Сказка № 5043 | Дата: 01.01.1970, 05:33 |
|---|
 Когда-то давным-давно, а когда, – уже никто не помнит, – жила на свете волшебница. И была она так красива и богата, что второй такой в целом свете не сыскать. Сватались к ней и короли, и сиятельные господа, но она ни за кого идти не хотела.
Когда же ей все женихи опостылели, приказала красавица объявить, что пойдет за того, кто от нее три раза так спрячется, что она его отыскать не сумеет. Пускай будет хоть последний нищий.
Молодые господа шли толпами! Прятались в укромные уголки, но напрасно- всех она находила. Надоело молодцам, перестали с ней в прятки играть. Но вот приходит однажды добрый молодец, на нем старый кафтан надет.
По этой одежде но и прозванье имел – Кафтанчик. Кафтанчик красавице себя назвал, спрашивает, верна ли она своему слову.
Не понравилось гордой волшебнице одежонка на парне. \"Притворяется,– думает она, – да делать нечего, надо слово держать. Небось, я-то настоящая волшебница, а кто он – еще неизвестно!
Да только Кафтанчик тоже не так-то прост, настоящий мастер! Перво-наперво обернулся он рыбой и ушел на дно морское.
Волшебница по обычаю на заре загадки разгадывала. Вот и теперь выспалась, вышла из своего замка, встала посреди сада, огляделась и стала гадать: \"На земле тебя нету, на небе тебя нету, где ты? Ага, ты в море, на самом дне, ты рыбой обернулся, ну-ка, вылезай!
Ничего не поделаешь, пришлось вылезать.
\"Ладно, – думает Кафтанчик, – на первый раз осечка!
А волшебница уже сообразила, что Кафтанчик этот парень не промах, а волшебник не хуже ее.
На второй день обернулся Кафтанчик птицей и взлетел выше облаков.
Выходит волшебница в сад и начинает гадать:
\"На земле тебя нету, в воде тебя нету. Где ты? Ага, ты в небесах, ты- птица, спускайся вниз!
Хочешь – не хочешь, пришлось спуститься, не удалось ему спрятаться.
До самой ночи думал-гадал Кафтанчик, куда бы ему понадежнее укрыться, да так ничего и не придумал! На третий день утром на зорьке стал он по саду гулять, так задумался, что совсем позабыл, где он и зачем. Вдруг видит- волшебница к садовой калитке идет, искать его собирается. Спохватилсяон и, обернувшись гвоздикой-цветком, на грядку встал. Идет волшебница по дорожке, – видит красивый цветок распустился.
– Ах, – говорит, – откуда у меня появилась эта прекрасная гвоздичка? За ночь, наверное, выросла?
С этими словами срывает она цветок и к лицу подносит. А потом встает посреди сада и начинает гадать:
\"На земле тебя нету, на небе тебя нету, в воде тебя нету – я не знаю, где ты! Отзовись!
– Вот я, моя милая! – крикнул Кафтанчик – и обернулся добрым молодцем, только еще пригожей стал. – Ну, теперь пойдешь за меня?
– Нет, не пойду, если до завтрашнего утра не принесешь из тридевятого царства муки на свадебные пироги! – воскликнула волшебница – и бросилась бежать в свой замок. Вбежала и на железные засовы заперлась.
Теперь уж к ней не попасть. Надо думать Кафтанчику, как муку добыть. Трудная это была задача. Ведь в тридевятом царстве хлеба еще на корню стояли!
Был где-то у нашего молодца дядюшка – колдун превеликий, а у дядюшки была тачка, сядешь в нее и сразу окажешься, где пожелаешь. Пошел Кафтанчик к дяде, уселся в его тачку и в мгновенье ока очутился в тридевятом царстве. Велел пшеницу жать, в снопы вязать, молотить. Забежал на мельницу, зерно смолол и ранним утром уже стоял перед замком с готовой мукой.
– Я муку принес! Теперь пойдешь за меня? – крикнул он волшебнице.
– Пойду, коли ты из винограда, что за Черным морем растет, вина принесешь! – ответила она ему – и еще крепче заперлась.
Не простое дело за море перебраться! Но тачка Кафтанчику и теперь помогла и через минуту он уже был, где задумал. Кафтанчик виноград собрал, подавил, в бочки сцедил и утречком, когда волшебница еще спала, постучался в ворота.
– Ну, пойдешь за меня? Вино уже здесь!
– С ума я сошла что ль за оборванца идти! – ответила красавица. – До тех пор не пойду, пока ты из тридевятого царства, тридесятого государства не принесешь мне три золотые груши и не станешь таким же богатым, как я!
И еще крепче заперлась.
Знал Кафтанчик, что на этот раз тачка не поможет. Пустился пешочком через горы, через долы в тридевятое царство, тридесятое государство. Идет по горам, видит человек вокруг дерева бегает, остановиться не может. Давно видать бегает. Много лет.
– Бог в помощь, добрый человек, ты что это здесь делаешь? – спрашивает его Кафтанчик.
– Не видишь разве – бегаю. Никто меня на такую службу не берет, где бы я вдосталь набегаться мог, – отвечает он.
– Пойдем со мной за тридевять земель, там и набегаешься. Согласился Быстроногий, и пошли они дальше вдвоем.
Шли-шли, видят – человек сидит, перед ним девять караваев хлеба горой лежат, а он во всю глотку кричит:
– Ох, есть хочу!
– А чего же не ешь? – говорят они ему. – Ведь перед тобой гора хлеба!
– Да ведь это мне на один зуб!
– Пойдем с нами за тридевять земель, там наешься!
Стало их теперь трое и зашагали они дальше. Идут они, идут, видят, человек сидит перед большим костром. На нем девять шуб надето, а он голосит:
– Помогите, люди, холодно мне!
– Да ты что! Ведь сидишь у костра весь укутанный! – удивились друзья. А тот зубами клацает, да весь дрожит, замерзает.
– Пойдем с нами за тридевять земель, там согреешься! Стало их четверо и отправились они дальше.
Шли-шли, видят возле самого колодца человек сидит, позади него большая река течет, а он все кричит:
– Ох, пить хочу! Пить хочу!
– А ты напейся, – говорят они. – Воды-то вдосталь!
Этой мне не хватит! Хорошо, что на меня настоящая жажда не напала!
– Пошли с нами в тридевятое царство, тридесятое государство, там напьешься! – говорят ему друзья.
Стало их пятеро и вскоре они добрались до тридевятого царства, тридесятого государства. Вокруг высокие горы, а среди гор стоит королевский замок.
Явились они все впятером, гости незванные, к королю и стали у него три золотых груши требовать.
– А кто вы такие, что ни с того ни с чего спрашиваете золотые груши?
– Меня, – говорит Кафтанчик, – такая-то волшебница за ними послала ... а это – мои друзья! – и рассказал королю, что за люди его приятели.
– Ага, – решил король, – коли вы такие друзья, то сперва мне послужите, а коли заслужите, то и груши получите! Я как раз сыну свадьбу собираюсь справлять! Мои пекари и повара целую неделю пекут и стряпают и вдоволь всякого угощенья настряпали, а гости все не едут! Коли гостей из девяти стран к утру созовете, получите груши. А коли нет – горе вам!
Ну и перепугались же наши друзья! Девять стран за одну ночь обежать не то, что к соседу заскочить!
Один лишь Быстроногий, который вокруг дерева бегал, не испугался и велел королю приглашенья для гостей писать.
– Уже написаны! – ответствует король и вручает ему толстенную пачку. Считать не пересчитать.
До самого вечера наш Быстроногий топтался возле замка. Остальные четверо от страха дрожат да его поругивают, зачем медлит, а он отвечает, что времени хватит!
С вечерним ветерком двинулся он в путь, а на рассвете с утренним ветерком вернулся и ответ на каждое приглашенье принес.
Утром отправились друзья к королю просить золотые груши.
– Дам, дам! Только вот загвоздка – гости мне пишут, что не поспевают к завтрашнему дню на свадьбу. Коли хотите груши получить, вам надо всё, что мои повара настряпали, к утру съесть! Не то велю казнить!
А их в замке и так кормили, как на убой! Разве мыслимо съесть весь хлеб, пироги и мясо, что на свадьбу наготовили? И охватил наших друзей такой страх, будто их уже тащут на казнь.
Один только Ненасыта не испугался. Пока остальные маялись, он знай лопал, пока не насытился.
На другой день являются они к королю, золотые груши требуют.
– Вы все про груши толкуете, – насмехается король, – а я велел железную печку дубовыми поленьями топить. Поглядим, коли вы в ней переночуете, тогда, так уж и быть, ступайте, рвите груши! – сказал и выставил их вон из своих покоев.
Ох, и перепугались же они! – \"Ну, теперь-то уже наверняка пропали наши головушки! Изжаримся мы в этой печи, как цыплята!
А в печке огонь полыхает, близко подступиться не дает. Стали они между собой ругаться да браниться, один другого попрекает, зачем зазвал его сюда на верную смерть. Даже в волосы вцепились.
Вдруг расталкивает их Дрожун в девяти одежках и говорит:
– Чем браниться, пойдемте-ка лучше во двор лучину щепать, не то ночью замерзнем!
Но они его не слушают, знай бранятся.
Наступил вечер, привели их к печи, стали внутрь заталкивать.
– Полезайте попроворней! – говорят.
А они упираются, пятятся от нестерпимого жара.
Тут Дрожун в печь вскочил, своими одежками тряхнул, весь жар собрал, сразу холодом повеяло, зуб на зуб не попадает.
Угас огонь, перестали они упираться, сами в печь полезли. Сидят мерзнут. А Дрожун развел в уголке огонь, греется, никого близко на подпускает. Онитакой крик да шум подняли, что король в своих покоях до утра уснуть не мог. Утром король спрашивает, что за шум, что за крик ночью был. Отвечают ему, что это пятеро друзей в печи колобродили. А король не верит:
– Нет, – кричит, – от них должны одни уголья остаться!
Тут привели к нему всех пятерых, глядит король – четверо от холода трясутся.
– Ну, – удивляется король, – теперь я вижу, что мне с вами не сладить. Ступайте золотые груши рвать.
Повел он их через высокие горы. Шли они долго-предолго, пока не добрались до огромного озера.
– Глядите, – говорит король, – вон там, посреди озера луг, на лугу дерево растет, – на дереве, на самой макушке, три золотые груши. Коли озеро выпьете, то я не против, можете груши сорвать. Иначе вам туда не добраться. Вода никого не удержит.
– Поди-ка выпей! – вздохнули четверо – и уже навсегда с грушами распрощались: озеро-то без конца, без краю, даже дерева не разглядишь!
– Давайте, пейте, – говорит вдруг тот, которого возле реки нашли.
Ты и пей, – отвечают остальные, – коли тебе это на роду написано.
– Ну, наконец-то, я свою жажду утолю! – вскричал он радостно, – улегся на берегу и выдул все озеро, словно кружку вина, а потом поднялся, обтер рот рукавом, улыбается:
– Вот теперь я напился! – говорит.
Зашагали наши друзья по сухому дну на луг, к трем золотым грушам, а те сами в руки Кафтанчику просятся. Он шапку подставил, а груши уже там лежат. И вдруг все исчезло: и дерево, и горы, и король и возник перед ними расколдованный оживший край. Пошли наши друзья восвояси. Где бы они ни проходили, всюду люди благодарили Кафтанчика – своего короля освободителя! А красавица-волшебница больше не упрямилась и отдала ему свою руку. И зажили все счастливо: и тот, который набегался, и тот, который наелся, и тот, который согрелся, и тот, который напился, и сам Кафтанчик с молодой женой. | |
Сказка № 5042 | Дата: 01.01.1970, 05:33 |
|---|
Жил когда-то король. Ничего не получал, только тратил, и был таким расточительным, что промотал бы все сокровища мира, если бы ими владел. Что тут говорить, коли на нем уже нитки собственной не осталось!
Но он не унывал. \"Э, – утешал себя король, – как-нибудь проживем! Может что и наживем. Зверя в лесах много, начну охотиться.
Как сказал, так и сделал. Уцелел у него от всех богатств один замок. Стал он с семьей в том замке жить и ходить в лес на охоту. Что поймает, тем и жив с женой и тремя дочерьми.
Однажды настрелял он множество дичи. На том бы ему успокоиться, но тут вдруг из кустов заяц выскакивает. \"Ну, косой, и тебе сейчас придет конец , – подумал король, прицелился и убил зайца.
Вдруг затрещало все вокруг, стали деревья валиться. Обернулся король, видит, огромный медведь через чащобу ломится, шаг шагнет – все на своем пути рушит, ревет – горы ходуном ходят. Король от страха пнем стоит, а медведь поднялся на задние лапы, передние королю на плечи опустил и зарычал:
– Я тебя сейчас на куски разорву! Как ты смеешь моих подданных трогать?
Ты только что прямо на моих глазах застрелил самого верного моего слугу! Теперь либо с жизнью прощайся, либо обещай мне старшую дочь в жены. Через две недели я за ней приду.
Не выбраться королю живым из медвежьих когтей. Пришлось дочку пообещать. Отпустил его медведь.
Не стал король своим ничего говорить, только бродит по дому хмурый, черной ночи чернее. На охоту ходить не смеет, что-то теперь с дочерью будет.
Решил все-таки не сдаваться, дочь медведю не отдавать. К концу второй недели выставил король вокруг замка надежную стражу. Приказал стрелять в каждого, кто к замку приблизится.
Две недели минуло, третья пошла. Вдруг ровно в полдень, в двенадцати каретах катят господа. Из первой кареты выходит молодой князь, из остальных – важные паны, вслед за ними слуги тащат в замок богатые дары для невесты и ее родителей. Князь королю с королевой кланяется, кланяется и принцессам, вперед сват выступает и просит старшую дочь князю в жены отдать.
Ни дочь, ни родители не противятся, но несчастный отец говорит:
– Хорошо бы королевской дочери за князя пойти. Только как нам быть, коли пообещал я ее косматому медведю? Сегодня время медведю за ней явиться.
– Еще чего, медведю! Зачем вам свою дочь зверю отдавать? А коли медведь явится, у вас на этот случай стража выставлена, – уговаривает короля князь.
Уговорил. И пошел у них пир горой. Едят-пьют, благо жених с собой много снеди привез. Так и пировали до самого вечера. А вечером усадили молодую в карету, сел и князь, и все господа, что явились с ним, с ним же и уехали.
А король как загулял, так и перестать не может, ведь угощенье-то дармовое! Гости у него не переводятся. Долго ли коротко, король снова все на ветер пустил. Что тут делать? Пришлось опять на охоту собираться. Только не стал он больше зверя бить, медведя встретить боялся, стал на птицу охотиться.
До поры до времени все хорошо шло. Только видит однажды, кружат над ним два ястреба. Прицелился, выстрелил, и сраженные ястребы рухнули к его ногам. Зашумел тут лес, верхушки с деревьев как срезанные падают, а на плечи королю кидается могучий орел и кричит:
– Не уйти тебе от моих когтей! Как ты смеешь губить моих подданных? На глазах убил двух лучших моих солдат. Либо с жизнью прощайся, либо обещай мне свою среднюю дочь в жены. Жди меня через две недели! Я за ней явлюсь!
Королю деваться некуда. Из орлиных когтей не вырвется, пришлось пообещать свою среднюю дочь орлу.
Дома король ни словечка не сказал, только все ходил взад-вперед, голову повесив, будто и жизнь ему не мила. Не стал король больше на птицу охотиться и решил свою вторую дочь орлу не отдавать, коли первая за медведя не пошла.
На четырнадцатый день выставил он вокруг замка боевую стражу. Стоят стражники, головы задирают, глядят в небо, не летит ли к замку орел.
Но в небе все спокойно, ни одна птаха не показывается.
Вдруг ровно в полдень примчались к замку двенадцать карет. Из первой кареты вылезает красавец-князь, еще краше того, первого, из остальных – важные господа, а за ними слуги тащат в замок богатые подарки для невесты и ее родителей. Князь королю с королевой и принцессами кланяется, вперед сват выходит и просит короля отдать князю в жены свою среднюю дочь.
– Мы бы не против, – говорит отец, – но явились вы не в добрый час, вскорости за ней грозный орел прилетит, так уж случилось, что пришлось мне ему свою дочь в жены пообещать.
– С какой такой стати? Ведь вы свою дочь не для птицы растили. А коли орел прилетит, у вас боевая стража наготове стоит. Чуть что – его на тот свет спровадят, – уговаривают короля сваты.
Согласился король и пошел тут пир горой! Князь всего навез, столы от яств ломятся, шумит веселье до самого вечера. А вечером усадили молодую вместе с князем в золотую карету, и все господа, что приехали, вслед за ними прочь покатили.
Король же, как начал кутить, так и не остановился. Гулял-гулял, пока все не прогулял. Стал с семьей впроголодь жить. Бросили обнищавшего короля не только друзья, но и слуги. Остался он один с женой и с меньшей дочерью в опустевшем замке. Что делать, не с голоду же помирать? Приготовил король снасти, стал ходить к морю, рыбу удить.
Дело совсем было на лад пошло, да попался ему однажды на удочку голавль и препорядочный. Вскипело вдруг море, волны бушуют, о берег хлещут, а из волн рыба выскакивает громадная, хвостом что есть силы бьет и кричит:
– Сейчас я тебя в море утащу, мелюзга ты несчастная! Как ты смеешь моих подданных губить! На моих глазах ты убил моего верного слугу и за это тебе придется либо с жизнью проститься, либо отдать мне в жены младшую дочь. Жди! Через две недели явлюсь за ней.
Что было королю делать? Пришлось пообещать.
Дома он ничего говорить не стал, только ходил, словно в воду опущенный. Трудно, конечно, представить, что рыба доберется до высокого замка, но страх мучит и мучит короля.
Подошел конец сроку. Все вокруг тихо, спокойно, даже ветерок с моря не дует. Вдруг ровно в полдень въезжают во двор господа в двенадцати каретах. Из первой князь выходит. Да такой раскрасавец, еще лучше тех двух. Из других паны повыскакивали, а за ними слуги в замок богатые подарки понесли, для невесты и для родителей.
Князь королю, королеве и принцессе кланяется низко. Возле него сват стоит и просит, чтоб король отдал младшую дочь князю в жены.
– Я не против, – отвечает король. – Да только вот какая беда: пришлось мне ее рыбе морской в жены пообещать, иначе бы та рыба меня в море утащила. Не в добрый час вы явились, время сейчас и рыбе здесь быть.
– Еще чего! Не сумеет рыба сюда добраться да и без воды жить не сможет. Неужто вы отдадите свое дитя чудищу морскому ? Нет, мы сюда раньше пришли и не отступимся! – говорят сваты королю.
И пошло тут веселье, свадьбу гуляли до самого вечера.
А вечером усадили молодую рядом с прекрасным князем в карету, богатые паны в свои кареты сели, и один за другим умчались. Опустел замок, и остались король с королевой одни.
В ту ночь не спал король, думу думал. Опротивело ему деньги на ветер бросать, нищенствовать да на подачки надеяться. Встал он утром совсем другим человеком, дочек, что выдал замуж неизвестно за кого, жалеет, у жены прощенья просит, ведь из-за его расточительства и безрассудства она столько мук приняла и дочерей лишилась.
Перестал король пить да гулять, долги роздал, нанял слуг, взял себе мудрых советников и начал править своим государством как положено и дела вести по-хозяйски. Вскорости родила ему королева чудесного сына.
Мальчик рос не по дням, а по часам. Настало время и он превратился в красивого юношу. Больше всего королевич любил играть в саду. Однажды подошел он к цветочным клумбам посмотреть на цветы – все клумбы цветами покрылись, только три стоят в запустении. Стал он садовника расспрашивать. А тот и так и эдак выкручивается, но толком не отвечает. Велит ему королевич эти клумбы возделать и засеять. Приходит в сад на второй день, и на третий, а клумбы все такие же пустые, как и прежде.
– Что такое? Ты что, меня не понял или ослушался? – рассердился королевич, и до тех пор его бранил, пока тот не выложил все как есть: это, мол, клумбы его пропавших сестер, и в знак траура цветы на клумбах не сажают. Таков приказ королевы.
Королевич к матери кинулся, просит, чтобы она сама ему рассказала и про клумбы и про сестер, ведь до сих пор ему об этом никто не говорил. Бедная мать в слезы:
– Да, сын мой, – сказала она. – Даже клумбы в саду печалятся, что мы столько времени не знаем, кому дочерей отдали и где они сейчас. Если бы не ты, я и сама бы с тоски засохла.
– Не плачьте, матушка, я сестер разыщу! – отвечает ей королевич.
– Нет, нет, сын мой, только не это! – причитает мать. – Я всю жизнь боялась, что ты пойдешь их искать и сам пропадешь. Отцу даже виду не подавай, что про сестер знаешь, не то нам от него достанется.
Но королевич лишился сна и покоя. Промучился три дня, пошел к отцу и смело сказал, что незачем от него правду скрывать, все равно он отправится искать сестер. Отец на сына не разгневался и с его решением согласился. От него, от старика, дескать, какой теперь толк, пускай молодой за дело берется. А бедной матери опять мука сына в дорогу провожать.
Уселся королевич в великолепную карету, следом за ним войско двинулось. Погнали лошадей прямо в тот лес, где отец когда-то медведя повстречал, ведь в ту же сторону князь старшую принцессу повез.
Все было хорошо, пока не добрались они до густых зарослей: выскакивает вдруг из кустов огромный медведище, и не успел королевич опомниться, как он раскидал солдат во все стороны и вот уже в карету ломится.
Не стал королевич своей смерти ждать, выскочил из кареты и давай бог ноги – кинулся прочь, через чащобу пробирается, в густых зарослях себе путь прокладывает! Добежал до какой-то пещеры и внутрь вскочил, спасенья от медведя ищет.
А в пещере той – хотите верьте, хотите не верьте – красавица-принцесса на сухом хворосте сидит, с двумя медвежатами играет. Увидела она королевича, бросилась к нему навстречу, охает:
– Ох, человек, в недобрый час ты явился! Слышу я, мой муж-медведь уже домой возвращается: кто ты ни есть – разорвет тебя на части, не помилует!
– А я – вот кто есть – я сестру ищу. Ее за медведя замуж отдали. Помоги мне, если можешь, – отвечает ей королевич.
Времени на долгие речи у них не было. Свирепый медведь уже рычал пред самой пещерой, да так, что скалы тряслись. Спрятала красавица королевича под вязанки хвороста. А тут и медведь ввалился, все углы обнюхал и заревел:
– Жена! Здесь человеком пахнет. Подавай его сюда! Я с целым войском расправился и его не помилую!
Жена его уговаривает, а он уговоров не слушает, разгребает лапами хворост. Ухватил королевича за ногу, у того со страху память отшибло – не знает, где он и что с ним – потерял сознание.
Когда же он пришел в себя и протер глаза – никак понять не может, что с ним, куда он попал? А лежит он в великолепных покоях, на мягкой позолоченной постели.
Вскочил королевич на ноги, из окна выглянул, видит – княжеский замок, на небе солнышко ясное светит, по двору люди ходят, княжеские слуги туда-сюда снуют, совсем как у них дома. Он еще одеться не успел, как вдруг распахиваются настежь двери, и входит князь с княжной и с двумя молодыми князьями, князь подает ему руку и говорит:
– Здравствуй, шурин, здравствуй! Ничему не удивляйся. Вчера я в медвежьем обличье готов был тебя на куски разорвать, а нынче приветствую, как человек человека! Мы тебя хорошо знаем, а вот ты еще не знаешь, что был я когда-то проклят. Кроме твоей сестры, мы все здесь превращаемся в медведей и в разное другое зверье, покуда месяц на исходе, а когда месяц полный, снова становимся людьми. Вчера я тебя совсем было лапой закогтил, но тут пробил мой час, и я превратился в человека! Теперь ты наш желанный гость и останешься гостем целых две недели.
Стал королевич гостить у сестры и шурина. Рассказал их сыновьям про своих старых родителей и про то, как живут люди там, у них. Время бежало быстро, вдруг из кустов огромный медведище, и не успел королевич опомниться, как он раскидал солдат во все стороны и вот уже в карету ломится.
Не стал королевич своей смерти ждать, выскочил из кареты и давай бог ноги – кинулся прочь, через чащобу пробирается, в густых зарослях себе путь прокладывает! Добежал до какой-то пещеры и внутрь вскочил, спасенья от медведя ищет.
А в пещере той – хотите верьте, хотите не верьте – красавица-принцесса на сухом хворосте сидит, с двумя медвежатами играет. Увидела она королевича, бросилась к нему навстречу, охает:
– Ох, человек, в недобрый час ты явился! Слышу я, мой муж-медведь уже домой возвращается: кто ты ни есть – разорвет тебя на части, не помилует!
– А я – вот кто есть – я сестру ищу. Ее за медведя замуж отдали. Помоги мне, если можешь, – отвечает ей королевич.
Времени на долгие речи у них не было. Свирепый медведь уже рычал пред самой пещерой, да так, что скалы тряслись. Спрятала красавица королевича под вязанки хвороста. А тут и медведь ввалился, все углы обнюхал и заревел:
– Жена! Здесь человеком пахнет. Подавай его сюда! Я с целым войском расправился и его не помилую!
Жена его уговаривает, а он уговоров не слушает, разгребает лапами хворост. Ухватил королевича за ногу, у того со страху память отшибло – не знает, где он и что с ним – потерял сознание.
Когда же он пришел в себя и протер глаза – никак понять не может, что с ним, куда он попал? А лежит он в великолепных покоях, на мягкой позолоченной постели.
Вскочил королевич на ноги, из окна выглянул, видит – княжеский замок, на небе солнышко ясное светит, по двору люди ходят, княжеские слуги туда-сюда снуют, совсем как у них дома. Он еще одеться не успел, как вдруг распахиваются настежь двери, и входит князь с княжной и с двумя молодыми князьями, князь подает ему руку и говорит:
– Здравствуй, шурин, здравствуй! Ничему не удивляйся. Вчера я в медвежьем обличье готов был тебя на куски разорвать, а нынче приветствую, как человек человека! Мы тебя хорошо знаем, а вот ты еще не знаешь, что был я когда-то проклят. Кроме твоей сестры, мы все здесь превращаемся в медведей и в разное другое зверье, покуда месяц на исходе, а когда месяц полный, снова становимся людьми. Вчера я тебя совсем было лапой закогтил, но тут пробил мой час, и я превратился в человека! Теперь ты наш желанный гость и останешься гостем целых две недели.
Стал королевич гостить у сестры и шурина. Рассказал их сыновьям про своих старых родителей и про то, как живут люди там, у них. Время бежало быстро, вот уже тринадцатый день подошел. Тут является к нему зять-медведь и говорит:
– Мы тебя здесь хоть навсегда оставить рады, но близится мой час! Надо тебе поскорей уходить, не то быть беде. Я велел карету закладывать. Пора, собирайся!
– Я и сам знаю, мой дорогой шурин, – отвечает ему королевич. – Да только никуда с этого места не сдвинусь, пока не скажешь, как вас от злых чар избавить. Говори, не то я здесь у вас голову сложу!
– Ну, если хочешь нас спасти, то ступай да ищи, а коли будешь искать, то найдешь! Возьми в дорогу клок моей медвежьей шерсти. Когда тебе туго придется, потри ее между пальцами, и я сразу явлюсь на помощь. Слуги довезут тебя до границы моих владений, оттуда ступай да ищи! На высоком дереве увидишь орлиное гнездо. Постарайся до него добраться. Там твоя вторая сестра с моим братом живут. Они тебе дальше путь укажут.
Кучер во дворе уже щелкнул кнутом: время, мол, собираться. Королевич обнялся с шурином, с сестрой и племянниками, уселся в карету, и кони помчались.
Целый день мчались они по красивой стране, а к вечеру добрались до ручейка, и тут вдруг наш королевич увидал, что сидит он на бревне, а кони, кучер и слуги превратились в крыс, белок, мышей, зайцев и в других зверушек и разбежались кто куда. Так просидел он один целую ночь, не зная, куда путь держать.
Занялся рассвет, королевич поднялся и пошел через горы, через долы, вдоль глубоких оврагов. Идет, а сам ищет на столетних деревьях орлиное гнездо.
Много времени прошло, и вдруг однажды под вечер видит королевич на высоком дереве гнездо. Вскарабкался он на дерево и в гнездо залез. А там красавица-принцесса играет с двумя орлятами, словно с родными детишками. Королевич сразу понял, что это и есть его средняя сестра. А та замерла от испуга и кричит:
– Человек, ты как сюда попал? С неба свалился, что ли?
Хотел он ей сказать, что он ее брат, а она его перебивает, еще пуще кричит:
– Что ты, что ты, нет у нас времени объясняться! Орел, мой муж, уже близко – слышишь, крылья шумят! Он тебя на куски разорвет. Спрячься поскорее в гнезде под листьями.
И быстренько его листьями забросала.
Орел пулей влетел в гнездо и злобно закричал:
– Жена! Я человека чую! Подавай его сюда, как он посмел сюда явиться, я его сейчас на мелкие кусочки разорву!
И сбросил своей страшной лапой с королевича сухую листву.
Испугался королевич, сомлел, так и не понял, что с ним происходит. Но вот он пришел в себя, открыл глаза и видит: на дворе белый день, а он лежит в великолепных покоях, на мягкой раззолоченной постели. И сразу сообразил, что да как. Умылся, привел себя в порядок, а тут шурин-орел со своей женой, сестрой королевича, и с детьми пришли, приветствуют его: ведь они его сразу узнали!
Королевич передал им привет от родителей и от семьи брата-медведя. Стали они жить ладно. Чем лучше им было, тем быстрее бежали дни и на тринадцатый день шурин-орел встал в дверях и говорит:
– Ах, зять мой зятек, завтра я уже за себя не поручусь, может с тобой и беда стрястись. Садись-ка ты лучше в карету, да поезжай в другой дом.
– Знаю, знаю, – отвечал королевич, – но лучше я погибну, чем с места тронусь, пока не скажешь, как мне освободить вас от злых чар.
– Ну, коли взялся за это, ступай, ищи и найдешь! Дам я тебе в дорогу орлиное перо; окажешься в беде, потри его между пальцами, и я тут же прилечу к тебе на помощь. А сейчас ступай к озеру, там живет третий наш брат-рыба. Как увидишь посреди озера клубы дыма – прыгай туда, а там уж сам разбирайся, что дальше делать.
Кучер во дворе уже щелкнул кнутом: пробил, дескать, час! Королевич распрощался со своей родней и сел в карету.
Мчались они без устали, а вдольдороги мелькали прекрасные края. Наш королевич не заметил, как они очутились возле какого-то ручейка. И вдруг видит он, что сидит в яичной скорлупе, а кучер, кони и слуги превратились в птиц и разлетелись в разные стороны.
У королевича в глазах потемнело, а утром, когда пришел в себя, увидал, что вокруг него лишь голая равнина да пустынные края.
Шел он шел по пустынным полям без конца без края и пришел наконец к озеру. Видит возле берега из озера дым столбом валит. Не долго думая разбежался королевич, прыгнул в самую середину дымного столба и оказался в печной трубе, а в той печи его младшая сестра для мужа еду стряпала. Хотела было сестра его кочергой стукнуть за то, что напугал ее, но когда он все объяснил и передал привет от родителей да от сестер и мужей их, обрадовалась.
– Ну, уж коли ты здесь, – сказала она, – то мужа моего не бойся, он хоть с виду свиреп, но и мухи не обидит. А вот и он.
Шурин-рыба бил хвостом, будто хотел все на своем пути сокрушить, но вскоре угомонился, обернулся человеком и расцеловался со своим милым зятем.
Озера как ни бывало. На его месте дворец стоит, шурин зятя обнял, и стали они вместе по великолепным покоям прохаживаться, а потом пошли в сад погулять. От злых чар и следа не осталось. Так бы оно и шло, если бы не подоспел день тринадцатый. Забеспокоился шурин, места себе не находит. А королевич от него не отстает, спрашивает, как их всех от злых чар избавить, до тех пор просил, пока тот ему все не рассказал:
– Далеко, – повел он речь, – за морем стоит дерево высокое и стройное, как ель, да только на его стволе ни единой веточки – все оно голое, гладкое до самой макушки. А на самой макушке притулилась одна-разъединственная ветка. На той ветке – листочек, на листочке золотой ключик висит, его-то и надо добыть. Этим ключиком отпирается скала, в ней шесть комнат: первая – сени, во второй – такой мороз, что даже зубы стынут, в третьей – пламя бушует, в четвертой – змеи жалят, а в пятой – тишина. Кто не струсит и через все эти комнаты пройдет, попадет в последнюю, в которой спит сам черт. Это он нас и нашу сестру заколдовал за то, что она не захотела за него замуж идти. Сестра же наша посреди комнаты в железном гробу лежит. Не спит и не бодрствует, не живет и не умирает. Черт время от времени просыпается, колет ее острым мечом и спрашивает: \"Ну, пойдеш за меня? – \"Ох, не пойду! – кричит сестра от боли. А черт ей в ответ: \"Ну, ладно, тогда хоть живи, да сгнивай! И все идет, как шло. Если она скажет: \"Пойду! – черт на ней женится, а с нас проклятье снимет. А пока что все мы маемся! И так будет до тех пор, пока не найдется смельчак, который подкрадется к чертовой постели и снимет золотую трубу, что у него в головах висит. Эта труба протрубит наше с тобой освобождение.
Теперь королевич знал, что ему дальше делать. Он простился с шурином и с родной сестрой и поспешил поскорее уехать, пока не пробил роковой час. И самое время. Едва успел ноги из заклятого царства унести, как за его спиной уже разлилось море.
Выпрыгнул королевич на берег, глядит: до самых облаков тянется высоченное дерево. На дереве ни зарубки, ни сучочка, ухватиться не за что. Поплевал королевич в ладони, обхватил ногами ствол и полез. Вот-вот до макушки доберется; эх, не удержался, вниз полетел, да как шмякнется оземь! Но не отчаялся, а опять полез на дерево. Вдруг нащупал в кармане что-то твердое, поглядел, а это нож. Хотел был его выкинуть, а потом передумал. Воткнул нож в дерево, ухватился и стал вверх подниматься: воткнет нож, подтянется и все выше лезет. Вот уже до половины добрался. Вдруг кабаны примчались! Хрюкают, корни у дерева подкапывают! Вспомнил он про шурина-медведя. Помял медвежью шерсть между пальцами, тотчас явились двенадцать медведей. Тут кабанам и конец пришел.
Добрался королевич до самой верхушки. Вот он уже тянется к ветке за золотым ключиком. Но вдруг налетели на него ястребы, крыльями бьют, норовят глаза выклевать, никак королевичу не отбиться, вспомнил он про шурина-орла, потер пальцами орлиное перо, накинулись орлы на ястребов, только пух полетел. Схватил королевич ключик и вниз спустился.
Стал думать – голову ломать, какую же дверь этим ключиком отворить надо? Так бы и ходил он, ничего не выходил, если бы не задел тем ключиком за утес. Раздвинулся утес, и королевич попал в сени. Сени миновал, во вторую комнату прошел. Из второй на него могильным холодом тянет, из третьей – жаром пышет.
\"Была-не была, – подумал королевич, – где наша не пропадала! Разбежался и единым духом проскочил все четыре комнаты, лишь в пятой остановился! Один бок у него замерз, второй – обгорел, а грудь и спину змеи изжалили. Но вот попал он в пятую комнату – и все у него зажило. В пятой комнате стояла такая тишина, что и не расскажешь. Заглянул королевич в шестую, а там и в самом деле возле дверей на кровати черт растянулся, а в головах у него золотая труба висит. Посреди комнаты, в железном гробу лежит бледная красавица, ни живая, ни мертвая. Тут двенадцать часов пробило. Черт поднялся, колет девицу острым мечом и рычит:
– Ну, что, теперь пойдешь за меня?
– Нет, не пойду! – отвечает та.
– Ну, ладно, тогда ...
Не успел черт свое проклятье повторить, как храбрый королевич кинулся к золотой трубе. Черт острым мечом машет, вот-вот ему руку отрубит, но королевич половчей оказался и успел на золотой трубе заиграть.
И тут, словно сто громов загремело. Скалы обрушились, а черт сквозь землю провалился.
Глядит наш королевич, а на месте скалы уже огромный замок стоит, а вместо пустынь да дремучих лесов – большой город да прекрасные веселые долины. В замке рядом с ним красавица-девица сидит, прекрасная и румяная, словно роза, быстрая как серна, кроткая как голубка. Ласкается она к юноше и нежно говорит: – Я только за тебя замуж пойду, ты меня от смерти спас.
Взялись они за руки и вышли во двор – и что увидали? Перед замком полным-полно карет, в тех каретах важные господа сидят, а в самых богатых каретах впереди всех – шурин-медведь, да шурин-орел с женами и детьми, да шурин-рыба со своей молоденькой женушкой. Все королевича благодарят за освобождение. Братья отдают ему в жены свою сестру да четыре королевства в придачу.
Ну, что вам еще сказать? Собралась вместе вся родня и отправились они к старикам-родителям. А те уже ждут – не дождутся своих детей.
Сыграли наши молодые такую свадьбу, какой никогда не было и не будет, пока этот мир стоит. | |
Сказка № 5041 | Дата: 01.01.1970, 05:33 |
|---|
Жил когда-то на свете бедный человек и было у него три сына. Два старших, считай, что умные, а вот младший – дурень. Так его и называли – пентюх. Время шло, сыновья росли. Зовет их однажды утром отец и говорит:
– Сами видите, сынки, что я из последних сил тяну, коли будем и дальше сиднем сидеть, из бедности никогда не вылезем. Вы уже выросли. Собирайтесь-ка, да ступайте по белу свету своей доли искать!
Идут братья, идут, куда глаза ведут. Пришли на перепутье. Отсюда три дороги расходятся. Братья один на другого глядят, решают:
– Что делать станем?
Недолго совет держали. Два старших решили по прямым дорогам идти, а младшему приказали:
– А ты по горбатой ступай, она для тебя, пентюха, самая что ни на есть подходящая.
Делать нечего. Пустился наш дурень через ямы да колдобины. Чем дальше идет, тем глубже в темный лес забирается. Долго он эдак плутал, пока, наконец, измученный, не выбрался на прогалину. Видит – там на самой середине три дерева рядом стоят.
Стволы в три обхвата, ветви во все стороны торчат. И так-то странно и грустно у него на душе стало! Никогда в жизни таких деревьев не встречал, нигде в лесу не видал! \"Ну, да ладно, – махнул он рукой, – хорошо хоть из леса вышел, можно теперь передохнуть .
Сидит под дивными деревьями в тенечке, по сторонам оглядывается. Видит поодаль камни громоздятся. Стал лучше глядеть, нашел в камнях лаз.
Подошел поближе, пригнулся, чтоб голову не зашибить, и влез в пещеру. Страх его берет, дрожит, как осиновый лист, но не останавливается, дальше идет. И с каждым шагом становится проход все шире, все просторнее и светлее. Отлегло у парня от сердца, совсем расхрабрился, твердо шагает. Вдруг – стоп! – Перед ним дверь стеклянная, за дверью – комната, посреди комнаты – стол, на столе один прибор, а сбоку – открытая постель. А наш парень, надо сказать, проголодался, недолго думая, сел он за стол и наелся до отвала. Вдруг в стене растворяется дверца, входит в комнату девица-краса и говорит:
– Добро пожаловать, Янко. Я давно тебя жду!
Удивился Янко, что его по имени кличут, не знает, что отвечать, радушному приему радуется. А девица-красавица ему отдохнуть предлагает.
Янко не заставил себя долго просить, лег в мягкую постель и проспал до белого утра.
Утром Янко проснулся, а его уже хлеб да сало на столе ждут. Тут снова входит в комнату девица и говорит:
– Янко, я очень тебя прошу, сруби те три дерева, что на лугу растут! Только должен ты с этой работой за три месяца управиться! Сделай это для меня, а я тебе добром отплачу!
– Сделаю, коли тебе это непременно надобно, – ответил Янко, и принялся за работу.
Раз топором ударил, два ударил – а топор, будто от камня отскакивает, но Янко не отступается. Тут и работа легче пошла. Девица-краса к нему ходит, обед ему носит.
Минул месяц, свалил Янко одно дерево, и в тот же миг треть скалы обрушилась; еще месяц прошел – рухнуло второе дерево, за ним еще треть скалы отвалилась; на третий месяц третье дерево упало, а с ним и все камни исчезли.
Отдохнул он немного, а девица-краса, ну его просить, чтоб он те деревья разрубил, да дров наколол, а потом поленья в кучу сложил и поджег.
Вспыхнул костер, пламя высоко в небо взметнулось, со всех сторон на огонь всякая нечисть полезла, но девица успела Янко в руки хлыст сунуть. Стал Янко нечисть хлыстом охаживать, кого заденет, тот сам в огонь скачет.
Семь дней и семь ночей маялся Янко, а когда огонь погас, свалился на землю и уснул мертвым сном.
Неизвестно, сколько спал наш молодец. А проснулся в богатой светлице, все на нем чистое да богатое. Удивился Янко, из постели выскочил, глянул в зеркало, сам себя с испугу не узнает.
Тут в комнату слуга входит и с поклоном спрашивает:
– Что прикажете, ваша королевская светлость?
Янко глаза вытаращил, понять не может, что такое с ним произошло? А слуга поклонился и вышел. Вскоре второй вошел, а за ним и третий, стали на Янко нарядное платье надевать.
Вдруг растворяются двери и в покои вплывают тринадцать девушек, все в белых одеждах. Начинают его благодарить, освободителем величают, просят одну из них в жены выбрать. Долго думал Янко, которую взять? Все собой хороши, одна другой лучше! А потом решился:
– Коли надо одну из вас выбирать, – говорит, – я ту беру, что мне во всех делах помогала.
– Коли узнаешь ее, так и бери, – пропели все тринадцать хором.
А его нареченная в самой середке стояла. Янко на нее показал, и онакинулась к нему на шею. Остальные преклонили колени и еще раз поблагодарили, что освободил их, и все двенадцать ушли.
Янко со своей избранницей наедине остался. Она ему все про себя рассказала: и откуда дворец взялся, и что три дерева на лужайке да камни – это ее королевство. Янко его от злых чар освободил. Теперь он станет королем, а она королевой, потому что выйдет за него замуж.
Но это еще не конец!
Понимала красавица, что Янко, бедного отца сын, в короли не собирался, и велела со всей страны мудрецов звать, чтоб обучили Янко всем королевским премудростям.
Янко вскоре стал хорошим королем и жилось ему преотлично. Но прошло время и захотелось ему родных повидать.
Кликнул он войско, впереди солдаты шагают, позади солдаты шагают, а они с королевой посредине в богатой карете едут. Стали они к родному дому подъезжать, видит Янко, мужики скотину гонят. Янко среди них своих братьев узнал; из кареты вылез, натянул старое платье, в котором из дому уходил, и к братьям кинулся.
– Ба, ба, гляньте-ка, наш пентюх! Ты откуда это взялся? – насмехаются над ним братья.
– Важно, что я здесь! – отвечает Янко-король, выхватывает у одного из рук кнут и давай щелкать. Тут примчалась королевская карета, за ней войско: все со страху разбежались, а Янко поскорее в карету уселся.
Войско в деревне разместилось, а Янко в родительский дом подался. Родители на радостях хлопочут, не знают куда короля посадить, как королю услужить. Стал Янко с ними беседовать, про сынов расспрашивать. Мать-бедняжка – в слезы, рассказывает ему, что был у них Янко, младший сын, он из дому давно ушел, да так и не вернулся, а она его больше всех сыновей любила, он, мол, самый послушный был.
– Не плачьте, добрая женщина, – говорит ей король, – ваш сын к вам вернется! – а сам денег дает, чтоб ужин готовила.
Вот уже в очаге огонь трещит, старики праздничное угощенье готовят, мясо жарят. А король тем временем куда-то вышел. Вдруг откуда ни возьмись, Янко является!
Мать на радостях не знает за что хвататься, совсем про ужин забыла!
А Янко жалуется, что продрог, просит у матери позволенья вертел с поросенком над огнем покрутить и у очага погреться.
– Хорошо, сын мой, – отвечает мать, – да только осторожней, а я сейчас вернусь.
А Янко схватил нож и отрезал у поросенка ножку. Мать возвратилась, видит Янко поросятиной закусывает, рассердилась, стала сына бранить:
– Вот уж истинно, пусти козла в капусту! – обругала, тумаков надавала, и вон выставила.
Но вот ужин готов, король за стол усаживается, мужицкой едой не гнушается.
После ужина уложили короля с королевой в постель, а двух старших братьев на лавке. Король куда-то вышел, а тут и Янко явился. Братья на него ворчат, поздно, мол, ходит, даже короля прозевал.
– Полезай, – говорят, – на лежанку, да спи!
Янко с боку на бок ворочается, никак не угомонится, а потом вдруг подымается, и в постель к королеве лезет. Жалуется, что на лежанке не спится. Соскочили братья с лавки, тумаками Янко обратно на печь прогнали. А он опять в постель полез. Опять его братья кулаками приласкали! Но уж в третий-то раз озлился Янко, братьев расшвырял и влез в королевскую постель.
Вскочили тут братья, родителей зовут! Свечи зажгли, стали Янко из постели вытаскивать. А Янко распахивает на груди грубую рубаху, все глядят да ахают – под простой рубахой корлевская звезда горит!
Бухнулись ему братья в ноги, прощенья просят.
В Янко и не сердится,– Я, – говорит, – пошутить хотел!
На другой день сели Янко-король с королевой в карету, родителей с братьями с собой взяли и поскакали в свой замок.
Стали они вместе жить в мире и согласии, и сейчас живут коли еще не померли. | |
Сказка № 5040 | Дата: 01.01.1970, 05:33 |
|---|
Жила на свете сирота. По-другому и не скажешь, кроме отца не было у нее больше никого на свете, да только без материнской ласки так и с хорошим отцом дитя все равно сиротина! Была она девушка добрая и собой хороша, словно цветок, и усердна, как пчелка, и домовита и тиха, как мышка, а на работу, как лев. Хлопочет, тянет из последних сил немудрящее хозяйство. Говорит ей однажды отец:
– Ох, доченька, не могу глядеть, как ты на работе изводишься. Надо мне жениться. Вдвоем хозяйничать легче будет.
Не хотела дочь отцу перечить, радовалась, что будет у нее мать. Женился отец. В жены взял вдовицу с дочкой, его дочери ровеснице, да не такой пригожей.
Но только мать своей-то дочери всегда мать. Со своей пылинки сдувает, перед людьми нахваливает, а к сироте – мачеха, мачеха и есть. Узнала теперь бедная сиротка, что такое работа! По дому да по хозяйству надрывается, да еще мачехе с дочкой прислуживает. Ни днем, ни ночью, ни посреди недели, ни в воскресенье ей передохнуть не дают. За стол с собой не сажают. Все пинком да тычком, слова доброго не скажут, кинут за печь объедки, тем и сыта.
Но девушка не жалуется, всегда-то она приветлива и мила, и в рваном тряпье все равно во сто крат красивей, чем мачехина страхолюдина.
Собрался однажды отец на ярмарку. Мачеха ему и говорит:
– Купи мне то-то и то-то. А дочушке моей башмачки да юбку шелковую, еще лент купи да пряников медовых! – Да еще всякого наговорила! Старик ее наказы выслушал, глянул за печку и у своей оборванной дочери спрашивает:
– Говори и ты, чего тебе привезти? Сирота ему потихоньку шепчет:
– Ах, батюшка, дорогой. Обо что споткнетесь, то и привезите!
Уехал старик на ярмарку. Все купил, что мачеха велела, только для своей родной дочки ничего не нашел. Идет домой, раздумывает, не забыл ли чего. Шел-шел вниз по тропочке через лесок, и вдруг споткнулся о кривую орешину, с нее три орешка желтые, как воск, и свалились!
– Ага, – решил он, – будет теперь гостинчик для моей дочки! Вернулся домой, раздал подарки. Никто так гостинцам не обрадовался, какбедная сиротка. Спрятала орешки в карман, будто драгоценные жемчуга, и снова за работу принялась.
В воскресенье утром сирота все дела переделала, села на порог, стала в церковь собираться. А мачеха кричит:
– Ах ты, такая-сякая! На кого мы дом бросим! У тебя что дел больше нету! Выскочила во двор и меру гороха, перемешанного с чечевицей, тащит:
– Перебери, пока мы из церкви вернемся!
Все ушли, а бедная девушка сидит горох от чечевицы отбирает, а сама горько плачет:
– Матушка, матушка, зачем ты меня с собой не взяла. Было бы мне лучше, бедной сироте!
Плакала-плакала, а тут три орешка в кармане хрустнули! Достала, положила перед собой, глядит и радуется. Хорошо хоть батюшка добрый! Взялась опять за горох. Вдруг слышит кто-то в окошко стучится. Поглядела – а это три белых голубка в дом стучатся-просятся.
\"Голубки, голубки! В дом хотят! Наверно, порадовать меня горемычную!
Впустила их, а голуби спрашивают:
– Что ты, милая девушка, делаешь?
– Видите, – отвечает она, – у всех праздник, а мне работать надо!
– Не горюй, – проворковал один голубок, – оставь все, как есть! Берет орешек, клювом его раскрывает и достает платье шелковое, как снегбелое.
– Надевай поскорей и ступай в церковь! Мы здесь все сами сделаем. Но только священник скажет: \"Аминь – не жди, спеши домой переодеваться.
Обрадовалась девушка, нарядилась в красивое платье, как лилия, и пошла.
Входит в церковь, на свободную скамью садится. Все на нее глядят, а королевич тот и вовсе глаз не сводит. Так ему красавица приглянулась, что все сидел бы в церкви до вечера да на нее смотрел. Но красавица голову опустила, ни на кого глаз не подымает. Услыхала: \"Аминь , поднялась а поспешила домой! Дома сняла с себя белое платье, сложила в ореховую скорлупку, а орешек спрятала. Тут и мачеха с дочкой являются, видят горох – отдельно и чечевица – отдельно. Не к чему придраться. Стала мачеха рассказывать и сиротку поддразнивать:
– Вот кабы ты, замарашка, в церкви была, уж такую красавицу б повидала! Да тебе, замарашке, только за печкой сидеть!
– А я ее видала, когда она мимо шла.
– Это как же так?
– А я на колодец влезла, на самый журавль, когда по воду ходила.
– На самый журавль? Да как ты смеешь на улицу глядеть? Слышишь, старик, эта негодница только и знает, что бездельничать! – рассвирепела мачеха.
И хоть день был воскресный, пришлось старику снять журавля с колодца, лишь бы в доме было тихо.
А королевич у всех спрашивает, что за девушка, откуда такая?
– А она в тот дом вошла, где колодец с высоким журавлем! – отвечают люди.
Королевич своим слугам приказывает все дома обойти, колодец с журавлем искать; ходили слуги ходили, да как найти, коли его нету?
Снова воскресенье подходит. Сирота в рваном платье за печкой сидит, в церковь собирается. А мачеха свою дочку перед зеркалом охорашивает, на падчерицу как накинется:
– Дома что ли дел не хватает? – кричит. – Никуда не пущу! Побежала в чулан, меру проса, с маком перемешанного тащит:
– Вот, – говорит, – перебирай, коли к нашему приходу не переберешь, я тебе покажу!
Сидит падчерица, печалится, свою горькую судьбину оплакивает. Вдруг стучатся в оконце три голубка:
– Не плачь, милая девушка, впусти нас, мы все сделаем. Дай-ка нам из тех трех орешков один! – говорят.
Дала им девушка орешек, голубок клюнул, серебряное платье вытаскивает:
– Гляди, какое платье! Надевай и ступай в церковь! Но как услышишь \"Аминь – спеши домой. Не бойся, все хорошо будет!
Переоделась девушка, стала как звездочка, в церковь спешит, ног под собой от радости не чует. Пришла, на то же место села, по сторонам не оглядывается. А королевич с нее глаз не сводит и сердце у него сладко-сладко ноет.
Как услыхала наша красавица: \"Аминь , поднялась и тихонько выскользнула из церкви. Только домой вернулась, только платье сняла, а мачеха с дочкой уж тут как тут. Глядит мачеха, головой качает, ведь целая мерка мака с просом перебраны! И злость-то берет и сказать нечего. Да все-таки не утерпела, злая баба, давай язвить:
– Была бы и ты с нами в церкви, замарашка несчастная, повидала б красавицу! Да ведь тебе, запечнице, и место за печкой!
– А я ее видала, когда она мимо нас проходила, я на сливу лазила, хотела вам к обеду слив нарвать! – отвечает падчерица.
Мачехе только того и надо, взяла бедняжку в работу:
– Ах ты, негодница, – кричит она, – ты и в воскресенье по деревьям лазаешь, платье рвешь да на людей пялишься! Ну, погоди! – Эй, старик, ступай руби сливу, чтоб твоя сова на ней больше не торчала!
Пошел старик, хоть день был воскресный, срубил дерево от греха подальше.
Королевич опять повсюду красавицу ищет. А ему говорят, что она в тот дом пошла, где у ворот слива растет. Приказал королевич сливу искать. Искали слуги, искали, не нашли, отец ведь дерево то – срубил.
Опечалился королевич, призадумался:
\"Ну, погоди, – решил, – я тебя все равно разыщу!
Третье воскресенье подходит. Переделала сирота всю работу, волосы причесала, уложила красиво, пошла к мачехе. А та свою дочку перед зеркалом наряжает. Стала падчерица мачеху просить, чтоб хоть разок ее в церковь пустила.
– Ах ты, грязнуха! Хочешь, чтоб из-за тебя, оборванки, нас на смех подняли? Никуда не пойдешь, дома сиди!
Бежит злая баба в чулан, меру муки с пеплом пополам тащит.
– Берись за дело! Да к нашему приходу, чтоб все перебрала! Подхватились они с дочерью под ручки и пошли, а бедная сирота дома осталась. Сидит муку от пепла отделяет, а сама плачет-приговаривает:
– Ах, матушка, матушка! Не мил мне белый свет, разве я с такой работой управлюсь?
Слышит: тук-тук – это три голубка в окно стучатся:
– Не плачь красавица, не плачь! Мы тебе поможем, впусти нас в дом. Отворила девушка окно, впустила голубков. Один голубок орешек спрашивает. Клюнул, золотое платье достал.
– Вот тебе платье. Надевай поскорей и ступай в церковь! Как услышишь \"Аминь – не жди, пока другие выходить станут, домой беги!
Идет она в церковь, словно солнышко красное пригожа, на свое место садится, службу слушает и не замечает, что все на нее глядят, а королевич ей улыбается. Кончилась служба, прозвучало: \"Аминь – девушка поднялась, хочет домой идти!
Но что это? Стоит, с места сдвинуться не может, а того не видит, что королевич приказал под ее лавкой смолу разлить. Она и так и эдак, старается ноги от смолы оторвать, наконец кое-как высвободилась и домой помчалась. А что один туфелек к смоле прилип – того не заметила.
Только успела переодеться, а мачеха уже во дворе. Некогда девушке золотое платье в скорлупу убирать, за дверь кинула. Мачеха – шасть в комнату! Видит – мука в мешок собрана, пепел в сторонке лежит – от злости слова сказать не может.
А потом не утерпела, давай падчерицу донимать:
Эй, – говорит, – лентяйка, вот бы тебе в церкви побывать! Ох и хороша же там девица сидела! А ты, замарашка, за печью торчишь!
– Да ведь я ее видала, – отвечает падчерица, – когда она возле нашего дома шла, я на крышу забралась, на самую трубу и вдоволь на красавицу нагляделась.
Мачеха только того и ждала, накинулась на нее, как ведьма:
– Ах ты, бездельница, ах негодница! Я тебе покажу, как на трубу лазить! Убирайся под корыто. Теперь ты у меня без обеда насидишься, грязнуха несчастная! Эй, старик, немедля трубу скинь, не то ...
Полез бедный старик на крышу, скинул трубу с крыши.
А тут королевские слуги явились, красавицу ищут: мол, сказывают, что она в тот дом вбежала, где на крыше высокая труба стоит. Глянули, а трубы-то никакой и нету! И пошли они прочь не солоно хлебавши.
Но у королевича залог остался – золотая туфелька. Послал слуг, приказал из дома в дом ходить, где девицы есть, туфельку примерять, которой из них в пору придется, ту немедля к нему вести.
Ходят королевские слуги из дома в дом, всем туфельку примеряют, но туфелька никому не годится. Увидала мачеха, что к ним идут, давай дочке ногу ужимать да уминать, а нога как была большущая, так и осталась. Слуги в дом вошли, начали мачехиной дочке туфельку примерять, а она ей и на нос не лезет!
– Нет, этой не годится, – говорит, – а другой девушки у вас нету? А мачеха в ответ: – Что вы, что вы, никого у нас больше нет!
Слуги совсем было со двора пошли, но тут из чердачного окна петух как закричит:
– Кукареку, не спешите, кукареку, погодите! Под корытом поглядите!
– Что такое? – остановились слуги. – Кого это надо под корытом глядеть?
– Да, что вы! Этот петух всегда так кричит, – стала их отговаривать мачеха.
Но слуги ее не слушают, на чердак бегут. Видят два корыта стоят, а под ними вся в слезах, красавица сидит. Примерили ей туфельку, а она – как влитая!
Спустились слуги вниз, глянули за дверь а там золотое платье брошено!
Поняли слуги, наконец-то нашли, кого искали.
Мачеха увидала, что падчерицу в карету сажают – от злости лопнула, тут ей и конец пришел.
Королевич сразу девушку узнал.
– Это, – говорит, – ты, моя милая, три раза в церкви была?
– Я, – стыдливо ответила девушка, и покраснела, словно маков цвет.
– Где ж ты такие красивые платья взяла?
Она ему все по порядку рассказала и про трех голубков не забыла. Надела на себя нарядное платье, еще краше стала. А через неделю вышла замуж за короля. И стала бедная сиротка королевой. | |
|
