Сказка № 5361 | Дата: 01.01.1970, 05:33 |
|---|
 В некотором царстве, в некотором государстве жил-был царь; у этого царя было три сына, все они были на возрасте. Только мать их вдруг унёс Кощей (Кош) Бессмертный.
Старший сын и просит у отца благословенье искать мать. Отец благословил; он уехал и без вести пропал.
Середний сын пождал-пождал, тоже выпросился у отца, уехал, - и тот без вести пропал.
Малый сын, Иван-царевич, говорит отцу:
- Батюшка! Благословляй меня искать матушку. Отец не пускает, говорит:
- Тех нет братовей, да и ты уедешь: я с кручины умру!
- Нет, батюшка, благословишь - поеду, и не благословишь - поеду.
Отец благословил.
Иван-царевич пошёл выбирать себе коня; на которого руку положит, тот и падёт; не мог выбрать себе коня, идёт дорогой по городу, повесил голову. Неоткуда взялась старуха, спрашивает:
- Что, Иван-царевич, повесил голову?
- Уйди, старуха! На руку положу, другой пришлёпну - мокренько будет.
Старуха обежала другим переулком, идёт опять навстречу, говорит:
- Здравствуй, Иван-царевич! Что повесил голову? Он и думает: «Что же старуха меня спрашивает?
Не поможет ли мне она?» И говорит ей:
- Вот, бабушка, не могу найти себе доброго коня.
- Дурашка, мучишься, а старухе не кучишься!- отвечает старуха.- Пойдём со мной.
Привела его к горе, указала место:
- Скапывай эту землю.
Иван-царевич скопал, видит чугунную доску на двенадцати замках; замки он тотчас же сорвал и двери отворил, вошёл под землю: тут прикован на двенадцати цепях богатырский конь; он, видно, услышал ездока по себе, заржал, забился, все двенадцать цепей порвал.
Иван-царевич надел на себя богатырские доспехи, надел на коня узду, черкасское седло, дал старухе денег и сказал:
- Благословляй и прощай, бабушка! Сам сел и поехал.
Долго ездил, наконец доехал до горы; пребольшущая гора, крутая, взъехать на неё никак нельзя. Тут и братья его ездят возле горы; поздоровались, поехали вместе; доезжают до чугунного камня пудов в полтораста, на камне надпись: кто этот камень бросит на гору, тому и ход будет.
Старшие братовья не могли поднять камень, а Иван-царевич с одного маху забросил на гору - и тотчас в горе показалась лестница.
Он оставил коня, наточил из мизинца в стакан крови, подаёт братьям и говорит:
- Ежели в стакане кровь почернеет, не ладите меня: значит, я умру!
Простился и пошёл. Зашёл на гору; чего он не насмотрелся! Всяки тут леса, всяки ягоды, всяки птицы!
Долго шёл Иван-царевич, дошёл до дому: огромный дом! В нём жила царска дочь, утащена Кощеем Бессмертным.
Иван-царевич кругом ограды ходит, а дверей не видит. Царская дочь увидела человека, вышла на балкон, кричит ему:
- Тут, смотри, у ограды есть щель, потронь её мизинцем, и будут двери.
Так и сделалось. Иван-царевич вошёл в дом. Девица его приняла, напоила-накормила и расспросила. Он ей рассказал, что пошёл доставать мать от Кощея Бессмертного. Девица говорит ему на это:
- Трудно доступать мать, Иван-царевич! Он ведь бессмертный - убьёт тебя. Ко мне он часто ездит... вон у него меч в пятьсот пудов, поднимешь ли его? Тогда ступай!
Иван-царевич не только поднял меч, ещё бросил кверху; сам пошёл дальше.
Приходит к другому дому; двери знает как искать; вошёл в дом, а тут его мать, обнялись, поплакали.
Он и здесь испытал свои силы, бросил какой-то шарик в полторы тысячи пудов. Время приходит быть Кощею Бессмертному; мать спрятала его. Вдруг Кощей Бессмертный входит в дом и говорит:
- Фу, фу! Русской коски слыхом не слыхать, видом не видать, а русская коска сама на двор пришла! Кто у тебя был? Не сын ли?
- Что ты, бог с тобой! Сам летал по Руси, нахватался русского духу, тебе и мерещится, - ответила мать Ивана-царевича. А сама поближе с ласковыми словами к Кощею Бессмертному, выспрашивает то-другое и говорит:
- Где же у тебя смерть, Кощей Бессмертный?
- У меня смерть,- говорит он,- в таком-то месте; там стоит дуб, под дубом ящик, в ящике заяц, в зайце утка, в утке яйцо, в яйце моя смерть.
Сказал это Кощей Бессмертный, побыл немного и улетел.
Пришло время - Иван-царевич благословился у матери, отправился по смерть Кощея Бессмертного.
Идёт дорогой много время, не пивал, не едал, хочет есть до смерти и думает: кто бы на это время попался! Вдруг - волчонок; он хочет его убить. Выскакивает из норы волчиха и говорит:
- Не тронь моего детища; я тебе пригожусь.
- Быть так!
Иван-царевич отпустил волка; идёт дальше, видит ворону.
«Постой, - думает, - здесь я закушу!» Зарядил ружьё, хочет стрелять, ворона и говорит:
- Не тронь меня, я тебе пригожусь. Иван-царевич подумал и отпустил ворону. Идёт дальше, доходит до моря, остановился на берегу. В это время вдруг взметался щучонок и выпал на берег, он его схватил, есть хочет смертно-думает: «Вот теперь поем!»
Неоткуда взялась щука, говорит:
- Не тронь, Иван-царевич, моего детища, я тебе пригожусь.
Он и щучонка отпустил.
Как пройти море? Сидит на берегу да думает; щука ровно знала его думу, легла поперёк моря. Иван-царевич прошёл по ней, как по мосту; доходит до дуба, где была смерть Кощея Бессмертного, достал ящик, отворил - заяц выскочил и побежал. Где тут удержать зайца!
Испугался Иван-царевич, что отпустил зайца, призадумался, а волк, которого не убил он, кинулся за зайцем, поймал и несёт к Ивану-царевичу. Он обрадовался, схватил зайца, распорол его и как-то оробел: утка спорхнула и полетела. Он пострелял, пострелял- мимо! Задумался опять.
Неоткуда взялась ворона с воронятами и ступай за уткой, поймала утку, принесла Ивану-царевичу. Царевич обрадел, достал яйцо, пошёл, доходит до моря, стал мыть яичко, да и уронил в воду. Как достать из моря? Безмерна глубь! Закручинился опять царевич.
Вдруг море встрепенулось - и щука принесла ему яйцо, потом легла поперёк моря. Иван-царевич прошёл по ней и отправился к матери; приходит, поздоровались, и она его опять спрятала.
В то время прилетел Кощей Бессмертный и говорит:
- Фу, фу! Русской коски слыхом не слыхать, видом не видать, а здесь Русью несёт!
- Что ты, Кощей? У меня никого нет, - отвечала мать Ивана-царевича.
Кощей опять и говорит:
- Я что-то немогу!
А Иван-царевич пожимал яичко: Кощея Бессмертного от того коробило. Наконец Иван-царевич вышел, кажет яйцо и говорит:
- Вот, Кощей Бессмертный, твоя смерть! Тот на коленки против него и говорит:
- Не бей меня, Иван-царевич, станем жить дружно; нам весь мир будет покорен.
Иван-царевич не обольстился его словами, раздавил яичко - и Кощей Бессмертный умер.
Взяли они, Иван-царевич с матерью, что было нужно, пошли на родиму сторону; по пути зашли за царской дочерью, к которой Иван-царевич заходил вперёд, взяли и её с собой; пошли дальше, доходят до горы, где братья Ивана-царевича всё ждут. Девица говорит:
- Иван-царевич! Воротись ко мне в дом; я забыла подвенечно платье, брильянтовый перстень и нешитые башмаки.
Между тем он спустил мать и царску дочь, с коей они условились дома обвенчаться; братья приняли их, да взяли спуск и перерезали, чтобы Ивану-царевичу нельзя было спуститься, мать и девицу как-то угрозами уговорили, чтобы дома про Ивана-царевича не сказывали. Прибыли в своё царство; отец обрадовался детям и жене, только печалился об одном Иване-царевиче.
А Иван-царевич воротился в дом своей невесты, взял обручальный перстень, подвенечно платье и нешитые башмаки; приходит на гору, метнул с руки на руку перстень. Явилось двенадцать молодцов, спрашивают:
- Что прикажете?
- Перенесите меня вот с этой горы. Молодцы тотчас его спустили. Иван-царевич надел перстень - их не стало; пошёл в своё царство, приходит в тот город, где жил его отец и братья, остановился у одной старушки и спрашивает:
- Что, бабушка, нового в вашем царстве?
- Да чего, дитятко! Вот наша царица была в плену у Коша Бессмертного; её искали три сына, двое нашли и воротились, а третьего, Ивана-царевича, нет, и не знают, где. Царь кручинится об нём. А эти царевичи с матерью привезли какую-то царску дочь, большак жениться на ней хочет, да она посылает наперёд куда-то за обручальным перстнем или велит сделать такое же кольцо, какое ей надо; колдася уж кличут клич, да никто не выискивается.
- Ступай, бабушка, скажи царю, что ты сделаешь; а я пособлю,- говорит Иван-царевич.
Старуха в кою пору скрутилась, побежала к царю и говорит:
- Ваше царско величество! Обручальный перстень я сделаю.
- Сделай, сделай, бабушка! Мы таким людям рады,- говорит царь,- а если не сделаешь, то голову на плаху.
Старуха перепугалась, пришла домой, заставляет Ивана-царевича делать перстень, а Иван-царевич спит, мало думает, перстень готов. Он шутит над старухой, а старуха трясётся вся, плачет, ругает его:
- Вот ты,- говорит, - сам в стороне, а меня, дуру, подвёл под смерть.
Плакала, плакала старуха и уснула. Иван-царевич встал поутру рано, будит старуху:
- Вставай, бабушка, да ступай понеси перстень, да смотри: больше одного червонца за него не бери. Если спросят, кто сделал перстень, скажи: сама; на меня не сказывай!
Старуха обрадовалась, снесла перстень; невесте понравился.
- Такой, - говорит, - и надо!
Вынесла ей полно блюдо золота; она взяла один только червонец. Царь говорит:
- Что, бабушка, мало берёшь?
- На что мне много-то, ваше царско величество! После понадобятся - ты же мне дашь.
Пробаяла это старуха и ушла.
Прошло там сколько время - вести носятся, что невеста посылает жениха за подвенечным платьем или велит сшить такое же, како ей надо. Старуха и тут успела (Иван-царевич помог), снесла подвенечное платье.
После снесла нешитые башмаки, а червонцев брала по одному и сказывала: эти вещи сама делает.
Слышат люди, что у царя в такой-то день свадьба; дождались и того дня. А Иван-царевич старухе заказал:
- Смотри, бабушка, как невесту привезут под венец, ты скажи мне.
Старуха время не пропустила. Иван-царевич тотчас оделся в царское платье, выходит:
- Вот, бабушка, я какой!
Старуха в ноги ему.
- Батюшка, прости, я тебя ругала!
- Бог простит.
Приходит в церковь. Брата его ещё не было. Он стал в ряд с невестой; их обвенчали и повели во дворец.
На дороге попадается навстречу жених, - большой брат, увидал, что невесту ведут с Иваном-царевичем, ступай-ка со стыдом обратно.
Отец обрадовался Ивану-царевичу, узнал о лукавстве братьев и, как отпировали свадьбу, больших сыновей разослал в ссылку, а Ивана-царевича сделал наследником. | |
Сказка № 5360 | Дата: 01.01.1970, 05:33 |
|---|
В одном было городе — жили два купца по самый край речки: один русский, а другой татарин; оба были богатые люди. Только русский по каким-то торговым делам обанкрутился, так что у него не осталось ничего из пожитков; всё описали и обобрали. Нечего было делать русскому купцу — остался гол как сокол; пошел к своему приятелю татарину и просит у него взаймы денег. Татарин говорит:
- Давай поручителя!
- А кого ж я тебе дам, когда у меня нет никого? Ну да постой, вот тебе порука — на церкви животворящий крест!
- Хорошо, друг! — говорит татарин. — Я кресту вашему поверю; для меня все равно, что ваша вера, то и наша.
И дал русскому купцу пятьдесят тысяч рублей. Русский взял деньги, распростился с татарином и отправился опять торговать по разным местам.
Через два года на эти пятьдесят он нажил сто пятьдесят тысяч рублей, и случилось ему с товаром плыть по Дунай-реке из одного места в другое; вдруг поднялась буря, так и хочет судно потопить. Тут купец и вспомнил, что брал деньги и давал в поручители животворящий крест, а долгу не заплатил: так, верно, оттого и буря поднялась! Только подумал это, как стала буря утихать. Купец взял бочонок, отсчитал пятьдесят тысяч рублей, написал к татарину записку, положил ее вместе с деньгами в бочонок и бросил тот бочонок в воду, думая про себя:
- Когда я давал в поручители крест, так он и доставит!
Бочонок тотчас же на дно пошел; все так и думали, что деньги потеряются. Что же сталося? Жила у татарина русская стряпка. Вот однажды случилось ей идти на реку за водой; приходит и видит — плавает бочонок; побрела по воде и давай его хватать — не тут-то было! Она к бочонку, а бочонок от нее; она от бочонка к берегу, а бочонок за ней плывет. Так она билась-билась немалое время, пошла домой и рассказала про то своему хозяину. Он сначала было ей не поверил, а потом сам решился идти на реку и посмотреть, что за бочонок такой там плавает. Приходит туда — бочонок, точно, плавает, и недалеко от берега. Татарин снял с себя одежду, зашел в воду, и только что побрел, как бочонок сам к нему подплывает; взял татарин бочонок, принес домой и раскупорил; заглянул, а в бочонке деньги лежат, наверху денег записка виднеется. Взял он — прочитал записку, а в ней вот что говорилось:
- Любезный друг! Возвращаю тебе пятьдесят тысяч рублей, которые когда у тебя занимал, то давал тебе в поручители животворящий крест.
Татарин прочитал и удивился силе животворящего креста; пересчитал деньги: все ли налицо? Деньги оказались все сполна. Меж тем русский купец, поторговавши лет с пяток, нажил порядочный капиталец; приезжает в свое место и, думая, что бочонок его пропал, за первый долг поставил рассчитаться с татарином; приходит он к нему и отдает занятые деньги. Тогда татарин рассказал купцу все, что было, и как он поймал на реке бочонок с деньгами и с запиской; показал ему эту записку и спросил:
- Точно ли это твоей руки?
Тот отвечал:
- Точно, моей.
Все подивились чудному явлению, и татарин сказал:
- Так мне, брат, не нужно с тебя других денег получать; неси-ка их назад.
Русский купец отслужил богу благодарственный молебен; а татарин на другой же день крестился со всем своим семейством. Русский купец был у него крестным отцом, а стряпка — крестною матерью. После того жили они оба долго и счастливо; прожили до глубокой старости и скончались в мире. | |
Сказка № 5359 | Дата: 01.01.1970, 05:33 |
|---|
Жили-были дед да баба. Они пошли за грибами в лес и нашли уточку. А та уточка была кривая. Они ее взяли и принесли домой. Назавтра встали и опять пошли за грибами, а ей сделали утечье гнездышко из перьев.
Они ушли, а уточка обернулась девушкой, избу вымыла, воды наносила и пирогов испекла.
Дед и баба пришли и спрашивают:
- Кто это у нас так все прибрал?
А соседи им говорят:
- У вас тут кривенька девушка воду носила. Вот дед и баба и назавтра ушли да и спрятались в чулан. Уточка обернулась девушкой и пошла за водой. А дед и баба выскочили да ее перышки и бросили в печь. Перышки все и сгорели.
Тут пришла девушка и заплакала. Стала просить у деда, у бабы золотую прялочку. Села на крылечко и прядет куделю. Тут летит стадо гусей-лебедей. Она и говорит:
- Гуси мои любезные, дайте мне по перышку. А те говорят:
- Другие летят, те дадут. Опять летит стадо гусей-лебедей.
- Гуси мои любезные, дайте мне по перышку.
- Другие летят, те дадут.
Тут летит одинокий гусь, он и бросил ей перышки. Стала она опять уточкой и улетела.
Поплакали дед с бабой, да ничего не выплакали. | |
Сказка № 5358 | Дата: 01.01.1970, 05:33 |
|---|
Вы знаете, что есть на свете люди и хорошие, есть и похуже, есть и такие, которые бога не боятся, своего брата не стыдятся: к таким-то и попала Крошечка-Хаврошечка. Осталась она сиротой маленькой; взяли ее эти люди, выкормили и на свет божий не пустили, над работою каждый день занудили, заморили; она и подает, и прибирает, и за всех и за все отвечает.
А были у ее хозяйки три дочери большие. Старшая звалась Одноглазка, средняя — Двуглазка, а меньшая — Триглазка; но они только и знали у ворот сидеть, на улицу глядеть, а Крошечка-Хаврошечка на них работала, их обшивала, для них и пряла и ткала, а слова доброго никогда не слыхала. Вот то-то и больно — ткнуть да толкнуть есть кому: а приветить да приохотить нет никого!
Выйдет, бывало, Крошечка-Хаврошечка в поле, обнимет свою рябую корову, ляжет к ней на шейку и рассказывает, как ей тяжко жить-поживать:
- Коровушка-матушка! Меня бьют, журят, хлеба не дают, плакать не велят. К завтрему дали пять пудов напрясть, наткать, побелить, в трубы покатать.
А коровушка ей в ответ:
- Красная девица! Влезь ко мне в одно ушко, а в другое вылезь — все будет сработано.
Так и сбывалось. Вылезет красная девица из ушка — все готово: и наткано, и побелено, и покатано. Отнесет к мачехе; та поглядит, покряхтит, спрячет в сундук, а ей еще больше работы задаст. Хаврошечка опять придет к коровушке, в одно ушко влезет, в другое вылезет и готовенькое возьмет принесет.
Дивится старуха, зовет Одноглазку:
- Дочь моя хорошая, дочь моя пригожая! Доглядись, кто сироте помогает: и ткет, и прядет, и в трубы катает?
Пошла с сиротой Одноглазка в лес, пошла с нею в поле; забыла матушкино приказанье, распеклась на солнышке, разлеглась на травушке; а Хаврошечка приговаривает:
- Спи, глазок, спи, глазок!
Глазок заснул; пока Одноглазка спала, коровушка и наткала и побелила. Ничего мачеха не дозналась, послала Двуглазку. Эта тоже на солнышке распеклась и на травушке разлеглась, матернино приказанье забыла и глазки смежила; а Хаврошечка баюкает:
- Спи, глазок, спи, другой!
Коровушка наткала, побелила, в трубы покатала; а Двуглазка все еще спала.
Старуха рассердилась, на третий день послала Триглазку, а сироте еще больше работы дала. И Триглазка, как ее старшие сестры, попрыгала-попрыгала и на травушку пала. Хаврошечка поет:
- Спи, глазок, спи, другой! — а об третьем забыла. Два глаза заснули, а третий глядит и все видит, все — как красная девица в одно ушко влезла, в другое вылезла и готовые холсты подобрала. Все, что видела, Триглазка матери рассказала; старуха обрадовалась, на другой же день пришла к мужу:
- Режь рябую корову!
Старик так-сяк:
- Что ты, жена, в уме ли? Корова молодая, хорошая!
Режь, да и только! Наточил ножик...
Побежала Хаврошечка к коровушке:
- Коровушка-матушка! Тебя хотят резать.
- А ты, красная девица, не ешь моего мяса; косточки мои собери, в платочек завяжи, в саду их рассади и никогда меня не забывай, каждое утро водою их поливай.
Хаврошечка все сделала, что коровушка завещала; голодом голодала, мяса ее в рот не брала, косточки каждый день в саду поливала, и выросла из них яблонька, да какая — боже мой! Яблочки на ней висят наливные, листвицы шумят золотые, веточки гнутся серебряные; кто ни едет мимо — останавливается, кто проходит близко — тот заглядывается.
Случилось раз — девушки гуляли по саду; на ту пору ехал по полю барин — богатый, кудреватый, молоденький. Увидел яблочки, затрогал девушек:
- Девицы-красавицы! — говорит он. — Которая из вас мне яблочко поднесет, та за меня замуж пойдет.
И бросились три сестры одна перед другой к яблоньке. А яблочки-то висели низко, под руками были, а то вдруг поднялись высоко-высоко, далеко над головами стали. Сестры хотели их сбить — листья глаза засыпают, хотели сорвать — сучья косы расплетают; как ни бились, ни метались — ручки изодрали, а достать не могли. Подошла Хаврошечка, и веточки приклонились, и яблочки опустились. Барин на ней женился, и стала она в добре поживать, лиха не знавать. | |
|
