Сказка № 1779 | Дата: 01.01.1970, 05:33 |
|---|
 К одной молодой вдове повадился злой дух. И так, и эдак бедная бабёнка пыталась освободиться от него, из сил выбилась, а злой дух не отстаёт - да и всё тут. Рассказала она о своей беде соседке, а та и говорит :
- А ты завесь дверь рубашкой из посконного полотна - она злого духа и не пропустит в избу.
Вдовица послушалась соседку, сшила длинную рубашку из посконного полотна и завесила ею дверь в избу. Ночью пришёл злой дух, а рубаха ему и говорит:
- Погоди-ка, послушай, что мне пришлось видеть и испытать на своём веку.
- Ну, говори, - ответил злой дух.
- Ещё до того, как на свет появиться, - начала свой рассказ рубашка, - и то сколько всяких хлопот со мной было. По весне землю вспахали, заборонили и только после этого меня, коноплю, посеяли. Прошло какое-то время - меня проборонили ещё раз. Только тогда я взошла, на свет появилась. Ну, а когда появилась, расту, к солнышку тянусь...
- Ну, хватит, наверное, - говорит злой дух. - Пусти!
- Уж если начал слушать - дай досказать, - отвечает рубашка. - Когда я вырасту и созрею - меня выдергивают из земли...
- Я понял, - опять перебивает злой дух. - Пусти!
- Нет, ещё ничего не понял, - не пускает его рубашка. - Дослушай... Потом меня молотят, отделяют семена...
- Хватит! - теряет терпение злой дух. - Пусти!
Но в это время на дворе кукарекает петух и злой дух исчезает, так и не побывав у вдовицы.
На другую ночь он прилетает опять. И опять рубашка не пускает его.
- Так на чём я остановилась? - говорит она. - Ах, да, на семенах. Мои семена обдирают, веют, кладут на хранение, а то, на чём выросли семена, - коноплю - сначала складывают в стога, а потом долго, целых три недели, мочат в воде.
- Ну, всё, что ли? - спрашивает злой дух. - Пускай!
- Нет, не всё, - отвечает рубашка. - Я же ещё в воде лежу. Через три недели меня вытаскивают из воды и ставят сушить.
- Хватит! - опять начинает сердиться злой дух. - Пусти!
- Ты же ещё самого-то главного не слышал, - отвечает рубашка. - Не знаешь, как мнут-ломают мои кости... Так вот ломают и мнут меня до тех пор, пока всё тело от костей не очистят. Мало того: ещё кладут в ступу и давай втроём-вчетвером толочь пестами.
- Пусти! - опять начинает терять терпение злой дух.
- Из меня выбивают всю пыль, - продолжает рубашка, - оставляют лишь чистое тело. Потом меня вешают на чесалку, разделяют на тонкие волосинки и прядут. Напряденные нити наматывают на мотовило, потом опускают в щелок. Тогда мне бывает трудно, глаза забиты золой, я ничего не вижу...
- А я не хочу тебя больше слушать! - говорит злой дух и уже хочет пройти в избу, но в это время кукарекает петух и он исчезает.
И на третью ночь явился злой дух.
- Потом меня стирают, сушат, делают из меня мотки и пропускают через бердо, ткут и получается холст, - продолжает свой рассказ рубашка.
- Теперь-то всё! - говорит злой дух. - Пусти!
- Ещё совсем немного осталось, - отвечает рубашка. - Уж дослушай... Холст кипятят в щелочной воде, стелят на зелёную траву и стирают, чтобы вышла вся зола. И опять, уже по второму разу, толкут меня втроём-вчетвером, чтобы я стала мягкой. И только после этого отрезают от куска, сколько нужно, и шьют. Вот только тогда положенное в землю семечко становится рубашкой, которой сейчас и завешена дверь...
Тут опять на дворе кукарекнул петух, и опять злому духу, не солоно хлебавши, пришлось убираться восвояси.
В конце концов надоело ему стоять перед дверью и слушать рубашкины россказни, с тех пор он перестал прилетать в этот дом и оставил молодую вдову в покое. | |
Сказка № 1778 | Дата: 01.01.1970, 05:33 |
|---|
Один старик принес из леса живую лису и говорит старухе :
Брось-ка в печь мою старую шапку, я тут кое-что на новую принес. Вот, посмотри,— и вытащил из мешка лисицу.
Старуха как раз топила печку и, увидев лисицу, взяла старую шапку мужа и бросила в огонь. А старик тем временем говорит лисе:
Прежде чем я пущу тебя на шапку, спляши, лисичка-сестричка, повесели нас со старухой,— и принялся точить нож.
Бедная лисичка глядит на нож, на старика со старухой и сидит ни жива ни мертва. Взглянула в окно, увидела дорогу в поле, а за полем — лес, только как убежишь в тот лес?
А старик уже и нож наточил.
Пляши, лисичка, не то зарежу.
Я бы сплясала,— ответила лиса,— но у меня нет хорошего платья. А без платья — что это за пляска?
Старуха достала из сундука свое девичье платье, нарядила в него лисичку. А та посматривает на свой наряд, любуется, а плясать не торопится.
Что же не пляшешь-то, сестрица?— спрашивает старик.
Я бы сплясала,— отвечает лиса,— да у меня нет хушпу* на голове.
Старик со старухой надели на голову лисы хушпу. А она и теперь на украшения смотрит, однако же и плясать не пляшет. Тогда старик со старухой в один голос:
Хватит любоваться-то, лисица, пляши, почему не пляшешь?
А у меня — разве не видите?— на шее мониста нет,—отвечает лиса.
Повесила ей на шею старуха и свое монисто,— не пляшет лиса:
Надо бы еще и браслеты.
И когда только дали ей и браслеты — повеселела, вышла на середину избы, на задние лапы встала.
Старик достал гусли, заиграл, лисица в пляс пустилась. Сначала тихо, медленно прошла по кругу, а потом все быстрей и быстрей. Только нарядное платье мелькает, да хушпу с монистом позванивают. Старуха и про печку забыла, глядит на лисью пляску, в ладоши хлопает.
А ну, ходи веселей, лисичка-сестричка!— подбадривает плясунью и старик, и чуть ли не сам готов вместе с ней в пляс пуститься.
Что только не выделывала, какие веселые колена лисица ни выкидывала. Глядят на пляску старик со старухой не наглядятся.
Жарко стало плясунье, она и говорит:
- Чтобы дверь была открыта,
И окно чтоб не закрыто.
Старуха тут же кинулась открывать дверь, а старик открыл окно: жалко что ли: лишь бы лисичка-сестричка веселей плясала!
А лисичка еще немного попрыгала, поплясала, да — юрк! — в открытую дверь. Только ее старик со старухой и видели.
И остался старик без шапки: старая в печке сгорела, а новая в лес ушла.
*Xушпу — праздничный головной убор женщины, украшенный серебряными монетами и бусами. | |
Сказка № 1777 | Дата: 01.01.1970, 05:33 |
|---|
Бежала лиса по лесу. Бежала-бежала да вдруг — бух! — в яму, которую на ее дороге охотник вырыл. Снует туда-сюда по яме, прыгает, крутится, вертится, а наверх выбраться не может.
Дятел с соседнего дерева увидел лису в яме и спрашивает:
Что ты там делаешь, подруженька?
Колодец рою,— ответила рыжая плутовка.
Может, и мне выроешь?— попросил дятел.
Вырыть я вырою, да сперва этот надо закончить,— продолжает хитрить лиса.— Помоги мне опустить в колодец сруб, потом пойдем тебе рыть.
Как же я помогу тебе?— не понял дятел.
Работа не тяжелая: ты мне для сруба сверху ветки бросай — всего и дела,— объяснила лиса.
Начал дятел помогать лисице. Найдет подходящий сучок, стукнет по нему своим острым клювом и летит сук прямо в яму. Стукнет по новой ветке — и она в яме. Так обломал он одно дерево, за другое принялся.
Ну как, кончается работа? — опрашивает дятел.
Считай, уже кончили,— отвечает ему лиса. А сама тем временем по веткам — прыг-прыг!— из ямы наверх выскочила.
Ну, теперь пойдем ко мне колодец рыть,— напоминает ей дятел.
Пойти-то я пойду,— отвечает лисица,— но ты бы сначала магарыч мне поставил.
Согласился дятел. Не им заведено: с началом дела работнику магарыч ставят.
Пошли вместе с лисицей искать торговца квасом. Пришли к селу, где собирался базар. Тут их как раз и догнал ехавший на базар торговец квасом.
Ну, вот, нам и на базар ходить не надо,— говорит дятел лисице.— Притаись вон за тем кустом.
Лиса быстро юркнула под куст, а дятел подлетел сзади к возу, сел на бочонок с квасом и давай долбить его своим острым клювом. Долбил-долбил — продолбил бочонок насквозь. Полился из бочонка фонтаном медовый квас. После этого дятел с бочонка перелетел на голову торговца квасом и — тюк!— его клювом по лбу. Ох, как рассердился квасной продавец на наглую птицу! Спрыгнул с воза и давай бежать за дятлом. А дятел нарочно летит низко над землей и уже почти в руки дается.
Пока квасник бегал за дятлом, квас из бочонка весь вытек. Сидевшая под кустом лиса выбежала на дорогу и напилась досыта до отвала.
Торговец побегал-побегал за дятлом, да ни с чем и вернулся обратно.
А лиса со своим дружком встретилась за гумнами села. Дятел спрашивает:
Ну, как, напилась?
Напилась, и кажется, даже опьянела,— слегка покачиваясь из стороны в сторону, отвечает лисица.
Тогда пошли колодец рыть,— опять за свое дятел.
Пойдем, обязательно пойдем,— уверяет его лиса,— но сначала ты меня насмеши.
Что делать, приходится дятлу исполнять и эту прихоть рыжей плутовки: уж очень хочется ему иметь свой колодец!
На одном гумне двое мужиков чечевицу молотили. Дятел оставил лису у плетня, а сам подлетел к одному работнику, сел на голову и — тюк!— клювом в самое темя.
Ах ты, разбойник!— крикнул работник и попросил своего товарища:— Никифор, стукни эту птицу по башке!
Никифор держал в руках цеп, так им и стукнул по голове другого мужика. Дятел успел улететь, а мужик от такого удара повалился на недомолоченную чечевицу.
Лиса, видя все это, сидит у плетня и со смеху покатывается. До слез насмеялась — вот как весело было!
Наверное, уж пора за дело приниматься,— опять напоминает ей дятел.— Пойдем колодец рыть.
Непременно пойдем, только уж, будь другом, напугай меня напоследок,— по-прежнему хитрит лиса.
Хорошо, подруженька,— и на этот раз соглашается дятел.— Если уж тебе так хочется напугаться — пойдем за мной.
Пошли они гумнами и дошли до края села. Видят — молодой парень вывел из ворот крайней избы коня и погнал его к речке на водопой.
Ты иди и садись у ворот, а я сяду над воротами,— сказал дятел лисе.
Лиса присела в открытых воротах, дятел — на дощатый навес над ними и — тук-тук!— начал стучать своим клювом. На стук выскочили со двора три хозяйские собаки. Увидели борзые рыжую лису в воротах — и к ней. Лиса наутек, собаки за ней вдогон. Со всех ног несется лисичка-сестричка, а собаки все же начинают нагонять плутовку. Лес показался. «Ну здесь-то,— думает лисица,— я уж как-нибудь сумею спастись»,— и юркнула в первое же попавшееся дупло. Собаки подлетели, бегают вокруг дупла, а лисицу достать не могут.
Лиса сидит в дупле, никак не может опомниться с перепугу. А когда немного пришла в себя, спрашивает у своих ног:
— Как вы бежали? Боялись или не боялись?
Еще как боялись! — отвечают ноги. — И неслись изо всех сил.
Спрашивает у ушей:
А вы?
Мы тоже неслись, припав к шее, во весь дух, — отвечают уши.
А ты как бежал? — спрашивает лиса у хвоста.
Я бежал и все думал: вот схватят, вот поймают, — ответил хвост.
Ах, негодный!— возмутилась лиса.—Так ты хотел, чтобы собаки поймали меня?! Вот за это отдам тебя собакам на съеденье — будешь знать!
Сказала так лиса и высунула свой хвост из дупла. Собаки только этого и ждали. Они тут же схватили лису за хвост, вытащили из дупла и растерзали.
На том и дело кончилось. | |
Сказка № 1776 | Дата: 01.01.1970, 05:33 |
|---|
Жили три брата: Юхаби, Юскаби и Юркаби. Старшие братья были умные, а младшего все считали дураком. Его так и звали дурак-Юркаби.
Раз пошли братья в лес дров на зиму заготовить. Мать-старуха положила им в плетёный из лыка кошель хлеба-соли и разной провизии для варева.
Приехали братья в лес, принялись за работу. Дуб за дубом валят, сучья очищают и в кучи складывают. День прошёл - не заметили. Вечер наступил, вот-вот совсем стемнеет.
Воткнули братья топоры, начали ужин готовить. А только собрались разжечь костёр, оказалось, что спичек-то у них нет, дома забыли. Как быть? Решили подняться на самый высокий дуб и посмотреть, не видно ли где огонька. Поднялся старший Юхаби, посмотрел - далеко-далеко на востоке мерцает огонёк. Слез с дуба, пошёл в ту сторону.
Долго ли, коротко ли он шёл лесом, пришёл к костру. Около него сидит маленький старичок, руки греет.
- Не дашь ли, дедушка, огонька, костёр разжечь,- попросил Юхаби,- а то взялись ужин варить, а спички дома забыли.
- Отчего же не дать, дам,- отвечает старик,- только ты прежде мне спой, спляши и сказку расскажи.
- Ни петь, ни плясать я не умею, а сказки и подавно никогда не рассказывал,- говорит Юхаби.
- Ну тогда для тебя у меня и огня нет,- сказал, как отрезал, старик.
Вернулся Юхаби к братьям ни с чем. Пошёл к старику за огнём средний брат - Юскаби. Сначала он тоже поднялся на зысокий дуб, увидел, в какой стороне горит огонь, и пошёл в ту сторону.
Приходит Юскаби к костру, просит у старика огонька.
- Спой, спляши, сказку расскажи, тогда дам огня,- отвечает и ему старик.
- Не научили меня в детстве ни тому, ни другому, ни третьему,- говорит Юскаби.
- Ну, тогда и огня для тебя у меня нет,- сказал старик. Вернулся к братьям и Юскаби с пустыми руками.
Настал черёд идти за огнём младшему брату - дураку Юркаби.
Пошёл было Юркаби наугад, но скоро с дороги сбился. Залез на высокое дерево, осмотрелся, увидел на востоке, где уже заря заниматься начала, огонь горит. Спустился вниз, пошёл на зарю. Приходит к костру. У костра старика видит. Поклонился Юркаби старику в пояс:
- Здравствуй, дедушка! Как живёшь-можешь?
- Спасибо, добрый молодец, живу потихоньку,- отвечает старик.- А ты далеко ли путь держишь?
- Да приехали с братьями дров на зиму заготовить, целый день работали, а сейчас взялись ужин варить, а костёр разжечь нечем,- объяснил старику Юркаби.- Вот и пришёл попросить у тебя огонька.
- Что ж, огонька я тебе дам,- говорит старик,- только сначала покажи себя: спой, спляши, сказку расскажи.
Помолчал, подумал Юркаби, а потом так ответил старику:
- Петь и плясать я не мастак, а вот сказку могу рассказать, только - чур! - сиди и слушай молчком, если перебьёшь меня - даёшь пригоршню угольков и сто рублей в придачу.
Старик кивнул головой в знак согласия и приготовился слушать.
- Как-то раз,- начал Юркаби,- когда моих родителей ещё не было на свете, сел я на свою пегую кобылу, засунул за пояс топор и поехал в лес. Много ли, мало ли я ехал, оглянулся - у моей кобылы задних ног нет, должно быть, топор выпал из-за спины и отрубил их. Делать нечего, повернул я кобылу назад, чтобы найти её вторую половину. Доезжаю до табуна, гляжу, а там, среди других лошадей, пасутся задние ноги моей кобылы. Ну, я подъехал к ним, составил с передними и, для прочности, сколотил деревянными гвоздями. Дальше еду...
Старик слушает, свою белую бороду поглаживает. А Юркаби дальше рассказывает:
- Долго ли, коротко ли я ехал, оглянулся назад - из моих гвоздей молодые дубки выросли. А один дубок такой высокий, что почти до самого неба дотянулся. Ну я, недолго думая, полез по этому дубу, поднялся на самую его макушку, гляжу - как раз передо мной ворота, через которые на небо можно попасть. Вхожу я в эти ворота, иду по небу. Дорога гладкая, как ток. Посреди неба, вижу, красное дерево растет, а на дереве невиданной красоты птица сидит: в ушах её блестят серьги золотые, на руках браслеты жемчужные, на ногах башмачки Хрустальные, пышный хвост радугой горит, глаза изумрудами сверкают. \"Какая красивая птица,- думаю,- вот бы поймать!\" Но только руку протянул - птица куда-то исчезла и сразу стало темно, как в погребе...
Старик слушает, свою седую бороду поглаживает, а Юркаби дальше рассказывает:
- Повернул я обратно, а ни дороги, ни своих следов в кромешной тьме не вижу. \"Как бы до ворот добраться?\" - думаю. И только так подумал - рядом чудесная птица пролетела и всё кругом осветила. Оказалось, что я около самых ворот и стою. Глянул вниз - не видно подо мной кобылы, куда-то пастись, наверное, убежала. \"Как быть? - опять думаю.- Как бы с неба опять на землю спуститься?\" Откуда ни возьмись, ветер поднялся и принес мне целую охапку соломы. Тут я воспрянул духом; свил из той соломы веревку, привязал ее за небесные ворота и стал спускаться на землю. Долго мне пришлось спускаться. Но вот верёвка кончилась, а до земли ещё далеко. Вишу на самом конце, ветер меня туда-сюда качает. Покачался я так, покачался, оборвалась верёвка, и полетел я вниз. Думал, что на землю, а оказалось, попал в ад. Ну, а в аду, известное дело, черти на душах грешников дрова для котлов да навоз возят. И вот гляжу, дедушка, запрягают черти твою душу, а когда запрягли - заставляют меня на ней навоз возить...
- Ну, уж это ты неправду говоришь,- не выдержал старик.- Моя душа при мне.
- Что ж, пусть при тебе и остается, — сказал на это Юркаби.- А угольков я у тебя наберу и гони сто рублей впридачу.
Покряхтел старик, почесал в затылке, а только уговор есть уговор. Дал он Юркаби пригоршню угольков и сто рублей в придачу.
С тем и пошёл дурак Юркаби к своим умным братьям. | |
|
