Сказка № 6034 | Дата: 01.01.1970, 05:33 |
|---|
 Однажды заяц встретил у реки черепаху и сказал:
- Давай побежим наперегонки! Назначим награду победителю - корзину самых спелых плодов. Поставим корзину на далекий холм. Кто прибежит первым, тот и съест плоды.
Подумала черепаха и согласилась.
Наполнили они корзину плодами, поставили ее на вершину далекого холма, а сами вернулись к реке.
- Бежим! - сказал заяц и покатился со смеху. Он-то знал, что бегает много быстрее черепахи. И черепаха знала, что ей за зайцем не угнаться. Но все же она что было сил заторопилась к далекому холму.
А заяц катался от смеха по траве и никак не мог отдышаться. Наконец, когда заяц пришел в себя, увидел он, что черепаха уже взбирается на далекий холм. Припустился за ней вдогонку со всех ног. Да только опоздал. Когда заяц достиг вершины холма, черепаха уже поедала сочные плоды.
Почему же так получилось?
Черепаха шла к цели не останавливаясь. А заяц валялся в траве и бахвалился. Но хвастуну и быстрые ноги не впрок. | |
Сказка № 4814 | Дата: 01.01.1970, 05:33 |
|---|
— Чинэкэ, пойдем купаться!
Нет, утонем!
За траву будем держаться!
Руки порежем!
Рукавицы наденем!
Рукавицы намочим.
Высушим.
Пересушим.
Разомнем.
Разорвутся.
Иглой заштопаем!
Игла тупая.
Напильником заточим.
Где напильник?
В торсуке.
Где торсук?
На лабазе.
Где лабаз?
Огонь съел.
Где огонь?
Ветер с дождем затушил.
Где ветер с дождем?
Водяной выпил.
Где водяной?
Вон там едва виднеется. | |
Сказка № 5768 | Дата: 01.01.1970, 05:33 |
|---|
У одного человека была дочь на выданье. Пришел день свадьбы. Невеста со своей родней и друзьями отправилась в церковь, а рабыни остались на кухне готовить праздничный обед. И вдруг не хватило воды, чтоб подлить в кастрюли, которые уже стояли на огне. Тогда одна из служанок взяла кувшин и побежала к роднику. Приходит и видит: сидит на ветке птичка колибри. Сидит и поет:
Цветочки, листочки,
Где пищи достать?
Махну-ка хвостом
Да пойду-ка плясать…
Туит-туит-туит…
Поставила негритянка кувшин на землю и давай самбу плясать. Про все на свете забыла: и про воду, и про обед, и про свадьбу. Ждут ее дома, ждут не дождутся, а она у родника. Птичка колибри все поет, а негритянка все пляшет.
Прошло много времени, и отправилась к роднику другая рабыня - посмотреть, что там ее товарка поделывает, почему воду не несет. А та увидела подругу и запела:
Ах,подруженька-душа,
Песня птички хороша!
Попляши.
Попляши!
Подбежала подруга и тоже пустилась в пляс. Стали теперь в доме ждать двоих. Звали, кричали - ни ответа, ни привета. Тут и третья рабыня пошла к роднику, вслед за ней четвертая, и так все до одной. Придут - и ну плясать самбу, как полоумные.
Когда в доме не осталось больше ни одной рабыни, пошла за ними одна из сестер невесты. Едва негритянки увидели ее, как принялись петь:
Ах, хозяюшка-душа,
Песня птички хороша!
Попляши!
Попляши!
Вошла девушка в круг и так заплясала, что только держись. Пошла другая сестра. Но едва первая заметила ее, как запела во все горло:
Ах,сестричка,ах, душа,
Песня птички хороша!
Попляши!
Попляши!
Та ни минуты не колебалась. Пустилась плясать без оглядки. А мать девушек сидит как на иголках, не знает, что делать: обед подгорает, гости не идут и вообще ничего не готово. Все, кто в доме оставался, торчат зачем-то у родника и воду не несут.
Сказала она тогда себе:
- Ох, случилось что-то у родника! Пойду-ка сама погляжу.
Накинула она шаль на голову и пошла, Еще издалека услышала, как под ногами пляшущих земля кипит, а уж когда увидела, что все собрались в круг и пляшут самбу, когда услышала, как птичка колибри заливается, то принялась выписывать ногами такие узоры, что только держись. А тут еще дочери завидели ее и запели хором:
х ты, матушка-душа,
Песня птички хороша!
Попляши!
Попляши!
Старуха не выдержала и пустилась в пляс что было мочи.
То-то веселье пошло! Птичка так распелась, ну просто на части разрывалась. И чем больше она пела, тем отчаяннее плясали женщины.
Дома остался только старик. Досадует он, что не идут новобрачные, не идут гости и куда-то подевались все женщины, которые ушли к роднику: жена, дочери, рабыни - одним словом, все. Старик готов был лопнуть от злости. Проклял все на свете, схватил плеть и вышел из дома.
- Погодите мне, я вас разыщу.
И помчался по дороге к роднику вне себя от гнева.
Увидела его старуха, подбоченилась и запела:
Ах, старик мой, ах, душа!
Песня птички хороша!
Попляши!
Попляши!
ошел старик в круг и давай хлестать всех плетью направо и налево:
Ах ты, женушка-душа, Глянь, как плетка хороша! Попляши!
Попляши!
Досталось тут жене, досталось дочерям, досталось рабыням, и такой поднялся шум, что хоть святых выноси. Вмиг закончилась самба. Птичка колибри поглядела на всю эту свалку, взмахнула крылышками и улетела. | |
Сказка № 4726 | Дата: 01.01.1970, 05:33 |
|---|
В сказке это было, говорят. Далеко на северной стороне жил Мыля-великан. В одном месте долго не оставался, из одного селения в другое переходил. Оттуда, с северной стороны, все побережье вокруг мыса обошел, в Сирениках остановился.
До прихода Мыли в Сирениках народ уменьшаться стал. Множество землянок стало пустым, люди вымирали от голода и болезней. Как только пришел в Сиреники Мыля, перестали вымирать люди. Морской зверь приблизился к берегу, удача к охотникам пришла, и жители забыли о голоде. Даже у скалы Ухсик с кромки льда добывали теперь моржей, лахтаков, нерп, не уходя далеко в море.
Взял Мыля на воспитание обыкновенного эскимосского мальчика-сироту. Мальчик быстро рос и вскоре научился добывать морских зверей столько, сколько не добывал ни один взрослый охотник.
Был среди жителей селения злой шутник. Любил этот шутник людям плохое что-нибудь делать. Однажды он решил подшутить над воспитанником доброго великана Мыли. Мыля ничего не ел, кроме моржовой печенки. Сам не ходил на берег, а обычно посылал за печенкой своего воспитанника, так как лед ломался под Мылей, а на берегу ноги погружались в песок. Добыли как-то охотники много моржей и свежевали их на припае. Все, кто мог носить в мясные ямы добычу, вышли на припай. Мыля послал своего мальчика за печенкой к охотникам. За припаем из толстого льда около охотников начинался тонкий лед. Злой шутник увидел мальчика, пришедшего за печенкой, крикнул:
– На, мальчик, печенку!
И после этого он бросил печенку на тонкий лед. Воспитанник Мыли бросился за печенкой, лед под ним поломался, и он начал тонуть. Люди хотели спасти его, но боялись провалиться. И мальчик утонул.
Тогда злой шутник достал палкой печенку и велел одному юноше отнести ее Мыле. Притащив печенку, юноша сказал:
– Мыля, вот для тебя печенка!
Мыля вылез из землянки и увидел, что воспитанника его нет. Ничего не сказал. Взял печенку и повесил ее над жирником. Из печенки в жирник вши стали падать. Увидев это, быстро стал одеваться в большой плащ из оленьей ровдуги. Затянул капюшон, завязал крепко, чтобы не продувало, и вышел из землянки. Выйдя, начал большими охапками снег в окружности сгребать и носить в одну кучу. Вот целую гору снегу насыпал. В это время много мужчин, женщин и детей на льду находилось. Подошел Мыля к снежной горе и изо всех сил стал дуть на нее. Вдруг как будто что-то разверзлось: подул сильный северный ветер. Люди не успели выбежать с припая на берег, лед оторвало и понесло в море. Как же спастись? Началось волнение, а льдину с людьми все дальше уносило. До самого лета не стихал ветер. Не вернулись унесенные льдиной, а те, кто остался в Сирениках, жили без мяса и жира. Когда пытались доставать остатки старого мяса в складах, то многие не возвращались домой, потому что ветер не давал им подняться из ям. Остались в живых только те, кто имел запасы еды дома.
Вот с тех пор в Сирениках мало эскимосов осталось. А Мыля-великан с тех пор ушел и никто его больше не видел. Вон через ту гору в Мангак ушел. По дороге в Мангак, недалеко от Сиреников, из больших пальцев своих рукавиц высыпал две кучи крупных камней; одна из них больше, другая меньше. Пешеходы и теперь видят эти камни. Там, где шел Мыля в западную сторону, до сих пор видны его следы. На этих следах величиною с байдару даже мох не растет. Говорят, Мыля, уходя из Сиреников, в верховьях реки Сянлык переночевал, а куда ушел, никто не знает.
Все. | |
|
