Сказка № 2668 | Дата: 01.01.1970, 05:33 |
|---|
 В давние времена жила-была девушка. Когда ей минуло пятнадцать лет, она лишилась матери, а на следующий год её отец взял себе в жёны вдову, у которой были три дочери. Все три сидели дома и лентяйничали, а бедная Аннетта целый день проводила в поле и пасла овец. Вечером, когда она возвращалась домой, ей не давали передохнуть, заставляли мыть посуду, хоть не она её пачкала, — ведь Аннетте никогда не случалось есть из тарелки. Каждое утро ей клали в карман кусок чёрствого хлеба, чтобы она обедала в поле, не возвращаясь домой, да и то мачеха старалась дать ей горбушку; не удивительно, что бедную девушку зачастую мучил голод.
Однажды, съев свой скудный обед и запив его водой из ручья, которую она зачёрпывала горстью, молодая пастушка начала размышлять о том, как печально идёт её жизнь.
«Совсем было иначе, пока жила моя мать. Она-то заботилась о том, чтобы я не терпела ни холода, ни голода; она меня любила, и как она была со мной нежна и ласкова!»
Вспомнив о прошлом, пастушка расплакалась, но вдруг сквозь слёзы, застилавшие ей глаза, она увидела прекрасную женщину с милым и добрым лицом. То была фея.
Что с тобой, дитя моё? — спросила фея.
Увы, госпожа! Я плачу, потому что вспомнила мою добрую матушку.
- Знаю, знаю — ты потеряла мать, и теперь ты несчастна: но потерпи, я позабочусь о тебе и облегчу твою долю. Для начала вот тебе палочка: каждый раз, когда тебе захочется есть, тебе только нужно будет чуть тронуть ею твоего чёрного барана.
Фея-покровительница исчезла, прежде чем девушка успела ее поблагодарить. Пастушка захотела как можно скорее испробовать силу палочки; она коснулась ею чёрного барана, и в тот же миг перед ней встал накрытый столик, на котором были всевозможные кушанья; она вволю поела и не забыла также свою верную собаку, которая усердно помогала ей стеречь стадо. Так случалось изо дня в день: стоило только пастушке захотеть, и ей мгновенно подавались блюда обильнее и лучше, чем у самого короля. Вот и вышло, что из худой и слабой она стала крепкой и полной и теперь прямо-таки сияла здоровьем. Мачеха, по-прежнему державшая её впроголодь, надивиться не могла тому, как девушка с каждым днём толстела. Она почуяла здесь неладное.
Мари, — сказала она старшей своей дочери, — ты пойдёшь вместе с пастушкой в поле. Посмотри хорошенько, что она там ест, и все в точности расскажи мне; но только виду не подавай, что ты неспроста пошла, старайся, чтобы она ни о чём не догадалась.
Мари пошла с Аннеттой, которая обошлась с сестрой лучше, чем та обращалась с ней дома: она сплела ей корзиночку из ивовых прутьев и собрала для неё красивый букет полевых цветов. Но дочка вдовы не привыкла долго ходить по полям, она скоро утомилась и села отдохнуть на траву.
Сядь возле меня и положи голову мне на колени, я тебя причешу,-— сказала Аннетта сестре.
Пастушка догадывалась, что девочку послали подсматривать за ней; поэтому, расчесывая ей волосы, она стала тихонько напевать: «Закрой, сестрица, один глазок, закрой, сестрица, другой! Закрой, сестрица, один глазок, закрой, сестрица, другой!» Она все пела да пела, пока Мари не одолел сон. Пастушка тем временем успела покушать; она хорошенько подкрепилась, а Мари ничего не заметила.
Ну как, Мари, — спросила мачеха, когда дочь вернулась, — можешь ты мне рассказать, что это за еда, которая так идёт впрок Аннетте?
Уверяю вас, матушка, я видела, что она ела только свой чёрствый хлеб, а пила одну воду из ручья.
- Иди спать, лентяйка! Твоя сестра лучше сумеет всё разведать. Фаншетта, слушай, что я тебе скажу: завтра ты встанешь чуть свет и пойдешь с Аннеттой в поле; посмотри, что она делает, и расскажи мне, что она ест.
Хорошо, матушка, я за всем услежу.
Но с Фаншеттой случилось то же, что с её сестрой: она заснула и ничего не увидела. Мать разбранила и её.
Бьюсь об заклад, обе эти лентяйки там заснули. Ну, да на сей раз все будет по-другому. Лизетта, козочка моя, поди к своей матушке. Завтра ты отправишься с Аннеттой в поле; если устанешь — усни, закрой один глаз, а то и оба, только не закрывай тот, который я тебе вставлю в затылок. Плохо тебе придётся, если ты не исполнишь моего поручения!
Лизетта обещала матери, что все заприметит. Когда она устала бегать, она положила голову Аннетте на колени, а та принялась, как и прежде, напевать: «Закрой, сестрица, один глазок, закрой, сестрица, другой!» Но она не знала, что у Лизетты был третий глаз: он-то остался открытым и подсмотрел, что делала Аннетта, когда ей понадобился столик, уставленный всякими вкусными вещами. Лизетта не замедлила рассказать матери обо всем, что видела.
Ах, матушка, не удивительно, что пастушка так жиреет, — ей живется лучше, чем нам. Каких только лакомств не доставляет ей чёрный баран!
Мачехе стало завидно, что падчерице такое счастье выпало на долю, и она решила — не бывать этому! Она легла в постель и прикинулась больной.
- Мне думается, я умру, — сказала она мужу, — но я знаю средство, которое могло бы меня вылечить.
- Скажи, скажи скорее, жёнушка, мы всё достанем.
- Мне хочется поесть мяса чёрного барана.
- Только-то? Ну, это желание легко исполнить! Что чёрный баран, что белый, — мне всё равно: я его зарежу.
Аннета слышала весь разговор, и пока хозяин точил большой нож, прокралась на двор, а оттуда — в овчарню.
- Чёрный мой барашек, убежим поскорее! Тебя хотят зарезать!
- Э, не бойся! Не перечь им, пусть они меня убьют, так надо. Ты одно только сделай: добудь мою печень и зарой ее в саду.
Аннетта долго плакала; но она ничего не могла поделать, пришлось ей примириться с тем, что её чёрного барана зарезали. Мачеха и её дочери угостились им на славу. Болезнь у мачехи словно рукой сняло, — теперь-то она была уверена, что насолила безответной падчерице. Злорадно попотчевала она девушку жарким из чёрного барана. Но ей жалко было дать Аннетте какой-нибудь лакомый кусок, и она отдала ей печень: — На, возьми, хватит с тебя!
Аннетте только это и нужно было. Она сделала так, как ей велел баран, и на том месте, где она зарыла печень, выросло дерево. Оно было такое высокое, такое высокое, что, даже приставив к нему самую длинную лесенку, нельзя было добраться до ветвей, и такое гладкое, что ни один человек не мог взобраться по стволу хотя бы до половины. Прекрасные плоды, созревавшие на нём, прельщали каждого, но приходилось только любоваться ими. Одна лишь Аннетта могла их срывать, потому что ветви сами склонялись для неё, и ни для кого другого.
Как-то раз проезжал в тех местах королевский сын и увидел эти прекрасные плоды. У него потекли слюнки — уж очень они ему показались заманчивыми, но никто не смог сорвать их. Однако королевскому сыну так сильно хотелось их отведать, что он дал слово взять в жёны дочь любого человека, который сумеет их добыть для него. Все отцы, все матери захотели попытать счастья; дочери и сами старались добраться до плодов. Но не тут-то было! Это никому не удавалось.
Мачеха Аннетты, лелеявшая для своих дочерей честолюбивые замыслы, решила, что она хитрее всех. Она заказала предлинную лестницу и приставила её к дереву, но всё же лестница на несколько футов не доходила до нижних веток. Мачеха залезла на самую последнюю ступеньку, поднялась на цыпочки, чтобы дотянуться до висевшего над её головой плода, опрокинулась, упала навзничь и сломала себе шею. Тут и ей самой и всей её злости пришёл конец!
Этот случай отвадил всех честолюбцев!—никто уже не пытался карабкаться по лестнице или взбираться по стволу. Однако принца томило такое сильное желание, что опасались, как бы он не заболел. Тут маленькая Аннетта соблаговолила сжалиться над ним. И едва только она приблизилась к дереву, ветки стали клониться, пока не пригнулись так низко, что она смогла их коснуться. Аннетта набрала полную корзину плодов и снесла больному принцу. Легко угадать, какая награда досталась ей за этот драгоценный подарок: она стала женой принца и жила с ним в счастье и довольстве до конца своих дней. Вот и всё. | |
Сказка № 2667 | Дата: 01.01.1970, 05:33 |
|---|
В горных пещерах и в глубине земли живет племя маленьких человечков, которых называют карликами или гномами.
Гномы ростом не выше фута. У них длинные волосы и длинные бороды, они ходят в мохнатых колпачках, красных костюмах и серебряных башмаках, вооружены саблями и копьями. Эти человечки не христиане. Они будут жить до конца мира, а тогда умрут, но уже не воскреснут в день Страшного суда.
Гномы - народ не злой и даже оказывают людям услуги. Но если вы хотите увидеть, как они багровеют от гнева, вам стоит только закричать по-гусиному: «Га! Га! Га!» Гусей гномы не любят, потому что гуси, как только завидят гнома, начинают изо всей силы щипать его. Если же хотите увидеть гномов веселыми как зяблики, скажите только: «Сегодня будут деньги».
В старые времена гномы иногда показывались людям. Теперь о них что-то не слышно. Может быть, они покинули нашу страну. А может быть, не решаются выходить днем из страха перед злыми людьми и гусями, которые их обижают.
Гномы пьют и едят, как мы. Сейчас расскажу вам, как они добывают себе все, что им нужно.
Земля дает нам в каждом месяце года что-нибудь новое: в июне - сено, в июле - хлеб, в сентябре - виноград и кукурузу. Дает и разные плоды, которые родятся каждый в свое время, и скот, крупный и мелкий. Все это для нас, христиан. Эти дары земли мы можем видеть и трогать, когда вздумается.
Но есть и другие урожаи, другие плоды и другой скот, крупный и мелкий. Этих даров земли христианам не приходится ни видеть, ни касаться: земля родит их для маленьких человечков в один только вечер, в новогодний сочельник, от заката солнца до полуночи. И до восхода солнца все это должно быть собрано и сложено под землей. Поэтому в течение семи часов гномам приходится работать не покладая рук. У них остается еще ровно час на то, чтобы вынести и проветрить при свете дня свое золото - груды луидоров и испанских золотых, которые они хранят внутри окал» Если это желтое золото не выносить на свет раз в год, оно портится и становится красным. Тогда гномы им уже не дорожат и выбрасывают его вон.
Я вам рассказываю только то, что знаю, - это также верно, как то, что мы все умрем. Наконец, я легко могу вам доказать, что говорю правду. Вот послушайте.
Жил когда-то в Сент-Ави один ткач, обремененный большой семьей и бедный как церковная крыса. Настоящее его имя было Клюзе. Но когда он потом разбогател, люди из зависти дали ему кличку Навозное золото. Мой дед (упокой, господи, его душу!) часто рассказывал мне, как этот ткач стал богачом. И вы сейчас услышите его историю.
Клюзе охотился за кроликами. Никто не мог с ним сравниться в уменье ловить их во всякое время года силками, или охотиться на них с хорьком, или подстрелить из засады даже в самые темные ночи.
На своем веку он погубил больше тысячи этих зверьков, а его жена и дочь носили их продавать на базар и на ярмарки в Лектур и Астафор.
Знатные господа и богатые горожане, которые любят охотиться на кроликов, злились на Клюзе. Они обзывали его мошенником, браконьером и натравливали на него жандармов. Но Клюзе только смеялся над этим, потому что лектурские судьи благодаря ему частенько едали вкусное кроличье рагу, которое недорого им обходилось. И, конечно, эти господа не склонны были судить такого услужливого человека, как Клюзе.
Раз зимним вечером, под Новый год, Клюзе поужинал, как всегда, супом в кругу своей семьи. Поев, он сказал жене:
- Вот что, женушка! Завтра день новогодних подарков. Я хочу подарить несколько кроликов начальству в Лектуре. Уложи детей и ложись сама. А я пойду на охоту.
Клюзе взял свое ружье, мешок и вышел. На дворе морозило, и на черном безлунном небе сверкали звезды.
Только что наш ткач притаился в засаде между Жерских скал, как услышал, что кто-то кричит у него под ногами:
- Эй, вы, лентяи, поторапливайтесь! Ровно в полночь все должно быть готово!
- Знаем, знаем, повелитель! Ведь нам дана только одна эта ночь под Новый год!
Клюзе понял, что это гномы готовятся к своей работе, и остался в засаде: ему хотелось услышать и увидеть, что будет.
У входа в пещеру появился самый старший гном с кнутом в руке, посмотрел на небо и закричал:
- Полночь! Живее, лентяи! Поторапливайтесь! До восхода солнца нужно снести под землю все наши запасы на целый год.
- Будет сделано, повелитель! Ведь у нас только одна ночь в году.
Из пещеры под щелканье кнута старшего гнома высыпало несметное множество маленьких человечков с косами, серпами, цепами, с садовыми ножами и корзинками для сбора винограда, с коромыслами, палками-погонялками, - словом, всем, что нужно для сбора урожая и для того, чтобы согнать скот в одно место.
Когда человечки убежали, их повелитель окликнул ткача:
- Клюзе, хочешь заработать монету в шесть ливров?
- Как не хотеть, господин карлик!
- Так вот, Клюзе, помоги моим людям. Через час некоторые гномы уже воротились.
Одни везли тележки величиной с полтыквы, нагруженные сеном, виноградом, кукурузой, разными фруктами. Другие гнали перед собой быков и коров величиной с собаку, стада овец, которые были не больше ласки.
Клюзе немало потрудился, помогая гномам, которые теперь уже сотнями сходились со всех сторон. А повелитель гномов все время щелкал кнутом и покрикивал:
- Живее, лентяи! Поторапливайтесь! Все запасы должны быть под землей до восхода солнца!
- Мы торопимся, хозяин. Мы знаем, что у нас есть только одна ночь под Новый год.
К восходу солнца все запасы гномов были уже под землей.
Тогда повелитель гномов сказал ткачу:
- Клюзе, вот твои шесть ливров. Ты их честно заработал. Хочешь заработать еще экю?
- Как не хотеть, господин карлик!
- Ну, так помогай моим людям!
Маленькие человечки уже выходили из глубины пещеры, сгибаясь под тяжестью мешков, полных желтого золота, луидоров, испанских золотых. А их повелитель все щелкал бичом и кричал:
- Живее, лентяи! Поторапливайтесь! У нас остается ровно час на то, чтобы проветрить желтое золото. Если это золото раз в год не вынести на дневной свет, оно пор-тится, становится красным, и его приходится выбрасывать вон.
- Мы же работаем, хозяин, работаем изо всех сил. Клюзе немало потрудился, высыпая золото из мешков, вороша его, чтобы все оно проветрилось и увидело дневной свет.
Как только прошел час, гномы подхватили свои мешки с золотом и поскорее унесли их в глубь пещеры.
А их повелитель, щелкнув кнутом, сказал:
- Ну, Клюзе, получай второе экю. Ты его честно заработал! Но мои люди ничего не стоят! Из-за их ротозейства десять пудов желтого золота вот уже больше года не видели дневного света. Оно перележало, испортилось и стало красным. Эй, вы, бездельники! Выбросьте вон эту гадость, чтобы она не валялась у нас под землей.
Гномы послушались. Они выбросили из пещеры десять пудов красного золота. Потом скрылись вместе со своим повелителем в глубине пещеры.
Клюзе взял один луидор и один испанский золотой, а остальное золото зарыл и пошел домой.
- Ну что, муженек, удачная сегодня была охота?
- Удачная, женушка.
- Покажи, что принес.
- Нет, не сейчас. Мне нужно уйти по делам. Даже не поев, Клюзе отправился в город Ажен и вошел в лавку золотых дел мастера.
- Здравствуй, хозяин! Погляди-ка на это красное золото! Вот луидор и испанский золотой. Что, они так же ценятся, как желтое золото?
- Да, мой друг. Если хочешь, я их тебе обменяю на экю.
Сосчитав деньги, Клюзе тотчас, не поев, не попив, отправился в Сент-Ави. Когда он пришел домой, он уже едва был в силах сказать:
- Скорее, жена, скорее давай суп. И хлеба, и вина! Я умираю от голода и жажды.
Поужинав, ткач лег спать и храпел пятнадцать часов кряду. Но следующей ночью он, ничего никому не говори, отправился к Жерским скалам и воротился с тремя пудами красного золота. Еще два раза ходил он ночью туда и забрал остальное. Когда все золото было принесено, Клюзе позвал жену.
- Смотри! Что, разве не прав я был, сказав тебе, что охота под Новый год была удачна? Теперь мы богаты. Уедем отсюда и заживем на славу!
Сказано - сделано. Клюзе и его семья покинули Сент-Ави и уехали далеко-далеко, дальше Муассака, в землю Кверси. На свои десять пудов золота Клюзе купил там большой лес, водяную мельницу с четырьмя жерновами, двадцать мыз и великолепный замок, где он жил долго и счастливо с женой и детьми. Он был хороший человек, всегда готовый услужить соседу, и никто щедрее его но помогал беднякам. Но это не мешало людям завидовать ему. Оттого и дали ему кличку Навозное золото. | |
Сказка № 2666 | Дата: 01.01.1970, 05:33 |
|---|
Давным-давно жил один крестьянин, и был у него осел. Возвращается как-то крестьянин с ярмарки, осла на уздечке ведет. Притомился и решил отдохнуть. Сел под деревом и заснул. А уздечку в кулаке держит, сквозь сон подергивает - здесь ли осел, проверяет.
Тут проходили мимо двое бродяг-проказников. Видят, спит крестьянин, и решили над ним подшутить. Потихоньку разнуздали осла, один с ослом поскорее прочь убежал, а другой залез в ослиную упряжь и ну уздечку дергать. Хозяин и проснулся.
- Что за шутки такие? А где же мой осел? - спрашивает.
- Вот он я, хозяин,- говорит шутник.
- Как вот он? Где же он? Я только тебя и вижу.
- Не удивляйтесь, хозяин. Я и есть ваш осел.
- Что за небывальщина?! Скажи мне толком, что со мной приключилось.
- А может, лучше не надо, господин мой?
- Господин?!
- Ну, да. Я же ваш осёл.
- Чертовщина какая-то...
- Выслушайте меня, мой господин, всё вам сейчас расскажу.
- Ну что ж, говори, да пояснее.
- Так вот, господин мой, я ведь сын чародея. Был я молод, жизнь вёл привольную, в забавах и весельях. Отец сердился на это, ругал меня, да только я его вовсе не слушал. Плохой я был сын! Пять лет назад - сегодня как раз тому пять лет - разгневался отец на меня, непутевого, и говорит: \"Не слушаешься ты меня, бездельничаешь. Быть тебе отныне в наказание пять лет ослом\". Так и вышло, как сказал отец. Смотрю, у меня четыре ноги вместо двух и два длинных уха. И правда - осёл! Так пять лет и прошло. Хорошо, повезло, что вы мне в хозяева достались. За уход большое вам спасибо, о лучшем я и не мечтал бы...
- Хм... Но ведь я тебя несколько раз дубиной дубасил!
- Да что там! Поделом мне за безделье! Ну, а теперь пять лет прошло, вот я и стал снова человеком. Был я вашим ослом, буду и сейчас весь ваш. Вы мой господин, делайте со мной, что хотите. Правда, я ни к какому делу не способен, все молодые годы пробездельничал, толку с меня мало. Ну, уж что тут поделаешь! Права у вас надо мной полные. Весь я ваш, и все тут.
- Вот так так! - удивляется крестьянин. - Что же мне теперь делать? Кормить да поить, а у тебя ни силы, ни сноровки, ни прилежания. Хорошенькое дело! Хлопот, вижу, мне прибавляется.
- Что ж делать, что ж делать, хозяин.
- Да замолчи ты! Что делать... Что ни делай, осла теперь не вернёшь.
- Да, мой господин, да.
- Какой я тебе господин! Я тебя знать не знаю, и знать не желаю. Мотай отсюда подобру-поздорову. Улепетывай, да поживей!
Проказника два раза гнать не нужно - вмиг убежал.
Прошло несколько дней. Крестьянин без осла - как без рук. Пошёл он на ярмарку покупать другого осла. А там как раз и попадается ему один из тех проказников - его же осла и продаёт.
Бедная скотина сразу хозяина узнала, обрадовалась. И лижет его, и обнюхивает, и ногами, бессловесная, перебирает. Узнал и хозяин осла, засмущался и говорит:
- Нет, милый, ты уж не серчай, не возьму я тебя. Опять ты, видать, набедокурил, перед отцом провинился. Нет, мне такой осёл не нужен, пойду другого искать.
Отвернулся крестьянин от своего осла и важно пошёл дальше - искать другую животину. | |
Сказка № 2665 | Дата: 01.01.1970, 05:33 |
|---|
Жил однажды король, утверждавший, что он никогда на своём веку не лгал; но ему часто приходилось слышать, как придворные говорили друг другу: «Это неправда! Вы лжец!», и он при этом всегда очень сердился. Наконец он сказал придворным: - Вы меня удивляете и огорчаете. Если бы вас услыхал чужестранец, он мог бы подумать, что я царствую над одними лгунами. Я желаю, чтобы это прекратилось. Вы никогда не услышите от меня подобных слов, и я охотно выдам свою дочь замуж за любого человека, который уличит меня в том, что я скажу кому-нибудь: «Это неправда!» или же «Вы лжёте!»
Один молодой пастух, также слышавший эту речь, сказал себе:
«Ладно! Если король — человек слова, его дочь достанется мне!»
Старый король любил старинные песни, волшебные и забавные сказки. Часто он после вечерней трапезы усаживался в кухне подле огромного очага и с удовольствием слушал, как его слуги беседовали, пели и рассказывали всякую всячину. Каждый из них по очереди что-нибудь пел или рассказывал.
А ты, мальчуган, видно, ничего не знаешь, — сказал король однажды вечером молодому пастуху, о котором уже была речь.
Как не знать, ваше величество, — ответил пастух.
Послушаем, что ты знаешь. Пастух начал:
Однажды, идя по лесу, я увидел жирного зайца. Он бежал прямо на меня, словно не видя ничего. В руке у меня был катышок смолы. Я запустил им в зайца, катышок угодил ему прямо в лоб, да там и прилип. А заяц понёсся дальше и с разгону столкнулся с другим зайцем, мчавшимся навстречу; вот они и приклеились лбами друг к другу; им никак не разняться было, и я без всякого труда поймал обоих. Как вам это нравится, ваше величество?
Что-то не верится, — ответил король,— но в конце концов это возможно. Что ты нам ещё расскажешь?
Прежде чем наняться в пастухи при вашем дворе, я работал подручным на отцовской мельнице. Однажды я так навьючил моего осла, что у него переломился спинной хребет.
Бедный ослик! — вскричал король.
А пастух продолжал:
Я подошёл к ближайшей изгороди, — а была она из орешника, — карманным ножом вырезал оттуда палку и вставил её ослу вместо позвоночника. Он тотчас вскочил и, как ни в чём не бывало, направился со своей ношей на мельницу.
Удивительная штука, — сказал король. — Ну, а дальше что?
На другое утро я сильно изумился (дело было в декабре), увидя, что за ночь на том конце палки, который торчал наружу, появились ветки, листья и даже орешки; вывел я осла из конюшни, а ветки всё росли и росли и поднялись высоко-высоко, до самого неба.
Занятная штука, — молвил король. — А что дальше?
Ну что ж, когда я это увидел, я стал взбираться по ветвям и карабкался всё выше и выше, пока не добрался до луны.
Презанятная штука, — сказал король. — А что дальше?
Попав на луну, я увидел там старух, которые жали овес, и долго смотрел, как они работали. Когда же я решил опять спуститься на землю, я уже не нашёл своей палки, — осёл куда-то запропастился. Что было делать? Я стал свивать колосья; у меня и получилась верёвка, по которой я начал спускаться.
Трудно этому поверить, — сказал король, — А что дальше?
Увы, верёвка была недостаточно длинна, и, когда я добрался до конца, мне пришлось спрыгнуть на землю. Я упал вниз головой на скалу и увяз в ней по самые плечи.
Уж не знаю, верить иль не верить, — сказал король. — А дальше что?
Я столько сил потратил, чтобы высвободиться, что туловище мое оторвалось от головы, которая так и осталась в скале; а я побежал за железным ломом, чтобы вытащить свою голову.
Ну, как в это поверить? — молвил король. — А дальше что?
Когда я вернулся с ломом, я увидел огромного волка, который грыз мою голову. Я так хватил его по спине железной своей палкой, что он весь сплющился, а из зада у него выпала какая-то бумага.
Чудеса, да и только! — сказал король. — А что же в ней было сказано?
Там было сказано, что отец вашего величества некогда был подручным у моего дедушки, мельника.
Клянусь честью, ты лжёшь, поганое отродье! — крикнул король, вскочив на ноги.
Ура, ваше величество! Я выиграл: ваша дочь достанется мне! — молвил пастух.
Как так? Что ты хочешь этим сказать? — спросил король.
А разве вы, ваше величество, не обещали отдать руку вашей дочери любому, кто поймает вас на том, что вы кому-нибудь скажете: «Ты лжёшь»?
Верно. Король должен всегда держать слово и никогда его не нарушать. Моя дочь будет твоей женой. Завтра обрученье, а через неделю свадьба.
Вот как случилось, что пастуху за одно слово досталась королевская дочь! | |
|
