Сказка № 6367 | Дата: 01.01.1970, 05:33 |
|---|
 Жили-были старик со старухой. У них был единственный сын. Однажды старик занемог, и он почувствовал, что жить ему оста-лось недолго. Призвал он к себе сына и говорит:
Вот тебе все мое наследство. Сумей распорядиться им. С этими словами он дал сыну три медных копейки. Сын принял их и поклонился.
Умер старик, сын похоронил его честь-честью.
Однажды юноша шел в соседнее село и перебирал в кармане свои три копейки. «Что купить на них, как распорядиться отцовским наследством?» —думал он. Вдруг видит, какие-то люди во-локут на веревке собаку.
Куда вы её тащите и зачем? — спросил юноша.
Мы тащим ее в лес, чтобы убить,— ответили они.— Собака. уже старая, зачем её даром кормить?
Пожалел юноша собаку.
Не убивайте её, а отдайте мне. Вот вам за нее копейка. Взял он собаку и привел домой. Накинулась мать на сына:
Зачем ты привел собаку, нам и самим есть нечего, а ты еще за нее копейку отдал.
Пусть живет. Чем-нибудь она нам когда-нибудь пригодится,— ответил он.
Через некоторое время юноша снова отправился в село. Видит, какой-то человек тащит на привязи кошку. Спросил он куда и зачем он её волочит?
Это шкодливая и ненасытная кошка,— ответил тот.— Я хочу её убить.
Не убивай, а отдай её мне,— сказал юноша.— Вот тебе за нее копейка.
И отдал юноша человеку вторую отцовскую копейку, а взамен взял кошку. Дома мать снова стала его ругать за то, что он так не по-хозяйски тратит отцовское наследство.
Пусть живет,— отвечал ей сын.— Может быть, кошка когда-нибудь нам пригодится.
Немного времени спустя юноша снова отправился в село. Вдруг видит он в лесу люди палками бьют змею,
Хай, что вы делаете?! — воскликнул юноша,— Не убивайте ее. — Вот вам за нее копейка.
И отдал юноша за змею последнюю копейку, Когда люди ушли, змея сказала ему человеческим голосом:
Спасибо тебе за то, что ты меня спас. Я не останусь перед тобой в долгу. Идем со мной.
Хорошо, пойдем,— ответил юноша и отправился вслед за змеей.
По пути змея сказала своему спасителю:
Мои сестры будут благодарить тебя и предлагать подарки. Ты ничего не бери, а проси кольцо.
Когда они пришли к змеиному жилищу, сестры спасенной змеи хотели было броситься на юношу.
Не трогайте его,— сказала первая змея.— Этот юноша спае мне жизнь. Люди хотели меня убить, а он защитил меня.
Если так, то мы должны его отблагодарить,— сказали сестры.— Говори, юноша, что тебе нужно, чтобы ты всю жизнь жил безбедно.
Если можно, дайте мне ваше кольцо,— попросил он.
Не понравилась змеям-сестрам просьба юноши, да делать нечего: надо держать слово. Отдали они ему волшебное кольцо и сказали так:
Никогда никому не отдавай этого кольца. Если тебе что-нибудь потребуется, ты поверни кольцо и скажи: «Кольцо, дай мне и назови то, что тебе нужно. Утром твоя просьба исполнится».
В тот же вечер юноша решил испытать волшебную силу кольца. Он повернул кольцо и сказал:
Кольцо, пусть у меня будет дворец.
С этим желанием он и уснул, а когда проснулся утром, то увидел, что находится в красивом дворце.
После этого юноша женился и зажил припеваючи. Все у него было благодаря волшебному кольцу.
Однажды молодая жена попросила мужа:
Дай мне твое кольцо.
Он забыл предупреждение змей-сестер и отдал жене кольцо. В ту же ночь она попросила кольцо, чтобы оно перенесло ее в родительский дом на остров среди моря. Как она пожелала, так и произошло.
Утром проснулся муж и видит, что жены нет. Понял он, что произошло, и закручинился: «Нет у меня теперь ни кольца, ни жены». Узнали о его беде собака и кошка и пришли к нему.
Не кручинься, поможем мы твоей беде.
Сказали они это и ушли. Шли, шли, большой путь за собой оставили и пришли к морю. Собака посадила себе на спину кошку и поплыла. Вот выбрались они на остров, подошли к дому убежавшей жены, собака стала под ацвикубар, а кошка прокралась
[Ацвикубар — наружная часть крыши, карниз.]
в дом, разыскала кольцо, схватила его и выбежала к ожидавшей ее собаке. Они побежали к морю, там кошка уселась на собаку, и та поплыла домой. Посреди моря они поссорились. Собака сказала :
Я понесу кольцо.
Нет я,— ответила кошка.
Пока ссорились, кольцо — бульк — и пошло на дно: уронила его кошка. Кинулись они его доставать, да где там — глубоко. Собака поймала какую-то рыбу и выбросила ее на берег, а изо рта рыбы выпало кольцо; кошка подхватила его и — бежать, а собака за ней, да не догнала: кошка первая прибежала домой и отдала кольцо хозяину, а следом собака прибежала, но вся слава кошке досталась.
Зажили юноша с матерью по-прежнему хорошо, и были у них собака и кошка в большом почете и холе, только сами они с тех пор не в ладу: как завидит собака кошку, так и вдогонку за ней. | |
Сказка № 6366 | Дата: 01.01.1970, 05:33 |
|---|
Жили три брата. Имущества у них никакого не было, имели братья всего три осла, и сильно нуждались.
И вот старший брат решил продать своего осла. А там – будь что будет! Взял он осла за поводок и пошел с ним. Шел он, шел и пришел к усадьбе какого-то князя. Увидел князь человека с ослом и послал своих слуг спросить, что ему нужно здесь.
– Хочу продать осла, – ответил старший брат, Вернулись слуги, доложили князю;
– Этот человек продает осла.
Тогда князь позвал к себе бедняка и сказал ему:
– Если ты можешь рассказать о том, чего я не видел, о том, что я не слыхал, – получишь золота столько, сколько поднимет твой осел и ты сам; а если ты не сможешь – отберу твоего осла.
Бедняк не сумел ничего выдумать, и князь отобрал у него осла.
Горько заплакал бедняк от обиды и вернулся домой.
Тут средний брат решил, что он-то не растеряется и сумеет продать своего осла и отправился в путь.
Он попал к тому же князю, но не сумел ответить на вопросы князя и тоже потерял осла. Заплакал он и вернулся домой с пустыми руками.
Младший – звали его Джир – пожалел братьев, взял своего осла и отправился его продавать.
И Джир попал к тому же самому князю, который ограбил его братьев. Усадил его князь, закрутил усы и сказал:
– Двух дураков я уже проучил, а вот пожаловал и третий! Ну, отвечай мне: ты хочешь продать своего осла?
– Хочу, – ответил Джир. – Затем я и пришел сюда.
– Ладно, – сказал князь. – Я дам тебе за осла столько золота, сколько подымешь ты и твой осел, да еще в придачу подарю двух ослов, которых оставили такие же умники, как ты. Но знай: если ты не сможешь рассказать мне о том, чего я не видел, и о том, чего я не слышал, пойдешь обратно и без осла и без денег!
Джир сразу догадался,, что перед ним тот самый злодей, который отобрал ослов у его братьев.
– Ты, видно, думаешь, что я не сумею это сделать? – сказал он князю. – Ну так слушай! Как-то раз весной я погнал стадо в горы, но не особенно утруждал себя. Я не столько присматривал за скотом, сколько проводил время на охоте.
Однажды я встал перед рассветом, взял ружье, запас пуль и пороха и пошел на охоту. Долго я карабкался по скалам, но дичь мне все не попадалась. Наконец я устал и решил отдохнуть. Сел, прислонившись к утесу, поставил ружье меж колен и незаметно задремал. Проснулся я от какого-то свиста. Оглянулся, посмотрел на небо и вижу – прямо на меня летит какое-то чудовище.
Не успел я опомниться, как чудовище подлетело, схватило меня с ружьем и буркой, подняло так быстро, что я даже пикнуть не успел.
Долго мы летели над горным хребтом, пока, наконец, чудовище не опустилось на высокую скалу. На вершине этой скалы была небольшая площадка.
Чудовище бросило меня на голый камень, а само уселось чуть поодаль на выступ скалы, взъерошило перья и уставилось на ме-ня. Напуганный, я лежал и не смел даже шевельнуться. Но вот я незаметно скосил глаза и увидел, что всюду валяются кости людей, которых чудовище, видно, сожрало до меня.
«Ах я несчастный! И мои кости прибавятся к этим», – подумал я, но я все же взял себя в руки и стал посматривать на чудовище. Я решил стрелять в него, когда оно повернет голову в сторону.
Как раз в эту минуту чудовище встряхнулось и поглядело назад. Я прицелился из ружья ему в грудь и выстрелил. Пуля попала, куда я метил. Чудовище вскрикнуло, упало и околело.
Я поднялся и стал осматривать вершину скалы. Обрывы были такие крутые, что по ним невозможно было спуститься... Что же случилось дальше? Не знаешь? Ладно!
Далеко внизу сверкала горная речка и отражала солнечные лучи. Кругом камни, утесы и ни одной живой души. Я стал думать, как мне выбраться отсюда. И наконец решил: «Сниму с убитого чудовища его шкуру с крыльями, обернусь ею и брошусь вниз». Взял я ноя;, снял с чудовища шкуру и растянул ее на солнце, чтобы она просохла. Затем я надел шкуру и стал подпрыгивать, чтобы научиться летать. Это не сразу мне далось. Когда я научился летать, я распрямил крылья и бросился вниз. От страха душа моя чуть не вылетела из тела – хорошо, что застряла в горле...
Я летел сколько хватило сил и наконец опустился на землю. Снял я с себя шкуру чудовища и поплелся домой. Пришел я как раз в то время, когда моя семья оделась в черное и начала меня оплакивать. Когда я стал рассказывать о том, что я пережил, никто не хотел мне верить, все принимали мои рассказы за пустые выдумки. Тогда я показал перо чудовища, которое захватил вместо палки. Тут уж всем оставалось только удивляться...
\" Вот какое пережил я приключение! Всего этого ты и во сне не видел!
– Да, я признаю это, – согласился князь.
– Теперь слушай дальше, – продолжал Джир. У одного крестьянина была большая пасека, но никогда не случалось, чтобы хоть одна пчела у него погибала или терялась.
Как-то раз одна из пчел улетела за взятком и не вернулась. Пасечник подумал: «Что с ней случилось? Почему она не вернулась?» Оседлал он коня и поехал на поиски.
Ехал он, ехал, целую неделю ехал и вдруг видит: какие-то лю – ди пашут поле на его пчеле. С одной стороны дышла запрягли пчелу, и с нее пот градом катится, а с другой стороны дышла – пять пар буйволов. Пасечник выругал этих людей за такую жестокость и бессердечие и отпряг свою пчелу. Затем он достал орехового масла и смазал ей натертую дышлом шею.
На другой день он опять проходил мимо того места и увидел ореховое дерево, осыпанное множеством спелых орехов. Оказывается, когда он смазывал ореховым маслом шею пчелы, несколько капель упало на землю, и за ночь выросло это большое дерево. Наш пасечник поднял ком земли и кинул его в верхушку дерева, чтобы сбить несколько орехов, но ком застрял среди густых ветвей; так он и не полакомился орехами... Если ты обо всем этом слышал, то продолжай дальше, – сказал князю Джир.
Но князь вынужден был сознаться, что он не может продолжать рассказ.
– А дальше произошло вот что, – сказал Джир. – Пошел мел-кий дождь, и комок земли, брошенный пасечником, разбух, превратился в целое поле и пластом лег на вершину дерева. Пасечник, не раздумывая, посеял на нем пшеницу. Когда пшеница со-зрела, он взял серп и пошел жать хлеб. Но в пшеницу забралась свинья. Пасечник бросил в нее серпом, серп попал ей в заднюю ногу и застрял. Свинья стала бегать с серпом по полю; убежать ей было некуда, и рна жала пшеницу, а пасечник, еле поспевая за нею, вязал снопы. Так он и убрал все поле... Теперь, князь, скажи: пришлось ли тебе обо всем этом слышать?
– Нет, не слышал, – ответил князь в бессильной досаде.
– Тогда слушай дальше, – сказал Джир. – Посеял я в позапрошлом году кукурузу у подошвы горы, и выросла такая кукуруза, что стебель мог выдержать тяжесть человека, если бы он влез на него. На стеблях были такие початки, что ими можно было оглушить медведя.
Но со мной случилось несчастье. Каждый год кабаны ели мою кукурузу и вытаптывали ее копытами. Поэтому я сторожил кукурузное поле. У одного поля я развел костер, а у другого выбрал местечко для дозора.
Сижу раз, смотрю... вдруг послышались шум и треск. Вижуг выскочил большой кабан. Срезал он своими клыками стебель кукурузы и начал есть початок. Я прицелился в него из дробовика и выстрелил. Подбежал туда, смотрю – кабана нет. Тут я вспомнил, что когда заряжал дома дробовик, забыл насыпать картечь и зарядил его фасолью. Вдруг смотрю – опять лезет кабан. Я прицелился в него и выстрелил. Да разве фасолью можно убить огромного кабана? Захрюкал он и убежал в лес.
На следующий год продолжалось то же самое – снова кабан приходил пожирать мою кукурузу. Как-то ночью я отправился стеречь кукурузное поле. В этот раз мне удалось подстрелить кабана, хотя было совсем темно. Когда я подбежал к кабану, он был уже мертв. Но тут я увидел что-то совсем небывалое... Скажи, что я увидел?... Не знаешь? Ну, ладно! Я сам тебе скажу: кабан был весь обвит стеблями фасоли.
Утром ко мне подошел сосед. Он покачал головой и сказал: «Оказывается, в этого кабана кто-то пальнул из дробовика не картечью, а фасолью».
И тогда я вспомнил, что ведь это я сам стрелял в кабана фасолью! Собрали мы с соседом фасоль, которая выросла на теле кабана, взвесили, и оказалось ровно полпуда... Слышал ли ты когда-нибудь о таких делах, князь? – спросил Джир. – Не слышал, никогда не слышал! – с досадой воскликнул князь, – Ты выиграл, чтоб молния ударила тебя! Весь красный от злости и от натуги, князь нагрузил золотом Джира и его осла и дал в придачу еще двух ослов, которых отобрал у его старших братьев. Веселый и довольный юноша отправился домой.
Но двум ослам, которые отъелись у князя и сильно обленились, вовсе не хотелось возвращаться к своим прежним хозяевам, чтобы работать до потери сил и жить впроголодь. И вот на стоянке они уговорили третьего осла вместе с ними лечь на землю и отказаться идти дальше. Как их ни понукал Джир, ничего не получилось: ослы и не думали вставать.
\"Неужели ослы меня переупрямят, после того как я справился с самим князем? – подумал Джир.
И он пустился на такую хитрость. Забежал за кусты и стал кричать:
– Кузнец, кузнец! Положи железный прут в огонь. Пусть полежит до завтра, а там я его пущу в ход: надо подбодрить моих ослов.
Услышали это ослы, испугались и решили:
«Не стоит валяться еще целую ночь и дожидаться, когда нас отхлещут раскаленным прутом. Уж лучше уступить! Пусть будет, что будет!..»
Встали они и пошли.
Вернулся Джир к братьям, привел им их ослов, да еще дал много золота. С того времени все они стали жить дружно, хорошо и не знали больше нужды и горя. А князь-самодур от досады по-терял рассудок и вскоре умер. | |
Сказка № 6365 | Дата: 01.01.1970, 05:33 |
|---|
Жил-был старик, по имени Тачкум. Он был хитер, ленив и к тому же большой враль. Однажды в осеннюю дождливую ночь, когда, как говорят, и собаку из сеней не выгонишь, вышел Тачкум во двор. Взглянул он на хмурое небо и важно произнес:
Ночь подходящая... Вот, если побродить — сколько можно было бы у разных воров отнять похищенного добра!
услышала эти слова жена Тачкума и подумала:
«Надоел он мне своим бахвальством. Вот как раз подходящий случай: отобью у него раз навсегда охоту болтать и хвастаться!»
Недолго думая, она сунула Тачкуму в руки старую, свалявшуюся бурку и дорожную сумку. В неё она положила шило, кружок свежего сыру и насыпала немного муки, потом вывела мужа на крыльцо и сказала:
Надоели мне твои болтовня и безделье! Иди куда глаза глядят. Когда станешь таким, как должно быть в твои годы, можешь вернуться. А сейчас — убирайся!
И она захлопнула дверь у него перед носом.
Стал Тачкум горько каяться. Но было поздно: он знал, что старуха его больше в дом не впустит. Махнул Тачкум рукой и пошел куда глаза глядят.
Шел он шел, подошел наконец к большой реке и видит: на другом берегу стоит великан — адау. Глянул великан на Тачкума и крикнул:
Эй, сморчок! Перенеси меня через реку!
Ишь, что вздумал, чурбан волосатый! Сам перенеси меня! Ни на что другое ты больше не годишься! — дерзко ответил старик Тачкум.
А осмелел он так потому, что река вздулась от дождей, и ве-яякану до него никак нельзя было добраться.
Услышал великан такой ответ и сильно рассердился. Схватил он на берегу большой камень и так сжал его, что из камня потекла вода.
Вот так же я и из тебя дух выпущу, наглец ты этакий! — крикнул он.
Тачкум незаметно вынул из сумки кружок сыра, нагнулся, словно и он поднял камень, и выжал воду из сыра.
Вот так же и я из тебя дух выпущу, если ты сейчас же не перенесешь меня через реку! — пригрозил Тачкум.
Великан поднял другой камень и так сжал его, что камень превратился в песок.
Вот так же и я тебя превращу в пыль, ничтожный старик, если ты не перенесешь меня через реку! — крикнул великан.
Тачкум выхватил из своей сумки горсть муки и опять нагнулся и сделал вид, будто поднимает камень. Сжал он пальцы, словно давит камень, и высыпал муку на землю.
Эй, ты, пока еще цел и невредим, переходи скорее реку и перенеси меня на ту сторону, а то я сотру тебя в порошок! — пригрозил Тачкум.
Испугался великан. С трудом перешел реку, посадил Тачкума на плечи и понес его, борясь с сильным течением. На середине реки великан удивленно сказал:
Однако, какой же ты легкий, старик!
Это тебе только кажется,— ответил Тачкум.— Легко тебе меня нести потому, что я держусь за небо. А не буду держаться, пожалуй, тебе и не по силам будет выдержать мою тяжесть!
Ну-ка, чуть-чуть отпусти небо, не держись за него! — сказал великан.
Тачкум вынул шило и стал колоть великана в спину.
Ой, держись за небо! — заревел великан громким голосом.— Ой, держись! А то мне не удержать тебя!
Тачкум спрятал шило, и великан понес его дальше. Перенес великан старика через реку.
Тачкум и великан отправились вместе. Великан перепрыгивал через горы, а старик крепко держался за его подол. Так они долго путешествовали. Когда стали приближаться к жилищу великана,
Тачкум говорит:
Послушай, мы проголодались, надо бы пообедать. Давай-ка
наловим дичи.
Когда великан остановился, перед ним оказался Тачкум. Великан удивился; он никак не мог представить себе, каким образом старик опередил его. Великан сказал Тачкуму:
Иди в лес и гони на меня дичь, а я буду ловить её. Потом мы приготовим себе завтрак.
Тачкуму хоть и стало боязно, но отказаться было еще страшнее. Пошел он в лес.
Там, заглушая свой страх, он поднял такой крик, что звери кинулись кто куда. Великан наловил их вдоволь, содрал с них шкуры и подвесил мясо к ветвям под огромным деревом. Немного погодя Тачкум вернулся.
Почему ты мало подогнал зверья? Разве этого нам хватит? — спросил великан.
Тачкум прямо окаменел от удивления, когда увидел, сколько туш развесил великан. Однако же не растерялся.
Уж больно,— говорит он,— трусливо было зверье: во все стороны опрометью бросилось... А то, конечно, пригнал бы куда
больше!
Подожди здесь, а я пойду в лес подальше и подгоню еще
дичи, а ты с ней разделывайся!
Великан ушел в лес и стал ломать деревья и топтать кустарники. Звери кинулись к опушке, где сидел Тачкум. И вот видит Тачкум, что прямо на него бежит огромный кабан. Старик едва успел схватиться за нижнюю ветку дерева и подтянуть ноги. Кабан с разбегу всадил клыки в дерево — так и врезался в него.
Тут Тачкум заметил в дупле маленькую птичку, он поймал её и опять сел под деревом. Вернулся великан и стал спрашивать:
А где же зверье, которое я выгнал из лесу?
А вот и все, что ты выгнал,— ответил Тачкум, указывая на кабана и птичку.— Больше я ничего не заметил. Кабана я ткнул мордой в ствол, вот он, стоит, шкуру с него сам снимай, а птичка вот у меня в руках.
Великая рассердился:
Ты поймал какую-то пичугу вроде тебя самого! Для чего
она нам нужна?
Тачкум выпустил из рук птичку и крикнул:
Смотри, великан! Если ты не поймаешь её, я тебя превра-щу в такую же птичку!
Великан струсил, погнался за птичкой, но не смог её поймать.
Ладно,— сказал Тачкум, — так и быть, прощу тебя на этот раз!
Смущенный великан взвалил иа спину дичь и повел Тачкума к своему жилью. Тут великан занялся дичью. Он отломил ветку, сбил с неё сучья, ободрал кору и стал насаживать на неё дичь, как на вертел, а старика попросил принести дров.
Тачкум бродил, бродил по лесу и не знал, что ему делать — ведь силы-то у него не было, чтобы деревья ломать. Сообразил он наконец как ему поступить: выкрутил несколько лоз дикого винограда, связал их и стал перевязывать деревья, которые росли близко одно к другому. Великан ждал, ждал — нет старика. Пошел он в лес искать Тачкума. Нашел и говорит с досадой:
Что ты так долго тут возишься?
Разве ты не видишь, что я делаю? — говорит Тачкум. — связываю десяток деревьев, чтобы сразу их перетащить.
Буду я ждать, пока ты с этим справишься! — проворчал великан.
Он вырвал с корнем громадное сухое дерево, взвалил на плечи и отправился домой. Тачкум сел на ветку дерева, а когда они вошли во двор великана, он сразу спрыгнул с ветки. Великан с шумом бросил дерево на землю.
Развели костер, принялись варить мясо в котле и печь чурек. Когда сварили мясо и вынули его из котла, великан дал Тачкуму кувшинчик и послал его за вином в погреб. Тачкум наполнил черпалку — акуапей вином и попытался поднять, но не удержал его и уронил в глиняный кувшин, зарытый в землю. Стал он бегать вокруг кувшина. Великан, заждавшись его, встал, пришел к нему и спросил:
Что ты мешкаешь?
Зачем каждый раз тащить по кувшинчику? Не лучше ли вытащить из земли глиняный кувшин и забрать его? — сказал Тачкум.
А зачем вытаскивать большой кувшин, нам же хватит и этого кувшинчика,— сказал великан.— И он стал черпаком наливать в него вино, а Тачкума послал присмотреть за чуреком, чтоб тот не подгорел.
Тачкум пришел и хотел снять чурек со сковороды, но не выдержал её тяжести и упал под чурек. Когда великан пришел с вином, видит, что ноги старика торчат из-под чурека.
Что ты делаешь, богом проклятый? — спросил великан.
Усталость моя сказывается, да и стареть начал, приболел. Вот и решил полежать в теплоте, чтоб немного пропотеть,— ответил Тачкум.
Великан рассердился, схватил чурек и поднял его. Бедный Тачкум, почесывая тело, встал, весь в поту. Великан снял чурек со сковороды и пошел за листьями, на которые должны были положить мясо.
Когда мясо зажарилось, Тачкум сказал:
Что нам сидеть в духоте, давай пообедаем на воздухе.
А двор великана, как высмотрел Тачкум, кончался крутым обрывом. Вышли оба во двор и уселись на краю обрыва. Великан положил перед Тачкумом целого оленя и сказал:
Ешь!
Тачкум съел несколько кусочков мяса, а большие куски незаметно стал сбрасывать вниз. Великан с такой жадностью пожирал мясо, что даже и не заметил проделки хитрого старика. Скоро и перед великаном и Тачкумом лежали одни кости.
Эх,— говорит Тачкум,— поел бы еще, да нечего!
Диву дался великан: никогда не встречал он такого едока!
Когда стемнело, великан предложил Тачкуму остаться у него на ночлег, но Тачкум побоялся оставаться на ночь с силачом-великаном и сказал, что он всегда спит на свежем воздухе.
Великан никак не мог понять повадок старика и задумал как-нибудь избавиться от него. «Как только старик заснет, ошпарю его кипятком...» — думает великан. Хитрый Тачкум по косым взглядам великана догадался, что тот что-то замышляет и решил держать ухо востро.
Ночью Тачкум взял бревно, положил его на то место, где должен был спать, накрыл буркой, а сам спрятался за дерево и стал ждать. В полночь великан встал, принес большой котел кипятку и облил бревно, покрытое буркой, думая, что это старик спит. После этого он спокойно улегся, уверенный, что покончил со стариком. А Тачкум утром пришел к великану и сказал:
Эту ночь мне что-то было жарко. Я сильно вспотел и видел плохие сны.
Великан прямо обомлел от удивления, но ничего не ответил, А сам тут же решил в следующую ночь прикончить старика. «Накалю,— думает,— железный прут и проткну старика, когда он заснет. Если не сделаю этого, он и сам меня погубит...»
Тачкум знал, что великан не оставит его в покое, и поступил так же, как и в первую ночь: положил под бурку бревно, а сам спрятался.
Ночью великан подкрался к постели и вонзил раскаленный железный прут в бревно, покрытое буркой. «Ну, на этот раз я разделался со стариком!» — подумал он и отправился спать. Когда великан ушел, Тачкум тоже спокойно уснул.
Утром старик зашел в жилье великана, стал зевать и жаловаться:
Всю ночь меня кусала блоха и не давала спать! Великан подумал:
«Что это за диковинный человек?! Кипяток он принимает за пот, раскаленное железо — за укус блохи...»
Задумался великан, как бы ему все-таки избавиться от старика, и сильно вздохнул. От этого вздоха старик взлетел вверх, ударился о балку, схватился за неё и повис. Удивился великан:
Зачем ты туда прыгнул? Что ты там делаешь?
Я голоден и хочу насадить тебя на эту балку, изжарить и съесть,— сказал Тачкум.
Великан страшно перепугался, выбежал из дому и скрылся в лесу.
Тачкум спрыгнул вниз, обыскал дом великана, нашел много золота и серебра. Взвалив на плечи столько драгоценностей, сколько в силах был поднять, он вернулся домой.
От страха великан не решался вернуться в свой дом. Однажды, когда он сидел в лесу, к нему подошел шакал и спросил его:
Что с тобой случилось? Великан излил ему свое горе. Шакал захохотал, а потом и говорит:
Кого же ты принял за героя! Когда я к ним прихожу воровать кур, то из дому обычно выходит его жена, а он и носу не показывает, до того пуглив! Пойдем и расправимся с ним так, как твоей душе будет угодно!
Великан обрадовался, он обещал целый месяц кормить шакала костным мозгом дичи, если тот поведет его в дом Тачкума.
Шакал вместе с великаном отправился в путь и привел его в дом Тачкума. Хозяин увидел их еще издали. Когда они вошли во двор, старик громко сказал жене:
Эй, поскорей подай-ка мне ружье, из которого я убиваю великанов: я чую запах какого-то великана.
Великан испугался и, решив, что шакал обманул его, схватил его за хвост, поднял вверх и так сильно ударил его о землю, что тот разлетелся по кусочкам. А сам великан убежал обратно в лес.
С тех пор в Абхазии не появлялись великаны. А что касается нашего Тачкума, то он зажил богато. И двери его дома всегда были широко открыты для гостей. | |
Сказка № 6364 | Дата: 01.01.1970, 05:33 |
|---|
Был у меня большой табун. Раз в жаркий день я выгнал лошадей на водопой, а сам спокойно вернулся домой. Так, бывало, делал я каждый день летом, лошади сами возвращались домой. А на этот раз они не вернулись. Долго я ждал, когда появится табун, но не дождался. Кинулся к берегу – нет лошадей. Посмотрел туда, сюда, поискал кругом – не видать. Что тут делать?
Воткнул я свой посох-алабашу в землю, влез на него, обсмотрел берег – нет табуна. Спрыгнул на землю, выхватил кинжал, воткнул в алабашу и взобрался на его рукоятку. Смотрел, смотрел, опять ничего не видать. Тогда я воткнул в рукоятку кинжала нож, встал на его черенок, смотрю вдаль – все напрасно, пропал мой табун! Тогда я воткнул в черенок ножа шило, взобрался на него, и только теперь увидел своих лошадей далеко на берегу моря.
Выдернул я шило из ножа, нож из кинжала, кинжал из алабаши, алабашу из земли и побежал к табуну. Вижу: мои лошади топчутся у берега на самом солнцепеке и, умирая от жажды, лижут лед. Попробовал я разбить лед ударами алабаши, но не мог. Тогда я сделал из своей головы деревянное било-аклакут, размахнулся им изо всех сил и пробил лед. В прорубь хлынула морская вода.
Напились лошади вдоволь, я погнал их домой. По дороге одна кобылица ожеребилась. Я сел на неё верхом, а жеребенка положил на шею матери, но она не смогла нас везти. Тогда я сел на жеребенка, взвалил на его шею кобылицу, и мы двинулись в путь.
Проезжаю мимо одного дома. На балконе сидят три сестры. Одна из них играет на ачамгуре, а другие поют. Увидев меня, они засуетились. Старшая говорит:
– Унан, какой красивый парень едет!
– Но ведь он без головы, – возразила средняя. – Если бы у него была голова, я бы вышла за него замуж, – насмешливо сказала младшая.
– Как так – без головы?! – крикнул я, провел рукой по плечам и только тогда заметил, что головы-то у меня нет.
Повернул я обратно к морю. Подъехал к тому месту, где поил лошадей, смотрю: лежит моя голова по уши в проруби. Спрыгнул я с лошади, ухватился за уши, потянул изо всех сил, но голову вытащить не смог: она примерзла ко льду.
Тогда я обмотал голову цепью, впряг несколько пар буйволов в стал их понукать. Буйволы рванулись раз, другой, но голова не сдвинулась с места.
Вижу: над берегом летают два комара. Я поймал их, запряг вместо буйволов и погнал хворостиной. Комары взвились и так ловко потянули цепь, что затрещал лед, а моя голова очутилась на берегу. Я приладил голову куда следует, вскочил на жеребенка, подхватил кобылицу и помчался за табуном.
Вдруг я заметил, что у пенька невыросшего орехового дерева сидит неродившийся заяц. Я выхватил незаряженное ружье и застрелил зайца. Подняв его, я поехал дальше. По дороге повстречался с человеком, а тот спрашивает:
– Что подаришь мне, если сообщу тебе приятную новость?
– Подарю тебе зайца, – ответил я.
– Сегодня родился твой отец! – сказал незнакомец.
Я отдал зайца и поспешил домой. Дома я увидел пищавшего в люльке отца и подарил ему ту кобылицу, которую привез на жеребенке. | |
|
