Сказка № 6037 | Дата: 01.01.1970, 05:33 |
|---|
 Однажды заяц созвал всех зверей и сказал:
- Давайте наварим пива, поставим его под огромным деревом и спросим у тех, кто живет там, на небе, кому быть вождем здесь, на земле. Все согласились и назначили день. А на рассвете того дня заяц посадил на дерево своего брата, тоже зайца. Вот собрались звери - были тут и слон, и лев, и носорог, - сварили пиво, поставили его под деревом.
Только начали пить пиво, а заяц и говорит:
- Настало время спросить: кому быть вождем здесь, на земле?
Поднялся слон и крикнул:
- О, вы там, наверху, в деревне наших предков! Кому быть вождем здесь на земле?
Но никто не ответил сверху; стояла тишина. Тогда заяц сказал:
- Они не отвечают тебе. Значит, не признают тебя! И не быть тебе вождем!
Поднялся лев и закричал:
- О, вы там, наверху, в деревне наших предков! Кому быть вождем здесь, на земле?
И снова ответом было молчание. А заяц опять говорит:
- И тебе не быть вождем! Теперь уж сам заяц поднялся:
- Это я, заяц, кричу. Кому быть вождем здесь, на земле?
И услышали звери, как сверху раздался голос:
- Тебе, почтенный заяц, тебе! Тебя мы оставляем вождем там, на земле!
Заяц оглядел всех важно:
- Ну, теперь вы слышали?
И все согласились. А слон сказал:
- Воистину ты вождь, так сказали нам сверху! Поднялись все звери, поклонились зайцу - своему вождю.
И сказал тогда заяц:
- Теперь иди за мной, народ мой! | |
Сказка № 6036 | Дата: 01.01.1970, 05:33 |
|---|
Когда-то, очень давно, у змеи были ноги, но не было глаз. А у тысяченожки были глаза, но не было ног. Змея и тысяченожка так подружились, что каждая обещала отдать другой все, что бы та ни попросила.
И вот однажды змея сказала тысяченожке:
- Сегодня в деревне Нитакуджа состоятся танцы; мне очень хотелось бы пойти посмотреть на них. Не одолжишь ли ты мне свои глаза? А я дам тебе мои ноги.
Тысяченожка согласилась, и они поменялись. Змея пошла смотреть на танцы, а тысяченожка осталась дома, потому что без глаз ничего не видела.
Когда танцы кончились, змея отправилась обратно. Пройдя половину пути, она оглянулась по сторонам и вдруг поняла, какое это счастье - быть зрячей. “Да, хорошо тысяченожке,- подумала змея,- она может любоваться красивыми вещами, может издали заметить врага. С какой стати я буду возвращать ей глаза? Пусть у нее останутся мои ноги, а ее глаза оставлю себе”.
И она повернула в другую сторону. А почтенная тысяченожка осталась с множеством ног, но без глаз. С тех пор змея и тысяченожка больше ни о чем не договаривались. | |
Сказка № 6035 | Дата: 01.01.1970, 05:33 |
|---|
Зембени — великая женщина. Она родила двух дочерей. Но она ела людей в той стране, где она была, пока не прикончила их, ела их и зверей; убивала! человека вместе со зверем; варила мясо человека и зверя вместе. Случилось так, что люди были целиком прикончены,, оставалось она сама с ее двумя дочерьми. Ее дочери славились среди племен, они слави
Пришел юноша, дитя вождя. Имя того юноши было Сикулуми, он пришел выбрать красивую девушку среди этих девушек. Он пришел днем. Зембени не было там, она ушла охотиться. Другое ее имя, которым она звалась, было Зва-ниде; ибо у нее палец на ноге был страшно длинный; из-за него она была видима, когда появлялась, подымалась пыль; пока она еще не появлялась, появлялась пыль, подымаемая ее пальцем; ибо палец появлялся первым, там, где шла Зва-ниде. Когда случилось, что пришел Сикулуми; верно, он нашел этих двух девушек; он увидел, верно, что они прекрасны. Он полюбил их, и они полюбили его; ибо он был дитя вождя, заслуживающий взгляда. — Но они пролили много слез из-за него, говорили они: ты пришел сюда не к месту. Мы боимся; не знаем, куда тебя деть, ибо наша мать ест людей. Мы же, видишь, лишь боимся. — Сказала одна: посмотри же на мою щеку. Это же она моя мать? Мы не знаем, куда поместить тебя.
Итак Сикулуми пришел туда к девушкам, он пришел один. Из дому он вышел идя со своей сворой собак; но он оставил их в тростниках. — Девушки придумали уловку, говоря: если мы велим ему уйти, Званиде будет его преследовать; они выкопали посреди дома яму, положили его внутрь, закрыли ее и сели поверх нее.
На заходе солнца показалась пыль. — Сказали они: вот она идет. Первым пришел палец, за ним следовала Званиде. Как только она пришла, она рассмеялась, она смеялась, она смеялась и каталась по земле, говоря: эх, эх! Тут сегодня в моем доме вкусно пахнет. Детки мои, что вы сделали такое? Откуда идет этот запах? Она вошла, она смеялась, похлопывая их, говоря: детки мои, что такое здесь в доме? — Ответили девушки: довольно! Перестань надоедать нам; мы не знаем, где мы могли взять что-либо. — Сказала она: дайте же мне поискать, детки мои. — Сказали они: мы не знаем, что ты хочешь найти, здесь нет ничего такого. — Сказала она: хорошо, подымитесь же, я поищу. — Ответили они: мы не подымемся. Мы ничего не знаем. Делай как хочешь. Мы не знаем, что ты сделаешь с нами, раз вот как ты
изуродовала нас, вот мы какие. Говорила девушка, показывая ей свою щеку, съеденную ею. Званиде отстала и заснула. На рассвете она вышла и пошла охотиться. Когда она вышла, они видели потому как пыль кончилась, что она скрылась из виду. Они вытащили Сикулуми. — Сказала одна: пошли. — Другая сказала: о, дитя моего отца, иди сама. Я не могу итти с тобой, итти с таким позором. Ты видишь какая я; моя мать изуродовала меня. Иди одна. Сама я останусь, чтобы Званиде могла прикончить меня.
И пошла девушка с Сикулуми; шли они до захода солнца. Шел он тростниками, ища своих собак; он поймал их, собаки пошли с ним. Наконец стемнело. На рассвете они шли усталые, говоря: если мы будем спать, она нас настигнет. Будем итти день и ночь, до рассвета; может быть мы ее оставим позади.
Званиде пришла домой. Она нашла свою дочь одну. — Не спрашивая, она пошла дальше, говоря: куда пошла мое дитя? Она шла до рассвета. В полдень Сикулуми с девушкой увидели пыль. — Обратилась девушка к Сикулуми, сказала она: вот же она Званиде, вот она сама; она нагнала. Куда мы пойдем? Они увидели высокое желтое дерево; они побежали и взобрались на него; собаки оставались внизу. Пришла Званиде — женщина великой силы. Она пришла со своим топором. Она взглянула наверх и увидела их. Не спрашивая, топором по дереву; пока она с силой рубила дерево, собаки кусали ее; она рубила его с силой. Когда послышался треск дерева, которое ломалось, собаки схватили ее с силой: одна оторвала ей голову, а другая руку: остальные оторвали у нее все члены, они разбросали ее далеко по сторонам; другие растащили ее кишки.
Дерево тотчас выросло, оно стало, как вначале. Зембени снова встала, все ее члены соединились; она встала, взяла топор, и с силой рубила дерево; когда послышался его треск., собаки опять оторвали у нее голову и члены; каждая из них побежала с одной частью тела, побежала к реке, к скале; все делали подобным образом; они взяли гальки растерли члены и сделали муку.
После этого, Сикулуми с девушкой спустился с дерева; они побежали, они ушли к людям Сикулуми. Собаки высыпали мясо Зембени в порошке в воду. Они пошли, последовали за Сикулуми. И умерла Зембени, кончилась она. Прибыл Сикулуми к своим домой; было устроено оплакивание.— Были зарезаны быки, сильно радовались, говоря: где ты взял такую прекрасную девушку? Мы не думали, что ты здесь. Мы думали, ты умер. | |
Сказка № 6034 | Дата: 01.01.1970, 05:33 |
|---|
Однажды заяц встретил у реки черепаху и сказал:
- Давай побежим наперегонки! Назначим награду победителю - корзину самых спелых плодов. Поставим корзину на далекий холм. Кто прибежит первым, тот и съест плоды.
Подумала черепаха и согласилась.
Наполнили они корзину плодами, поставили ее на вершину далекого холма, а сами вернулись к реке.
- Бежим! - сказал заяц и покатился со смеху. Он-то знал, что бегает много быстрее черепахи. И черепаха знала, что ей за зайцем не угнаться. Но все же она что было сил заторопилась к далекому холму.
А заяц катался от смеха по траве и никак не мог отдышаться. Наконец, когда заяц пришел в себя, увидел он, что черепаха уже взбирается на далекий холм. Припустился за ней вдогонку со всех ног. Да только опоздал. Когда заяц достиг вершины холма, черепаха уже поедала сочные плоды.
Почему же так получилось?
Черепаха шла к цели не останавливаясь. А заяц валялся в траве и бахвалился. Но хвастуну и быстрые ноги не впрок. | |
|
