Сказка № 1783 | Дата: 01.01.1970, 05:33 |
|---|
 В старину у одного чуваша по имени Тунгылдык было три дочери и один сын. Старшую дочь звали Чагак, что значит Сорока, среднюю - Чегесь, то есть Ласточка, младшую - Чеппи - Последыш, сына звали Мамалдык. Отец перед смертью сказал Мамалдыку, чтобы тот отдавал сестёр замуж за того, кто первый посватается.
Однажды, когда Мамалдык убирался во дворе, туда забрёл Волк. Мамалдык испугался незваного гостя. А Волк обежал три раза двор, обернулся человеком и говорит:
- Ну, Мамалдык, я пришёл сватать твою сестру Чагак.
Пригласил Мамалдык гостя в дом, показал ему невесту. Без долгих разговоров поладили и начали свадебный пир. Три дня пировали, договорились, когда невесту увозить, а потом Волк вышел во двор, обежал три раза вокруг него, обернулся волком и умчался в лес.
Много ли, мало ли времени прошло - как-то полил сильный дождь. Мамалдык вышел убрать телегу под навес, видит - вместе с водой плывёт прямо к нему во двор Рыба. Три раза вокруг двора проплыла, стала человеком и говорит:
- Ну, дружище Мамалдык, я пришёл сватать твою сестру Чегесь.
Отдал замуж Мамалдык и среднюю сестру. Три дня гуляли, пили-ели, а на прощанье договорились, когда приезжать за невестой.
Прошло ещё какое-то время, прилетел во двор к Мамалды-ку Ястреб. Облетел три раза двор, стал человеком и говорит:
- Я пришёл сватать твою сестру Чеппи.
Отдал Мамалдык за Ястреба Последыша, отгуляли свадьбу, и Ястреб улетел.
На другой день с шумом-громом прикатили на тройках с бубенцами одиннадцать волков, объехали три раза двор, обернулись одиннадцатью молодцами. Мамалдык испугался, стоит посреди двора, глазами хлопает.
- Что перепугался, мы тебя есть не собираемся,- говорят гости.- Мы приехали с добром и миром.
- Проходите в избу, коли так,- приглашает Мамалдык.
В избе гости едят-пьют, а, уходя, забирают с собой Чагак. Трижды объехав двор, делаются опять волками и вместе с невестой уезжают в лес.
Прошло ещё немного времени и опять полил дождь, а вслед за ним появились во дворе одиннадцать рыб, обошли трижды двор и стали людьми. Зашли в избу, угостились и увели с собой Чегесь. Бо дворе опять обернулись рыбами и уплыли своей дорогой.
Потом как-то раскудахтались и разбежались со страху в разные стороны куры. Вышел Мамалдык, видит - одиннадцать ястребов во дворе. Облетели три раза двор, стали людьми, вошли в дом.
Попили-поели, забрали с собой Чеппи, превратились опять в ястребов и улетели.
Остался Мамалдык один-одинёшенек. Плохо одному: и любая работа из рук валится, и дома сидеть скучно, не с кем словом перемолвиться. Впору руки на себя накладывать. Подумал так Мамалдык, взял верёвку да и пошёл в лес вешаться. Выбрал сук покрепче, привязал к нему верёвку, голову в петлю сунул. Только приготовился с жизнью распрощаться и вдруг - шмяк! - на землю грохнулся. Оглянулся Мамалдык: Арсюри - Леший рядом стоит, топор в руке держит, которым верёвку обрубил.
- Моему зятю сто лет надо жить, а он в петлю лезет, нехорошо! - качает головой Арсюри.
- Как это я могу быть твоим зятем, если ещё не женился? - говорит Мамалдык.
- Иди домой, открой сундук деда, там лежит бумага, из которой узнаешь, чьим должен быть зятем,- ответил ему Арсюри.
Мамалдык пришёл домой, отыскал в сенях старый дедовский сундук, порылся в нём и на самом дне в уголке нашёл бумагу, в которой говорилось:
«Тунгылдык, если твой сын не будет моим зятем, то от твоего дома не останется ни кола ни двора, сам ты наткнёшься на нож, Мамалдык повесится, твоих дочерей унесёт вихрем. Пока трогать тебя не буду, даю тебе срок, но как только Мамалдык выдаст замуж своих сестер, он должен жениться на моей дочери. Меня он найдёт, если будет идти всё время на восток».
И раз, и два прочитал Мамалдык злосчастную бумагу, поплакал, погоревал, а только делать нечего - пошёл искать своего будущего тестя с дочерью-невестой.
Идёт-бредёт он по лесной тропинке. Встречает на пути дворец. Заходит в него и видит свою старшую сестру Чагак.
- Хорошо, что тебя не встретил твой зять, мой муж Волк,- говорит сестра.
- А если бы и встретил? - недоумевает Мамалдык.
- Так он же питается человечьим мясом,- объясняет сестра. И только она так сказала - зашумел, загудел лес.
- Это мой муж идёт,- говорит сестра.- Спрячься! Прячет она брата в подпол. А муж-Волк уже на пороге.
- Фу-фу, человеком пахнет! - говорит Волк.
- День-деньской среди людей кормишься - как человеком не будет пахнуть?! - отвечает сестра.
- Что ты ни говори, а у нас в доме человек, давай его сюда, я съем,- начинает сердиться Волк.
- А если это мой брат, и его съешь? -. спрашивает Чагак.
- Нет, Мамалдыка не трону,- отвечает Волк.- Мамалдыка сам три дня угощать буду, три бочки вина выставлю.
Мамалдык выходит из подпола, и Волк начинает его угощать. Три дня они пьют-гуляют, три бочки вина выпили. А когда пришло время Мамалдыку уходить, Волк выдернул из хвоста три волоса, протянул Мамалдыку и сказал:
- Понадоблюсь - спали эти волосинки.
Идёт Мамалдык путём-дорогой дальше. Встречает ещё один дворец. В нём жила средняя сестра Чегесь.
- Заходи скорей, пока не явился мой муж, а то он тебя тут же съест,- сказала сестра и спрятала Мамалдыка.
Тотчас зашумел, загудел лес, явился зять и сразу:
- Фу-фу, человечиной пахнет!
- Целыми днями среди людей бываешь, как тут не пахнуть,- говорит сестра.
- В нашем доме человек,- настаивает зять,- давай его сюда, я съем.
- А если это мой брат, и его съешь? - спрашивает сестра.
- Если брат, три дня сам его буду угощать, три бочки вина выставлю.
Вышел Мамалдык к столу, три дня его зять поил-кормил, три бочки вина они с ним выпили. Настало время прощаться.
- Вот тебе три чешуйки, - говорит зять, - понадоблюсь - сожги их.
Идёт-бредёт дальше Мамалдык своим путём на восток. Ещё один дворец на пути повстречал. В этом дворце жила младшая сестра Чеппи.
- Как хорошо, что тебя не встретил твой зять,- говорит сестра и прячет Мамалдыка в подпол.
Загудел, зашумел лес, является зять и прямо с порога:
- Фу-фу, человеком пахнет!
- Как не пахнуть, когда целыми днями среди людей бываешь,- говорит сестра.
- Вытаскивай его поскорей, я есть хочу! - закричал на неё муж.
- А если это мой брат, и его есть будешь? - спрашивает Чеппи.
- Если это Мамалдык, пусть выходит,- сразу смягчился муж,- я его не только не трону, а три дня сам угощать буду, не пожалею три бочки вина.
Три дня пьют-едят, все три бочки до дна выпили. На прощание Ястреб три пера у себя из хвоста выдернул и Мамалдыку отдал:
- Понадобится моя помощь - спали эти перья, сразу же явлюсь.
Пошёл Мамалдык дальше и теперь-то уже дошёл до своего будущего тестя Арсюри. Тот обрадовался, вывел к нему свою дочь-невесту и, не откладывая, справил свадьбу.
Арсюри был уже стар и после свадьбы своей дочери прожил недолго. Перед смертью он позвал зятя и отдал ему двенадцать ключей. Одиннадцать из них блестели, как начищенные, видно, всё время были в ходу, а двенадцатый совсем заржавел.
- Этими одиннадцатью ключами, зятёк, ты можешь пользоваться, сколько тебе угодно,- сказал Мамалдыку Арсюри,- а двенадцатым ни я, ни мой отец, ни мой дед ничего не открывали, и ты тоже не открывай.
С этим и помер тестюшка.
Мамалдык взял ключи и начал обходить оставшиеся ему в наследство амбары и подвалы. Открыл один амбар - в нём доверху пшеница насыпана, открыл другой - бочки мяса впрок насолены. В подвалах тоже чего только не было: и оружие всякое, и конская сбруя, и меха всех зверей.
Дошёл Мамалдык до одиннадцатого подвала, открыл, а он полон человеческими головами. Закрыл тут же, а про себя думает: «А что же в двенадцатом? И почему мой тесть не велел его открывать? Что если хоть одним глазком заглянуть?» Приоткрыл он дверь двенадцатого подвала, заглянул в него и ахнул : там сидел огнедышащий Змей - дракон. Самый страшный из всех злых духов, про какие только приходилось Мамалдыку слышать от своих родителей. Дракон может пристать к человеку как болезнь. Для него ничего не стоит через трубу явиться к одинокой женщине в образе мужчины и улечься с ней в постель. Он может вместе с молнией попасть в дом к одинокому мужчине в образе женщины. Он может всё... И как только Мамалдык увидел сейчас огнедышащую пасть Змея, его сразу же обуял великий страх. Забыв про всё на свете, он побежал в дом. Но открывает он дверь и видит - Змей уже сидит в доме, обнявшись с его женой.
- Спасибо, Мамалдык, что освободил меня, - говорит Змей. - За это я тебя не трону, уходи подобру-поздорову на все четыре стороны.
До слёз обидно Мамалдыку: из собственного дома выгоняют, а только что поделаешь, со Змеем спорить не будешь, надо уходить.
Пошёл он куда глаза глядят. Идёт, а сам всё думает, как бы со злым Змеем счёты свести, как бы его одолеть. И тут он вспомнил про своих зятьёв. Взял он волосок, чешуйку, перо и спалил их. Тут же явились зятья и спрашивают:
- Чем можем пособить тебе, Мамалдык?
- Я выпустил Дракона, а он отнял у меня жену и выгнал из дома,- пожаловался Мамалдык.- Надо его, во что бы то ни стало, убить.
- На это у нас сил не хватит,- отвечают ему зятья. - Ты лучше упроси жену, чтобы она выведала у Змея, где находится его душа. Тогда нам легче будет с ним разделаться.
Мамалдык так и сделал. Жена спросила у Дракона, где его душа. Тот ответил: «Посреди моря-окияна стоит дуб, в том дубе - бык, в быке - утка, в утке - три яйца. В яйцах моя душа».
Мамалдык взял топор и поплыл морем. Нашёл дуб и срубил его. Из дуба вышел бык. Мамалдык спалил волос Волка, тот прибежал и разодрал быка. Из быка вылетела утка, Мамалдык спалил перо Ястреба, тот настиг утку, но яйца из неё упали в море. Мамалдык спалил рыбью чешуйку, приплыла Рыба и достала со дна морского яйца. Мамалдык одно яйцо разбил тут же, а остальные понёс домой.
После того, как Мамалдык разбил первое яйцо, Дракон захворал и затревожился: «Что-то душа не на месте, уж кто не добрался ли до неё? Пойду-ка посмотрю». Но только он хотел дверь открыть, Мамалдык - шмяк! - на порог два остальных яйца. Дракон тут же и упал замертво.
Зажили Мамалдык со своей молодой женой в мире и спокойствии, много детей, говорят, нажили, а добра всякого у них и так было не счесть. | |
Сказка № 1782 | Дата: 01.01.1970, 05:33 |
|---|
В очень давние времена жил спустившийся с гор Арамази Улып-богатырь. У него было много скота, и жил он в полном достатке и довольстве. Всякие беды и несчастия обходили его стороной.
Но однажды кто-то из богов, видно, разгневался, горы Арамази затряслись, загремел гром, засверкала молния, и полились нескончаемые потоки воды. Горные озера и реки вышли из берегов, и потоки воды устремились в долины и начали заливать луга, на которых Улып пас свои стада. Такого еще никогда не бывало, и Улып не знал, что делать, чтобы спасти свои стада. А луга с каждым днем затопляло все больше. Тогда Улып, при своей богатырской силе, начал перебрасывать своих коров, овец, лошадей на более высокие, незатопленные места.
Три дня и три ночи трудился Великан, но скота у него было так много, что до окончания дела было еще далеко.
По соседству с Улыпом жил кузнец-богатырь Азамат. Решил Азамат помочь своему соседу. За семь дней и ночей он сковал узорчатый, сверкающий семью цветами мост. Один конец моста упирался в горы Арамази, другой опускался на волжские луга.
Улып со своей женой перегнал свои стада по этому мосту на волжский берег. И как только все стада перешли через мост, он исчез, стал невидим.
Теперь этот семицветный мост можно видеть только в ясную погоду после дождя. Вот почему чуваши возникающую после Дождя радугу называют Мостом Азамата. | |
Сказка № 1781 | Дата: 01.01.1970, 05:33 |
|---|
Жили-были в одной деревне старик со старухой. Жили они бедно, едва сводили концы с концами, хотя родители старухи и были люди богатые.
Как-то, незадолго до праздника поминовения усопших, именуемого в народе семиком, старуха говорит своему старику: - Васьлей, соседи уже начали варить пиво на семик, нам бы гоже надо, да не из чего. Сходи-ка к моим родителям, может, дадут пуд солода на пиво?
Васьлей взял деревянное ведро-пудовку и отправился к тестю с тёщей.
- Не дадите ли нам пудик солода? - попросил он у них. - А то праздник скоро, все будут пиво пить - нам тоже хочется.
- Отчего же не дать,- ответил тесть.- Старуха, насыпь зятю пуд солода.
Тёща была добрым человеком, и вместе с солодом дала зятю ещё и большой отрубок мяса.
Идёт Васьлей домой, в одной руке несёт солод, в другой мясо. Дорога пролегала через мельничную запруду. Проходя самым гребнем запруды, Васьлей споткнулся и просыпал весь солод в воду. Что делать? На глаза попалась палка. Васьлей поднял её и начал мешать воду, точно так же, как мешают ложкой в чашке. Глядит - вода стала по цвету похожей на пиво. «Вот так здорово! - подумал про себя Васьлей. - Может, она и на вкус как пиво?!» Он тут же лёг на живот и стал пить из пруда. Попил-попил, и ему стало казаться, что он уже пьянеет. «Ну, а если так, - опять сам себе сказал Васьлей, - значит, надо начинать петь песню». Поднялся на ноги, запел. Однако же не успел Васьлей как следует разойтись, распеться, как услышал за собой вроде бы какого-то другого певца, который вторил ему. Оглянулся - идёт, слегка пошатываясь, человек в рваном чапане. Васьлей дождался его и говорит:
- Пойдём-ка, приятель, вместе. Вдвоём и идти легче, и петь веселее.
- Айда вместе, - согласился тот.
Положили они руки друг другу на плечи и зашагали дальше с песней.
Идут, поют, всё хорошо. Но Васьлею пришло на ум спросить своего попутчика:
- А кто ты будешь? Я тебя что-то не знаю.
- Как же это ты меня не знаешь, - отвечает тот. - Я же твоя Нужда.
- Ну тогда пойдём ко мне, - предложил Васьлей.
Они опять обнялись и с песней тронулись к дому Васьлея.
Когда подошли к дому, жена Васьлея как раз несла воду из колодца для варки пива. Завидев пошатывающегося мужа, она спросила:
- Да ты, никак, выпил, Васьлей? Где твой солод или отец не дал ничего?
- Дать-то дал,- ответил Васьлей, - да невезучий я. Когда проходил мельничной плотиной, споткнулся, и весь солод из пудовки высыпался в воду. Помешал я палкой - стало пиво.
Ну я, конечно, попил - не пропадать же добру. А попил - запьянел, начал песни петь. Мне подтянул оказавшийся рядом мой друг Нужда. Вот с ним вместе и идём. Пива теперь нам всё равно уж не сварить, так что неси воду поскорее домой и начинай готовить угощение. Нет пива - угостим моего друга хотя бы мясом.
Пришли в дом. Васьлей усадил Нужду за стол, а сам вышел наколоть дров. Вскоре вышла из избы за дровами и его жена.
- Ты освободи-ка наш самый большой сундук, - сказал ей Васьлей, - мы туда запрём Нужду, пусть посидит.
Жена быстро освободила сундук, что стоял в сенях. Васьлей занёс в избу дрова, следом за ним пришла и жена.
Нужда сидел за столом и распевал песни. Васьлей подсел к нему и вроде бы начал подпевать. Потом изловчился, схватил гостя за горло и крикнул жене:
- Жена, хватай его за ноги!
Жена схватила Нужду за ноги, вдвоём они выволокли незваного гостя в сени и затолкали в сундук. А для верности заперли сундук большим замком.
Вечером Васьлей запряг лошадь, поставил сундук на телегу и поехал в лес.
В лесу он вырыл под деревом большую яму и спустил в неё сундук. Потом яму опять засыпал землей, заровнял это место и даже укрыл опавшими листьями.
Вернулся Васьлей домой, и жизнь у них со старухой пошла по-другому. С каждым днём рос достаток в доме, любое дело ладилось, копейка оборачивалась гривенником, а гривенник - рублём. За один год Васьлей в богатстве поравнялся с тестем. Тесть всё удивлялся: «Откуда что взялось у него, что он так быстро разбогател?» А потом и забеспокоился: «Если так и дальше пойдёт, он же станет богаче меня и не захочет со мной знаться».
В семик Васьлей назвал целый дом гостей. Пришли и тесть с тёщей. Попили-поели, досыта попели. Тесть выбрал минуту и спрашивает захмелевшего зятя:
- Скажи-ка, Васьлей, как это ты сумел так быстро разбогатеть, уж не клад ли нашёл?
Пьяненький Васьлей без утайки - да и перед кем было таиться-то, ведь его спрашивал близкий родной человек - всё, как есть, рассказал тестю: и как он засадил Нужду в сундук, и куда этот сундук закопал, и как у него сразу же после этого появился достаток в доме.
Тесть выслушал Васьлея и сделал вид, что этим всё и кончилось. Сам же на другой день, с утра пораньше, запряг лошадь, положил на телегу железную лопату и поехал в лес. Не так-то просто было найти в лесу дерево, под которым зять похоронил свою Нужду. Поискал-поискал - не нашёл. Тогда он стал кричать:
- Эй, Нужда моего зятя, где ты? Где Нужда моего зятя? Слышит, из-под одного дерева доносится тоненький, уже почти умирающий, голосок:
- Я здесь!
Тесть подошёл к дереву, выкопал сундук с Нуждой и повёз его домой. Дома он сбил замок и вытащил из сундука еле живого Нужду.
- Иди-ка теперь, Нужда, к своему давнему, старинному другу, и пусть он вместе с тобой заживёт по-прежнему.
- Нет, добрый человек,- отвечает Нужда,- я ни за что к тому злодею не пойду. Он же заживо похоронил меня, хорошо, что ты спас от верной смерти. Так что теперь я от тебя никуда не уйду.
Сказал эти слова Нужда и исчез, словно его и не было.
В ту же ночь у тестя пала лошадь. На Петров день тесть сгорел: от дома и двора одни головешки остались. И чем дальше, тем жизнь у него шла всё хуже и хуже.
А Васьлей по-прежнему богател и жил в довольстве до самой смерти. А память о нём осталась - так это потому, что своим богатством Васьлей делился с бедными, с теми, кому не удавалось одолеть свою Нужду. | |
Сказка № 1780 | Дата: 01.01.1970, 05:33 |
|---|
Это было давным-давно, в незапамятные времена. Как-то в один из годов очень рано наступила осень. Ещё и листья с деревьев не опали, а уже завернули сильные холода. Птицы начали сбиваться в стаи и заторопились в тёплые страны. Змеи, ящерицы, всякие лесные зверушки, спасаясь от холода, залезли в свои норы и дупла. Всё живое или улетело, или попряталось. Лишь маленькая птичка с пораненным крылом не смогла улететь со стаей и осталась одна в чистом поле на пронизывающем ветру.
Сидит птичка под кустиком полыни, горюет, что делать - не знает. Неужто так и придётся погибать? А на краю поля начинался большой дремучий лес. «Поскачу-ка я в этот лес, может, деревья сжалятся надо мной и пустят на свои ветки перезимовать», - подумала птичка и, оберегая своё раненое крылышко, поскакала к лесу.
На опушке леса стояла кудрявая красавица-берёза. Птичка к ней с просьбой:
- Берёза-берёзонька, густая и кудрявая, пусти к себе перезимовать.
- Веток у меня много, листьев ещё больше, мне за ними надо смотреть, до тебя ли тут, - ответила берёза.
Поскакала птичка со своим перебитым крылышком дальше. Глядит - стоит развесистый дуб-великан. Стала она его упрашивать:
- Дуб-богатырь, смилуйся, пусти меня на свои густые тёплые ветки до весны прожить.
- Вот ещё придумала, - ответил дуб. - Если всех пускать на зиму, вы у меня ни одного жёлудя не оставите. Нет, нет, не пущу, иди своей дорогой.
Птичка-невеличка поскакала дальше по лесу, оберегая своё раненое крыло. Приблизилась к речке, видит - на берегу, спиной к ней, лицом к речке, стоит, до самой воды уронив свои ветви, могучая ветла.
- Добрая ветла, твои ветки густые, уютные, пусти меня прожить на них до весенних тёплых дней, - просит и ветлу бедная птаха.
- Проваливай, я с рекой разговариваю, а со всякими встречными мне и разговаривать-то не к лицу,- гордо ответила ветла.
Бедная пташка впала в отчаянье. Да и было от чего: никто её, горемыку, не пускает на зиму, все-то разговаривают свысока.
Усталая и голодная, побрела она дальше, в глубину леса, осторожно ступая, чтобы не сделать больно раненому крылышку. Несчастную птицу заметила зелёная ель.
- Ай-яй, бедняга, куда же ты идёшь? - спросила она птаху.
- Куда иду, и сама не знаю, - ответила та.
- Как же не знаешь? - удивилась ель.
- Да ведь не от хорошей жизни одна по лесу хожу, - печально сказала птичка. - Иду, куда глаза глядят.
- А что же ты со своими подругами не улетела?
- Крылышко у меня больное, не могу летать. А пришла в лес, попросилась у деревьев пустить меня перезимовать - никто не пустил, никто не пожалел.
- Ах, бедняжка! - жалостливо воскликнула сердобольная ель.- Тогда поживи у меня. Вот садись на эту мохнатую веточку - она самая тёплая.
Рядом с елью стояла старая сосна. Она тоже пожалела пташку.
- У меня ветки не такие густые, не такие тёплые, но я буду загораживать тебя от холодных северных ветров,- сказала она.
Птичка забралась в самую гущину еловых ветвей, а сосна прикрыла её от холодного ветра.
Принял участие в судьбе маленькой птички и росший между елью и сосной можжевельник.
- Не унывай, птичка-невеличка, я тебя всю зиму буду кормить своими ягодами.
Так раненая птичка зажила хорошей жизнью.
Как-то ночью разыгрался, разбушевался ветер. Он так трепал ветви деревьев, что с них дождём сыпались листья. Понравилось это ветру, захотелось ему все деревья раздеть донага, но прежде, чем сделать это, решил он всё же спросить у Мороза:
- Батюшка-Мороз, со всех деревьев листья сорвать или на каких-то оставить?
Царь холода, Моров, сказал:
- С берёз, с вётел - со всех, что в листья одеты, срывай. А те деревья, что взяли под защиту маленькую пташку, не трогай, пусть они и зиму стоят зелёными.
Ветер не осмелился ослушаться батюшки-Мороза и не тронул ель, сосну и можжевельник. Так они и по сию пору остались вечно зелёными. | |
|
