Сказка № 6407 | Дата: 01.01.1970, 05:33 |
|---|
 В углу двора была аккуратно сложена поленница. В поленнице жили дрова, заготовленные загодя, еще летом. Некоторые поленья гладкие, без сучков и оттопыривающихся щепок, очень гордились своим совершенством, презирая уродство других – корявых, с сучковатыми бородавками, торчащими во все стороны.
Время от времени приходил хозяин и уносил несколько поленьев в дом, где складывал их подле, горевшего ярким пламенем, очага. Одно за другим поленья оказывались в огне и жарко сгорали, быстро превращаясь в седую, невесомую золу, причем, и совершенные и уродливые горели абсолютно одинаково, с одинаковой скоростью превращаясь в ничто.
Посредине зимы ударили сильные морозы. В самом нижнем ряду одно из поленьев очень страдало от холода и завидовало тем, кто был сверху, ведь они совсем скоро, возможно уже сегодня, окажутся в доме и согреются в очаге.
- Как бы я хотело оказаться на вашем месте, - плакало это полено, - Судьба так несправедлива ко мне. Я оказалось среди неудачников, в самом низу, где мне суждено сгинуть от зимней стужи или утонуть в грязной луже, когда начнется оттепель.
Но, вот однажды, на двор вышел хозяин со своим соседом, шарманщиком Джузеппе. Они подошли к поленнице и задумчиво стояли подле неё, долго рассматривая поленья.
- Если ты не против, я возьму вот это? – наконец произнес шарманщик и выдернул из нижнего ряда то самое, несчастное полено. Любезно поблагодарив доброго соседа, Джузеппе взял полено подмышку и, поспешил по заснеженной улице к своему другу Карло, жившему неподалеку.
Что стало с поленом дальше, вы, по-видимому, догадываетесь. Да, да, именно из этого полена Карло смастерил неслуха Буратино. Так вот. Не следует торопиться сгореть в очаге, даже тогда, когда вы чувствуете себя несчастным, замерзшим или никчемным. Кто знает, может и из вас получится что-нибудь путное, как из того самого полена? | |
Сказка № 6406 | Дата: 01.01.1970, 05:33 |
|---|
В царстве некотором, государстве в каком неведомо (ибо политической карты того далекого времени историки до сей поры составить не могут, вот и приходиться некоторой неопределенностью грешить)… Ну так вот, в царстве этом некотором, как и положено любой стране, жил-был правитель, по-нашему царь-государь. Молодой еще был. Женщину встретил. Очевидцы сказывают, хороша была собою, красоты неописуемой. Красоту ее я описывать не стану, ибо сам не видал, а что люди говорят, то должно быть и верно, потому как люди зазря говорить не станут. Период их романтических привязанностей опустим, не это главное тут. Говорят, что любил он ее. Они поженились. Все, в общем, было, как у людей, не смотря на то, что семья у них не простая, а царская.
Но какими бы они по тем временам знатными не были, а и у людей голубой крови тоже, как и у нас с вами бывают несчастья. Умерла царица во время родов, оставив горемыку царя с дитем на руках. Это, конечно, все условно. Были у новорожденной принцессы няньки, кормилицы, поилицы, воспитательницы, горшков убирательницы и прочей челяди полон двор. Поэтому в этом смысле царю тут было проще, чем какому-нибудь простому смертному мужику. И он мог спокойно погоревать о безвременно ушедшей в лучший мир жене своей, не отвлекаясь на плачь младенца или еще какие заботы. Есть кому ребенка покормить и выгулять, есть кому памперсы поменять, жрать на семью наготовить, убраться в палатах царских, мусор вынести и ножи наточить. Дела государственные особо не обременяли. Войной на страну никто не шел. Самому войну против сопредельных государств видимого повода развязывать тоже не было. Внутри страны народ жил смирно, не роптал. Ни чего не оставалось делать, только тосковать по умершей любимой женушке и думать о том, чтобы найти себе новую бабу, дабы ребенок сиротою без матери не рос в неполной семье.
Обаяла царя нашего некая принцесса. Под воздействием гормонов многие мужики называют своих подруг принцессами, толи, добиваясь ее, толи грехи замаливая, реже от чистого сердца и исходя из реального положения вещей. Но в нашем случаи это была простая нормальная принцесса, принцесса по крови. Такое тоже иногда бывает. Царь наш был парень увлекающийся и к тому же близорукий. Не заметил, что новая пассия обыкновенная стерва, а друзья списали это все на великую любовь, которая постигла их молодого царя. Короче говоря, женился он на ней, и жизнь потекла своим чередом, размерено и отчасти даже скучно. Обычная семейная жизнь, даром что царская.
Царь развлекался охотою, рыбалкою, бражничество с друзьями, крестьянские девки, футбол, гараж (пардон, конюшня) и прочее. Царевна же целыми днями сидела перед своим волшебным, специально обученным говорящим зеркалом и пытало его на предмет своей внешности:
-Свет мой зеркальце, скажи, да всю правду доложи, кто на свете всех белее, всех румяней и милее?
Зеркало, зная тяжелый нрав и вспыльчивый характер царицы и по достоинству отдавая должное ее красоте, говорило:
-Ну кто еще как ни ты, царица! Ты на свете всех белее, милее, стройнее и красивее!
Удовлетворившись таким ответом, царица прятала зеркало в сундук, но не надолго. Через час-другой, чтобы развеять скуку, доставала обратно и опять пытала бедное стекло насколько она хороша.
Такое незамысловатое общение с не совсем одушевленным предметом развлекало царицу добрых полтора десятка лет. Молодая принцесса тем временем подросла и превратилась в самую складную девицу округи, просто загляденье!
И вот в одно прекрасное утро, царица достала из сундука зеркало и, глядя на свой неумытый и нечесаный спросонья вид, заранее предвкушая нужный ответ, скучным голосом уставшего от жизни человека спросила у зеркала:
-Свет мой зеркальце, скажи, да всю правду доложи, кто на свете всех белее, всех румяней и милее?
Каково же было ее удивление, когда в ответ она услышала циничное и немного надменное:
-Ты красива, спору нет. Но в соседней комнате принцесса, та что красивее и белее тебя…
Дальше зеркало рассказало что-то о возрасте, кремах, массаже, масках на ночь, о пользе пеших прогулок и вреде курения на цвет кожи, но разум царицы помутился и не дослушав зеркало до конца, она бросила его в угол и помчалась вон из комнаты.
Тут же позвала к себе верную служанку и велела той отвести молодую принцессу в лес, привязать к сосне и оставить там на съедение волкам. Старая служанка пыталась перечить, но проявить ослушание не решилась и вот уже они, служанка и принцесса, идут в самую чащу леса, якобы собирать грибы да ягоды (можно подумать, что во всем дворце этим заняться не кому). Когда наша легковерная принцесса почуяла что-то неладное, от служанки и след остыл, а без нее принцессе из лесу не выбраться. Дороги не знает, а компасом пользоваться не умеет.
Беда. Сидит на пне слезы льет и сопли языком слизывает. Тут уж не до манер. Служанка хоть и сволочь, а тоже сердце имеет. А может и не сволочь она вовсе, а просто слабохарактерная женщина. Но в нашем случаи это вещи одинаковые, что сволочная натура, что слабый характер. Не стала привязывать служанка принцессу к дереву, а только оставила ее в лесу, посчитав, что она и так помрет. Она ведь не приспособленная к жизни в лесу. Всю жизнь по дворцам, прислуга, то, это… а в лесу не выживет. Нет. Ни огня развести не сумеет, ни шалаш построить, ни какую зверушку на прокорм поймать не сможет. Помрет голодной смертью, а еще быстрее от страха и холода.
Пришла старуха, доложила царице, что душу молодую сгубила, а та скорее к зеркалу говорящему, как мол она хороша или еще кто краше ее есть? Зеркальце, помятая недавние припадки царицы и не почуяв вблизи принцессу, по привычке пропела царице, что та самая белая и свежая.
Царю доложили о пропаже принцессы когда тот в карты играл. Он сперва осерчал, как это можно государя от важных дел отвлекать, а потом остыл и велел своим жандармам и войскам округу прочесать, принцессу найти. Те все сделали как велено и как умеют, но найти ее не сумели. Пропала и все тут! Царь с горя для приличия попьянствовал неделю и уехал на воды несчастье свое отмачивать.
Принцесса же наша и в самом деле была мало приспособлена к жизни в лесу. Но родилась она, как говорят в похожих случаях в рубахе, потому как такое везение не на каждую заблукавшую в лесу принцессу падает. Не долго блукала она по лесу, солнце еще не село, а набрела она на полянку. Посреди поляны стоял срубленный из бревен дом. Вот в этом месте многие псевдоисторики и лжесказочники говорят, что это дом семерых гномов. Ну скажите мне, люди добрые, могла ли жить наша принцесса-красавица, назовите ее хоть Белоснежкой или Василисой Причудливой в доме где жили эти малыши? Наша красавица нормального роста, полнотелая, длинноногая, девушка возраста, что принцев пора соблазнять. Скажите, могла? Правильно, нет! И был это дом ни каких-нибудь там гномиков, а нормальных, здоровенных богатырей. Семь мужиков жили посреди леса в одной избе. Занимались весь день черт знает чем. Вроде как лес валили или камень тесали. Об этом история умалчивает. Вполне логично было бы представить, конечно, что там жили гномики. Эти калики прятались от недоброго взгляда полноценных людей, избегая насмешек над собой и издевательств со стороны нормальной части человечества. Самое, пожалуй, сложное во всей этой истории для меня понять, почему там, глубоко в лесу, вдалеке от всех жили семь нормальных половозрелых, здоровых мужиков? И заметьте, далеко не монахов. Единственное, что может это объяснить так это то, что они могли быть беглыми каторжниками. Да, скорее всего они были беглыми каторжниками, преследуемые государством и законом за политические убеждения. Почему за политические – это легко объяснить. Они организовали небольшой бунт против власти самодержавия, олицетворением которой был отец нашей героини. Бунт успеха не имел, их арестовали и сослали в Сибирь. Они бежали и осели тут вот в лесу на полянке. И были они выходцами из благородных, знатных семей, получили хорошее образование и воспитание. И именно это их образованность и воспитание объясняет тот факт, что встретив у себя в доме нашу красавицу принцессу, они обошлись с ней очень уважительно, чинно, благородно, как подобает человеку из приличного общества, а не набросились на нее весело гигикая, как простое мужичье.
Вот и стала наша принцесса семи богатырям сестрою. И стали они жить вместе. Принцесса научилась по дому хозяйничать, пироги печь по кулинарной книге и пол мести как получиться. У богатырей же теперь идея навязчивая появилась – кому из семи принцесса женою станет. Вот они и стараются для нее друг перед дружкою. Каждый старается хоть чем-то красавице угодить. Не жизнь для женщины, а чисто рай, когда семь мужиков перед ней одной выкаблучиваются. Когда уж совсем нашим богатырям-каторжникам стало невмоготу от переполняющих их через край желаний, переговорили меж собой, мол пусть сама все решает, кто ей больше люб. Пришли к принцессе признаваться, что нравиться она каждому из них и пущай выбирает себе кто более других приглянулся, иначе еще немного и дойдет дело до мордобоя, а им, революционерам, не гоже из-за бабы друг дружке физиономии кулаками чистить. Принцесса наша не глупою девкою была и враз смекнула, что если одного выберет, то других может потерять, и сказала, что все ей любы-дороги и пусть все будет так, как есть. Богатыри огорчились, но признали правильность ее решения и разошлись по своим углам.
Так все и жили, пока не призналась как-то с горяча волшебное говорящее зеркальце своей сумасбродной хозяйке-царице, что живет де в чаще лесной дремучей красавица принцесса та, что краше всех на свете, и что царице с ней в красоте и свежести тягаться нечего пока не начнет пользоваться современными методами и средствами… Не стала слушать царица зеркало, бросила в угол, позвала свою верную старуху служанку, та и призналась, что не взяла грех на душу, а просто в лесу принцессу бросила.
Попсиховала царица, но делать не чего. Переоделась она старухой-странницей, взяла самое красивое яблоко, яду туда наколола и пошла в лес, принцессу искать.
День был жарким. Мужики-богатыри пошли на охоту зайца ловить к ужину, а принцесса крыльцо метет. Тут наш оборотень-старушка появляется, за спину держится, устала, мол с дороги. Дай девица-красавица воды испить. Принесла ей принцесса воды, а та и молвит, на де за доброту твою яблочко медовое, испробуй. Та потерла яблочко об грудь, вроде как вымола, откусила сочное и упала замертво как была на крылечко. Дело сделано. Теперь царица самая красивая, самая румяная! Потерла ладони довольная и домой подалась.
Вернулись богатыри с охоты, глядь, а сестрица их названая лежит мертвая. Горе то какое!
Богатыри эстетами оказались. Не стали такую красоту, хоть и мертвую земле придавать. Смастерили гроб из хрусталя горного, на цепи повесили меж скал и принцессу туда положили. Раз уж живая ни кому не досталась, так хоть на мертвую любоваться будем. Приходили к гробу аккурат каждый день, стояли по долгу, каждый в свои фантазии погружаясь.
На том бы история и закончилась. Да проезжал по тем местам принц, так сказать добрый молодец. В большей степени молодец, конечно, чем добрый. Путешествовал. Он не был странствующим рыцарем, просто путешествовал без всякого злого умысла и ни кому неприятностей не доставлял, ни с кем не дрался, заставляя признать, что дама его сердца самая-самая на свете, ни кому не портил ветряных мельниц. Раньше это называли слоняться без дела по свету. Сегодня – путешествовать.
И вот набрел он на гроб хрустальный. Любознательность природная подтолкнула его поглядеть, что там за покойница на цепях болтается. Заглянул, увидел и обомлел. Словно электрический ток прошел через него. Те кто влюблялся вот так, ни с того ни сего, ну в общем с первого взгляда, не зная еще что это за человек, может у него плохая наследственность или во сне он разговаривает, или еще что, меня поймут. Влюбился он в нее без памяти! И вроде бы не был он некрофилом… или он не осознал, что она мертва… Принц приподнял крышку гроба и от переполняющего его чувства, сдерживая дыхание перед потоками трупных запахов, полез в гроб, чтобы поцеловать губы сахарные.
А тут и наши семь богатырей подошли. Смотрят, парень какой-то к их мертвой красавице в гроб забрался, так и обомлели. Не иначе, подлец, поглумиться над сестрицею нашей хочет! Мечи из ножен достали, сейчас убивать этого невежу будут.
А принц их не замечает. Поцеловал принцессу … и, о чудо!!! Принцесса ожила! Открыла глаза, увидела принца и тоже сразу влюбилась в него.
Увидали богатыри, что принцесса ожила, обрадовались и не стали убивать того парня, что полез к ней гроб с непонятными намерениями, а наоборот похлопали того по плечу и назвали молодцом.
Вот один из немногих случаев в истории, когда любовь творит чудеса. В остальных случаях все заканчивается либо трагично, либо пошло. Чаще всего до трагичности пошло.
Что было дальше? А дальше они все, принц, принцесса, семь богатырей рванули в царский дворец к отцу принцессы. Богатыри решили, что хватит по лесам да болотам прятаться. Если они вернут царю его дочь, тот смилуется и даст им свободу. | |
Сказка № 6405 | Дата: 01.01.1970, 05:33 |
|---|
Часть первая
Колобок
Жили-были (именно так начинаются все русские сказки) на краю деревни, название которой никто уже не помнит, потому как давно это все было, возле самого темного леса старик со своей старухой. Жили так себе. Плохо жили, скажем прямо. Детей у них не было. Как они не старались в свое время, но Бог детей им так и не дал. Вот они и коротали свой недолгий век в одиночестве, ожидая смерти один другого.
Весна. Запасы в амбарах давно кончились, и они сидели в своей сырой избушке, мечтая о новых урожаях пшеницы и редьки, дабы вдоволь насытиться и тайком, друг от друга поедали припрятанные кусочки чего-нибудь съедобного. Однажды утром, старуха, проснувшись в великолепном настроении и одержимая хозяйственной деятельностью, решила из остатков пыли в амбаре приготовить что-нибудь похожее на еду.
-Дед, а дед, пойди в закрома, помети по амбарам, поскреби по сусекам, принеси что там будет, я из этого спеку колобка, покушаем, время скоротаем, поживем-порадуемся.
Кряхтя, ворча, дед нехотя слез с печи, взял метлу, совок и побрел лениво в амбар. Худо-бедно наскреб старик совок с горкой муки с пылью и мусором того из чего должен был получиться их будущий обед. Старуха растопила печь, просеяла содержимое совка, добавила воды, замесила тесто, слепила небольшой круглый шарик, назвала все это дело Колобком и поставила в печь. Испекшийся продукт старуха поставила на подоконник доходить на теплом весеннем солнышке, а сама пошла нагуливать аппетит, ковыряясь в огороде…
Тут то и начинается история нашего героя. Теперь он не просто хлебобулочное изделие, а Колобок. Круглый, румяный красавец, немного нагловатый, но в тоже время безнадежно наивный молодой парень, жизнь которого вот-вот только начинается, здесь прямо на подоконнике. Станет ли он ждать своей участи быть съеденным стариками с гнилыми желтыми зубами? Он, искатель приключений и радостей жизни. Конечно же, нет! Не долго думая, он прыгает с окна на зеленую травку и бегом, что есть духу в лес, подальше от своих родителей.
Не сложно описать ощущения Колобка впервые попавшего в темный незнакомый лес. А тут еще навстречу плетется Заяц. Зайцы сами по себе животные в сказках предстают как добрые, беззащитные, иногда трусливые, иногда смекалистые твари, но чаще как положительные герои. Не знаю, дорогой читатель, кому ты симпатизируешь в данном случае Колобку или Зайцу, но наш Заяц оказался животным не столько беззащитным, сколь голодным и не прочь был поживиться такой вот незатейливой булкой, как наш Колобок. Предчувствуя легкую добычу, он с ходу объявляет нашему Колобку:
-Колобок, Колобок, я тебя съем!
Такая неучтивая бесцеремонность могла напугать кого угодно, но не нашего парня.
-Заяц, - говорит он, - я от бабушки ушел, от деда я ушел. Так что мне может помешать уйти от такого косого пугала, как ты?
Сказал и айда в кусты. Заяц пока опомнился от такой наглости от Колобка и след простыл.
Долго коротко ли шел Колобок, встречается на его пути матерый зверь, серый как земля, злой как… хотя сравнивать этого зверя по злости можно только с ним самим. Да, это был Волк. Облизнувшись и думая, что колобки это хоть и не зайчатина (от колобков у волков обычно бывает изжога), но тоже перебить аппетит можно до лучших времен, говорит ему:
- Колобок, Колобок, я тебя съем!
- Нет, -отвечает тот- не получиться. Я от бабушки ушел, я от дедушки ушел, от зайца косого убежал, и от тебя убегу! – прыг и унес ноги по кустам да по оврагам от злого Волка. У того только запах хлебный в памяти и остался.
Выбегает он на опушку леса, а там Медведь малину обхаживает, нюхает цветочки и ждет, пока поспеют ягоды. Завидев Колобка, обрадовался, заулыбался, лапы распростер и ну орать:
- Колобок, ну брат, подходи, я тебя съем!
- Сговорились вы все что ли? Нет уж! От деда ушел, от бабы его ушел, от косого Зайца ушел, от Волка злого ушел и от тебя косолапый убегу! И не думай даже наполнить мною свое ненасытное брюхо!
- ….?! Да ты что? –но не тут то было. Колобок наш, не тратя время на пустые разговоры, дал деру и был таков.
Слух о неуловимом Колобке-грубияне пронесся по всему лесу. Первый день в лесу и успел обидеть столько животных! В ограниченном лесном братстве, где все отношения давно уже устаканились, всем было ясно, кто есть кто и кто чего стоит, наш герой наделал целый переполох. Колобка невзлюбили даже те, кто не имел ни малейшего понятия, кто это такие – колобки и с чем их едят. Колобок ни чего об этом не знал и расхаживал по лесу как ни в чем ни бывало. Ближе к вечеру, скучая от отсутствия общения, он набрел на красавицу Лису. Та вальяжно лежала на травке и вылизывала свой пушистый хвост. Нам всем известна хитрость и коварство этого животного. Но наш то Колобок жил на свете первый день и не успел набраться того жизненного опыта благодаря которому, мы можем многозначительно почесывая затылки рассуждать над перипетиями жизни и делать свои мудрые выводы. Лиса не стала с наскока брать крепость в виде легковерного Колобка. Она уже прослышала про его строптивость и решила воспользоваться своей природной хитростью, дабы добиться желаемого, а именно перекусить в конце дня. Лесные твари нынче пошли неуловимые. Зайцы понабрались хитрости, мыши стали спортсменами, поди догони, в общем тяжело нынче стало бороться с дичью. А тут такой подарок судьбы! Подойдя из далека, она Колобку начала беззастенчиво льстить, рассказывая ему какой он красивый, румяный, гладкий какой он весь! Наш герой, все рассказы которого ограничивались повествованием только о приключениях дня сегодняшнего с радости, что встретил такую симпатичную и добрую подругу, начал рассказывать от кого он и как убегал. Лиса, притворившись глуховатой, предложила тому взобраться ей на нос, чтобы лучше было слышно. Колобок с радостью согласился услужить своей собеседнице, и сделал так, как она просила. Лисе же ни чего не оставалось делать, как раскрыть рот, чтобы Колобок очутился у нее в пасти.
Вот так незатейливо закончились приключения нашего героя. Если и есть у этой басни какая либо мораль, то только та, что если ты даже и родился непроходимым грубияном и наглецом, то не стоит опускаться до такой вот простодушной доверчивости до которой сошел наш Колобок, иначе сожрут в самом расцвете жизни не дав тебе опомниться. Колобки, будьте бдительны!
Часть вторая
Курочка ряба
Спохватившись поздно и увидав, что нет Колобка на подоконнике, пригорюнились дед с бабой и ну репы чесать, обдумывая насущную проблему дня, как бы чего поесть. Сидят на завалинке и жизнь свою нескладную поминают. По двору мимо проходит неспешной походкой, вальяжно покачивая хвостом, рябая курица, последняя живность в хозяйстве стариков. Дед невольно бросает голодный взгляд на Рябу. Бабка в гневе:
- И не думай даже, старый. Хоть яиц когда - никогда поедим.
- Яйца оно, конечно, хорошо, а вот бульончик с потрошками поди посытнее будет.
- Нет, нет и нет! – строго говорит бабка, - пойди лучше в курятник, глянь, может, курочка наша Ряба снесла яйцо, яичницу пожарим, поедим, порадуемся.
Пошел дед в курятник, возвращается, точно, есть яичко!
- Гляди, бабка, какое!
Взглянула бабка на яйцо. Батюшки свет, на золотое похоже. Точно, золотое!
- Да какая в дугу разница, бабка, золотое или обыкновенное? Пожрать то есть что и то ладно.
Принесла бабка сковороду, поставила на огонь и давай по яйцу стучать, достать значит хочет содержимое. Бьет, бьет – ничего не выходит, не разбивается.
- А ну на, дед, ты посильнее будешь, разбей яйцо.
Взял дед яйцо, бил-бил, не может разбить. Курочка Ряба вокруг стариков бегает, кудахчет, мол что ж вы это, варвары, вандалы этакие, такую красоту гробите. Хоть не Фаберже, но тоже ничего. А те на нее внимания не обращают, только и думают, как бы брюхо набить, по яйцу золотому стучат то ножом, то молотком, то кувалдою. Не поддается яйцо, так помялось слегка да и только.
Сели дед с бабою на завалинке, пуще прежнего закручинились.
- Что ж это день сегодня не задался, то колобок, подлец, куда то запропастился, то яйцо не разбивается?
Сидят, что делать не знают, на яйцо смотрят да слюной давятся. Тут по полочке, где лежало яйцо, пробегала мышка. Нескладная такая мышка. По неосторожности, без всякого злого умысла махнула хвостиком, яйцо на пол упало и разбилось, растеклось по полу. Дед за полено, мышку проучить, а та хоть и нескладушка, а в норку спрятаться успела, только глаза хитрые из темноты светятся.
Что делать? Дед плачет, баба тоже в слезы. Горе то какое! Видит курочка Ряба, дело такое, что если не успокоить стариков, чуть-чуть еще и совсем в отчаянье придут и тогда ей уж точно быть цыпленком табака, и скорее деда с бабой утешать:
- Не плачь, дед! Не плачь, баба! Да я вам таких яиц еще с десяток снесу, и никаких ни будь там золотых, а самых что ни наесть настоящих, простых нормальных яиц!
Ну те погоревали еще чуток и успокоились понемногу. А курочка Ряба до самого вечера все за углами от стариков таилась, чтобы под горячую руку да голодный взгляд деда не попадаться. Так день и скоротала в страхе и в дурном предчувствии. Чувствовала, видно, пташка вину свою.
А что старики? Им бы скорлупу эту золотую в скупку снести да денег за нее выручить, вот тогда они попировали бы. Долго можно было сытую жизнь вести не работая, а только спину на печи греть. А они вот не смекнули и пошли спать голодными.
Часть третья
Золотая Рыбка
Надо сказать, что старик со старухой жили не только недалеко от ласа, но и в самой непосредственной близости с морем. Живописные места они себе выбрали для жития-бытия, и если б не извечная их бедность, то все, казалось, было бы у них хорошо.
Утром дня следующего за тем днем, когда приключилась история с колобком и яйцом, проснувшись на зорьке, бабка решила, прогнать дабы мысли о еде заняться чем-нибудь по хозяйству и не долго думая, затеяла стирку. Грязные портки мужа, портянки несвежие, рубахи и прочее исподнее добро лежало перед ней аккуратной кучей, когда обнаружила бабка, что их деревянное корыто, корыто, подаренное свекровью на свадьбу, которое служило им верой и правдой вот уже тридцать лет и три года дало трещину и словно гордое океаническое судно под тяжестью айсберга, раскололось. Сидит баба у разбитого корыта и думает, на ком бы злость свою сорвать, душе дать разгуляться, чтобы поуспокоиться потом. Видит дед, дело не ладное и говорит:
- Пойду ка я на рыбалку. Поймаю чего-нибудь, рыбку какую или еще чего.
Не дожидаясь ответа старухи, сгреб в охапку рваный невод и скорее к морю.
Пришел на берег, разобрал снасти и давай кидать невод в просторы морские что есть силы. Закинул он в первый раз невод – пришел невод с тиною морскою. Закинул во второй раз - пришел невод с морской пеной да ракушками там всякими. Совсем разуверившись, что нынче рыбный день, закинул в третий раз старик невод. И о, чудо! Рыба! Золотая Рыбка! После истории с золотым яйцом, рыбка золотого цвета у деда поначалу вызвала некоторое недоверие. А вдруг и эта несъедобная? Вот бабка снова расстроиться. Ладно, положу ее в мешок, дома разберусь, как и под каким соусом эту живность употреблять нужно. Не успел старик подумать обо всем этом, как вдруг Рыбка взмолилась нечеловеческим голосом. Точнее говоря, голос человеческий, но кричала так, как ни одна рыба в мире ни до нее, ни после.
- Старик! Отпусти меня. Какое хочешь желание исполню. Не неволь. Что угодно проси – все будет.
Да какие у меня могут быть желания, в мои то годы, подумал старик. Пользы от такой мелочи никакой, на зубок не положишь, а аквариума у меня дома все одно нету.
-Плыви, Рыбка, ни чего мне от тебя не надо.
Сказал старик и отпустил Рыбку золотую в просторы морские. Та ему только благодарно хвостом махнула и ушла на дно.
Возвратился старик домой, рассказал приключившуюся с ним историю бабке, а та ну браниться:
- Что ж это ты, пень старый, не попросил у Рыбки ничего. Корыто вон совсем разбилось. Исподнее твое постирать не в чем. Хоть бы корыто новое у нее взял. Там на дне морском всякой утвари поди много будет. Ей, небось такой ерунды не жалко будет.
Побежал старик к морю, а сам все клянет себя, что ж это я в самом деле опростоволосился, корыто вещь в хозяйстве нужная, а я вот и не додумался. Прибежал на берег моря, кричит, Рыбку золотую зовет:
- Рыбка! Рыбонька золотая!
Приплыла к нему Рыбка:
- Чего тебе надобно, старче?
- Корыто, Рыбка, корыто бабе моей. Белье стирать не в чем.
- Хорошо, - говорит она, - иди домой, будет тебе корыто.
- Давай я сам донесу, Рыбка.
- Ступай, ступай, дед. Дома все сам увидишь.
Идет старик домой, сомненьями одолеваемый. Не обманула ли его Рыбка. Пришел, смотрит, баба его стирает, а глазами зыркает, а под зырканьем негодование читается.
- И что ж это ты старый корытом откупился. Велика ли штука, корыто. Сейчас же пойди к Рыбке и попроси дом со всеми удобствами, чтобы место отхожее было в доме и вода горячая, ну и еще что там нужно.
Побрел старик к морю. Неудобно как-то. Я помог ей, она мне. Что ж это теперь опять просить за то, за что та уже вроде как рассчиталась. Пришел он к морю. Море волнуется, пенится, видно чувствует что-то неладное. Стал звать старик государыню Рыбку, это в смысле главная она в своем морском государстве:
- Рыбка, Рыбка золотая!
Приплыла к нему золотая Рыбка. Посмотрела на деда с некоторым удивлением, но знает обитательница морская, что обязана жизнью старику, и спрашивает:
- Чего тебе надобно, старче?
- Да вот, - было начал оправдываться дед, - баба моя… есть у меня баба. Так вот, ей нового корыта эмалированного, что ты справила мало показалось за мою услугу оказанную тебе, хочет значит, бабка еще дом. Хороший такой дом, чтоб там газ, вода, паровое отопление, нужник теплый ну и все такое. Чтоб все было там!
- Возвращайся, старик домой к своей старухе, будет ей дом с теплым нужником и со всеми прочими барскими примочками.
Идет старик домой, а в словах Рыбки даже не сомневается. Поверил в силы ее чудотворные. Только руки от удовольствия потирает. Теперь заживут они со своею бабкою в новом доме, счастливо коротая свой недолгий век.
Вернулся старик на то место, где стояла его перекошенная избушка, а на месте том стоит дом красавец, по последнему слову строительному сделанный, о десяти комнатах, и в доме том все есть, что нужно - мебель там всякая, утварь. То-то, думает, баба его рада будет. Хоть к концу жизни своей недоумковатой жене чем-то ухожу и она меня теперь по всякой ерунде забарывать не будет, а напротив гордиться будет, мол вон у нее какой мужик домовитый и хозяйственный, какой дом справил и старость обеспечил!
Не тут-то было. Глядит старик, баба евоная пуще прежнего в негодовании по дому мечется, дорогую посуду Рыбкой дареною бьет и об спокойной счастливой старости и не помышляет. Не ладно дело, смекнул старик и хотел было от бабы спрятаться, как та ну браниться:
-Ты что это, хрен старый у Рыбки попросил? Это что ж выходит, мне до смерти быть крестьянкою и жить своими трудами да урожаем с огорода? Что ж мне спину гнуть на поле да у плиты? Не хочу, - визжит баба- быть крестьянкой, а хочу, а хочу… хочу быть столбовою дворянкой!
Дед отродясь таких понятий не слыхал, ну если бабка говорит, то стало быть знает чего хочет. Ты ей хоть столб дворянский на голове теши, а все одно права она будет. Тут уж ни чего не поделаешь. И понес свои больные ноги старик к морю, христарадничать у Рыбки, ублажить дабы свою безмозглую бабу.
Пришел он к морю, море пуще прежнего неспокойнее стало. Бурлит, волны к берегу прибивают дрянь всякую. Начал он кликать Рыбку. Долго кликал, приплыла к нему государыня Рыбка. Улыбаясь, иронично спрашивает с немалой долей цинизма в голосе:
-Чего тебе, старче, надобно снова? Али дом твоей старухе не понравился, крыша ли худая, али бочек сливной в клозете не работает?
-Да нет, Рыбка! Хороший дом. И в доме все путем. Да вот старуха моя капризничает. Откуда такие запросы, смирная такая была, и жили мы не худо, а вот на старости лет совсем умом тронулась, ашалела. Ты только ничего ей этого не говори (накипело, знаешь ли). Так вот, захотела она перед смертью изменить свой, так сказать, социальный статус. Не хочет больше быть крестьянкой, а хочет вот стать дворянкой какой-то столбовой. И в намерениях своих очень настойчива. Удивилась таким речам Рыбка:
-Не легко тебе, дед, с такою сумасбродною стервою жить. Гляди, дальше хуже будет. Не кручинься, ступай домой. Будет бабе твоей социальный статус со всеми наворотами к нему причитающимися. | |
Сказка № 6404 | Дата: 01.01.1970, 05:33 |
|---|
Заброшенная железнодорожная станция оказалась не так пуста, как показалось на первый взгляд: из-за леса едва заметно мигал, прорываясь сквозь снегопад, фонарь обходчика. «Что ж, все, что приходит первым в голову, — то и верно», — решил мальчик и направился в сторону путей.
За пазухой он нес кошку — маленькое черное создание с женскими глазами. Они познакомились полгода назад в маленьком южном городке, и мальчик знал, что на самом деле кошка — вовсе не кошка, а заколдованная девочка с черными вьющимися волосами и зелеными глазами. Мальчик любил кошку…
Кто это там идет? — удивленно закричал обходчик в ту сторону, откуда послышался звук шагов.
Я… — удивленно ответил мальчик.
А… Ну пошли, чаем, что ли, угощу.
Обходчик был уже немолод. Он работал на этой станции уже двадцать с лишним лет, а после того как станцию закрыли, остался. Он жил на ней совершенно один уже второй год и потому был рад тому, что кто-то пришел.
Обходчик поставил чайник на стол и разлил чай по кружкам. Мальчик почувствовал, что он здесь нужен, и даже вспомнил полузабытое ощущение дома. Кошка уснула на его коленях, и мальчик знал, что она тоже рада.
Куда ты идешь? — спросил обходчик.
Не знаю… Об этом я как-то не задумывался.
Но ты, наверное, ищешь чего-то?
Да, но то, что я ищу, само меня найдет. Я даже не знаю, как сказать-то… В общем, иногда случается так, что действительно необходимо, чтобы произошло чудо. Просто это — единственное, что может помочь нам как-то все изменить. Я не могу это объяснить словами…
Я понимаю, о чем ты. Я жду то же самое. Да, я уже много лет жду чуда… Как ты думаешь, оно придет?
Не знаю. Может придти, а, может, и нет. Я просто жду, и мне это уже помогает. Кто знает, может, когда придет чудо, будет не в силах помочь даже оно.
Я вот что думаю. Ты блуждаешь где-то, я сижу безвылазно здесь; так надо идти искать чудо или оставаться на месте?
Это, видимо, зависит от того, какое оно это чудо. И от нас тоже.
Тогда на этот вопрос нельзя ответить, — грустно сказал обходчик и посмотрел на дно чашки.
Не знаю, — ответил мальчик, — всегда думал, что ничего зря не происходит. Все события — цепочка взаимосвязей, ведущая нас к цели. Только мы редко это понимаем, потому что цели себе не ставим. Она как-то сама собой возникает.
Я думал раньше, что чем дольше ждешь, тем большее событие должно произойти. Но теперь мне кажется, что это не так. Теперь я боюсь его пропустить.
А разве чудо — это обязательно событие?
Конечно, нет. Это особое состояние, исходящее из наших душ, что-то вроде любви. Да, наверное, это любовь и, видимо, что-то еще, чему названия я никак не могу подобрать. Но это что-то переделывает мир!
И тогда уже видишь все иначе…
Да, конечно… Но что говорить о чуде, если мы сами толком не знаем, какое оно и существует ли вообще.
Но мы можем ждать и надеяться. Ведь это уже очень много!
Обходчик налил еще чаю себе и мальчику.
Все начинается с любви… — задумчиво шептал он.
Мальчик молчал. Ему было тепло и уютно, а кошка уже давно спала на его коленях, уткнувшись в полу куртки.
За окном бушевала вьюга. Небо, связанное белыми бинтами снега, молчало и не двигалось. С Белого моря обрывками газет летела соленая тоска. Так из нескольких составляющих получалось такое Молчание, которое не поймешь и не выживешь. Кричишь — и крика нет. Стучишься в двери — и двери убегают от тебя. И в эти минуты понимаешь, что очень здорово спать на старой железной кровати в теплом доме рядом с любимым существом. А вокруг тебя на десятки километров — ни души.
Можно было уткнуться лицом в нее, зарыться так, чтобы чувствовать только ее. Она не была против, наоборот, сама вроде бы ждала ласки. Можно было смотреть в ее глаза, смотреть бесконечно и видеть всю свою жизнь. Она, казалось бы, не возражала и этому: не отводила глаз и, наверняка, видела намного больше, чем казалось со стороны. Можно было быть с ней всегда рядом — она нуждалась в заботе. Можно было беспрепятственно любить ее и быть при этом чертовски счастливым рядом с ней — уже этого было достаточно. Нельзя было лишь одного: услышать, узнать, любит ли она…
«Обходчик прав. Все начинается с любви», — думал мальчик, гладя спящую на его коленях кошку, — «Но что же дальше?».
Свет был неполон.
Успеть запрыгнуть на товарную платформу уходящего поезда — не самая легкая задача и для взрослого человека. Мальчику, впрочем, это удалось, и теперь он ехал в сторону большой станции, как всегда со своей кошкой. Он еще не знал, зачем он едет, но уже знал, что за этим последует.
С утреннего неба звонко покатилась звезда и замерла тоненько в воздухе между небом и горизонтом. Мальчик успокоился и заснул.
Разбудил его ленивый окрик железнодорожных дел служащего.
Ты кто? Что здесь делаешь?
Мальчик молчал. Ему не хотелось отвечать на какие-либо вопросы.
Где твои родители?
Мальчик по-прежнему молчал, указывая при этом рукой куда-то вверх. Железнодорожник посмотрел на небо и обомлел: в ярком зимнем небе плыла, покачиваясь стая невероятных розовых птиц с оливковыми глазами. Фламинго летели в сторону севера, и в суровых беломорских краях смотрелись полной галлюцинацией.
На лице железнодорожника отразилось смятение. Этого только мальчик и ждал. Замешательство служащего длилось лишь секунду, но куда там!
Стой! — разнесся его крик.
На беду около диспетчерской курил сержант транспортной милиции…
В камере предварительного заключения кроме мальчика сидел лишь один человек — пожилой мужчина, также пойманный на вокзале. Перед этим он несколько дней находился в федеральном розыске.
Меня посадят за поджог, — сетовал он, — да, за поджог. В мои-то годы…
Он тяжело вздохнул.
Я родился в Ленинграде. Это сейчас он называется Петербургом, но родился я именно в Ленинграде. Всю жизнь работал в театре кукольным мастером. Я умел делать любые куклы — сначала простые, потом сложные. Я хотел добиться совершенства. Я мечтал о том, что наступит день, и куклы оживут. Мое искусство станет безграничным. И лишь недавно я случайно достиг цели. Представляешь, все эти куклы ожили! Они плакали и смеялись, играли свои роли как живые! Я был счастлив. Я считал, что получал все самое желанное, и теперь могу с легким сердцем умереть. Но однажды мне пришлось остаться в театре на ночную вахту. Я, как всегда после полуночи, прошел по зданию, проверяя, все ли в порядке. Когда я шел по коридору мимо своей мастерской, из-за двери послышался шум. Я открыл дверь и обомлел. Представляешь, эти куклы… мои куклы… они делали бомбы!
Мастер остановился, чтобы перевести дух.
Вы мечтаете сейчас о чем-нибудь? — спросил мальчик.
Нет. Я сжег своих кукол, я сжег свою мастерскую. У меня нет прошлого. А как можно думать о будущем, не имея прошлого?
Вы устали…
Да, я устал! Мне страшно, потому что я тяну на себе всю свою жизнь!
Значит, вы все-таки кое-чего хотите. Вы хотите освободиться от всего, что у вас за спиной.
Это невозможно. Чудес не бывает.
Почему же? Бывают. Надо только их ждать.
Так почему же чуду не произойти сейчас? Пусть будет! — воскликнул кукольный мастер, и вдруг остановился, сам испугавшись неожиданного последствия своих слов.
В тот же миг в воздухе растворилась сначала грязная камера, потом грязный вокзал, потом грязный пристанционный поселок и осталась только огромная поляна в разноцветных цветах, залитая золотым светом. Старый кукольный мастер неожиданно стал выглядеть моложе: черты лица его разгладились, усталость и злость покинули глаза.
Изменился и мальчик. Он стал чувствовать себя словно взрослее и серьезней, но в то же время душу его переполняла радость: он знал, что дождался того, чего хотел. И радость эту он мог хранить в себе всегда, не ожидая каждый раз чего-то еще. Тогда лишь он осмелился перевести взгляд на кошку и обомлел.
Перед ним стояла девочка — та самая, которую он себе представлял, только еще лучше: черные вьющиеся волосы, зеленые глаза, задорная улыбка. И тогда ему показалось, что нет никаких преград для чуда.
Здравствуй, — сказала девочка.
Здравствуй, — ответил мальчик.
Подожди! — успел крикнуть кукольный мастер до того, как мальчик и девочка подошли друг к другу близко-близко, и… Он хотел сказать, что они здесь на мгновение, они вышли его проводить… Но поздно. Едва рука коснулась руки, картина померкла, и вот снова все, как было раньше: грязный поселок, грязный вокзал, грязная камера.
Не было лишь старого кукольного мастера.
А что было потом? — спросил обходчик, доливая чай себе и мальчику.
Потом я без особого труда отделался от милиции и доехал на платформе товарного поезда обратно. Это было уже проще… А еще я понял, что это было.
Что-то вроде чуда, произошедшего не с тобой?
Да, именно так. Это было самое настоящее чудо, происшедшее не с нами, но при нас! Потому оно нас и коснулось.
А куда ты провожал кукольного мастера?
Не знаю. Может быть, в мир его мечты. Но иногда мне кажется, что он слышит наш разговор, и если случится минута сомнения, то он подаст нам добрый знак.
Обходчик задумался.
И что ты собираешься делать дальше?
Не знаю пока.
А я знаю, — ответил обходчик, — ты попьешь еще чаю.
Надо было разогреть чайник снова, и обходчик пошел к плитке. Он думал о том, как хорошо, что чудо действительно можно дождаться, как дождался его кукольный мастер.
А мальчик смотрел на кошку, спящую у него на коленях, и думал о том, о чем думал всегда. Можно было уткнуться лицом в нее, зарыться так, чтобы чувствовать только ее. Можно было смотреть в ее глаза и видеть всю свою жизнь. Нельзя было лишь одного: услышать, узнать, любит ли она его, как он любит ее… | |
|
