Сказка № 2049 | Дата: 01.01.1970, 05:33 |
|---|
 Коннор был лучшим из всех свирельщиков; а это не малость. Он умел играть всякие песни и народные гимны, нимало не затрудняясь. Это бы еще все ничего, да ходил про него в народе слух, что он не одну простую музыку знает, а и такую, которой может заставить плясать все кругом себя. Ни одна ярмарка, ни одна свадьба, ни один приходский праздник не обходился без слепого Коннора и его свирели. Старушка-мать водила несчастного слепца под руку с одного места на другое.
Случилось им однажды прийти в Ивераг, приморский городок, известный во всей Ирландии своими бурными берегами. В тот день был в городе праздник и все жители гуляли на лужайке, которая простирается за городом от подошвы высоких и крутых гор до самого моря. Чуть только явился слепой свирельщик, все тотчас его окружили и застави-ли играть. Начались танцы. Долго играл свирельщик, и все слушавшие музыку его и плясавшие под такт ее беспрестанно говорили: «Вот музыка, так музыка!» Всех больше восхищался ею один горбатый и старый танцмейстер. Когда, наконец, Коннор остановился, чтобы перевести дух, тот не вытерпел, подбежал к нему и, дружески ударив по плечу, сказал:
– Славно ты играешь, дружок! Только ведь сухая ложка рот дерет. Ты, верно, не откажешься выпить?
– Ну, конечно, – ответил Коннор, – если только будет на то ваша милость.
– Чего же ты хочешь?
– Да я, сударь, не разборчив. Но уж если вы так добры, что осведом-ляетесь о моем вкусе, так пожалуйте мне стакан виски.
– Что стакан! Я тебе целую бутылку подать велю.
Коннр, конечно, не отнекивался от такого угощения, а, напротив того, поблагодарив за него очень вежливо, скоро осушил бутылку и, поставив ее на стол пустую, очень весело сказал:
– Хорошо было виски!
Он посидел несколько минут молча, потом улыбнулся и, обратившись к танцмейстеру, сказал:
– Ну, друг, потешил ты меня, теперь моя очередь тебе потешить! – и прежде чем кто-нибудь успел понять настоящий смысл этих слов, он вдруг схватился за свою свирель и заиграл заветный волшебный мотив, о котором ходило в народе так много разных толков.
Все, что было на лужайке: старики и молодые, дети и почтенные матери семейств, столы и скамейки, кружки и бутылки, – все заплясало, закружилось в самом бешеном порыве. Мало того, море заволновалось, и вызванные дивной музыкой на поверхность стали приплывать к берегу всевозможные рыбы и приплясывать, и подпрыгивать в такт волшебному мотиву. Толстопузые крабы и остроголовые раки выходили из воды и, переплетаясь своими широкими клешнями, составляли самые уморительные хороводы. Тощие миноги и жирные угри то свивались под музыку в кольца, то расползались по песку прихотливыми и разнообразнейшими фигурами. Сам Коннор, наконец, не усидел на месте и пошел рядом со своей старухой-матерью переминаться с ноги на ногу и подпрыгивать среди дикой всеобщей суматохи...
И вдруг из вод показалась женщина дивной красоты. Длинные чудные зеленые волосы ее, падавшие густым покровом на спину и плечи и спускавшиеся до самых колен, были прикрыты маленькой вострой шапочкой.
Из-за коралловых губок выглядывали два ряда жемчужных зу-бов. Светлые глаза глядели весело из-под тонких бровей, а стройное тело было покрыто белой, легкой одеждой, разукрашенной кораллами, цветами и раковинами. Едва появившись над водой, она стала легко и грациозно приплясывать под музыку Коннора и быстро приближаться к берегу. Вот вышла она на берег, подошла, танцуя, к Коннору, кото-рый выделывал ногами самые неистовые прыжки и фигуры, потрепала его по плечу и сказала:
– Я знатная дева подводного царства; я живу на дне моря. Пойдем со мной, друг мой Коннор; будь мне супругом. Ни в чем не будет тебе от-каза, ты будешь есть и пить на золоте и серебре и, женившись на мне, станешь царем над всеми рыбами.
Коннор в ответ на это отыскал ее руку, поцеловал и, продолжая играть и плясать, стал за ней идти к морю. Все кругом по-прежнему плясало в каком-то странном и непонятном неистовстве, решительно не замечая ни морской девы, ни того, что Коннор, взяв ее под руку, направлялся с ней к морю. Одна только старуха-мать заметила с ужасом, что морская дева увлекает ее сына в свое подводное царство, и подняла страшный крик:
– Сын мой, сын мой! Что ты ее слушаешь! Зачем идешь ты к ней? На кого ты меня покидаешь? Даты подумай хоть о том, что если ты на ней, язычнице, женишься, так ведь внучата у меня будут рыбы, наверное рыбы! Проверь своей матери, вернись, пока не поздно!
Коннор стоял уже в это время в воде по колено и приплясывал, по-прежнему опираясь на руку прелестной морской девы. Когда голос матери достиг его ушей среди всеобщего гама и шума, он обернулся в сторону матери своей и закричал ей:
– Не беспокойся, матушка: там мне будет получше, чем на земле. А чтобы давать тебе знать, что я еще жив, каждый год буду я тебе к этому месту берега присылать по волнам обожженное бревно.
Тут снова заиграл он на своей свирели и пошел по воде далее. Ог-ромная пенистая волна медленно придвигалась навстречу ему. Морская дева быстро накрыла его своей одеждой, и они исчезли под волной...
Старуха-мать умерла вскоре с горя по своему сыну, не дождавшись вестей от него. Если же верить старожилам тех мест, то с лишком лет сто сряду в назначенное время и к назначенному месту постоянно приплывало большое обожженное бревно, да вот только недавно приплывать перестало\". | |
Сказка № 2048 | Дата: 01.01.1970, 05:33 |
|---|
Всякий знает, что одно лишь появление лисы нагоняет страх на гусей, но отчего это так, известно очень немногим.
На прогалине, в лесу, подрались раз две гусыни. Обе из одной стаи, обе схватились за один сладкий листок. Прибежали два гусака узнать, что случилось, ну и сами тут же пустились в драку, – каждый за ту гусочку, которая ему больше приглянулась.
А потом подоспела и вся стая, разделилась на два лагеря, и такой тут бой разгорелся, такой галдеж поднялся, что все звери в лесу всполошились.
Пришла с расследованием и лиса и сказала, что не подобает братьям и сестрам, родным и двоюродным, тетям и дядям вступать в столь постыдный спор. Пусть-де лучше пойдут к умному судье, расскажут ему все как есть и попросят разрешить их дело миром.
На это гуси ответили, что они не знают ни одного судьи. Тогда лиса скромно заметила, что люди считают ее большим знатоком законности.
– Так-то оно так, да мы слышали, что все законники очень жадные, – сказали гуси. – Наверное, вы потребуете с нас слишком большой гонорар.
Разве не стыдно ей будет брать деньги со своих лучших друзей, отвечала им лиса. Она с удовольствием рассудит их просто так, из любви к гусям.
И было решено, что лиса разберет это дело. Она потребовала, чтобы две зачинщицы спора пошли с нею домой и рассказали ей всю историю. И они пошли с нею, и она заперла за ними дверь, чтобы никто не мог помешать их беседе.
Немного погодя лиса вышла и сказала, что необходимо присутствие двух гусаков, и они пошли за ней.
Еще через некоторое время лиса вышла за двумя свидетелями. Все захотели быть свидетелями. Но лиса выбрала двух самых больших и жирных, так как свидетели должны быть представительными, сказала она.
Немного погодя она вышла еще за двумя, чтобы они выступили защитниками. И опять, так как ей хотелось собрать у себя представительных лиц, она выбрала самых гладких и жирных. На этот раз один скромный гусенок заметил, что сама лиса с каждым появлением выглядит все толще, круглее и больше. Ну да, объяснила лиса, она просто-таки распухает от показаний, которые она получает в процессе ведения дела.
После этого прошло немного времени, но ни лиса, ни кто-либо из их собратьев не появлялся, и гуси, столько их там осталось от стаи, решили войти в дом и узнать, что происходит. Они нашли лису спящей на великолепной пуховой перине, но ни одного гуся рядом. Они разбудили лису и спросили, где их собратья. Лиса с изумлением огляделась вокруг и воскликнула:
– Ну кто бы подумал, что встречается такой обман, такое вероломство в этом испорченном мире!
– Что вы хотите этим сказать? – спросили гуси.
– Когда я уже совершенно обессилела от их доводов и ложных показаний и была вынуждена, махнув на все рукой, прилечь на часок и соснуть, я спросила, могу ли я положиться на них и просить их посторожить, пока я сплю. И они в один голос поклялись мне, что могу. В простоте душевной и наивности я без колебаний, без сомнений поверила их слову. А куда же они теперь делись? О, неверные! О, подлые обманщики! Оставьте со мной двоих, – продолжала она, – самых больших, жирных, самых уважаемых, чтобы я не чувствовала себя так одиноко, а остальным я приказываю отправиться за этими низкими предателями, схватить их и привести ко мне. И пока вы не найдете их и не приведете сюда для достойного наказания, не смейте показываться мне на глаза!
И с этого дня, как встретятся гуси, так и пойдет у них: га-га-га, га-га-га. Весь свет слышит, как они гогочут, кричат друг другу: «А-гу-си-где? А-гу-си-где?» Все еще надеются услышать новости о словонарушителях.
В старину говорили:
Там были только проповедник да пастор, но кошелек мой как в воду канул. | |
Сказка № 2047 | Дата: 01.01.1970, 05:33 |
|---|
Жила когда-то на свете бедная вдова, и была у нее дочка — красивая, как день ясный, но очень ленивая.
И вот в одно прекрасное утро, когда дела шли хуже некуда, только бедная вдова раскричалась по поводу больших налогов на муку, как мимо ее дома проскакал сам принц.
Ай-ай-ай, голубушка! — удивился принц. — У тебя, наверное, очень непослушное дитя, если оно заставляет свою мать так браниться. Ведь не могла же эта хорошенькая девушка так рассердить тебя!
Ах, что вы, ваше величество, конечно, нет! — ответила мать.— Я только пожурила ее за то, что она слишком усердно работает. Поверите ли, ваше величество, она может за один день спрясть три фунта льна, на другой день наткать из него полотна, а в третий нашить из него рубах.
О небо! — удивился принц.— Вот девушка, которая пришлась бы по душе моей матушке. Будьте так любезны, сударыня, наденьте, пожалуйста, на вашу дочку капор и плащ и посадите ее сзади меня на коня! Ах, моя матушка будет так восхищена ею, что, быть может, сделает ее своей невесткой и моей женой. Конечно, если сама девушка не будет иметь ничего против.
Женщина не знала, что делать от радости и смущения да и от страха, что обман раскроется. Но не успела она еще ни на что решиться, как юную Энти уже усадили позади принца, и он ускакал cо своей свитой прочь, а у матери в руках остался увесистый кошелек.
Королева так и обомлела, увидев на коне позади своего сына крестьянскую девушку. Но когда она разглядела ее хорошенькое личико и к тому же услышала от принца, что Энти умеет прясть, ткать и шить, королева решила, что девушке просто цены нет. А принц улучил минутку и шепнул Энти на ушко. что, если она не прочь выйти за него замуж, она должна непременно понравиться матери-королеве.
Вечер подходил к концу. Принц и Энти чем дальше, тем больше нравились друг другу. Но когда настало время сна, королева-мать отвела Энти в нарядную спальню и, пожелав ей спокойной ночи, указала на большую охапку льна и сказала:
Ты можешь начать завтра же утром, и я надеюсь, что к следующему утру мы увидим славную пряжу!
В эту ночь бедная девушка почти не сомкнула глаз. Она плакала и сетовала на себя, что не слушала советов матушки и не училась прясть и ткать.
Наутро, как только ее оставили одну, Энти с тяжелым сердцем принялась за работу. И хотя ей дали прялку из настоящего красного дерева и лен, о каком можно только мечтать, у нее каждую минуту рвалась нитка. То она получалась тонкая, точно паутина, то грубая, словно бечевка для плетки. Наконец она отодвинула свой стул, уронила руки на колени и горько заплакала.
В этот самый момент перед ней откуда ни возьмись выросла маленькая старушонка с удивительно большими ступнями и спросила:
О чем ты, красавица?
Да вот я должна весь этот лен к завтрашнему утру превратить в пряжу. А у меня и пяти ярдов тонкой нити из него не получается.
А ты не постыдишься пригласить на свою свадьбу с молодым принцем нищую Большеногую Старуху? Обещай позвать меня, и, пока ты сегодня ночью спишь, все три фунта льна превратятся в тончайшую пряжу.
Конечно, я приглашу тебя, и с удовольствием, и буду заботиться о тебе всю мою жизнь!
Вот и прекрасно! Ты пока оставайся в своей комнате до вечернего чая, а королеве можешь сказать, чтобы она приходила за пряжей завтра утром, хоть на заре, если ей угодно.
И все случилось, как старушка пообещала. Пряжа получилась тонкая и ровная, ну словно тончайшая леска.
Вот молодец девушка! — сказала королева. — Я велю принести тебе мой собственный ткацкий станок из красного дерева. Только сегодня тебе больше не надо работать. Поработать и отдохнуть, поработать и отдохнуть — вот мой девиз! Ты завтра успеешь наткать льна из этой пряжи. А там кто знает...
В этот раз девушку мучил страх еще больше: она ведь не умела даже приготовить основу ткани и не знала, как пользоваться челноком. И она сидела пригорюнясь, как вдруг перед ней выросла маленькая и совершенно квадратная старушка: такие широкие у нее были плечи и бока. Гостья сказала, что ее зовут Квадратной Старухой, и заключила с Энти ту же сделку, что и Большеногая Старуха.
Ну и обрадовалась королева, когда поутру нашла готовое полотно, такое белое и тонкое, словно самая лучшая бумага, какую только доводилось видеть.
Ах, какая милочка! — сказала королева.— А теперь развлекись с дамами и кавалерами. И если завтра ты из этого полотна нашьешь славных рубах, одну из них ты сможешь подарить моему сыну. И хоть тут же выходи за него замуж!
Ну как было не посочувствовать бедной Энти: вот-вот и принц будет ее навеки, а может случиться, она потеряет его навсегда! Но Энти набралась терпения и ждала с ножницами, иголкой и ниткой в руках до самого полудня. Прошла еще минута, и тут наконец появилась третья старушка. У старушки был огромный красный нос, и она тут же сообщила Энти, что ее так и зовут Красноносая Старуха. Она оказалась ничуть не хуже других старушек, и, когда на другой день рано утром королева пришла к Энти, дюжина славных рубах уже лежала на столе.
Что ж, теперь дело оставалось лишь за свадьбой. И уж поверьте мне, свадьбу устроили на славу. Бедная матушка Энти тоже была среди гостей. За обедом старая королева не могла говорить ни о чем, кроме рубах. Она мечтала о том счастливом времени, когда после медового месяца они с невесткой только и станут что прясть, ткать да шить рубахи и сорочки.
Жениху были не по душе такие разговоры, а невесте и подавно. Он хотел уж было вставить свое слово, как к столу подошел лакей и сказал, обращаясь к невесте:
Тетушка вашей милости, Большеногая Старуха, просит узнать, может ли она войти?
Невеста вспыхнула и готова была сквозь землю провалиться, но, к счастью, вмешался принц:
Скажите миссис Большеногой, что всем родственникам моей невесты и я и она всегда сердечно рады.
Старушка с большими ногами вошла и уселась рядом с принцем. Королеве это не очень понравилось, и после нескольких слов она довольно злобно спросила:
Ах, сударыня, отчего это у вас такие большие ноги?
Э-э, матушка! Верите ли, ваше величество, почти всю свою жизнь я простояла у прялки. Вот от этого!
Клянусь честью, моя любимая,— сказал тогда принц,— ни одного часа больше я не позволю тебе стоять у прялки!
Тот же самый лакей опять объявил:
Тетушка вашей милости, Квадратная Старуха, хочет войти, если вы и прочие благородные господа не возражают.
Энти была очень недовольна, но принц пригласил гостью войти. Она уселась и выпила за здоровье каждого присутствующего.
Скажите, сударыня,— обратилась к ней старая королева,— отчего это вы такая квадратная?
Оттого, ваше величество, что всю свою жизнь я просидела у ткацкого станка.
Клянусь властью,— сказал принц,— моя жена не будет сидеть у станка ни одного часа!
Опять вошел лакей:
Тетушка вашей милости, Красноносая Старуха, просит позволения присутствовать на пиру.
Невеста еще гуще покраснела, а жених приветливо сказал:
Передайте миссис Красноносой, что она оказывает нам честь!
Старушка вошла, ей оказали всяческое уважение и усадили за стол. А все гости, сидевшие на свадьбе, поднесли к носу кто бокалы, кто стаканы, чтобы спрятать свои улыбки.
Сударыня,— обратилась к ней матушка-королева,— не будете ли вы так добры рассказать нам, отчего это ваш нос такой большой и красный?
Видите ли, ваше величество, я всю свою жизнь склоняла голову над шитьем, и оттого вся моя кровь приливала к носу.
Милая,— обратился принц к Энти,— если я когда-нибудь увижу в твоих руках иголку, я убегу от тебя за тысячу миль!
А ведь по правде говоря, мои милые дети, хотя эта история и забавная, мораль в ней совсем неправильная!
И если кто-нибудь из вас станет подражать ленивице Энти, сами увидите: вам уж так не повезет, как ей. Во-первых, она была очень хорошенькая, а во-вторых, ей помогали могущественные феи. Теперь фей нет, нет и принцев, которые проезжают мимо и увозят вас с собой, трудолюбивые вы или ленивые. И в-третьих, еще неизвестно, так ли уж счастливы были принц и сама Энти, когда они стали взрослыми и на них свалились житейские заботы и трудности. | |
Сказка № 2046 | Дата: 01.01.1970, 05:33 |
|---|
Ты ведь знаешь, что крапивник подлая птица - хуже, много хуже даже летучей мыши,- что он просто отъявленный обманщик, а потому и нечего удивляться, что мы охотимся за ним и ловим его. Несмотря на то, что величиной он всего с ваш палец, крапивник считается королем птиц - титул, который он получил с помощью низкой хитрости.
В дни великого Кольма Килла, святого и пророка, птицы со всего света слетелись, чтобы выбрать себе короля. Но так как каждый метил на этот высокий пост, птицы не смогли прийти к согласию, и очень скоро между ними разгорелась настоящая война - кровавая битва, которая в течение трех лет бушевала во всех лесах света.
Наконец старая мудрая ворона предложила всем предоставить выбор святому Кольму Киллу.
Все согласились, и вот со всех концов земли слетелась тьма-тьмущая птиц, так что от них даже почернело небо над Донеголом, где жил этот святой. Святой вышел к ним из своей маленькой хижины и спросил, чего они хотят. Птицы ему все рассказали и обещали подчиниться его решению.
Тогда Кольм приказал им спуститься и рассесться на земле. И они опустились и покрыли все холмы и долины, и ручьи, и даже озера,- ведь их была тьма-тьмущая. И, обращаясь к ним, святой молвил:
- Самая лучшая и самая сильная птица та из вас, которая сможет взлететь выше всех. Она и должна считаться королем птиц!
Все согласились, что такое решение будет мудрым и справедливым. А затем святой сказал, чти подаст им знак, когда взлететь, и та птица, которая поднимемся выше всех, по возвращении станет величаться Королем Птиц.
Как только святой подал знак, все птицы взвились вверх, и люди, которые наблюдали их, увидели, как сначала одна из птиц устала и упала вниз; затем другая, бедняжка, устала и упала вниз; потом третья устала и упала вниз, и так все, одна за другой, уставали и падали вниз, пока наконец не осталась одна-единст-венная птица, которая все еще парила в вышине.
Это был орел.
Но орлу, из тщеславия, показалось мало подняться лишь чуть-чуть выше остальных птиц, чтобы опуститься на землю королем. В своем тщеславии он продолжал взмывать все выше и выше, пока наконец не мог уж подняться еще хоть на дюйм и не в силах был еще хоть раз взмахнуть крыльями.
И когда он замер в воздухе, гордый своим полетом и уверенный, что на землю он опустится Королем Птиц, с его спины вдруг взлетел маленький крапивник - он все время сидел там,- поднялся вверх еще на один фут, а затем опустился на землю Королем Птиц!
Святому пришлось сдержать свое слово и пожаловать королевский титул этому жалкому негодяю. Но он был так разгневан на него за эту низкую хитрость, что наложил на него проклятье никогда впредь не взлетать над землей выше, чем он поднялся в тот день над орлиным крылом.
И с того самого дня по сию пору мы можем сами видеть, как крапивник перелетает с куста на куст, с одной изгороди на другую, никогда не взлетая над землей выше нашего колена,- это прибивает его к земле тяжесть святого проклятия.
В старину говорили: \"Часто за наш язык мы расплачиваемся разбитым носом\". | |
|
