хыссия убил моего отца, мать, братьев и других людей, а меня забрал и к себе везет.
- Ты мне сказки не рассказывай. Доставай лучше еду. Девушка нарту развязала, крышку с нее отбросила, целую тушу оленя руками обхватила, вытащила и парню отдала. Завязала нарту, и аргиш дальше тронулся.
Парень долго сидел и думал: \"Поехать мне, что ли, вдогонку за стариком Хыссией? Такое вкусное у него питье\". Оленью тушу на дорогу бросил, следом за Хыссией-стариком поехал.
Вечером, только Хыссия остановился, женщины чум поставили, как сзади показался Тыссия.
- Тыссия, ты зачем опять пришел?-спросил старик. - У тебя такая была вкусная еда, вот я ее запить к тебе приехал, - ответил Тыссия.
- Ладно, входи в чум.
В чум вошли. Женщины им в переднем месте оленью шкуру постелили. Тыссия сел на нее. А старик Хыссия с той девушкой рядом сидит. Бочку с вином в чум вкатили, в передний угол поставили. Ковшиком стали вино черпать, пить. Хыссия хвастать стал, что у него тридцать жен, каждой отдельный чум поставили. Вдруг Хыссия спросил:
- Тыссия, а сестра твоя жива?
- Жива.
- А она красивая?
- Да, немножко лучше меня.
- Тыссия, дай мне твою сестру. Какую цену назначишь, ту и дам.
Тыссия, пока сидели, заметил, будто у старика Хыссии одежда поясом его покойного отца подпоясана. Думает Тыссия, молчит. Потом сказал:
- Сестру мою ни за что другое не отдам, только вот за этот твой пояс с ножом.
Хыссия ничего не сказал. Посидел, помолчал, потом ответил:
- Хе-е! Как отдам этот пояс? Жизнь вся моя в нем и есть. Все олени мои, все другое богатство этим поясом добыто.
Тыссия спросил:
- За жену молодую и то не отдашь? Сестру тебе отдам, да еще три черные лисицы.
Долго молчал старик Хыссия. Сидел, будто засох. Потом сказал:
- Ладно.. Сейчас ты сильнее-бери пояс за сестру и за три черные лисицы. Навек тебе это не удержать. Все равно рано или поздно отберу пояс у тебя.
Обнялись старик с парнем, руки друг другу пожали. Хыссия одной рукой пояс отстегнул, бросил Тыссии. Тот поймал пояс, тело свое им опоясал. После этого опять пить стали.
Пили, пили, пока старик Хыссия не свалился и не заснул. Во время его сна жены старика стали уговаривать Тыссию:
- Убей его, что ты смотришь!
Он же отвечал им:
- Как я могу безвинного человека убить? Мне он ничего плохого не сделал.
Наутро Тыссия домой поехал. В чум вошел, видит: сестра сидит, ждет его. Сказал ей:
- Вот, обещал я тебя одному человеку. Сестра как услыхала, так навзрыд и заплакала. А Тыссия только сел, сразу крепко заснул. Вот уж время к полночи подошло. Слышит сестра, будто на улице звук колокольчика. Потом слышно, человек крепко ругается. Испугалась сестра, стала будить брата. Он нисколько не шевелится. Тогда она схватила топор и обухом его сзади ударила. Брат сразу проснулся, сел:
- Что случилось?
Стал прислушиваться, узнал: старик Хыссия на улице ругается, вокруг чума ходит.
- Тыссия-а! Кто мне красивую сестру обещал? - Кто мой пояс с ножом обманом увез?
Тыссия вскочил, заложил дверь чума. Нож из ножен вынул. Вот Хыссия дверь нашел, открыл и с отказом в руке, заслоняя глаза от света другой рукой, внутрь чума смотрит: где тут сидит красивая сестра Тыссии. Потом в чум полез, крича:
- Вот сейчас я к вам войду!
Только голова и шея Хыссии в чуме показались, Тыссия подскочил и старику горло ножом проткнул. Старик Хыссия ничком свалился. Тыссия сказал сестре:
- Одевайся!
Та оделась. Тыссия в это время тело старика Хыссии в хвойный старый чум притащил, уложил. Потом жерди чума на старика свалил и поджег. Своего взлохмаченного бычишку Тыссия убил и на труп старика Хыссии положил, вместе огнем сжег. Сам на нарты старика Хыссии сел и поехал к реке. Едет, поет:
- Боже, вот я какой грех совершил! Не клади мне наказания!
Приехал в чум старика Хыссии, всех тридцать жен его отпустил, сказав:
- Идите домой! Кто откуда пришел, обратно пусть идет в свою родную землю.
Для себя Тыссия оставил только ту давешнюю девушку, что по дороге остановил. Всех оленей роздал женам, лишь оленей этой девушки оставил у себя.
Долго так вместе жили.
Однажды утром говорит Тыссия своей жене:
- Ты, наверно, знаешь, были ли у твоих братьев хорошие ездовые олени?
- Да, под горой в стаде, есть три желтых быка, а кончики носов их белые.
Верно, только Тыссия под гору спустился, видит - три желтых быка с белыми пятнами на носу в стаде ходят. Мауг аркан на руку собрал. Стадо оленей мимо него проходит. Аркан бросил. Самому большому из желтых быков на шею аркан попал. Тыссия потащил быка к дому. Два других, хоркая, за большим сами пошли. Привел к чуму. Из середины нарт одну нарту вытащил. Копылья у нее из клыка мамонта. Запряг в эту нарту быков. Вожжевой олень побольше, два других, позади припряженных, на спину вожжевому носы положили, стоят. Потом Тыссия в чуме пестрый сокуй достал, из бобровых шкур выкроенные пимы надел, под сокуй с бобровой опушкой малицу надел. Вышел на улицу. Из Мамонтова клыка семисуставный хорей взял. На нарты сел, поехал. Три белоносых быка так нарты подхватили, что край тучи, по небу идущей, головами задели.
Так поехал, куда глаза глядят.
Ехал-ехал, огляделся - к какому-то озеру подъехал. Спустился к берегу. Сидит на нарте. Вдруг видит - с противоположной стороны озера три нарты с седоками появились.
Сюда, к нему подъезжают. В первую нарту три белых быка впряжены, белая постель постлана на ней, и седок одет в белый сокуй. В среднюю нарту три пестрых быка впряжены, пестрая нартовая постель положена, а седок в пестром сокуе. В последнюю нарту три черных быка впряжены. На ней положена черная постель, и человек в черном сокуе. Подошли нарты, остановились рядом с Тыссией. Люди с нарт спросили его:
- Какой земли ты человек? Парень в ответ им:
- А вы какой земли люди?
- Мы три брата Хыссии. Мы к русским ездили, теперь обратно домой возвращаемся. Недавно тут наш брат старший на эту сторону кочевать ушел. Ты какой земли человек? Ты не видел его здесь?
- Недавно тут какой-то паршивый старичишка Хыссия приходил. Я убил его тогда. Не зря убил. Безвинного убивать не буду. Отца моего он убил, пояс своего покойного отца я у него нашел, за то и убил.
- А-а! Хорошо, что ты сказал! Сам бог нам тебя послал!
И братья стали наступать на Тыссию. Он вскочил со своей карты, схватил из Мамонтова рога сделанную выбивалку для нартовой постели и стал бить братьев Хыссии. Так бил, что кости рук и ног их в крошки разбил. На нарты их посадил, назад повернул оленей, вожжи поймал и отпустил со словами;
- Идите, собирайте ваше войско!
А эти без рук, без ног куда денутся? Назад поехали. Тыссия тоже вожжу на дорогу назад повернул. Домой поехал. К чуму приехал. Оленей отпустил. В чум вошел. Жене ни слова не говорит.
Долго так жили. Однажды утром Тыссия встал и жене так сказал:
- Сегодня, видно, война будет. Я недавно, когда ездил, старика Хыссии трех братьев побил, назад отправил, велел войско собирать. Сегодня они должны прийти - я этой, ночью во сне их видел. Вышел на улицу, поймал своих желтых с белыми носами трех быков, в нарты запряг. Жену спросил:
- Ты, может быть, знаешь: у твоего отца или братьев при их жизни были военные или охотничьи ружья, луки или что другое?
Жена сказала:
- Я не знаю, было ли, не было ли у них оружие. Она вышла из чума, долго рылась в своей нарте, ничего-не нашла. Тыссия за ней тоже вышел. Видя, что она ничего нашла, он надел свой сокуй, взял топор, положил на нарту. Жена и сестра с плачем схватили его, хотели удержать. Он сел на нарту и поехал. Как и всегда, быки подхватили так сильно, что он едва к идущей по небу туче не взлетел. К тому самому озеру поехал. На берег выехал, остановился. Только что нарты остановились. Тыссия увидел, что на противоположной стороне озера появилось множество нарт, конца им не видно. На середину озера спустились, увидели Тыссию, стрелять стали. Стрелы на него как дождь падают. Тыссия все смотрел, вдруг сказал себе:
- Это что же я сижу?
Вскочил, схватил колотушку для выбивания нартовой постели, из мамонтовой кости сделанную, под гору бросил. Озеро от сломанного льда как взъерошенное стало. Взглянул - словно чистая тундра открылась. Враги начали тонуть между льдами, а те, которые живыми остались, стали убегать. Некоторые в безумстве друг друга ножами колют, кричат один другому:
- Это ты меня сюда обманом привел!
Тыссия сел на нарту и стал догонять убегающих, пристреливая их из лука. Потом домой повернул оленей. В чум свой лишь вечером приехал.
С той поры Тыссия с женой спокойно жили-поживали. | |
Сказка № 5058 | Дата: 01.01.1970, 05:33 |
|---|
Жил старик. Было у него семь сыновей и одна дочка. Однажды старший сын пошел в лес дерево искать, из него лодку долбить. В лесу нашел нужный кедр, срубил его. Упало дерево. Стал парень вершину кедра отрубать. Трудно - дерево толстое, сучковатое. Наконец справился, отрубил верхушку. Только кончил, сел отдохнуть, - видит, выходит из чащи к нему черт. Подошел к парню и говорит:
- Эге, внучек, что ты тут делаешь?
- Да вот, дедушка, для лодки дерево срубил. Лесной старик спрашивает:
- Чум-то твой далеко ли стоит?
- Да, далеко, очень далеко.
- Ну, внучек, пойдем в твой чум.
- Нет, дедушка, мне ведь лодку делать нужно.
- А ты домой кедр унеси, там и делать будешь.
-Дедушка, как же я унесу такой большой кедр? Не смогу.
-Э-эх, внучек, когда я прежде такой, как ты, молодой был, когда я с многими ветками толстый кедр срубал, я тоже верхушку отделял, а потом легко, без труда домой его относил. А ты что же?
- Дедушка, попробуй - может, и сейчас ты, как в молодости, поднять кедр можешь?
Лесной старик повернулся, на дерево посмотрел, поднял его и говорит:
- Ладно, внучек, иди вперед, где чум твой, показывай. Парень топор свой подобрал и домой к чуму побежал. Лесной старик от него не отстает. Подошли к чуму. Старик дерево сбросил на землю, вместе с парнем в чум вошел. В чуме сели. Отец говорит сыну:
- Этого человека накормить надо; чем его кормить будем?
Тут самый младший сын к огню подсел. Взял в руки лук, тамар (стрелу) на тетиву поставил, лук натянул и по корню огня в очаге выстрелил. Тамар в золу, в землю ушел. В чуме все тихо сидят. Вдруг видят - внизу костра дрожащее древко тамара появилось. Старший сын вскочил, потянул древко вверх и вытащил трехгодовалого детеныша мамонта.
- Вот и угощение гостю!
Дочка старика вскочила, схватила котел, положила в него целиком детеныша мамонта, водой налила, повесила на огонь. Все некоторое время сидели. Сидели и ждали. Вот дочка котел сняла, мясом мамонтова детеныша корытце деревянное наполнила и лесному старику поставила. Лесной старик чуть-чуть поел, оставил. Старшему своему брату тогда поставила-тот все съел, да еще и суп выпил. Поели. Сидят. Лесной старик тоже сидит. Тогда отец, Старик морского мыса, говорит сыновьям:
- Что же сидит этот гость? Поел, посидел - что ему еще надо?
Старший его сын встал, достал со спального места свою шапку, из шкуры головы зверя сшитую, надел и вышел из чума.
Довольно времени прошло. Старик морского мыса говорит лесному старику:
- Чего же ты сидишь? Товарищ твой куда-то ушел, может быть ждет тебя.
Лесной старик будто не слышит, сидит. Наконец поднялся, вышел из чума, к берегу пошел. Видит-берег в море мысом, вытянулся. На вершине мыса семь стальных столбов стоят. На седьмом стальном столбе сидит сын Старика морского мыса. Подошел туда Лесной старик. Видит, около столбов много костей кучей набросано. Куча до неба достает - всё погибшие лесные люди-лозы. Схватился Лесной старик с сыном Старика морского мыса, стал бороться. Никто одолеть не может. Тогда Лесной старик сказал:
- Давай лучше мудростью померяемся. Полетим через море, кто из нас долетит, тот победил.
Взялись за руки, полетели. Еще до половины моря не долетели, стал старик уставать. Сын Старика морского мыса тащит его за руку. Немного погодя Лесной старик вовсе обессилел и упал в море. Утонул. Парень так крепко его держал, что руку с лопаткой вырвал, так через море перелетел. Потом повернулся и домой полетел. В чум пришел, спать лег.
Так жили, жили. Однажды старший сын снова в лес пошел хорошее дерево искать. Топор взял, за пояс заткнул, тесло взял, на плечо положил. Идет по лесу. Все согнутые, кривые деревья попадаются. Вот лиственницу увидел-кривая лиственница. Он теслом ее ударил, застряло тесло. Взглянул повыше - а это лесной лоз, протянув руку, стоит, будто лиственница с сучком. Тесло этот лоз и поймал. Парень поднатужился, вырвал тесло, бросил на землю, топор тоже бросил, с лозом схватился и стал бороться. Долго боролись. Упал лесной лоз на колени, по рту его кровь, как пена, пошла. Ударил лоза сын Старика морского мыса, тот надвое раскололся. Падая, лоз зарычал:
- Ну, ладно, сейчас ты одолел, но еще погоди, вспомнишь меня.
Пошел парень домой. Дома никому ничего не сказал, лег спать. Наутро проснулся, видит-только младший брат да сестра его живые сидят, а остальные пять братьев и отец с матерью все умерли. Все горюют сидят.
Так одни остались. Однажды братья сестре говорят:
- Ты в чуме нашем живи, а мы пойдем лозов искать.
Это они нам такую беду наслали.
Пошли; старший из них на сторону ночного неба пошел, младший-на солнечную сторону неба пошел. Сказка с младшим пойдет.
Шел он, шел, долго шел. Изголодался, вот-вот с голоду умрет. Однажды увидел следы: олень, видно, шел. Пошел младший по оленьей тропе, видит: лежит спящий олень. А дальше что же он может сделать? Лука у него нет, ничего нет. Только посох есть. Бросил посох парень в оленя - попал. Олень тут и растянулся. Подошел к нему, отрезал мяса кусок, немного поел, лег спать. Просыпается, видит: впереди него на небе туча растет, черная как сажа. Будто крылья у нее с боков, огонь в ней сверкает. Ближе подошла. Видит парень - санки пришли. В них такие звери запряжены - по обеим сторонам рта огонь вырывается. А на санках человек сидит, шапка высокая, до тучи достает, край ее бороздит. Подъехал человек к парню и спрашивает:
- Ты из какой земли, человек, и чего ты хочешь здесь? - Ничего не хочу. Лозы моего отца, мать и братьев погубили. Только двое нас, братьев, да сестра живыми остались. Брат пошел к ночной стороне неба с лозами воевать, я на солнечную сторону пошел узнать, почему мои родители и братья умерли.
Человек приказал парню:
- Ну-ка, садись на мои санки. А парень в ответ:
- Как же это я на такие высокие санки заберусь? Человек взял парня за плечи, поднял и посадил на санки. Дверь закрыл и двинулся вперед. Полозья санок его так землю скребут, будто гром гремит. Вот остановились. Человек, слышно, подошел, против глаз парня стенку санок пальцем проткнул и говорит:
- Вот посмотри на наши игры.
Парень смотрит в дырку, видит: семь богатырей с одной стороны и семь с другой огромными камнями играют, друг другу бросают. Человек повернулся, поднял камень еще больше тех, которыми богатыри играют, бросил его. Будто гром прогремел, а там, куда камень упал, безводное, безлесное чистое место стало. Дырку, куда парень смотрел, закрыл и, слышно, дальше поехал. Ехал-ехал, опять остановился. Дырку открыл и говорит:
- Смотри, скоро мы к твоей земле подъезжать будем. Правда, парень видит, будто стали подходить к месту, где чум его стоял. А дальше видит парень: большая туча растет, а там лозы брата его совсем одолевают, он уже на коленях ползет. Парень закричал человеку:
- Ты куда делся? Не видишь, что ли, - моего брата лозы сейчас убьют!
Человек на санках обернулся, схватил лук и тамар, нацелился и выстрелил-безлесная, безводная пустыня стала землей. Немного погодя земля эта морем стала. Некоторое время прошло, вода потихоньку ушла, земля высохла. Смотрит парень - что это? Родители его и братья как будто ожили. Подъехали к ним; радости надолго хватило.
Старик морского мыса тому человеку дочку свою в жены отдал. Человек домой пошел. Сын Старика морского мыса на прощанье ему-сказал:
- Если ты попадешь в какую-нибудь беду, вспомни меня, позови.
- Ладно, вспомню. Тебя тоже, может быть, небо или земля бедой настигнут, ты меня вспомни. Так и жить стали. | |
|
