Сказка № 5417 | Дата: 01.01.1970, 05:33 |
|---|
 Промотался-прогулялся купеческий сын, до того пришло, что есть нечего; взял он лопату, вышел на торговую площадь и стал поджидать — не наймет ли кто в работники. Вот едет семисотный купец в раззолоченной карете; увидали его поденщики и все, сколько ни было, врозь рассыпались, по углам попрятались. Оставался на площади всего-навсего один купеческий сын.
- Хочешь работы, молодец? Наймись ко мне, — говорит семисотный купец.
- Изволь; я за тем на площадь пришел.
- А что возьмешь?
- Положи на день по сотне рублев, с меня и будет!
- Что так дорого?
- А дорого, так поди — ищи дешевого; вишь, сколько народу здесь было, а ты приехал — все разбежались.
- Ну, ладно! Приходи завтра на пристань.
На другой день поутру пришел купеческий сын на пристань; семисотный купец давно его дожидается. Сели они на корабль и поехали в море.
Ехали-ехали — посреди моря остров виднеется, на том острове стоят горы высокие, а у самого берега что-то словно огнем горит.
- Никак пожар виден! — говорит купеческий сын.
- Нет, это мой золотой дворец.
Привалили к острову, вышли на берег; навстречу семисотному купцу прибежала жена вместе с дочкою, а дочь — такая красавица, что ни вздумать, ни взгадать, ни в сказке сказать. Тотчас они поздоровались, пошли во дворец и нового работника с собой взяли; сели за стол, стали пить-есть, веселиться.
- Куда день ни шел! — говорит хозяин. — Сегодня попируем, а завтра и за работу примемся.
А купеческий сын был собою молодец, статный, рослый, кровь с молоком; полюбился он красной девице. Вышла она в другую комнату, вызвала его тайком и дала ему кремень да кресало:
- Возьми, будешь в нужде — пригодится!
На другой день семисотный купец отправился с своим работником к высокой золотой горе: лезть на нее — не взлезть, ползти — не всползти!
- Ну-ка, — говорит, — выпьем наперед.
И поднес ему сонного зелья. Работник выпил и заснул. Купец достал нож, убил ледащую клячу, выпотрошил, положил парня в лошадиное брюхо, сунул туда лопату и зашил, а сам в кустах притаился. Вдруг прилетают вороны черные, носы железные, ухватили падаль, унесли на гору и ну клевать; съели лошадь и стали было добираться до купеческого сына. Тут он проснулся, от черных воронов отмахнулся, глянул туда-сюда и спрашивает:
- Где я?
Отвечает семисотный купец:
- На золотой горе; бери-ка лопату да копай золото.
Вот он копал-копал, все на низ бросал; а купец на возы складывал. К вечеру девять возов поспело.
- Будет! — говорит семисотный купец. — Спасибо за работу, прощай!
- А я-то?
- А ты как знаешь! Вас там на горе девяносто девять сгинуло; с тобой ровно сто будет! — сказал купец и уехал.
- Что тут делать? — думает купеческий сын. — Сойти с горы никак нельзя; приходится помереть голодною смертью!
Стоит на горе, а над ним так и вьются вороны черные, носы железные: видно, добычу почуяли! Стал он припоминать, как все это сделалось, и пришло ему на ум, как вызывала его красная девица, подавала кремень да кресало, а сама приговаривала:
- Возьми, будешь в нужде — пригодится!
- А ведь это она недаром сказала! Дай попробую.
Вынул купеческий сын кремень и кресало, ударил раз — и тотчас выскочило два молодца:
- Что угодно? Чего надобно?
- Снесите меня с горы к морскому берегу.
Только успел вымолвить, они его подхватили и бережно с горы снесли.
Идет купеческий сын по берегу, глядь — мимо острова корабль плывет.
- Эй, добрые люди корабельщики! Возьмите меня с собой.
- Нет, брат! Некогда останавливаться, мы за эту остановку сто верст сделаем.
Миновали корабельщики остров — стали дуть им ветры встречные, поднялась буря страшная.
- Ах! Видно, он не простой человек; лучше воротимся да возьмем его на корабль.
Повернули к острову, пристали к берегу, взяли купеческого сына и отвезли его в родной город.
Много ли, мало ли прошло времени — взял купеческий сын лопату, вышел на торговую площадь и ждет наемщика. Опять едет в раззолоченной карете семисотный купец; увидали его поденщики, все врозь рассыпались, по углам попрятались. Оставался один купеческий сын.
- Наймись ко мне, — говорит ему семисотный купец.
- Изволь! Положи на день по двести рублев и давай работу.
- Экой дорогой!
- А дорогой, так поди — поймай дешевого; вишь, сколько народу здесь было, а ты показался — сейчас разбежались.
- Ну, ладно! Приходи завтра на пристань.
Наутро сошлись они у пристани, сели на корабль и поехали к острову. Там один день прогуляли, а другой настал — к золотой горе отправились. Приезжают туда, семисотный купец подносит работнику чарку:
- Ну-ка выпей наперед!
- Постой, хозяин! Ты всему голова, тебе первому и пить; дай я тебя своим попотчую.
А уж купеческий сын загодя сонным зельем запасся; налил полный стакан и подает семисотному купцу. Тот выпил и заснул крепким сном. Купеческий сын зарезал самую дрянную клячу, выпотрошил, положил своего хозяина в лошадиное брюхо, сунул лопату и зашил, а сам в кустах спрятался.
Вдруг прилетели вороны черные, носы железные, подхватили падаль, унесли на гору и принялись клевать. Пробудился семисотный купец, глянул туда-сюда:
- Где я? — спрашивает.
- На горе; бери-ка лопату да копай золото; коли много накопаешь, научу — как с горы спуститься.
Семисотный купец взялся за лопату, копал-копал, двенадцать возов накопал.
- Ну, теперь довольно! — говорит купеческий сын. — Спасибо за труд, прощай!
- А я-то?
- А ты как знаешь! Вас там на горе девяносто девять сгинуло; с тобой ровно сотня будет!
Забрал купеческий сын все двенадцать возов, приехал в золотой дворец, женился на красной девице, дочке купца семисотного; овладел всем его богатством и со всей семьей переехал жить в столицу. А семисотный купец так на горе и остался; заклевали его вороны черные, носы железные. | |
Сказка № 5416 | Дата: 01.01.1970, 05:33 |
|---|
На море на океане, на острове на Буяне стояла небольшая ветхая избушка; в той избушке жили старик да старуха. Жили они в великой бедности; старик сделал сеть и стал ходить на море да ловить рыбу: тем только и добывал себе дневное пропитание. Раз как-то закинул старик свою сеть, начал тянуть, и показалось ему так тяжело, как доселева никогда не бывало: еле-еле вытянул. Смотрит, а сеть пуста; всего-навсего одна рыбка попалась, зато рыбка не простая — золотая. Возмолилась ему рыбка человечьим голосом:
- Не бери меня, старичок! Пусти лучше в сине море; я тебе сама пригожусь: что пожелаешь, то и сделаю.
Старик подумал-подумал и говорит:
- Мне ничего от тебя не надобно: ступай гуляй в море!
Бросил золотую рыбку в воду и воротился домой. Спрашивает его старуха:
- Много ли поймал, старик?
- Да всего-навсего одну золотую рыбку, и ту бросил в море; крепко она возмолилась: отпусти, говорила, в сине море; я тебе в пригоду стану: что пожелаешь, все сделаю! Пожалел я рыбку, не взял с нее выкупу, даром на волю пустил.
- Ах ты, старый черт! Попалось тебе в руки большое счастье, а ты и владать не сумел.
Озлилась старуха, ругает старика с утра до вечера, не дает ему спокоя:
- Хоть бы хлеба у ней выпросил! Ведь скоро сухой корки не будет; что жрать-то станешь?
Не выдержал старик, пошел к золотой рыбке за хлебом; пришел на море и крикнул громким голосом:
- Рыбка, рыбка! Стань в море хвостом, ко мне головой.
Рыбка приплыла к берегу:
- Что тебе, старик, надо?
- Старуха осерчала, за хлебом прислала.
- Ступай домой, будет у вас хлеба вдоволь.
Воротился старик:
- Ну что, старуха, есть хлеб?
- Хлеба-то вдоволь; да вот беда: корыто раскололось, не в чем белье мыть; ступай к золотой рыбке, попроси, чтоб новое дала.
Пошел старик на море:
- Рыбка, рыбка! Стань в море хвостом, ко мне головой.
Приплыла золотая рыбка:
- Что тебе надо, старик?
- Старуха прислала, новое корыто просит.
- Хорошо, будет у вас и корыто.
Воротился старик, — только в дверь, а старуха опять на него накинулась:
- Ступай, — говорит, — к золотой рыбке, попроси, чтоб новую избу построила; в нашей жить нельзя, того и смотри что развалится!
Пошел старик на море:
- Рыбка, рыбка! Стань в море хвостом, ко мне головой.
Рыбка приплыла, стала к нему головой, в море хвостом и спрашивает:
- Что тебе, старик, надо?
- Построй нам новую избу; старуха ругается, не дает мне спокою; не хочу, говорит, жить в старой избушке: она того и смотри вся развалится!
- Не тужи, старик! Ступай домой да молись богу, все будет сделано.
Воротился старик — на его дворе стоит изба новая, дубовая, с вырезными узорами. Выбегает к нему навстречу старуха, пуще прежнего сердится, пуще прежнего ругается:
- Ах ты, старый пес! Не умеешь ты счастьем пользоваться. Выпросил избу и, чай, думаешь — дело сделал! Нет, ступай-ка опять к золотой рыбке да скажи ей: не хочу я быть крестьянкою, хочу быть воеводихой, чтоб меня добрые люди слушались, при встречах в пояс кланялись.
Пошел старик на море, говорит громким голосом:
- Рыбка, рыбка! Стань в море хвостом, ко мне головой.
Приплыла рыбка, стала в море хвостом, к нему головой:
- Что тебе, старик, надо?
Отвечает старик:
- Не дает мне старуха спокою, совсем вздурилась: не хочет быть крестьянкою, хочет быть воеводихой.
- Хорошо, не тужи! Ступай домой да молись богу, все будет сделано.
Воротился старик, а вместо избы каменный дом стоит, в три этажа выстроен; по двору прислуга бегает, на кухне повара стучат, а старуха в дорогом парчовом платье на высоких креслах сидит да приказы отдает.
- Здравствуй, жена! — говорит старик.
- Ах ты, невежа этакой! Как смел обозвать меня, воеводиху, своею женою? Эй, люди! Взять этого мужичонка на конюшню и отодрать плетьми как можно больнее.
Тотчас прибежала прислуга, схватила старика за шиворот и потащила в конюшню; начали конюхи угощать его плетьми, да так угостили, что еле на ноги поднялся. После того старуха поставила старика дворником; велела дать ему метлу, чтоб двор убирал, а кормить и поить его на кухне. Плохое житье старику: целый день двор убирай, а чуть где нечисто — сейчас на конюшню!
- Экая ведьма! — думает старик. — Далось ей счастье, а она как свинья зарылась, уж и за мужа меня не считает!
Ни много, ни мало прошло времени, придокучило старухе быть воеводихой, потребовала к себе старика и приказывает:
- Ступай, старый черт, к золотой рыбке, скажи ей: не хочу я быть воеводихой, хочу быть царицею.
Пошел старик на море:
- Рыбка, рыбка! Стань в море хвостом, ко мне головой.
Приплыла золотая рыбка:
- Что тебе, старик, надо?
- Да что, вздурилась моя старуха пуще прежнего: не хочет быть воеводихой, хочет быть царицею.
- Не тужи! Ступай домой да молись богу, все будет сделано.
Воротился старик, а вместо прежнего дома высокий дворец стоит под золотою крышею; кругом часовые ходят да ружьями выкидывают; позади большой сад раскинулся, а перед самым дворцом — зеленый луг; на лугу войска собраны. Старуха нарядилась царицею, выступила на балкон с генералами да с боярами и начала делать тем войскам смотр и развод: барабаны бьют, музыка гремит, солдаты – «ура» кричат!
Ни много, ни мало прошло времени, придокучило старухе быть царицею, велела разыскать старика и представить пред свои очи светлые. Поднялась суматоха, генералы суетятся, бояре бегают:
- Какой-такой старик?
Насилу нашли его на заднем дворе, повели к царице.
- Слушай, старый черт! — говорит ему старуха. — Ступай к золотой рыбке да скажи ей: не хочу быть царицею, хочу быть морскою владычицей, чтобы все моря и все рыбы меня слушались.
Старик было отнекиваться; куда тебе! коли не пойдешь — голова долой! Скрепя сердце пошел старик на море, пришел и говорит:
- Рыбка, рыбка! Стань в море хвостом, ко мне головой.
Золотой рыбки нет как нет! Зовет старик в другой раз — опять нету! Зовет в третий раз — вдруг море зашумело, взволновалося; то было светлое, чистое, а тут совсем почернело. Приплывает рыбка к берегу:
- Что тебе, старик, надо?
- Старуха еще пуще вздурилася; уж не хочет быть царицею, хочет быть морскою владычицей, над всеми водами властвовать, над всеми рыбами повелевать.
Ничего не сказала старику золотая рыбка, повернулась и ушла в глубину моря. Старик воротился назад, смотрит и глазам не верит: дворца как не бывало, а на его месте стоит небольшая ветхая избушка, а в избушке сидит старуха в изодранном сарафане. Начали они жить по-прежнему, старик опять принялся за рыбную ловлю; только как часто ни закидывал сетей в море, не удалось больше поймать золотой рыбки. | |
Сказка № 5415 | Дата: 01.01.1970, 05:33 |
|---|
Жил-был старик со старухой. У старика, у старухи было две дочери. Старик однажды поехал на посад и купил там одной сестре рыбку и другой тоже рыбку. Старшая скушала свою рыбку, а младшая пошла на колодец и говорит:
- Матушка рыбка! Скушать ли тебя или нет?
- Не кушай меня, — говорит рыбка, — а пусти в воду; я тебе пригожусь.
Она спустила рыбку в колодец и пошла домой. Старуха очень не любила своей младшей дочери. Она нарядила сестру ее в самолучшее лопотьё и пошла с ней в церковь к обедне, а младшей оставила две меры ржи и велела ей вышестать до прихода из церкви.
Девушка пошла за водой, сидит у колодца и плачет; рыбка выплыла наверх и спрашивает ее:
- Об чем ты, красная девица, плачешь?
- Как же не плакать мне? — отвечает ей красная девица. — Мати нарядила сестру мою в самолучшее лопотьё, ушла с ней к обедне, а меня оставила дома и велела вычистить две меры ржи до прихода своего из церкви!
Рыбка говорит:
- Не плачь, ступай наряжайся да поезжай в церковь; будет рожь вычищена!
Она нарядилась, приехала к обедне. Мати не могла ее опознать. Обедня зачала отходить, девушка уезжает домой; мати тоже приходит домой и спрашивает:
- Что ты, дура, вычистила ли рожь?
- Вычистила, — отвечает она.
- Что у обедни была за красавица! — говорит мати. — Поп не поет, не читает — все на ей глядит; а ты, дура, взгляни-ка на себя, в чем в эком ходишь!
- Хоть не была, да знаю! — говорит девица.
- Где тебе знать? — сказала ей мати.
На другой раз мати нарядила старшую дочь свою в самолучшее лопотьё, пошла с ей к обедне, а младшей оставила три меры жита и говорит:
- Покамест я молюсь богу, ты вышестай жито.
Вот она и пошла к обедне, а дочь пошла по воду на колодец; сидит у колодца и плачет. Рыбка выплыла наверх и спрашивает:
- О чем, красна девица, плачешь?
- Как же не плакать, — отвечает ей красна девица, — мати нарядила сестру мою в самолучшее лопотьё, пошла с ей к обедне, а меня оставила дома и велела вычистить три меры жита до прихода своего из церкви.
Рыбка говорит:
- Не плачь, ступай наряжайся да поезжай за ей в церковь; жито вычистится!
Она нарядилась, приехала в церковь, стала богу молиться. Поп не поет, не читает — все на ей глядит! Обедня зачала отходить. Был в то время у обедни той стороны царевич; красна девица наша больно ему поглянулась; он захотел узнать: чья этакая? Взял да и бросил ей под башмак смолы. Башмак остался, а она уехала домой.
- Чей башмак, — говорит царевич, — ту замуж возьму!
Башмак-от был весь вышит золотом. Вот и старуха пришла домой.
- Что там была за красавица! — говорит она. — Поп не поет, не читает — все на ей смотрит; а ты, дура, посмотри-ка на себя: что эка за оборванка!
А в тепоры царевич по всем волостям искал девицы, что потеряла башмак; никак он не мог найти, чтоб башмачок был впору. Он пришел к старухе и говорит:
- Покажи-ка ты свою девку, ладен ли будет башмак ей?
- Дочь моя замарает башмак, — отвечает старуха. Пришла красна девица; царевич примерил ей башмак — башмак ей ладен. Он взял ее замуж; стали они жить да поживать да добра наживать. Я там был, пиво пил, по губам текло, в рот не попало. Дали мне синь кафтан, ворона летит да кричит:
- Синь кафтан! Синь кафтан!
Я думаю:
- Скинь кафтан! — взял да и скинул. Дали мне колпак, стали в шею толкать. Дали мне красные башмачки, ворона летит да кричит:
- Красные башмачки! Красные башмачки!
Я думаю:
- Украл башмачки! — взял да и бросил. | |
Сказка № 5414 | Дата: 01.01.1970, 05:33 |
|---|
В некотором царстве, в некотором государстве жил старик со старухой. Старик охотою промышлял, старуха дома хозяйничала.
Жаден старик, а старуха еще пуще. Что старик ухлопает, то старуха слопает.
Вот встает рано утром старик и говорит:
- Поднимайся, старуха! Разогревай сковородку, пошел я на охоту. Ходил - ходил старик по лесу, ни зверя, ни птицы не нашел. А старуха сковородку грела, пока не покраснела.
Идет старик домой с пустой сумой. Видит - сидит на гнездышке птичка, под ней двадцать одно яичко. Хлоп! Убил ее.
Приходит домой.
- Ну, старуха, принес я закуску!
- А что же ты, старик, принес?
- Да вот убил на гнездышке птичку, взял под ней двадцать одно яичко.
- Ах ты, дурак старый! Не надо было птицу бить. Яйца - то ведь они, насиженные, никуда не годные. Садись - ка теперь сам, доводи их до дела.
И птицу жарить не захотела. Не стал старик перечить, сел в лукошко вместо наседки.
Сидел он двадцать одну неделю. Высидел не двадцать птенцов, а двадцать молодцов. Одно яйцо осталось.
Старуха не унимается.
- Сиди, - говорит, - чтоб было кому работать, коров пасти, хозяйство блюсти.
Просидел он еще двадцать одну неделю. Старуха с голоду померла, а старик вывел на свет красавца молодца и назвал его Иваном.
Живет старик, поживает, добра наживает. Названные дети с утра до вечера работают. А старик похаживает, брюхо поглаживает, на работников покрикивает. Разбогател. Землю пшеницей засеял. Пришло время убирать. Наставили братья скирдов видимо - невидимо.
Стал старик примечать, что скирды пропадают. Зовет своих молодцов:
- Надо, дети, караулить!
Назначил всем черед - по ночи каждому сторожить. Ивану последняя ночь досталась.
Братья караул проспали, ничего не видали. Настала Иванова очередь. Пошел он в кузницу, отковал молот в двадцать пять пудов, в полтора пуда железные удила. Из пуда конопли узду свил.
Сел под скирдом, караулит. До полуночи просидел. Слышит конский топот: кобылица бежит, под ней земля дрожит, за ней двадцать один жеребенок.
Топнула она ногой, развалился скирд, жеребята его вмиг разметали.
Ударил Иван кобылицу молотком между ушей. Села она на коленки. Обротал ее Иван и повел вместе с жеребятами к себе во двор. Ворота на засов, а сам спать лег.
Встает утром старик.
- Ты что спишь, Иван, бездельник?
- Нет, батюшка, я не бездельник, - отвечает Иван. - Приказ я твой выполнил.
Посмотрел старик - полный двор лошадей. Похвалил Ивана перед братьями:
- Вот у меня Иван какой! А вы что? Дураки нерачительные...
Стали они лошадей делить. Старик взял кобылицу. Старшие братья на выбор лошадей облюбовали, а Ивану достался самый захудалый жеребеночек. Вот собираются братья на охоту. Садятся на резвых коней.
Иван своего жеребеночка попробовал - положил руку ему на спину. Гнется жеребеночек, на все четыре ноги садится. Тяжела для него хозяина рука. Пустил его Иван на сутки в луга. На другой день положил руку - не гнется жеребеночек. Положил ногу - гнется. Пустил еще на сутки в луга.
На третий день приводит Иван коня. Кладет ногу - не гнется. Сам садится - гнется конь. Пустил опять на сутки в луга.
На четвертый день садится Иван на своего коня - не гнется под ним конь.
А братья давно уже уехали на охоту. Едет Иван по чистому полю, догоняет братьев. День проходит, второй проходит - не видно в чистом поле никого. Вот третий день кончается, ночь наступает. Смотрит Иван - похоже, виднеется огонек. \"Знать, братья мои кашу варят\".
Ближе подъезжает - все видней да жарче огонь. Подскакал Иван, а это золотое перо лежит. Жалко Ивану расстаться с золотым пером. А конь ему человеческим голосом говорит:
- Не подымай, Иван, золотого пера, большая беда будет!
Не послушал Иван коня, поднял перо и за пазуху спрятал.
Съезжаются братья домой. Дает им старик приказ вычистить коней:
- Буду нынче смотр делать. Дал он старшим братьям щетки да мыло. Ивану ничего не дал.
Приуныл Иван. А конь его говорит:
- Не печалься, хозяин. Возьми золотое перо, махни туда - сюда - все будет как надо.
Вот братья повымыли, повычистили своих коней, а Иван только пером махнул: стал конь золотой, волос к волосу лежит, в гриву алые ленты вплетены, на лбу звезда сияет.
Выводят старшие братья на смотр старику своих коней. Все кони чисты, все хороши.
А Иван вывел - еще лучше. Конь пляшет золотой.
- Эх вы! - говорит старик. - Какой плохонький конек ему достался, а сейчас лучше ваших всех. Взяла братьев ревность:
- Давайте, ребята, придумаем, что бы такое на Ивана наговорить.
Приходят к старику:
- Ты, батюшка, не знаешь, какой наш Иван хитрый. Он нам не тем еще хвалился.
- А чем же он хвалился, ребята?
- Я, - говорит, - не то, что вы. Захочу, достану кота - игруна, гусака - плясуна и лисицу - цимбалку. Поверил старик. Призывает Ивана.
- Тут ребята про тебя говорят, что ты можешь достать кота - игруна, гусака - плясуна и лисицу - цимбалку.
- Нет, батюшка! Ничего я об этом не знаю.
- Как так не знаешь? Ты мне не перечь! Ни к чему мне такая речь. Хоть и не нужны они мне, а чтобы достал их непременно!
Загоревал Иван, пошел к своему коню на совет:
- Ох, верный мой конь, беда мне... А конь говорит:
- Это - беда не беда, впереди будет беда. Садись на меня, поедем добывать заказанное.
Отправляется Иван в чужие города. Остановился конь у высоких хором и говорит:
- Живет здесь богатый купец. Ступай к нему, проси продать кота - игруна, гусака - плясуна и лисицу - цимбалку. Будет просить он в обмен твоего коня. Ты соглашайся. Только смотри, когда будешь меня отдавать, сними с меня узду.
Сделал Иван, как велел конь. Отдал ему купец кота - игруна, гусака - плясуна, лисицу - цимбалку, а Иван - взамен своего золотого коня.
Уздечку снял. Говорит:
- Уздечка у меня дареная, непродажная.
Вышел в чисто поле, слышит - земля дрожит. Подбегает к нему верный конь.
- Ну, поедем домой, хозяин. Ушел я от купца. Привез Иван старику подарки. Сбежались братья смотреть на диво. Лисица в цимбалы бьет, кот песни играет, гусак пляшет.
- Эх вы! - говорит старик братьям. - Никуда вы не годны. Вот Иван у меня голова - все исполнил мои дела!
А те в ответ:
- Ох, батюшка, Иван не то еще знает. Сам хвастался.
- А что? Что он знает, ребята?
- Он нам, батюшка, говорил: \"Я знаю, где гуслисамоигры достать\".
Призывает старик Ивана:
- Иван, привези мне гусли - самоигры!
- Ох, батюшка, я их видать не видал, слыхать про них не слыхал.
Рассердился старик.
- Надоели, - говорит, - мне твои отпоры! Ты мне не перечь! Ни к чему мне такая речь. Чтобы достал гусли - самоигры!
Пошел Иван к коню на совет:
- Ой, конь мой верный! Вот пришла моя беда!
Конь ему отвечает:
- Это - беда не беда, впереди будет беда. Иди спать. Утро вечера мудренее.
Встает Иван рано, седлает золотого коня, отправляется в густые леса. Ехали - ехали. Видят: стоит избушка на курьих лапках, на собачьих пятках.
Говорит Иван:
- Избушка, избушка, стань ко мне передом, на запад задом.
Повернулась избушка. Выходит из нее баба - яга, костяная нога - на ступе ездит, метлой подметает, пестом погоняет.
- Ах ты, добрый молодец! - говорит. - Зачем сюда заехал? Или тебе головы не жалко?
Иван ей отвечает:
- Эх, бабушка ты, старушка! Не спросила ты, какое у меня горе - беда! Накормлен ли я, напоен ли я или с голоду помираю? У нас на Руси дорожного человека злым словом не встречают, добром привечают. Сперва накормят, напоят, а потом и разговор ведут. Умилилась старушка его словам.
- Иди, - говорит, - парень, сюда. Моим гостем будешь.
Слезает Иван с золотого с коня. Входит в избушку на курьих лапках, на собачьих пятках. Сажает его старушка за стол. Накормила, напоила, про горе - беду расспросила.
- Ах, бабушка! Горе мое большое, - говорит, - Иван. - Как мне быть? Где мне гусли - самоигры добыть?
- Я, родимый, знаю, где эта диковинка.
- Ой, бабушка, расскажи, моему горю помоги!
- Парень - красота, жалко мне тебя. Трудное это дело. Есть у меня сестра, а у нее сын Змей Горыныч. Так эти гусли у него. Не любит он духу человечьего. Боюсь, как бы он тебя не съел. Ну уж я постараюсь для тебя - сестру упрошу, тебе помогу. Вот мой двор, а посреди двора - дубовый кол. Привяжи к нему коня за шелковые повода. А я дам тебе клубочек, держи его за кончик. Будет он катиться, а ты следом иди. Вот идет Иван, а клубочек впереди катится. Приходит ко двору Змея Горыныча. Заперты ворота на двенадцати цепях, на двенадцати замках. Постучался Иван. Вышла старушка - мать Змея Горыныча.
- Ох, парень молодой, зачем сюда - зашел? Мой сын прилетит голодный, он тебя съест!
Отвечает ей Иван:
- Бабушка ты, старушка! Не спросила ты у меня, какая моя беда. Голодный ли я, холодный ли? У нас на Руси дорожного человека злым словом не встречают, добром привечают. Сперва накормят, напоят, а потом и разговор ведут.
Умилилась старушка его словам, повела его в избу. Накормила, напоила, про беду - горе расспросила.
- Не печалься, парень - красота, - говорит, - Я твоему горю помогу.
Уже полночь подходит, скоро Змей Горыныч прилетит. Надо Ивана прятать.
Старушка говорит:
- Ложись под лавку. Я буду сына встречать, тебя, парня, защищать.
Вот в полночь прилетел Змей Горыныч. Летит - земля дрожит, деревья качаются, листья осыпаются. Влетел в избу, повел носом и говорит:
- Русь - кость пахнет.
А старушка ему отвечает:
- И - и, сыночек! По Руси летал, Руси набрался, вот тебе Русью и пахнет.
- Собирай, мать, поесть, - говорит Змей Горыныч.
Выдвигает старушка из печи целого быка, подает на стол ведро вина. Выпил Змей Горыныч вина, поел сладко быка. Повеселел.
- Эх, мать, с кем бы мне в карты сыграть? - говорит.
Старушка отвечает:
- Я бы нашла, дитенок, с кем тебе в карты сыграть, да боюсь - вред ему от тебя будет.
- Уважу я тебя, мать, - говорит Змей Горыныч. - Никакого вреда ему не сделаю. Больно мне охота в карты поиграть.
Позвала старушка Ивана. Вылазит он из - под лавки, садится за стол.
- А на что будем играть? - спрашивает Змей Горыныч.
Сделали они между собой уговор: кто кого обыграет, тот того и ест. Начали играть. День играли, два играли, на третий день обыграли Змея
Горыныча.
Испугался Змей Горыныч, на коленки становится, просит:
- Не ешь меня!
- Ну что ж, - говорит Иван, - хочешь жив остаться, отдай мне гусли - самоигры.
Обрадовался Змей Горыныч.
- Бери! - говорит. - Будут у меня гусли еще втрое лучше!
Змей Горыныч Ивана наградил, далеко проводил. Приезжает домой Иван. Повесил в избе гусли - самоигры.
Запели, заиграли гусли. Лисица в цимбалы ударила. Кот песню завел. Гусак плясать пошел. Веселье началось. Хвалит старик Ивана, а братьев бранит, со гвора гонит.
Задумались братья: как бы Ивана очернить?
Старший брат говорит:
- Знаете что, ребята? Слыхал я, есть в заморском царстве Марья - королевна. Уж ее - то Ивану не достать. Пошли они к старику:
- Ты, батюшка, еще всего не знаешь про хитрость Ивана. Хвалился он нам, что Марью - королевну достать может.
Призывает старик Ивана.
- Тут братья сказывают, что ты Марью - королевну достать можешь.
- Ой, батюшка! Знать не знаю ничего о Марье - королевне!
Старик слушать не хочет:
- Ты мне не перечь! Ни к чему мне такая речь. Ступай немедля. Чтоб представил мне Марью - королевну!
Заплакал тут Иван, пошел к коню:
- Ой, конь мой верный. Вот беда мне какая!
А конь говорит:
- Это - беда не беда, впереди будет беда. Собирайся, хозяин, в дорогу.
Что Ивану делать? Забирает он с собой своего коня, гусли - самоигры, лисицу - цимбалку, кота - игруна, гусака - плясуна. Садится на корабль. Плыли - плыли. Приплывают к тому государству, где Марья - королевна живет.
Отец - царь пуще ока дочку бережет. Марья - королевна даже по двору гулять никогда одна не выходила. Распустил Иван паруса, остановил свой корабль против царского дворца. Заиграли гусли - самоигры. Ударила в цимбалы лисица - цимбалка. Запел кот - игрун. Пошел в пляс гусак - плясун. Заметалась по двору Марья - королевна:
- Ой, батюшка! Я такой музыки отроду не слыхала! Пусти меня на пристань - корабль посмотреть, музыку послушать.
Ну что стоит царю со своими слугами да сенными девушками ее просьбу исполнить? Упросила она отца.
Пустил он ее к морю корабль посмотреть, музыку послушать. А сенным девушкам приказал не спускать глаз с Марьи - королевны, чтобы беды какой не случилось.
Корабль у самой пристани стоит. На нем все окна отворены, людей не видно. Оперлась царская дочь на подоконник, заслушалась чудесной музыкой. Заслушались и сенные девушки.
Не заметил никто, как подхватил Иван Марью - королевну на свой корабль. И понесли их быстро паруса. Увез Иван Марью - королевну. Прибыли они домой. Обрадовался старик, в пляс пустился. Плясал, покуда шапку не потерял.
- Теперь буду жениться, - говорит. Марья - королевна отвечает:
- Нет, погоди! Сумел меня увезти, сумей и шкатулку мою с уборами унести.
- А где же твоя шкатулка?
- Стоит моя шкатулка под тем столом, на котором батюшка - царь обедает.
Призывает старик Ивана:
- Вот тебе задача: привези мне шкатулку Марьикоролевны.
- Ой, батюшка, не смогу я! - отвечает Иван.
- Ты, Иван, мне не перечь! Ни к чему мне такая речь. Привезти шкатулку ты должен.
И разговора больше нет. Пошел Иван к коню на совет:
- Ой, конь мой верный! Вот когда мне беда!
- Это - беда не беда, впереди будет беда. Ложись спать, утро вечера мудренее.
Встает утром Иван, седлает коня, отправляется в то царство, откуда Марью - королевну привез. Навстречу старик - побирушка. Купил у него Иван одежду с сумой за сто рублей. Переоделся нищим. Подъезжает к царскому дворцу. Вынул золотое перо, махнул им туда - сюда, стал конь золотой. Пустил его Иван в царский двор.
Выбежали царские слуги и сам царь с царицей. Стали золотого коня ловить, забыли в доме двери затворить.
А Иван проворен был. Вбежал во дворец, схватил из - под царского стола шкатулку и в суму положил. Выскакивает на двор, кричит:
- Не смогу ли я пособить?
Вскочил на коня, угодил ногами в стремена. Ускакал и шкатулку увез.
Старик пуще прежнего рад.
- Привез Иван шкатулку, - говорит. - На завтра свадьбу назначить.
Марья - королевна отвечает:
- Погоди - ка со свадьбой. Не все еще ты для меня сделал. Есть в море двенадцать кобылиц, пригони их мне сюда:
Призывает старик Ивана.
- Чтоб были мне двенадцать морских кобылиц!
Заплакал Иван и пошел к коню на совет:
- Ой, конь мой верный! Вот мне беда!..
Выслушал его конь и говорит:
- Теперь беда. Ну, что будет, то будет. Готовь двенадцать кож, двенадцать пудов бечевы, двенадцать пудов смолы и три пуда железных прутьев. Поедем к морю за кобылицами.
Приготовил Иван все это. Подъезжают они к морю.
Развел Иван огонь, поставил на него котел со смолой. Кожами коня уматывает, бечевой увязывает, смолой заливает. Когда он двенадцать кож намотал, двенадцатью пудами смолы залил, конь говорит:
- Смотри на то место, где я в море прыгну. Пойдут по воде белые пузыри, ты не тревожься: это я кобылиц из стойла выгоняю. А вот если кровавые пузыри увидишь, бери железные прутья и прыгай ко мне на помощь. Знай, что одолели меня морские кобылицы.
Прыгнул конь в море, а Иван сидит на берегу, на то место смотрит, где конь скрылся. Через два часа пошли по воде белые пузыри. Трех часов не прошло, выскочили на берег морские кобылицы, а за ними Иванов конь.
Глядит Иван, осталась на коне только одна кожа не порванной. Одиннадцать кож морские кобылицы погрызли, копытами побили.
Пригнал Иван морских кобылиц домой. Марья - королевна ему говорит:
- Ну, Иван, сумей теперь от них надоить котел молока.
- Ой, Марья - королевна, - отвечает Иван, - не умею я их доить.
А старик стоит и приказывает:
- Ты мне не перечь! Ни к чему мне такая речь. Дои кобылиц без отказа!
Пошел Иван к коню на совет.
- Не горюй, хозяин, - говорит ему конь. - Это дело нехитрое.
Принялся Иван за работу. Надоил от морских кобылиц котел молока.
Говорит ему Марья - королевна:
- Надо теперь молоко вскипятить. Как закипит ключом, скажешь мне.
Пошел Иван к коню на совет.
- Ой, конь мой верный! Какой мне приказ дают!
Велят молоко кипятить.
- Не бойся, хозяин, - говорит ему конь. - Делай так, как я скажу. Закипит молоко, велят тебе прыгнуть в котел купаться. А ты стой и слушай: как заржу я в конюшне три раза, тогда прыгай.
Вскипятил Иван молоко. Из края в край закипело, ключом бьет.
Доложили Марье - королевне. Идет она со стариком к котлу Тот ее и на шаг от себя не отпускает.
Говорит она старику:
- Надо тебе в кипучем молоке искупаться, тогда я за тебя замуж пойду.
Испугался старик:
- Нет, пускай сначала Иван испробует.
Говорит Марья - королевна:
- Ну, Иванушка, все ты для меня сделал. Исполни и это: искупайся в кипучем молоке.
Котел ключом кипит, молоко через верх выплескивается. Снял Иван рубаху. Стоит возле котла, от верного друга известия ждет.
Заржал конь на конюшне три раза. Тут Иван в котел прыгнул. Три раза от края до края проплыл. Вышел на свет живой, невредимый. И так хорош был, а теперь совсем красавцем стал: кровь с молоком.
Говорит Марья - королевна старику:
- Ну, прыгай теперь ты!
Прыгнул старик в котел, и развалились его кости. Иванушка с Марьей - королевной повенчались. Я у них была, чай пила. Они за мной ухаживали, меня оглаживали, а я им сказки сказывала. | |
|
