Сказка № 2361 | Дата: 01.01.1970, 05:33 |
|---|
 Жили-были старик со старухой, и не было у них детей. Сидят они как-то за столом и горюют:
– Послал бы нам бог ребеночка, хоть ростом с ежика!
Только они это вымолвили, вылезает из-за печки маленький ежик и говорит:
– Я – ваш сынок!
Взяли старики ежика в сыновья и вырастили.
Когда ежик подрос, мать и говорит:
– Будь у меня сынок побольше, пас бы он свиней. А такого маленького свиньи и затоптать могут, вот беда-то.
– Не печалься! С этим делом я справлюсь!
– А не будет тебе боязно, сынок?
– Свиней бояться! Да я б со стыда сгорел! Давайте их сюда, буду пасти!
Погнал ежик свиней в лес и пас их там три года, не пригоняя домой. За три года свиней наплодилось так много, что и не счесть. Однако ежик с ними запросто справляется.
Однажды в том лесу, где ежик свиней пас, охотился сам король да заплутался. Блуждая по лесу, набрел он на ежиково стадо, а самого пастушка не видит: ежик-то в заросли багульника залез.
– Есть ли пастух при этих свиньях? – крикнул король.
– А вот он – я! – отвечает ежик.
– Да где ж ты?
– А в багульнике.
– Иди-ка сюда, потолкуем!
– Отчего ж не пойти? – ответил ежик и вылез из зарослей.
– Да как же ты, такой маленький, свиней пасешь?
– А как же ты, такой большой, заблудился?
– Выведи меня из этого леса!
– Отчего ж не вывести? Отдай за меня свою младшую дочь – мигом выведу.
– Ишь чего захотел! Чтоб я тебе, жабенку эдакому, дочь отдал!
– Нет так нет – ищи сам дорогу! Ускакал король. Проплутал он весь день, а к вечеру опять тут как тут.
– Где ты? Слышь, пастушок, никак я дороги не найду, выведи меня отсюда!
– Отчего ж не вывести? Отдай только за меня младшую дочь – мигом выведу.
– Будет болтать-то! Не могу я этого сделать!
– Нет так нет, ищи сам дорогу!
Сделал король круг, сделал другой да снова назад воротился.
– Ну, так как, выведешь меня из лесу?
– Отчего ж не вывести? Отдай только за меня свою младшую дочь – мигом выведу.
– Ну что с тобой делать? Бери на здоровье!
– Стало быть, обещаешь мне свою дочь?
– Обещаю!
– Ладно! Поезжай за мной по этой тропинке, да поторопись, не то мои свиньи разбредутся.
Показал ежик королю дорогу, сговорился, когда на свадьбу приезжать, и со всех ног к свиньям бросился. За три дня до свадьбы пригнал ежик свиней к отцу на двор. Отец только руками развел: и в хлеву, и в загородке, и во всех закутках свиней полным-полно, куда ни повернись – отовсюду хрюкают.
На третий день спозаранку надел ежик праздничную одежду, поверх ежовую шубку натянул, запряг в берестяную карету двух черных петухов и покатил во весь дух к невесте во дворец. Встретил его король не с пустыми руками: приказал он своим солдатам камнями берестяную карету забросать и петухов перебить. Но петухи только камень завидят, так – прыг-прыг-прыг! – подпрыгнут, и камень низом пролетает. И так до тех пор, пока не подъехали они к самому дворцу. Тут петухи пропели:
– Кукареку! Королевский зять приехал!
Вышла невеста навстречу, положила ежика в шелковый передник и во дворец несет. Старшие сестры над ней потешаются, а младшая в ответ:
– Смейтесь, смейтесь, какой мне сужен, за такого и пойду!
Наутро невеста снова положила ежика в свой передник и несет в церковь – венчаться. Надели ежику на лапку обручальное кольцо, а после венчания положила женушка своего муженька в передник, чтоб во дворец унести. Смеются все над потешной парой, а молодая жена им в ответ:
– Смейтесь, смейтесь, какой мне сужен, за такого и пойду!
Вечером, как спать ложиться, стянул ежик свою шубку и положил в ногах. Увидела это жена и думает: “И зачем такую колючую шубку беречь? Вот уснет муженек – сожгу ее!”
Как задумала, так и сделала. А дальше что? Только шубка сгорела, муженек захворал, да так тяжко, того и гляди помрет. Плачет жена, кается. А ежик, боль перемогая, жену утешает:
– Знаю, знаю, женушка любезная, что не со зла ты это сделала, да только, прежде чем за дело браться, надо бы с муженьком посоветоваться. Кабы ты нынче шубку не сожгла, я бы через две недели от нее без боли избавился. Однако если я вытерплю, то ты чудо увидишь и слезы радостью сменятся.
Трудно было ежику, но терпел он и вытерпел. Особенно в последний день болезнь его донимала. Но только солнышко зашло, вскочил ежик с постели, трижды подергал мордочкой и в тот же миг превратился в статного принца. Тесть на радостях отдал ему всю власть. А новый король призвал к себе своих родителей и зажил с молодой женой счастливо. | |
Сказка № 2360 | Дата: 01.01.1970, 05:33 |
|---|
Сговорились как-то два брата ежа зайца одурачить. На опушке леса была глубокая канава. Стали ежи на разных концах канавы, и тогда еж, что на этом конце стоял, говорит зайцу:
– Эй, косой! Ты, говорят, бегаешь быстро, а я вот, пожалуй, перегоню тебя.
– Да куда тебе! Пусть мне усы оборвут, если я этому поверю!
– Чего там верить или не верить! Давай об заклад биться. Коли обгонишь меня, вырвешь у меня из шубы десять иголок, а если я тебя обгоню, вырву из твоих усов десять волосков. Ну что, идет?
– Идет! Только жаль мне твоей шубы.
– А мне – твоих усов. А теперь так: ты, заяц, повыше, поэтому бежать тебе по краю канавы, а мне – по дну.
Ладно. Помчался заяц словно ветер и даже не оглянулся, бежит за ним еж или нет. Подбегает к другому концу, а еж уже там сидит.
– Ты куда ж подевался? – говорит он зайцу. – Я замерз, тебя поджидаючи.
– Ох, ежик, что-то мне в этот раз не повезло, побежим еще раз – обратно.
– Так и быть, – согласился еж, – побежим! Помчался заяц быстрее прежнего. А на другом конце канавы еж его уже поджидает.
– Я из-за тебя совсем замерзну! – говорит он зайцу. – Подставляй-ка свои усы!
– Подожди, ежик, побежим еще разок, а там будь что будет!
Согласился еж. Помчался заяц быстрее ветра. А на другом конце канавы еж уже ждет его.
– Хватит! Подставляй-ка усы, больше я с тобой наперегонки не побегу.
Что поделаешь! Пришлось зайцу подставить усы. Вырвал еж из заячьих усов десять волосков, пять в губу брату воткнул, а пять – себе. С той поры у ежей на губе маленькие усики торчат. | |
Сказка № 2359 | Дата: 01.01.1970, 05:33 |
|---|
Умирая, отец оставил сыну три завета: “Не ходи часто в гости, не то перестанут тебя уважать; не меняй лошадей на базаре, не то останешься при своих двоих; не бери жену издалека, не то попадется дурная!”
Сын покивал головой и запомнил слова отца. Когда отец умер, сын решил проверить отцовские заветы.
Ладно. Стал он в гости похаживать. Первый раз встретили его лепешками, на другой раз тоже всего было вдоволь, на третий раз заметил он холодок, на четвертый – все еще туда-сюда было, на пятый раз остался он уже ни сыт, ни пьян, а когда пришел в шестой раз, подали ему мякинный хлеб с путрой. Один ломоток еще кое-как съел, а второй принес домой и припрятал в свою укладку. Когда спать пошел, сын про себя думает: “Верен был первый отцов завет, попробую испытать второй”.
Ладно. Вот стал он ездить на базар и лошадей менять; дело кончилось тем, что выменял сын такую клячу, которая свалилась по дороге, и остался он пешим. Содрал сын с клячи шкуру и припрятал в укладку. Когда спать пошел, думает про себя: “Два отцовых завета оказались верными, попробую-ка проверю третий”.
Ладно. В следующее воскресенье собрался и пошел версты отмерять на край света за женой. Ищет, ищет, глядь– и нашел, да такую красавицу, что твоя кукла: плывет, земли не касается. Чего ж лучшего искать, пусть на следующее воскресенье со сватами приезжает, поглядит, как жених живет. Однако вечером, собираясь домой, сын подумал: “Два отцовских завета были верны; пока третий не оправдался, надо приглядеться получше. Воскресенье – воскресеньем, разве в такой день толком что приметишь, а вот в будни – совсем другое дело. Пойду-ка назад, тайком залезу на гумно, пересплю ночь, а тогда с утра погляжу, какова моя суженая за работой”.
Утром, чуть свет, старики уже в поле, а девицы нигде не видать. Экое диво! И полдень подошел, а ее нигде не видно – надо пойти в избу заглянуть. Заходит в избу: передник, что вчера на ней был, на полу валяется, а сама храпит за печкой, аж стены трясутся. Подхватил сын передник и ходу домой. Спрятал передник в клети и дожидается воскресенья. Настал воскресный день – приехали сваты с невестой. В один угол заглянули, в другой – всюду хорошо на диво; заходят в клеть, увидели укладку с отцовыми заветами – спрашивают, что в ней?
– Этого показать вам не могу – тут мои драгоценности! Сваты упрашивают его: пусть, мол, дозволит взглянуть.
– Ну ладно, уж так и быть! Открывают укладку – что в ней такое?
– А мой передник как тут очутился?
– Да, девица, храню я в этой укладке заветы моего отца: пока другие спят, укладка копит для меня отцовы заветы. В ней три завета – этот огрызок хлеба, шкура и твой передник. Первый из них учит: не ходи часто в гости, не то перестанут тебя уважать; второй учит: не меняй лошадей на базаре, не то останешься при своих двоих; третий, твой передник, учит: не бери жену издалека, не то попадется дурная.
Так девица и уехала, пристыженная. | |
Сказка № 2358 | Дата: 01.01.1970, 05:33 |
|---|
В стародавние времена было у одного отца четверо детей – один сын да три дочки. Дочки за вдовым отцом усердно ухаживали, а сын – тот без устали потчевал его самыми вкусными яствами. Счастливо жилось отцу на склоне лет при таких добрых детях. Говаривал он бывало: “Покуда вы, детки, станете жить мирно да дружно, сама Лайма вам улыбаться будет. Ты, сынок, – как я помру, – не женись сразу, а сперва сестер замуж выдай. Послушаешь меня – далеко в жизни пойдешь”.
Послушался сын отца и долго после его смерти жил со своими сестрами. Но в один злосчастный день судьба рассудила по-иному и отняла у брата любимых сестер. А было дело так: как-то в полдень сестры в саду гуляли. Тут откуда ни возьмись налетел вихрь и умчал сестер неведомо куда. Искал брат сестер три дня и три ночи – нигде ни следа! Ушел брат из дому и пошел по свету искать своих сестер. Ходит, ищет, выспрашивает – да все понапрасну. Хлебушек съел, припасы у него кончились, не знает бедный братец, что теперь делать, как быть?
“Будь что будет, – решил он, – а домой мне все одно возврата нет. Коли такое дело – стану питаться, чем бог пошлет”.
Вскоре ему заяц повстречался. Проскакал было мимо, а братец ему и говорит:
– Заика-увалень, не скачи мимо: голоден я, моченьки нет. Съем тебя.
– Не ешь меня, парнишка-братишка. Я с тобой пойду, в беде помогу.
Ладно. Вскоре братцу волк повстречался, хотел было мимо пробежать, а братец ему говорит:
– Волчишка-воришка, не убегай: я голодный, съем тебя.
– Не ешь меня, парнишка-братишка: за тобой побегу, в беде помогу.
Ладно. Повстречались братцу слепни да осы. Хотели они мимо пролететь, а братец им и говорит:
– Эй, слепни-кусачи, эй, осы-дудари! Не улетайте, я голодный, съем вас.
– Не ешь нас, парнишка-братишка! Мы с тобой полетим, в беде пособим.
Ладно. Вскоре братцу сокол повстречался. Хотел сокол мимо пролететь, а братец ему говорит:
– Соколок-кривой клювок! Не улетай: я голодный, съем тебя.
– Не ешь меня, парнишка-братишка: я с тобой полечу, в беде пособлю.
Ладно. Вскоре братец рака повстречал. Хотел рак от братца попятиться, а братец ему говорит:
– Не пяться, рачок-ползунок: я голодный, съем тебя.
– Не ешь меня, парнишка-братишка, тебе вслед поползу, в беде помогу.
Ладно. Идут себе вместе парнишка-братишка, да зайка-увалень, да волк-воришка, да осы-дудари, да слепни-кусачи, да соколок-кривой клювок, да рак-ползунок. Вошли они в лес. На второй день видят – избушка на курьей ноге вертится-крутится. Братец ей и говорит:
– Остановись, избушка, дай путникам приют. Остановилась избушка. Вошли путники, видят – сидит старушка. Спрашивает она путников:
– Куда идете? Ей братец в ответ:
– А ты нас накорми да спать положи, завтра мы все тебе и расскажем.
Приютила их старушка. Утром братец рассказал ей все по порядку и спрашивает:
– А не знаешь ли, где мои сестрицы?
Старушка в ответ:
– Я, братец, не знаю, где твои сестрицы. Но коли сходишь к моей сестре, она, пожалуй, скажет.
Они и пошли. На другой день в глухом бору увидали другую избушку на курьей ноге. Братец говорит:
– Остановись, избушка, дай путникам приют – отдохнуть немножко.
Избушка остановилась. Зашли путники, видят – другая такая же старушка сидит. Спрашивает старушка:
– Куда идете? А братец в ответ:
– Накорми да спать положи. Утром все и расскажем. Приютила их старушка. Утром братец ей все по порядку рассказал и спрашивает:
– Коли знаешь – открой, где мои сестрицы? Старушка в ответ:
– Скажу тебе, где твои сестры. Одна за щукою замужем, другая – за орлом, а третья – за медведем. А чтоб тебе до них добраться, надобно сначала у ведьмы верхового коня заработать. А до ведьмина жилья три дня пути.
Пошли путники ведьму искать. Через три дня отыскали ее, и нанялся братец к ней в работники с таким уговором: коли устережет он три дня подряд дюжину кобылиц – получит жеребенка. Погнал утром братец двенадцать кобылиц на пастбище, а двенадцать жеребят на конюшне остались. Пошли с братцем и попутчики его, да все спать и залегли. Только зайка-увалень не спит: он-то, глядь, всех хитрее оказался. Говорит:
– Ты спи себе, парнишка-братишка, спите все, а я пойду да послушаю, о чем кобылы промеж себя говорят.
Прыг-скок! Подскочил зайка-увалень к кобылам и слышит: вот тебе и на! Кобылицы-то, вечером домой идти и не думают – они-де не дуры: ведь им ведьма строго-настрого наказала – пока одну гонят, остальным по кустам разбежаться. Услыхал это братец – и мурашки по спине пробежали. А слепни-кусачи да осы-дудари смеются:
– Не кручинься. Пойдут они по кустам бродить, а мы их – жалить. Загоним их домой, вот увидишь.
Так и сделали: вечером кобылицы бродят-плутают. Но слепни-кусачи да осы-дудари как принялись им шкуры колоть! Мотыльками кобылицы домой понеслись.
Ругает их ведьма, а они в ответ:
– Пойди-ка ты сама: поглядим, что делать станешь?
И на другой день то же самое было.
А на третий день зайка-увалень с такой вестью прискакал: ведьма-де приказала, чтобы кобылы от кусачей не в конюшню спасались, а в дремучий бор, туда-де кусачам не пробраться.
У братца мурашки по спине пробежали, а волк-воришка говорит:
– Подумаешь! Будто и всего на белом свете кусачей, что слепни да осы? Это ремесло и я разумею. А для моих клыков чащоба не помеха.
Так и вышло: напали вечером на кобылиц слепни-кусачи да осы-дудари, а кобылицы от них – в лес. Но не вышло по-ихнему: выгнали их из чащи волчьи клыки, а укусы слепней да ос домой загнали. Видит ведьма – кобылы выпасены, и говорит братцу:
– Получай завтра жеребенка – и чтобы духу твоего тут не было!
Братец и его друзья спать залегли, а зайка-увалень поскакал подслушивать, про что ведьма с жеребятами толкует. А она их вразумляет:
– Вы, одиннадцать, оставайтесь, какие есть. А ты, двенадцатый, самый мой наисильнейший,– ты завтра залезь под ясли и притворись, будто хворый, полудохлый. Парню можно из вас любого выбирать, какой приглянется: так рядились. Хворый будешь – он на тебя и не позарится.
Подслушал это зайка-увалень и несет братцу свежую весть. Наутро одиннадцать жеребят по конюшне скачут – да так, что спасу пет. А двенадцатый вверх тормашками под яслями валяется, да так тяжко дышит, ровно меха кузнечные шумят. Тех одиннадцать ведьма расхваливает, до небес превозносит, а про двенадцатого говорит: “Дурной был, дурным и подохнет”.
Но братец ее и не слушает: подавай ему хворого! Остальные что-то больно пугливые. Неохота ведьме отдавать двенадцатого жеребенка, да что поделаешь? Уговор дороже денег.
Забрал братец своего жеребенка и ушел из ведьмина логова.
По пути жеребенок говорит:
– Паси меня три дня на белом клевере – стану таким, как моя мать у ведьмы. Паси шесть дней на белом клевере – стану трехкрылым, взлечу ветром. Оставишь на белом клевере девять дней – буду шестикрылым, взметнусь вихрем.
Так и сталось – на девятый день шестикрылый конь поучает братца:
– Отпусти зайку, волка да слепней с осами – они тебе свое отслужили. Садись на меня верхом, сокола посади на колено, а рак пускай за мой хвост цепляется: я вас всех троих домчу к первой сестрице.
Зайка-увалень да волк-воришка в кусты убежали, слепни-кусачи да осы-дудари в дупла забились. Рак-ползун вцепился коню в хвост, братец вскочил верхом на коня, а соколок-кривой клювок взлетел к братцу на колено. Земля дрогнула, ветер в ушах засвистел – и вот уже Шестикрылый домчал их к первой сестрице, к щучьему дому! Говорит Шестикрылый:
– Слезай, парнишка-братишка, ступай со щукой-зятьком знакомиться. Там обсудите – что дальше делать-то. А мы втроем за дюнами передохнем.
Зашел брат к сестре, у ней от радости даже слезы из глаз покатились. Накормила братца, спать уложила, и ждет-пождет, скоро ли муж вернется? К вечеру щука тут как тут. Увидала следы Шестикрылого, испугалась, спрашивает:
– Смилуйся, женушка, скажи, уж не змиевы ли это следы?
– Да нет же, нет. То мой братец к нам в гости примчался.
– Значит, можно мне человеком оборотиться. Обернулась щука человеком, входит в избу. Шурин ему навстречу, и так они обрадовались друг другу, словно давно знакомы. Да недолго у зятька глаза радостью блистали: вспомнил он про свою злосчастную судьбину, вздохнул тяжело и говорит:
– Кабы мог ты меня, братец, из змиевых когтей вызволить – вот бы счастье было! Околдовал он нас – брата орлом, другого – медведем, а меня – щукою. За мной вот меньшая твоя сестра, за орлом – вторая, а за медведем – старшая. Одному тебе змия не одолеть. Ступай к братцу-орлу, может, он поможет, а я слаб: мне ведь, как солнце взойдет, снова щукою обернуться.
Утром вскочил братец на своего коня и помчался ко второму зятю, к орлу. Конь с соколом и раком в лес отдыхать пошли, а братец к сестре зашел, в орлий дом. Обняла его сестра со слезами, накормила, спать уложила, а сама мужа ждет. Вечером прилетел орел, но, увидя следы Шестикрылого, испугался и взмолился:
– Смилуйся, женушка! Скажи – не змиевы ли это следы?
– Да нет же, нет, мой братец к нам в гости прискакал.
– Коли так, то я человеком обернусь.
Обернулся орел человеком и зашел в дом. Шурин ему навстречу, и так обрадовались оба, словно давным-давно знакомы. Но и этот зять вскоре вспомнил о своей лихой судьбе и сказал, вздыхая:
– Вызволил бы ты меня, братец, из змиевых лап! То-то счастье было бы! Но одному тебе змия не одолеть. Ступай-ка ты к брату-медведю, он тебе поможет, а я слишком слаб: ведь как солнце всходит, я орлом оборачиваюсь.
Утром братец вскочил на своего коня и помчался к третьему зятю, к медведю. Конь с соколом и раком пошли в лес отдыхать, а брат к сестре зашел, в медвежье жилье.
Обняла его сестра с плачем, накормила, спать уложила, а сама мужа ждет. Вечером пришел медведь. Увидал следы Шестикрылого и спрашивает:
– Уж не змий ли тут околачивался? Не его ли то, женушка, следы?
– Нет же, нет, это мой братец к нам в гости прискакал.
Медведь обернулся человеком и вошел в дом. Шурин – ему навстречу, и так обрадовались оба, словно давным-давно знакомы. Но вскоре и этот зять вспомнил о своей лихой судьбе и сказал со вздохом:
– Помоги-ка ты мне, братец, вырваться из змиевых когтей. Одному мне с ним не справиться, но коли вдвоем возьмемся – трещать змиевой шкуре! Утром-то ведь я снова медведем обернусь! – тогда и примемся за дело.
Утром братец кликнул своего коня. Земля дрогнула, ветер засвистал: Шестикрылый с соколом и раком тут как тут. Медведь подумал было, что сам змий прилетел. Но братец его успокоил:
– Это не змий, это мой верховой конь. А это мои друзья.
Одного честно заработал, других честно заслужил.
– Вот это ладно, братец! С таким конем да с такими помощниками нам змия одолеть не трудно будет. Живет змий во дворце, а дворец его – в большой скале. Летим туда.
Мигом все у скалы очутились. Хотел было братец тотчас же скакать во дворец на своем коне, а медведь говорит:
– Не так шибко! Нынче ты, братец, с соколом и раком тут оставайся. А мы с Шестикрылым во дворец пойдем: у него сила, у меня сноровка. Завтра, братец, твой черед настанет, а послезавтра всем нам работенки хватит. Нам бы нынче только связать змия, а большего и не надо. Ведь змия сразу убить нельзя, в нем сила бессмертная. Ну, начинать пора: надо поспеть, пока солнце не село.
Рухнули с грохотом каменные ворота, содрогнулась скала. Шестикрылый да медведь со змием воюют: земля дрожит, скала трещит, гром гремит, глухой рев доносится . . . Бились до вечера, а к вечеру шум поутих, вышли Шестикрылый с медведем из змиева логова, оба в крови. Но дело сделали: связали змия! Отправились все домой, отдыхать, на завтра сил набираться, чтобы начатое дело продолжить.
Утром медведь первый вскочил, разбудил братца и говорит:
– Поднимайся, братец! Время за работу, нынче твой черед счастье попытать. Мы все за воротами останемся, а ты ступай в скалу. Увидишь две двери: одна направо, другая налево. Левая дверь лыком завязана, ты туда не ходи: в той комнате связанный змий лежит, он, коли войдешь, тебя проглотит. А в правую дверь входи без опаски, в той комнате наша главная помощница – девица-краса, королевская дочь. Змий похитил ее у короля и запер во дворце. Попроси ее, пусть выманит у змия тайну: где его бессмертная сила сокрыта?
Сказано – сделано. Братец прокрался к девице, и она тотчас пошла к змию. Змий и так ее допрашивал, и эдак: к чему, мол, ей знать? Но, подумавши, сказал:
– Открою тебе тайну. Все одно тебе моей бессмертной силы не добыть. За сто верст отсюда другая такая же скала высится, как эта. На ней – дворец, а во дворце – страшный бык. В нем-то моя бессмертная сила и сокрыта! Но даже и убил бы кто быка – моей бессмертной силы ему не видать: дохлый бык живой уткой обернется. А поймала бы ты утку да убила б ее – и то моей бессмертной силы не добудешь: дохлая утка обернется яйцом и канет в морскую глубину.
Узнала девица все что надобно, рассказала братцу, а тот – коню, а конь – медведю. Помчались все домой отдыхать да сил на завтра набираться.
Утром медведь первый вскочил, разбудил братца, коня, сокола и рака и говорит им:
– Поднимайтесь, пора за дело! Нынче нам всем работенки хватит!
Не теряя времени, пустились они к той скале. Немало пришлось им повозиться, но к вечеру гора рухнула, и они прикончили быка. Только бык сдох – глядь! из него утка вылетела и поднялась высоко в небо. Утка в небо, а сокол за ней! Нагнал и заклевал насмерть. Но только утка сдохла – шлеп! из утки яйцо выпало и кануло в глубь моря. Настал черед рака: рак нырнул вслед яйцу и выволок его из глубины морской. Только рак яйцо на сушу выволок – Шестикрылый – топ! и раздавил яйцо. В тот же миг связанный змий во дворце за сто верст испустил дух. Тут – откуда ни возьмись! – прилетел орел, а из воды щука выплыла. Все трое – медведь, орел и щука – кинулись братцу в ноги, обернулись людьми и говорят:
– Спасибо, что пришел со своим шестикрылым конем, со всеми твоими товарищами, вызволять нас из змиевой неволи! Теперь мы на всю жизнь людьми останемся. Нам счастье, и сестрам твоим, нашим женам, счастье: ведь они нынче королевы, потому что мы снова королями стали, как и прежде были. Змий погиб, а мы живы . . . Спешим по домам, подданные-то наши давно о нас горюют, заждались, поди ...
– Так-то оно так, – говорит братец, – да успеете! По моему разумению, нам надобно перво-наперво к моим сестрам мчаться. Заберем их с собою – и полетим в змиев дворец. Там девица-краса, поглядим, что с нею сталося? Нельзя нам ее забывать, ведь она главная наша помощница была. Сказано – сделано. Примчались все в змиев дворец. Ах ты, господи, до чего же девица обрадовалась! Со слезами да с плачем бросилась братцу на шею. Со слезами да с плачем говорит ему:
– Спасибо тебе, молодец, что вызволил меня из змиевых когтей! Мне от батюшки-короля большое королевство досталося, а короля в том королевстве нет. Будь ты моим королем, буду твоей королевою. А шестикрылому коню, великому герою, надо змиев дворец во владение отдать.
На том все и расстались: Шестикрылый остался властвовать во змиевом дворце, сокол улетел, рак под водой скрылся, а братец обнял свою королеву, и разъехались все по своим королевствам.
И зажили все мирно да счастливо. | |
|
