Сказка № 5373 | Дата: 01.01.1970, 05:33 |
|---|
 В некоем царстве жил-был старик со старухою в великой бедности. Ни много, ни мало прошло времени - померла старуха. На дворе зима стояла лютая, морозная.
Пошел старик по соседям да по знакомым, просит, чтоб пособили ему вырыть для старухи могилу: только и соседи и знакомые, знаючи его великую бедность, все начисто отказали. Пошел старик к попу, а у них на селе был поп куды жадный, несовестливый.
- Потрудись, - говорит, - батюшка, старуху похоронить.
- А есть ли у тебя деньги, чем за похороны заплатить? Давай, свет, вперед!
- Перед тобой нечего греха таить: нет у меня в доме ни единой копейки! Обожди маленько, заработаю - с лихвой заплачу, право слово - заплачу!
Поп не захотел и речей стариковых слушать:
- Коли нет денег, не смей и ходить сюда! \"Что делать, - думает старик, - пойду на кладбище, вырою кое-как могилу и похороню сам старуху\". Вот он захватил топор да лопату и пошел на кладбище; пришел и зачал могилу готовить: срубил сверху мерзлую землю топором, а там и за лопату взялся, копал-копал и выкопал котелок, глянул - а он полнехонько червонцами насыпан, как жар блестят! Крепко старик возрадовался: \"Слава тебе Господи! Будет на что и похоронить и помянуть старуху\".
Не стал больше могилу рыть, взял котелок с золотом и понес домой.
Ну, с деньгами знамое дело - все пошло как по маслу! Тотчас нашлись добрые люди: и могилу вырыли и гроб смастерили; старик послал невестку купить вина и кушаньев и закусок разных - всего, как должно быть на поминках, а сам взял червонец в руку и потащился опять к попу. Только в двери, а поп на него:
- Сказано тебе толком, старый, чтоб без денег не приходил, а ты опять лезешь!
- Не серчай, батюшка! - просит его старик. - Вот тебе золотой - похорони мою старуху, век не забуду твоей милости!
Поп взял деньги и не знает, как старика принятьто, где посадить, какими речами умилить:
- Ну, старичок, будь в надеже, все будет сделано. Старик поклонился и пошел домой, а поп с попадьею стал про него разговаривать:
- Вишь, старый черт! Говорят: беден, беден! А он золотой отвалил. Много на своем веку схоронил я именитых покойников, а столько ни от кого не получал... Собрался поп со всем причетом и похоронил старуху как следует.
После похорон просит его старик к себе помянуть покойницу. Вот пришли в избу, сели за стол, и откуда что явилось - и вино-то, и кушанья, и закуски разные, всего вдоволь! Гость сидит, за троих обжирается, на чужое добро зазирается.
Отобедали гости и стали по своим домам расходиться, вот и поп поднялся. Пошел старик его провожать, и только вышли на двор - поп видит, что со стороны никого больше нету, и начал старика допрашивать:
- Послушай, свет! Покайся мне, не оставляй на душе ни единого греха - все равно как перед Богом, так и передо мною: отчего так скоро сумел ты поправиться? Был ты мужик скудный, а теперь на поди, откуда что взялось! Покайся-ка, свет! Чью загубил ты душу, кого обобрал?
- Что ты, батюшка! Истинною правдою признаюсь тебе: я не крал, не грабил, не убивал никого; клад сам в руки дался!
И рассказал, как все дело было. Как услышал эти речи поп, ажно затрясся от жадности; воротился домой, ничего не делает - и день и ночь думает: \"Такой ледащий мужичишка, и получил этакую силу денег. Как бы теперь ухитриться да отжилить у него котелок с золотом?\" Сказал про то попадье; стали вдвоем совет держать и присоветовали.
- Слушай, матка! Ведь у нас козел есть?
- Есть.
- Ну, ладно! Дождемся ночи и обработаем дело, как надо.
Вечером поздно притащил поп в избу козла, зарезал и содрал с него шкуру - со всем, и с рогами и с бородой; тотчас натянул козлиную шкуру на себя и говорит попадье:
- Бери, матка, иглу с ниткою; закрепи кругом шкуру, чтоб не свалилась.
Попадья взяла толстую иглу да суровую нитку и обшила его козлиною шкурою.
Вот в самую глухую полночь пошел поп прямо к стариковой избе, подошел под окно и ну стучать да царапаться. Старик услыхал шум, вскочил и спрашивает:
- Кто там?
- Черт!..
- Наше место свято! - завопил мужик и начал крест творить да молитвы читать.
- Слушай, старик! - говорит поп. - От меня хоть молись, хоть крестись, не избавишься; отдай-ка лучше мой котелок с деньгами; не то я с тобой разделаюсь! Ишь, я над твоим горем сжалился, клад тебе показал - думал: немного возьмешь на похороны, а ты все целиком и заграбил!
Глянул старик в окно - торчат козлиные рога с бородою: как есть нечистый! \"Ну его совсем и с деньгами-то! - думает старик. - Наперед того без денег жил, и опосля без них проживу!\" Достал котелок с золотом, вынес на улицу, бросил наземь, а сам в избу поскорее. Поп подхватил котел с деньгами и припустил домой. Воротился.
- Ну, - говорит, - деньги в наших руках! На, матка, спрячь подальше да бери острый нож, режь нитки да снимай с меня козлиную шкуру, пока никто не видал.
Попадья взяла нож, стала было по шву нитки резать - как польется кровь, как заорет он:
- Матка! Больно, не режь! Матка! Больно, не режь!
Начнет она пороть в ином месте - то же самое!
Кругом к телу приросла козлиная шкура. Уж чего они ни делали, чего ни пробовали, и деньги старику назад отнесли - нет, ничего не помогло; так и осталась на попе козлиная шкура. Знамо, Господь покарал за великую жадность! | |
Сказка № 5372 | Дата: 01.01.1970, 05:33 |
|---|
Жила-была старушка-княгиня; у нее росли сын да дочь — такие дородные, такие хорошие. Не по нутру они были злой ведьме:
- как бы их извести да до худа довести? — думала она и придумала; скинулась такой лисой, пришла к их матери и говорит:
- Кумушка-голубушка! Вот тебе перстенек, надень его на пальчик твоему сынку, с ним будет он и богат и тороват, только бы не снимал и женился на той девице, которой мое колечко будет по ручке!
Старушка поверила, обрадовалась и, умирая, наказала сыну взять за себя жену, которой перстень годится.
Время идет, а сынок растет. Вырос и стал искать невесту; понравится одна, приглянется другая, а колечко померяют — или мало, или велико; ни той, ни другой не годится. Ездил-ездил и по селам и по городам, всех красных девушек перебрал, а суженой себе не сыскал; приехал домой и задумался.
- О чем ты, братец, кручинишься? — спрашивает его сестра. Открыл он ей свое бездолье, рассказал свое горе.
- Что ж это за мудреный перстенек? — говорит сестра. — Дай я померяю.
Вздела на пальчик — колечко обвилось, засияло, пришлось по руке, как для ней нарочно вылито.
- Ах, сестра, ты моя суженая, ты мне будешь жена!
- Что ты, брат! Вспомни бога, вспомни грех, женятся ль на сестрах?
Но брат не слушал, плясал от радости и велел сбираться к венцу. Залилась она горькими слезами, вышла из светлицы, села на пороге и река-рекой льется!
Идут мимо старушки прохожие; зазвала их накормить-напоить. Спрашивают они: что ей за печаль, что за горе? Нечего было таить; рассказала им все.
- Ну, не плачь же ты, не горюй, а послушайся нас: сделай четыре куколки, рассади по четырем углам; станет брат звать под венец — иди, станет звать в светлицу — не торопись. Надейся на бога, прощай.
Старушки ушли. Брат с сестрой обвенчался, пошел в светлицу и говорит:
- Сестра Катерина, иди на перины!
Она отвечает:
- Сейчас, братец, сережки сниму.
А куколки в четырех углах закуковали:
Куку, князь Данила!
Куку, Говорила!
Куку, сестру свою,
Куку, за себя берет.
Куку, расступись, земля,
Куку, провались, сестра!
Земля стала расступаться, сестра проваливаться. Брат кричит:
- Сестра Катерина, иди на перины!
- Сейчас, братец, поясок развяжу.
Куколки кукуют:
Куку, князь Данила!
Куку, Говорила!
Куку, сестру свою,
Куку, за себя берет.
Куку, расступись, земля.
Куку, провались, сестра!
Уже остается одна голова видна. Брат опять зовет:
- Сестра Катерина, иди на перины!
- Сейчас, братец, башмачки сниму.
Куколки кукуют, и скрылась она под землей.
Брат зовет еще, зовет громче — нету! Рассердился, прибежал, хлопнул в двери — двери слетели, глянул на все стороны — сестры как не бывало; а в углах сидят одни куклы да знай себе кукуют:
- Расступись, земля, провались, сестра!
Схватил он топор, порубил им головы и побросал в печь.
А сестра шла-шла под землею, видит: стоит избушка на курьих ножках, стоит-перевертывается.
- Избушка, избушка! Стань ты по-старому, к лесу задом, ко мне передом.
Избушка стала, двери отворились. В избушке сидит девица красная, вышивает ширинку серебром и золотом. Встрела гостью ласково, вздохнула и говорит:
- Душечка, сеструшечка! Рада я тебе сердечно и привечу тебя и приголублю, пока матери нет; а прилетит, тогда беда и тебе и мне; она у меня ведьма!
Испугалась гостья таких речей, а деваться некуда, села с хозяйкой за ширинку; шьют да разговаривают. Долго ли, коротко ли, хозяйка знала время, знала, когда мать прилетит, обратила гостью в иголочку, заложила в веничек, поставила в уголок. Только она ее прибрала, ведьма шасть в двери:
- Дочь моя хорошая, дочь моя пригожая! Русь-кость пахнет!
- Матушка-сударыня! Шли прохожие да зашли водицы напиться. — Что ж ты их не оставила?
- Стары, родимая, не по твоим зубам.
- Вперед гляди — на двор всех зазывай, со двора никого не пускай; а я, поднявши лытки, пойду опять на раздобытки.
Ушла; девушки сели за ширинку, шили, говорили и посмеивались.
Прилетела ведьма; нюх-нюх по избе:
- Дочь моя хорошая, дочь моя пригожая! Русь-кость пахнет!
- Вот только заходили старички руки погреть; оставляла, не остались.
Ведьма была голодна, пожурила дочь и опять улетела. Гостья отсиделась в веничке. Скорее принялись дошивать ширинку; и шьют, и поспешают, и сговариваются: как бы уйти от беды; убежать от лихой ведьмы? Не успели переглянуться, перешепнуться, а она к ним в двери, легка на помине, запопала врасплох:
- Дочь моя хорошая, дочь моя пригожая! Русь-кость пахнет!
- А вот, матушка, красная девица тебя дожидает.
Красная девица глянула на старуху и обмерла! Перед ней стояла баба-яга костяная нога, нос в потолок врос.
- Дочь моя хорошая, дочь моя пригожая! Топи печь жарко-жарко!
Наносили дров и дубовых и кленовых, разложили огонь, пламя из печи бьет.
Ведьма взяла лопату широкую, стала гостью потчевать:
- Садись-ка, красавица, на лопату.
Красавица села. Ведьма двинула ее в устье, а она одну ногу кладет в печь, а другую на печь.
- Что ты, девушка, не умеешь сидеть; сядь хорошенько!
Поправилась, села хорошенько; ведьма ее в устье, а она одну ногу в печь, а другую под печь. Озлилась ведьма, выхватила ее назад.
- Шалишь, шалишь, молодушка! Сиди смирно, вот так; гляди на меня!
Шлеп сама на лопату, вытянула ножки; а девицы поскорей ее в печь посадили, заслонками закрыли, колодами завалили, замазали и засмолили, а сами пустились бежать, взяли с собою шитую ширинку, щетку и гребенку.
Бежали-бежали, глядь назад, а злодейка выдралась, увидала их и посвистывает:
- Гай, гай, гай, вы там-то!
Что делать? Бросили щетку — вырос тростник густой-густой: уж не проползет. Ведьма распустила когти, прощипала дорожку, нагоняет близко... Куда деваться? Бросили гребенку — выросла дуброва темная-темная: муха не пролетит. Ведьма наострила зубы, стала работать; что ни хватит, то дерево с корнем вон! Пошвыривает на все стороны, расчистила дорожку и нагоняет опять... вот близко! Бежали-бежали, а бежать некуда, выбились из сил! Бросили ширинку златошвейную — разлилось море широкое, глубокое, огненное; поднялась ведьма высоко, хотела перелететь, пала в огонь и сгорела.
Остались две девицы, бесприютные голубицы; надо идти, а куда? — не знают. Сели отдохнуть. Вот подошел к ним человек, спрашивает: кто они? и доложил барину, что в его владеньях сидят не две пташки залетные, а две красавицы намалеванные — одна в одну родством и дородством, бровь в бровь, глаз в глаз; одна из них должна быть ваша сестрица, а которая — угадать нельзя. Пошел барин поглядеть, зазвал их к себе. Видит — сестра его здесь, слуга не соврал, но которая — ему не узнать; она сердита — не скажется; что делать?
- А вот что, сударь! Налью я бараний пузырь крови, положите его себе под мышку, разговаривайте с гостьми, а я подойду и хвачу вас ножом в бок; кровь польется, сестра объявится!
- Хорошо!
Вздумали — сделали: слуга хватил барина в бок, кровь брызнула, брат упал, сестра кинулась обнимать его, и плачет, и причитывает:
- Милый мой, ненаглядный мой!
А брат вскочил ни горелый, ни болелый, обнял сестру и отдал ее за хорошего человека, а сам женился на ее подруге, которой и перстенек пришелся по ручке, и зажили все припеваючи. | |
Сказка № 5371 | Дата: 01.01.1970, 05:33 |
|---|
Был у попа работник. Ходил он в лес дрова рубить. Нашел гриб-дождевик, принес домой и показывает попу. Поп спрашивает:
Что такое?
Это, батька, кобылье яйцо!
Какое такое кобылье яйцо?
А из этого яйца можно выпарить жеребенка.
Как же его выпарить?
А как курица на яйцах сидит: четыре недели надо сидеть на нем.
И посадил попа на печь.
Время уже доходит — четыре недели. А работник и подумывает: «Что делать?» Знает, что из дождевика жеребенка не будет.
Пошел он в лес и поймал как-то зайца. Залез на печь к попу и говорит:
Батька, поворотись-ко: наверное, скоро выйдет жеребенок!
Поп пошевелился — дождевик лопнул. А он в то время зайца и отпустил (поп не видел), а дверь была отперта: заяц прямо и побежал на улицу. Они оба за ним — ловить его. Поймать не могли: заяц так заяц.
Поп и говорит:
Ох, работник, Наверно, хороший жеребенок был: задни ноги у него длинные!
Да, батька, — говорит, — наверное, хороший! | |
Сказка № 5370 | Дата: 01.01.1970, 05:33 |
|---|
Жили были дед да баба да внученька Маша. Не было у них ни коровки, ни свинки, никакой скотинки - одна коза. Коза, черные глаза, кривая нога, острые рога. Дед эту козу очень любил. Вот раз дед послал бабку козу пасти. Она пасла, пасла и домой погнала. А дед сел у ворот да и спрашивает:
- Коза моя, коза, чёрные глаза, кривая нога, острые рога, что ты ела, что пила?
- Я не ела, не пила, меня бабка не пасла. Как бежала через мосточек ухватила кленовый листочек, - вот и вся моя еда.
Рассердился дед на бабку, раскричался и послал внучку козу пасти. Та пасла, пасла и домой пригнала. А дед у ворот сидит и спрашивает:
- Коза моя, коза, чёрные глаза, кривая нога? острые рога, что ты ела, что пила? А коза в ответ:
- Я не ела, я не пила, меня внучка не пасла, как бежала через мосточек, ухватила кленовый листочек, - вот и вся моя еда.
Рассердился дед на внучку, раскричался, пошёл сам козу пасти. Пас, пас, досыта накормил и домой погнал. А сам вперёд побежал, сел у ворот да спрашивает:
- Коза моя , коза, чёрные глаза, кривая нога, острые рога, хорошо ли ела, хорошо ли пила?
А коза говорит:
- Я не пила, я не ела, а как бежала через мосточек ухватила кленовый листочек,- вот и вся моя еда!
Рассердился тут дед на обманщицу, схватил ремень, давай её по бокам лупить. Еле-еле коза вырвалась и побежала в лес.
В лес прибежала да и забралась в зайкину избушку, двери заперла, на печку залезла. А зайка в огороде капусту ел. Пришёл зайка домой - дверь заперта. Постучал зайка да и говорит:
- Кто мою избушку занимает, кто меня в дом не пускает?
А коза ему отвечает:
- Я коза-дереза пол бока луплена, за три гроша куплена, я как топну - топну ногами, заколю тебя рогами, хвостом замету.
Испугался зайчик, бросился бежать. Спрятался под кустик и плачет, лапкой слёзы вытирает.
Идет мимо серый волк, зубами щёлк.
-О чём ты заинька плачешь, о чём слёзы льёшь?
- Как мне, заиньке, не плакать, как мне серому, не горевать: построил я себе избушку на лесной опушке, а забралась в неё коза-дереза, меня домой не пускает.
- Не горюй, заинька, не горюй серенький, пойдём я её выгоню.
Подошёл серый волк к избушке да как закричит:
- Ступай, коза, с печи, освобождай зайкину избушку!
А коза ему и отвечает:
- Я коза-дереза, пол бока луплена, за три гроша куплена, как выпрыгну, как выскочу, забью ногами, заколю рогами - пойдут клочки по закоулочкам!
Испугался волк и убежал!
Сидит заинька под кустом, плачет, слезы лапкой утирает. Идёт медведь, толстая нога. Кругом деревья, кусты трещат.
- О чём, заинька, плачешь, о чём слёзы льёшь?
- Как мне, заиньке, не плакать, как мне серому, не горевать: построил я избушку на лесной опушке, а забралась ко мне коза-дереза, меня домой не пускает.
- Не горюй, заинька, я её выгоню.
Пошёл к избушке медведь да давай реветь:
- Пошла, коза, с печи, освобождай зайкину избушку!
Кога ему в ответ:
- Как выскочу, да как выпрыгну, как забью ногами, заколю рогами, - пойдут клочки по закоулочкам!
Испугался медведь и убежал.
Сидит зайка под кустом, пуще прежнего плачет, слёзки лапкой утирает. Кто мне зайчику серенькому поможет? Как мне козу-дерезу выгнать?
Идёт петушёк, красный гребешёк, в красных сапогах, на ногах шпоры, на плече коса.
- Что ты, заинька, так горько плачешь, что ты серенький, слёзы льёшь?
- Как мне не плакать, как не горевать, построил я избушку, на лесной опушке, забралась туда коза-дереза меня домой не пускает.
- Не горюй, заинька, я её выгоню.
- Я гнал - не выгнал, волк гнал - не выгнал, медведь гнал - не выгнал, где тебе,
Петя, выгнать!
- Пойдём посмотрим, может и выгонем!
Пришёл Петя к избушке да как закричит:
- Иду, иду скоро, на ногах шпоры, несу острую косу, козе голову снесу! Ку-ка-ре-ку!
Испугалась коза да как хлопнется с печи! С печи на стол, со стола на пол, да в дверь, да в лес бегом! Только её и видели.
А заинька снова стал жить в своей избушке, на лесной опушке. Морковку жуёт, вам поклон шлёт.
Вот и сказке конец, а кто слушал, молодец. | |
|
