Сказка № 5815 | Дата: 01.01.1970, 05:33 |
|---|
 Старик и внук Хыпь жили. У внука жена Хунь была. К старику несколько лет горностай ходил, к невестке приставал. Все просил старика:
Пошли куда-нибудь парня, чтобы он пропал.
Вот старик как-то говорит:
Сходи за моим томаром, его доотэт когда-то давно утащил. Хыпь пошел, пришел к доотэту-старику:
Мой дедка сказал, что у тебя где-то его томар есть, отдать велел.
Доотэт-старик говорит:
Как отдам? Его найти надо, а у меня глаза нет, его даго вытащила. Сходи к ней, глаз возьми, тогда я томар найду.
Парень думает: «Что делать?» На небо к даго полетел, пришел к ней:
Доотэт-старик его глаз велел отдать, он без него дедкин томар найти не может.
Даго говорит:
Не дам я тебе глаз, пока мой коготь у тэль не возьмешь. Я летала, летала, налима хотела поймать; за спину схватила, а это не налим, а тэль была, мой коготь в спине у нее остался. Принеси коготь — глаз отдам.
Парню делать нечего, пошел, к краю моря пришел, на железный пень сел. Тэль вызвал:
Отдай коготь, тэль! Даго глаз не отдает, а без глаза доотэт-старик томар не найдет.
Тэль говорит:
Отдам я тебе коготь, если ты мой рог принесешь. Я тут плавала, плавала, кто-то мой рог отпилил. Найди, принеси его.
Парню делать нечего. Искать рог надо. На белом свете рог не нашел, полетел туда, где ночь поднимается. Оглянулся — утренняя заря на этом свете поднимается. До земли литысей долетел, оглянулся — белый свет еле видно, так далеко залетел. К литысям прилетел.
Из земляного гриба порошок взял, намазался, чтобы литыси не узнали, что он человек светлого мира2. Зашел в чум к литысям, а они рог тэли топчут, прыгают. Из рога, как из стопок, вино пьют. Хыпь зашел, литыси вокруг него ходят, нюхают. Старший литысь говорит:
Это человек, а не литысь, чужим пахнет.
Другой говорит:
Нет, наш он, литысь.
Другие понюхали — не разобрали. Хыпь ни жив ни мертв стоит. Позвали они его гостевать, за стол посадили. Как до него рог дойдет, он его опрокидывает и в котомку бросает. Так все куски рога спрятал. Сам на улицу выскочил, сычом полетел. Литыси спали в это время. Проснулись — нет человека, нет рога. Гонять* его стали. Быстро летят, вот-вот догонят. Он в дупло березы прыгнул, сидит. Литыси прилетели, вокруг толпятся, нюхают, теплое место чувствуют. До березы добраться не могут, боятся березы3. Того литыся, что не признал человека, ругают. Потом решили: «Ну что ж делать, если утащил рог». Ушли своей дорогой.
Парень скорее полетел туда, где белый свет светит. Добрался, на край моря прилетел, на железный пень сел, тэль позвал:
Достал я, бабка, рог твой кое-как, чуть сам не пропал.
Отдал он ей рог, она проверить захотела — крепкий ли. На реку ушла, зимний лед поддела. Лед разломила — крепкий рог. Парню коготь дала вытащить. Он еле вытащил — крепко тот застрял в спине, врос уже.
К даго полетел, на ногу ей коготь насадил. Та полетела, говорит:
Хорошо, крепче прежнего сидит.
На свое место села, глаз отдала. У нее глаз в животе был, проглоченный.
Взял Хыпь глаз, обратно к доотэт-старику спустился. Глаз ему дал, тот томар отдал.
Взял парень томар, назад в свой чум пошел. Чум у него каменный был. Горностай у двери сидит, его бабу — Хунь караулит. Понял все Хыпь, вошел, дверь крепко закрыл, чтобы горностай не пролез. | |
Сказка № 5814 | Дата: 01.01.1970, 05:33 |
|---|
Жили две женшины. Имя первой — Хонь. У Хонь был сын, два месяца ему. У второй женщины двое детей: мальчик и девочка, мальчику три года, девочке два года. Вторая женщина с детьми, значит, играет. Ее груди большие были, берет она их, значит, и треплет. Только вечер настанет, она их берет и треплет. Дети смеются, их смех раздается с земли до неба. Вот Хонь ей говорит:
Подружка, перестань! Как бы кто-нибудь из хищников не услыхал. На земле много их ходит и разнюхивает.
Через день или два вечером к ним в чум женщина зашла, у дверей в уголке села. Хонь как только посмотрела на эту женщину, сразу догадалась, что не женщина это зашла, а литысь, четырехпалая.
На противоположной стороне чума вторая женщина опять свои груди берет и треплет. Дети опять смеяться стали. Хонь сказала:
Подружка, довольно!
Литысь по сторонам посмотрела — ей все это не понравилось. Хонь на своего сына посмотрела, вся дрожит: литысь смотрит на ее сына, как бы не съела его! Его тело мягкое, сладкое — он еще одно только молоко ест. Но на глазах у всех литысь не может его проглотить. Хонь поняла, что чертовка их съесть хочет. Хонь мокрую стружку из люльки сына в тряпочку положила и наружу понесла, сказала:
Бабушка, приподнимись немного.
Литысь немного приподнялась. Хонь прошла мимо нее наружу.
В это время красный месяц начал подниматься над горизонтом. Хонь край двери приоткрыла и сказала:
Бабушка! Твоих детей там за чумом огнем подожгли.
Литысь как сумасшедшая выскочила наружу и спросила:
Где?
Хонь ей рукой показала. Литысь посмотрела в ту сторону и подумала: «Мой чум как раз там».
А возле чума женщин река текла. Когда литысь сюда шла, она перешла вброд, а обратно побежала как сумасшедшая через яму. Сначала вода ей до колен была, потом до грудей вода дошла, потом до рта вода дошла, потом она с головой под воду ушла, только кончики волос чуть видно было, потом только пузырьки булькают. Хонь подумала: «От смертельной опасности мы избавились; теперь и отсюда вперед мы живы будем». Сказке конец. | |
Сказка № 5813 | Дата: 01.01.1970, 05:33 |
|---|
Жил старик со старухой. Старик котец поставил, домой вернулся, переночевал. На следующее утро он отправился к котцу, к котцу пришел, котец вычерпал — старик добыл одну щуку. Старик щуку взял, домой направился, домой пришел к старухе. Старуха щуку очистила, старик со старухою щуку съели; осталась только голова. Старики переночевали.
Утром старик ушел к котцу, а старуха во время его отсутствия щучью голову съела. Старик к котцу сходил и совсем ничего не добыл. Старик вернулся, старуху спрашивает:
Щучья голова где?
Старуха отвечает:
Я ее съела.
Старик со старухой драться стали, поссорились из-за щучьей головы. Старуха старика оттолкнула, взяла нарту, надела голицы и ушла.
Долго ли, мало ли она шла, вперед смотрит — землянка стоит.
Старуха подошла к этой землянке, голицы сняла и в землянку зашла — в землянке никого нет. Старуха вверх взглянула — наверху висит мясо и внутреннее сало. Старуха развела огонь, приготовила еду, поела, а потом наружу вышла, дров наготовила, дрова в землянку занесла, сама взяла топор, под дровами спряталась.
Немного погодя с улицы пришел человек:
Лыжи с ног пусть снимутся, лыжи вверх пусть повесятся, — сказал он, — дверь пусть откроется.
Дверь открылась, он в землянку вкатился.
Пусть загорится огонь!
Огонь загорелся.
Пусть котел подойдет! Пусть котел снегом наполнится, пусть котел над костром подвесится, пусть снег в котле растает!
Снег в котле растаял.
Пусть котел мясом наполнится.
Мясо в котел упало.
Пусть котел вскипит, пусть котел снимется с костра, пусть котел с тагана снимется!
Котел снялся.
Пусть подойдет корытце, пусть из котла мясо в корытце вычерпается, пусть мясо из корытца исчезнет!
Мясо из корытца исчезло.
Если я на свое место лягу, меня съедят, если на другой стороне чума лягу, меня съедят, если в передней части лягу, меня съедят, если около дверей лягу, меня съедят, если на собачьем месте лягу, меня съедят!
Он покатился в угол возле дверей, где дрова. Он лег, заснул. Старуха выскочила, топором рубила-рубила, всего его изрубила на мелкие кусочки. Потом старуха на нарту мясо положила, внутреннее сало положила, голицы надела, домой к старику отправилась. Долго ли, мало ли старуха шла, вернулась домой. Из чувала землянки дымок чуть-чуть идет, чуть-чуть идет. Старуха залезла на землянку, через чувал вниз заглянула — старик как головешка худой стал; огонь в костре погас. Старуха плюнула. Старик заплакал. Плачет и говорит:
Старуха меня бросила, костер погас!
Старуха спустилась вниз, открыла дверь, домой зашла, старика стала ругать:
Ты помирать собрался!
Старуха вышла, мясо и сало принесла, в котел положила. Когда мясо сварилось, старуха его на корытце вычерпала. Старик со старухой есть стали, ели, наелись. Потом старик со старухой принесенное старухой мясо домой затащили и этим мясом теперь живут. | |
Сказка № 5812 | Дата: 01.01.1970, 05:33 |
|---|
Старик Ыдохот живет с дочерью, по соседству живет колмасам с дочерью.
Колмасам к старику пришла и говорит:
Старик, свою дочь уведи, уведи!
Долго ли, мало ли ходила к Ыдохоту. Старик сказал:
У-у, какая она надоедливая, уши мне все прожужжала!
Колмасам ходила, ходила, и старик в конце концов свою дочь увел.
Изба стоит, он ее туда посадил.
Я, — говорит, — снаружи немного похожу, а ты тут сиди!
Она отца ждала, ждала, а отца нет.
На улице голицы подвешены. Она посмотрела — ее отца нет. А тут медведь пришел и ей говорит:
Эти перья мне ссучи! Если плохо ссучишь, я тебя съем.
Она плела, плела, хорошо сплела. Ночь прошла, медведь пришел. Она ему отдала свою работу. Медведь осмотрел — а хорошо ведь сплетено. Он привязал ей к поясу сбоку колокольчик. Сам лук взял.
Теперь, — говорит, — побегай по избе, а я стрелять буду. Если я в язычок колокольчика попаду, то я тебя съем, а если не попаду, то не съем.
Она начала бегать. Он хоть и стрелял, но в язычок колокольчика не попал.
Ну, — говорит, — живи, я в язычок колокольчика не попал.
Медведь ей полный сундук разных вещей принес и отдал, мотки ниток взял и ушел.
Колмасам дома сучку побила, чтобы узнать от нее о дочери старика. Спросила ее:
Разве старик кости своей дочери не в мешке принесет?
Сучка ответила:
Нет, не в мешке принесет, дочка старика живой вернется.
Колмасам сказала старику:
Сходи за дочерью, сходи!
Старик говорит:
Какая странная, — уже все уши мне прожужжала.
Он ушел к дочери, мешок взял, он ведь не знал, что его дочь жива. Пришел к дочери, зашел, а у дочери полно вещей! Они пошли домой, с дочерью домой пришли.
Колмасам увидела, что дочь старика теперь богатой стала, опять ему говорить начала:
Старик, мою дочь уведи!
Старик ее увел, к той же избе привел и там оставил, а сам ушел.
Она сидит — медведь идет, полный мешок конопли ей принес и говорит:
Сплети мне нитки из этой конопли! Если плохо сплетешь, я тебя съем, если хорошо сплетешь, не съем!
Медведь ушел.
К ней ночью мыши пришли, она мышам говорит:
Подружки, пособите мне, эту коноплю быстро сплетите, мишка нам разные вещи подарит!
Ночь прошла, медведь пришел — ниток нет, конопли нет, мыши ее растаскали. Медведь, ничего не сказав, к ее поясу колокольчик привязал:
Теперь, — говорит, — побегай по избе. Если я в язычок колокольчика не попаду, то я тебя не съем.
Она бегает, а он стреляет — в язычок колокольчика попал. Медведь ее схватил, съел, ее кости вместе сложил и ушел.
Колмасам дома старику говорит:
Сходи за моей дочерью!
Старик ушел, пришел в избу, а девки нет, только кости вместе сложенные лежат. Старик эти кости в мешок собрал и отнес к колмасам.
На, — говорит, — это кости твоей дочери. | |
|
