Сказка № 4367 | Дата: 01.01.1970, 05:33 |
|---|
 В одном из небольших поселков на Урале жил переплетчик Ефим, он переплетал только сказки, но работал очень медленно – одну книгу в месяц и поэтому зарабатывал мало. Его книжки очень любили дети. Эти книжки были не простые, а волшебные. Стоило открыть книжку и всю ее прочитать, как начиналось целое представление. Комната превращалась в сцену, на которой появлялись герои сказки. А читатель, по желанию, мог стать одним из них и участвовать во всех приключениях.
Однажды в переплетном станке сломалась планка из дерева карагач. Ефим был бедным, купить такую планку он не мог и поэтому, взяв в руки топор, пошел в лес искать это дерево. Долго пришлось ходить ему по лесу, пока он не нашел то, что нужно. Но только приготовился срубить ветку, как услышал голос: «Не трогай меня, и я выполню любую твою просьбу».
Хотел сказать Ефим, что нужен ему новый станок, но решил сначала посоветоваться с женой. По дороге домой встретил он своего лучшего друга Фрола и рассказал ему обо всем.
« Е мое, - воскликнул Фрол, - если так, скажи, что ты хочешь стать президентом! Тогда ты станешь им, а я твоим премьер министром, и мы получим все удовольствия этого мира».
- Это конечно заманчиво, но все же я посоветуюсь с женой.
- Что нам попросить у дерева, Дарья? - спросил Ефим у жены, -
мой друг говорит: “Пост президента попроси”.
- Как же глуп твой друг! Не слушай его! Разве ты не знаешь, что у президента нет истинных друзей, что жизнь его полна забот? Его окружают лесть и предательство. Мало радости в такой жизни!
- Ты хорошо сказала, жена моя. Но что же мне тогда попросить?
- Что ты любишь больше всего? Переплетать свои книжки?
- Да, ты права, моя дорогая женушка!
- Все хвалят твою работу и с радостью покупают твои книжки. Но больше одной в месяц ты не можешь сделать. Поэтому мы очень бедны. Вот ты и попроси у дерева такой станок, который делал бы книжек, сколько ты захочешь.
Согласился Ефим с женой и пошел в лес к дереву. Но чем дальше шел, тем тяжелее становилось у него на душе.
“Ну, даст мне дерево чудесный станок, - думал он, – и будет он делать книжек, сколько я захочу, а мне что же останется? Продавать книжки да деньги копить?”
И так ему горько стало, что, придя к дереву, он сказал:
- Ничего мне от тебя не надо! Если не разрешаешь срубить ветку, помоги починить мой старый станок.
Как только Ефим вернулся домой, он сразу же бросился к своему станку. Станок был в полной исправности.
Ефим принялся переплетать, так как накопилось много заказов, и забыл обо всем на свете. Он переплетал день и ночь, пока все не закончил.
После этого, долго смотрел на свою работу, а потом вдруг рассмеялся и воскликнул:
- Кто поймет, как я теперь счастлив! Я мог бы стать президентом - тогда у меня были бы богатства и власть, много покорных мне людишек и льстецов, но ни одного истинного друга. Дерево могло сделать меня богачом, но тогда я бы лишился покоя и сна от страха потерять свое богатство. Чье счастье может сравниться с моим, когда я вижу чудесные свои книжки, которым будут радоваться детишки и вспоминать меня добрым словом.
Леонид Лещинский | |
Сказка № 4366 | Дата: 01.01.1970, 05:33 |
|---|
В старом дремучем лесу жил-был Дятел - часовщик. Уж такой мастер, такой выдумщик, - что все его любили и за работу хвалили.
Петуху отладил заржавевшие командирские часы с компасом. Помнится, он принес их Дятлу и сказал, повесив клюв:
- Дедовы. Наградные. С дарственной надписью от самого Генералиссимуса. Вот тут, на крышке. Посмотрите-ка. А ско-ко-ко-ко лет они стоят, я и забыл.
- Да… Рарите-е-е-т, - прицокнул языком Дятел и обернул часы фланелевой тряпочкой. - Я посмотрю. Будут в полной сохранности.
И починил. Пошли командирские часики! Затикали, зазвонили и забили радостно. А время так точно стали показывать, что по ним само солнышко стало вставать. Во как!
Пришла как-то к Дятлу Лисичка, принесла в починку каминные часы.
- С раннего детства они играли мне колыбельную песенку. И вдруг замолчали! А я, дорогой Дятел, с этих самых пор стала плохо засыпать. Ворочаюсь, ворочаюсь, и только забудусь сном, всё мне кажется, что за мной собаки гонятся.
- Что ж, я посмотрю,– сказал Дятел и велел зайти через недельку.
А Дятел тем временем слетал в дальние леса, нашел шустрого Зайца-Забегайца, заказал ему нужные детальки-батарейки. Заяц этот был еще тот заяц. Он влетал в вагон электрички и зайцем доздал до самой Москвы. Уж как он там до радиорынка добирался не ведомо, только достал он те детальки-батареечки заветные. А уж Дятел поставил их в лисичкины часы.
- Ах, благодарю! Дай-ка я тебя дятел, расцелую! – обрадовалась Лисичка. И стала она снова спать под музыку детства, да так сладко, что хоть из постельки не вылезай.
В другой раз пришла к Дятлу Сова с часами-ходиками и жалуется:
- Нам с мужем их на свадьбу подарила еще моя прабабушка, Царствие ей небесное, а внуки говорят, - неси да неси на помойку, мол, старьё. Ходики конечно, барахлят, я не спорю. Да жалко мне их. Память о пробабуле.
- Так-так, ага... Стрелок и кукушки нет. Так-так-так... Зато гири, как новые! - Эх, бабушка, еще поработают ваши ходики, - засмеялся мастер, быстро работая клювом и отверточками. – Есть у меня стрелочки –загляденье.
Дятел подкрутил что-то, маятник запустил, - пошли, затикали часы. Сова от радости под потолок взлетела.
- А новую кукушку для часов я вам вырежу сам. И подмигнул хитренько.
- Ах! Как славно получилось!- воскликнула Сова, когда пришла за своими ходиками, - Часы, как новые. И кукушечка! Постойте, постойте. Так это же моя бабушка. Какое сходство!
- И еще сюрприз, - улыбнулся Дятел, - говорить она теперь будет не «ку-ку», а «у-гу», и называть число, день и время суток.
- Как так? – изумилась Сова.
- А вот, послушайте.
Дятел перевел новенькие стрелки, ходики забили, из из ставенок показалась бабушка-сова и сказала: «Слава Богу – пятница, слава Богу - день, слава Богу - полвторого.»
- А на ночь она вам пожелает спокойной ночи и зазвучит вальс \"Булонский лес\", –улыбнулся мастер.
- Не знаю, как вас и благодарить, дорогой Дятел, ваша работа дорогого стоит.
- Ах, были бы вы довольны - вот и вся моя награда.
Сове захотелось сделать Дятлу что-нибудь приятное. Полетела она в лесную газету со своими часами и показала их редактору. Редактор пришел в восторг и тут же решил напечатать в лесной газете большую статью с портретом про чудо-мастера. И разлетелась о нем слава во все концы. Все Дятла поздравляют, в гости приглашают, а когда здороваются - шляпу с почтением снимают.
Только Выхухоль места себе от зависти не находит. Покой потеряла, пить-есть перестала, все ей житья не даёт слава Дятла-часовщика.
Надо сказать, что Дятел ей, на самом-то деле, очень нравился. Такой опрятный, подтянутый всегда, добрый. Всё по делам летает, и всем по дружбе помогает, ещё и художественным выдалбливанием по дереву занимается, - всё успевает.
А Выхухоль в театральную студию было записалась, да не очень-то старалась. Роль свою не учила, гимнастику по утрам не делала и над дикцией не работала. Встанет с постели под вечер, когда солнышко уж садится, и ну прихорашиваться у зеркала. Коготочки красит, глазки подводит, бровки выщипывает, примеряет юбочки - на танцы собирается.
Вот как-то раз Дятел ей и сказал:
- Какая ж из тебя жена-то выйдет? Как же это можно - ничего в жизни не уметь? Смотри, подружка, как бы тебе не остаться с носом.
Так и вышло. Не стала Выхухоль артисткой, а на Дятла острый зуб заточила. И нос от злобы стал у Выхухоли вытягиваться, вытягиваться, и превратился в такой, что и на улицу показаться стыдно, не то, что на танцы пойти. Кто ж её на танец пригласит с таким-то носом?
- Ну, погоди, красавчик. Ты у меня ещё попляшешь, - пригрозила она и отложила газету со статьёй про Дятла в сторону. - Я тебе устрою сладкую жизнь.
И стала она говорить про Дятла одно плохое. Вот устроилась она в лесную дискотеку уборщицей. После танцев полы метёт-моет, да про Дятла врёт-заливает:
- Что вы думаете, - он для вас старается? Он для себя старается! Понравилось в газете красоваться. Ишь, герой нашелся! Славу себе раздувает на ваших бедах, а зачем ему это нужно, знаете?
- Зачем? – переглядывались звери.
- А за тем, что он метит в председатели нашего леса. Вот зачем.
В магазин Выхухоль пойдет, обязательно разговор затеет с продавцами да покупателями:
- А вы-то, простаки, куда смотрите? Кого возвышаете? Да за него Заяц-забегаец всё делает, уж я верно знаю. Говорите, он вам бесплатно всё чинит? Да это такой рекламный ход у него. Дятел идёт против самого Медведя, председателем всего леса хочет стать. Вы видели его красную шапочку? Нет, вы видели его шапочку?
- Ну, видели. Шапочка как шапочка. А что? - недоуменно переглядывались зайчики и ёжики.
- А то! Не наша это шапочка, ой, не наша... - Выхухоль понизила голос до шёпота. - Знаете, где он её купил? В секонд хенде он её купил!
- Ну и что? Магазин как магазин, – пожала плечами многодетная Белочка.
- Ну, ты, подруга, даёшь. Да там лежат одни обноски! Представляете, какой кошмар? Наш Дятел одевается в магазине для нищих, прибедняется, а у самого деньжищ - видимо-невидимо! А будет ещё больше с такой-то известностью.
- Действительно. Как это мы сами не догадались, куда он метит. Всё это странно и подозрительно, - шептались птицы и звери. Неужели он собирается победить самого председателя леса Медведя! Не известно ещё, какие порядки заведёт новый председатель, к старику-то Медведю мы уже привыкли...
- Вот потом случись что с вами, не говорите тогда, что я вас не предупреждала. Когда голод придёт в ваши норки, вспомните тогда, что права я была, да поздно будет! – сказала злая Выхухоль и убежала в норку, потирая лапки, смотреть, что дальше будет.
Согласились с Выхухолью птички и звери. А дальше вот что было. Рассказали зверюшки начальнику леса Медведю про Дятла всё, что слыхали от Выхухоли, и от себя приврали чуток. И вот утром Медведь собрал всех зверей на поляне. И Выхухоль тут как тут. Сидит на пеньке, коготки пилочкой подпиливает, Медведю глазки строит:
- Да, да, - вздыхает сочувственно, как будто за весь лес переживает.
Медведь прокашлялся, зад лапой почесал, поправил кепку и рявкнул:
- Друзья! Не бывает дыма без огня. Положа лапу на сердце признаемся друг другу, что нам всем давно не нравятся художества Дятла. Где это видано, чтоб совы всякие из часов погоду показывали? Сейчас с речью к вам выступит наша уважаемая подметальщица- Выхухоль. Похлопаем!
Выхухоль прокашлялась и плаксивым голоском запричетала:
- Звери добрые! Я своими ушами слышала, и подписаться могу под показаниями, как он говорил, что все праздники отменит, этот Дятел, когда дорвется до власти, и танцы запретит!
- Звери тут возмутились, загалдели, кричать стали:
- Долой Дятла! Даёшь лесные пиры! До утра! Даёшь танцы до упаду!
Медведь еле успокоил молодежь и лапой знак сделал, чтоб замолчали все и сказал:
- Спасибо нашей дорогой Выхухоли, за проявленную бдительность, за мужество отрыть нам на Дятла глаза и уши. Вот она, наша спасительница, скромная уборщица танцзала. Похлопаем ей, друзья! И приподнесём ей памятный подарок – золотую швабру!
Выхухоль зарделась, пришел её звёздный час. Встала на задние лапки, раскланялась на три стороны. Тут Медведь вручил ей швабру и попросил всех встать для оглашения приговора:
- Постановляю: с Дятлом не дружить. До общелесных собраний его не допускать, запретить летать. Пусть ходит пешком, как все нормальные люди и думает над своим поведением. Кто за? Прошу поднять лапы.
Ну, и подняли звери лапы. А кто бы не поднял? Медведь на расправу скор.
Разошлась лесная братия по домам, а у Дятла с той поры в жизни пошла чёрная полоса. Никто не зовет его в кино. Никто с ним не здоровается. К кому не обратится с приветливым словом - все отворачиваются то него. Затосковал Дятел. Сидит целыми днями в мастерской один-одинешинек, сам с собой в морской бой играет. На улицу носа не кажет - не ходить же по земле, волоча крылья. И стал он безработным. Клюв повесил, сидит - плачет. Смотрит, как чернила от слез цветными кружочками расплываются.
Вдруг, слышит, его кто-то зовёт. Посмотрел он вниз, видит, под деревом кто-то стоит и машет лапкой, мол, спустись, поговорить надо.
Глядь, а это Крот. Прикатил свою тачку на починку. А сам так хитренько посматиривает подслеповатыми глазками.
- Подшипники что-то застучали, - говорит.
Дятел тачку чинит - рад радешенек, а Крот ему:
- Знаю твою беду. Знаю и тебя - ты мастер от Бога. А ведь, как люди говорят: не место человека красит, а человек место. Перестань горевать-убиваться, а собери-ка ты свой интрумент, да лети в сосновый бор за горой. Там твоё уменье нужно, там новую школу строят и детский садик для зверят. Все работают: бобры – плотники, аисты – крановщики, пчёлки щели конопатят. Только тебя там ждут - не дождутся. Подумай. Я тачку-то тебе оставлю пока, - сказал Крот, - может, и надумаешь чего.
- А ведь верно. Прав Крот. Чем здесь тычки да насмешки терпеть, лучше учить малышей своему ремеслу, – решил Дятел. - Я и учителем труда могу, я и строителем могу, да я никакой работы не боюсь!
Сказано-сделано. Пошел Дятел в свою мастерскую собирать свои винтики, проволочки да шестерёночки. Погрузил он все свои инструментики в тачку и стал ждать утра.
Спит ночью Лиса, а ей часики и говорят: «Не-спи, Ли-са, во-все гла-за, ты бди, гля-ди, бе-ду-отве-ди, злая Вы-хухоль врёт, Дятла из-ве-дёт. Спаси Дятла!»
Что такое, думает, надо к Петуху сходить, посоветоваться.
Накинула она теплую шаль, лапки в тапки, и побежала к Петуху-соседу.
- Петя, проснись! Послушай, что мои каминные часы запели!
Послушал Петух и говотит:
- Ко-ко-ко! Ка-кое совпадение! Мои, ко-ко-ко, командирские часы тоже стучат мне: «Будь на че-ку, беги к ча-сов-щи-ку! Показывают полный вперед! Кукаре-к-у-у-! Я пойду с тобой! Ко-ко-ко!
И пошли они вместе. А сова уж на ветке перед домом сидит, их поджидает. Увидела она Лису и Петуха и запричитала:
- Горе, горе! Дятел уходит из нашего леса.
- А ты почем знаешь?- спросили Лисичка и Петух.
- Как не знать. Мне ходики мои вместо вальса «Булонский лес» проиглали детскую песенку «Мы едем-едем-едем в далекие края!» Слава Богу - ты успеешь, Слава богу – ты лети, Дятла ты предупреди, чтобы Дятел не ушёл, чтоб всё было хорошо!» И добавили: «Злая Выхухоль про Дятла всё Медведю наврала!»
Петушок и Сова полетели к избушке Выхухоли, пулей влетели в окно, одеяло с неё сдернули, с кровати её подхватили и понесли её на лесную поляну в чем была, прям в ночных панталончиках и чепчике.
Выхухоль с просони как завопит:
- А! Куда? Дятел! Дятел, помоги! Убива-а-а-ю-ю-ют! Спасите! Поставили Петух и Сова её на пенёк, и говорят:
- Вот ты как запела! Испугалась, Дятла зовешь, а он-то из-за тебя весь от горя почернел, улететь хочет в другой лес! Лисичка схватила сухую палку и давай по берёзе стучать-колотить, зверей на совет созывать.
Проснулись звери, пришли на поляну, мордочки спросони лапами трут, спрашивают:
- Что такое, что случилось?
Рассказала Лиса о чуде, и дала послушать всем зверям и птицам, что часы у них про Выхухоль поют. Испугалась Выхухоль, что сейчас ей достанется на орехи, хвостик поджала, нос в лапы спрятала, стоит, плачет.
- Простите, меня, - говорит, - я позавидовала-а-а, что Дятла все так любят, а меня не-е-ет. Я больше не буду, я исправлюсь. Возьмите меня на пору-у-уки.
- Ай, яй, яй! – заревел Медведь, - Как же ты решилась на такое?! На клевету! Злая ты Выхухоль! За свое преступление будешь жить теперь подальше от честных зверей, у ручья, с лягушками и пиявками. Иди! И больше не ври. А Вы куда смотрели? – заревел медведь на зверюшек, - Кому вы поверили, а? Ну, народ, ну народ, ну ничего не понимают. Прям стадо баранов бессмысленное. Как таким лесом управлять? Охо-хонюшки –хо-хо... И как на зло, телевизор у меня сломался. Бегите к Дятлу. Просите остаться, скажите, что я, Медведь, лично прошу.
Побежали звери у Дятла прощения просить.
- Прости нас, Дятел дорогой! Это ошибка вышла по злому навету выхухолиному. Не бросай нас, останься. Медведь тебя лично просит.
- Да я уже и ящики скотчем перевязал, все свои инструменты упаковал, - сазал Дятел. - Не могу я остаться. Пойду туда, где я нужнее. Я уже решил.
- И я с ним, - сказала Лисичка.
- И я с ним,- сказал Петушок.
- И я сним,- сказала Совушка.
- Кто-кто-кто с нами?! - Кто еще с нами?!- громко прокричал горластый Петушок на весь лес.
- Я, - крикнул Заяц-забегаец и пристроился помогать тащить ящики с детальками.
И тут все звери вспомнили, сколько хорошего им сделал добрый Дятел. Ведь это он спас старые дубы на опушке леса от жуков-короедов. Он для бельчат выдолбил просторные дупла. Это он всегда первый приходит на помощь в беде!
И послышалось ото всюду:
- Я с вами! И я! И я! И нас возьмите!
Медведь смотрит - народ его весь разбегается. А что тут поделаешь? И лапой махнул:
- А, делайте, что хотите. Телек только мне почините.
- Пусть тебе твоя Выхухоль телики теперь чинит! – засмеялись звери и птицы. А мы пошли, раз мы стадо. Будь здоров, Медведь, не кашляй!
Собрали свои пожитки звери-птицы, взялись они за лапы и пошли за добрым Дятлом. Идут, поют. Крот помогает – тачку везет. Белочка помогает - узелок несет, а птички лесные – всякую нужную в работе мелочь. А Заяц-забегаец анекдоты рассказывает- все хохочут.
Так и переселились на новое место за гору в сосновый лес. Подальше от сплетен, лжи и клеветы, и где ни сном ни духом ни о какой Выхухоли.
Екатерина Жданова | |
Сказка № 4365 | Дата: 01.01.1970, 05:33 |
|---|
Чего только не было в пекарне на углу бульвара: сладкие плюшки, пирожки с начинкой, батоны всех сортов и размеров. Они тесно лежали на полках маленькой булочной и хвалились друг перед дружкой, ведь каждый считал себя благороднее, мягче и пышнее.
- Я, - говорит горделиво Сдоба, булка сладкая, праздничная, из богатого теста выпечена. Да во мне столько сливочного масла, что если бы все батоны магазина взять, да и пустить на бутерброды, и то его пошло бы куда меньше. А ванили-то во мне, ванили! Чувствуете, какая я ароматная? То-то! Не вам чета.
- Мн-м, я не согласен. Во мне, хлебе Рижском, специй естъ много болше. Это я естъ са-амый тушист хлеб в мире. Что есть белый хлеб? Ничто! В вас просто пекар забыл положитъ тмин. Вот у нас, в При-ибалтыке...
- Но, позвольте! – важно окинул его взглядом длинный французский Багет,- вы, Рижский, неприлично грязного цвета. И вы, совершено невозможны с сыром и джемом. Вашим тмином можно испортить вкус любого блюда, будь то паштет фуа-гра, жюльен или котлетка де-валяй. Взгляните на меня: вот я и впрямь совершенство. Настоящий хлеб должен быть длинным, как я, батоном с хрустящей корочкой. Как у меня. А у вас? У вас, у всех, есть у вас корочка? Покажите мне ее. Ну? Где?Нету!
- Э, слушай, ты что, такой горячий, да?! Как бешеный конь. Слушай. Зачем других обижаещь? – заговорил кто-то сверху. - Что эта за фуа-гра - шмуагра такой? Какой-такой Жюльен-Шмульен? Это еда что ли такой для больных? Я, Лаваш, не потэрплю в присутствии милых женщин никаких таких слов, понимаешь.
Гневный Лаваш подбоченился и скосил глаза на полку с булками, где зарумянились Хала и Пита.
- Да-да-да, - сказала Пита,- все верно. К шашлыку и хашу лучше нас с Лавашиком не найти. У нас дома, на Ближнем Востоке и Кавказе в нас и мясо, и зелень заворачивают. Я вот, например, - с секретом! У меня есть кармашек внутри, куда можно положить любую начинку, даже салатик. А самое главное между нами, господин Багет, различие - это то, что нас люди руками ломают и кушают, а не режут, как поросят.
И Пита с Халой отвернулись с надменными минами.
- Ой,люди добрые, дывитеся сюды. Я белее и мягче и Рижского, и Багета, и Лаваша, и Халы с Питой! У нас на Украине меня, Паляницу люди так уважают, что на вышитом рушнике на середок стола ложуть, на самое главное место!
- Что? Вы видели? Нет, вы видели: Лопни мои глаза. Я – вам не просто плетенка с маком. Я – Хала, праздничный еврейский хлеб! Булки, и вы все тут, вы вообще слыхали за исход евреев из Египта? Нет? Таки я вам расскажу. Евреи чтут субботу, чтоб вы знали. Работать у евреев в субботу грех. Таки вот. Когда Моисей вывел свой народ из Египта, Бог сорок лет кормил людей в пустыне – манной, небесным хлебом. И чтобы не работать в праздник, не нарушать древний закон, накануне в пятницу манны собирали сразу на два дня. Смотрите сюда. Видите, я из двух кусков теста? Таки это и за пятницу, и за субботу. Я, Хала, прообраз манны небесной. Я самая-персамая. И все!
- Да, все это так, уважаемая Хала, но...Можно и мне сказать? - зашевелился чёрный хлеб.
- Я не ритуальный. Не праздничный. И не заграничный. Я обычный. Кхе! Из серой ржаной муки выпечен. Пусть я самый дешёвый из вас. Да! Но этим-то я и дорог людям. Вот загляните в рюкзак любого геолога или в вещмешок солдата. Вот он я, черный хлебушек! Я всегда рядом.
- Эй, черняшка, а тебе не обидно, что тебя люди кирпичом прозывают? – спросила Сдоба.
- А что на правду-то обижаться. Да кирпич - я и есть кирпич.- Черный хлеб показал свои загорелые плоские бока.
- Это специально так придумано. И чтобы побольше хлеба вошло в машину, мы, буханочки, тесно-тесно друг к дружке прижмёмся и едем бок-о-бок. Мы мяконькие, горяченькие, душистенькие. Нас грузовики везут далеко-далеко. К людям. Запах хлебный на всю улицу! А как нам радуются! О, ведь за обеденным столом черный хлеб и с борщом, и с ушицей, и сальцем, и с селедочкой. М-м-м! Куда им, иноземным хлебам до меня! А сухарики из нас - м-м-м-! Объедение!
Люди никогда меня не забудут, не предадут. Потому, что много дорог вместе нами пройдено, много горя вместе пережито. Война, разруха, голод. Буханка черного была тогда дороже золота. Да что тут говорить, - Кирпич грустно посмотрел на полки с модными булками, - Все равно эти не поверят.
Калач и Саечка с уважением посмотрели на Черного и придвинулись поближе.
- А я, ребята, знаете какой?
- Нет, а какой ты? – встрепенулись все булки.
- Тертый, ситный и с ручкой. А знаете, зачем мне эта ручечка?
- Зачем?
- Да то-то и оно, что она никому не нужна! Если только голубям да воробьям. Ведь, её не едят, её выкидывают.
- Не может этого быть! Как так?- изумились Кирпич и Саечка.
- Очень просто. К примеру - строят храм. Кипит работа, только успевай бревна таскать, месить раствор. Времени у работяг в обрез, иной раз некогда ему рук помыть, а поесть не мешало бы. Вот выдастся свободная минутка, купит он у разносчика калач за грошик, мякиш съест, кваском запьет, а ручечку запачканную голубям скормит.И снова за работу. Так что вот! Я, Калач - старинный русский хлеб. Не простой, исторический!
- Ай да Калач! Ай да скромник! - воскликнули в один голос Лаваш, Кирпич и Саечка. - А тёртым-то кто тебя прозвал?
- А люди же и прозвали. Взгляните-ка на мои бока, видите, я весь в муке? Это неспроста. Если я упаду, испачкаюсь, то меня надо просто вы-те-реть. Вся земелька с меня месте с мукой осыплется и снова я чист. Вот и прозвали меня тёртым. Меня ещё детишки малые любят. Я нигде не пропаду, даже если упаду. Хе-хе! Вот.
- Да, не прост, не прост наш Калачик оказался.
- Ребята! Как я горжусь вами! - сказала Саечка.
- Саечка, а ты что все молчишь? Да ты у нас тоже умница и красавица. Если б не ты, с чем бы студенты в столовой винегрет лопали? Ты и маленькая, и беленькая, и...
- И самая крутая из вас! Да-да-да!
- Нэ может быт! Такой маленкий, бэленький дэушка и вдруг самий крутой булка? Вах!- оживился Лаваш.- Как так?
- А вот как. Я,Сайка, из теста самого-пресамого крутого замеса, из муки самого-пресамого высшего качества! Отведаешь меня за завтраком - и весь день есть уже не захочется.
Долго еще пышки да плюшки болтали и хвастались.
А вечером все полки опустели, хлеб раскупили. В магазине остались только усталая Касса и шустрая Швабра. Касса заряжалась бумажными рулончиками на завтрашний день, а Швабра наводила порядок в зале.
- Вы заметили, уважаемая Швабра, что Батоны, и черный круглый сегодня раскупили еще до обеда? Ой, как шустро расхватали школьницы сайки на большой переменке, а Халу взяла их седая учительница. Уж и так ее вертела и сяк,- такая требовательная старушка попалась.
- Как вы точны и наблюдательны, дорогая Касса. А кто купил Багет?
- Багет приглянулся господину в драповом пальто, с портфелем. Я пробиваю, а сама смотрю и думаю: как он в него поместится, в портфель-то? Ничего, унесли его под мышкой.
- А Сдобу кто взял?
- Сдобу-то? Эту купила молодая дама в туфельках на острых шпильках в кокетливой шляпке.
- Ну, а Рижский?
- Рижскому повезло, так повезло. Попал он в лапы длинному непонятному существу с проводами по всему телу, с зелено-красным ирокезом и кольцом в носу.
- Видать, любит с тмином!- засмеялась Швабра. – Вот я смотрю и думаю про этот их вечный спор, - кто вкуснее, да кто свежее. И что спорят? Чуть не в драку лезут. Почему же согласия меж ними нет? Утром завтра опять, вот, выложат свежий хлеб и начнется. Кто лучше, да кто важней.
- Так кто же по вашему, уважаемая Швабра?
- Я так вам скажу. Крошки от них ото всех одинаковые, - пшеничные, да ржаные. Все хлеб. Людскими руками на русской земле выращенный. И любви, заботы в них людьми вложено поровну. И покупают этот хлеб наши же люди. И заметьте: не в Риге, не в Париже, а в нашем родном магазине.
Вот что важно, дорогая Касса!
Екатерина Жданова | |
Сказка № 4364 | Дата: 01.01.1970, 05:33 |
|---|
Тигренок был так мал, что у него не было еще даже имени. Его так все и звали – наш Тигренок. Или малыш.
И вот однажды подошел он к папе и спросил:
- Пап, а когда я выасту, как меня будут звать?
- Ну, это зависит только от тебя. Когда мне было столько же лет, сколько тебе, я сам выбр-р-р-ал себе имя – Гр-р-р-убль - и очень им доволен.
Оно ср-р-р-азу ко мне приклеилось и очень мне идёт. Вот, каким ты хочешь стать?
- Я? Стаашным-стаашным! И больши-и-м.
- Хм. Это не плохо. Но нам бы с мамой хотелось, чтоб ты стал в первую очередь умным и добр-р-р-ым.
- Как бабушка и дедушка?
- Ну да, какой ты у меня сообр-р-р-азительный! Х-ха! Р-р-р-астешь, сынок!
- А как стать умным, добыым и хаабыым, папа?
- Есть один провер-р-р-енный способ, малыш. Не пр-р-р-остой, а волшебный. Знаешь большую пещер-р-р-у под гор-р-р-ой, у водопада?
- Знаю.
- Ты уже выбр-р-р-ал себе имя?
- Выбаал, пап, выбаал. Только это пока секйет.
- Ну вот. Подойди к этой пещер-р-р-е и крикни в нее свое имя. Только громко, – так, чтоб громче водопада. Отзовется эхо. И если эхо твоего имени тебе понр-р-р-авится, значит - твоё. Если нет - тогда ты пр-р-р-обуй снова и снова. Главное, чтобы твое имя к тебе приклеилось. Понял?
- Понял, понял! – сказал Тигренок и побежал к пещере добывать себе имя.
Он давно себе имя одно облюбовал, такое красивое –Храбр. «А что, звучит, - Тигр Храбр. Тигр Храбр. Очень красиво.» - размышлялТигренок.
Вот и водопад. Ой, кто это?
Тигренок увидел, что еще кто-то пришел себе просить имя. И этот кто-то как завопит изо всех сил:
- Голда! Го-о-лда!
Тигренок подошел и протянул лапу:
- Здаова. Я тигъёнок. Сын тигыа. А ты?
- Пивет. А я дочь гепайда.
- Тебя зовут Голда? – сприсил Тигренок.
- Нет. Не угадал. Я гоудая, понимаешь? Очень гоудая. И она задрала нос в доказательство своей исключительной гордости.
- А-а, ясно. Ну, что, Голда, мы за именами ведь пъишли? Давай къичать, что ли.
Тигренок как рявкнет изо всех сил, чуть животики не надорвал:
- Хла-а-абл!
Прислушался. Эхо отозвалось: «Лабл, абл, бла, бла, бла…»
Голда так и покатилась по земле, лапами дрыгает, хохочет:
- Ой, не могу! Хлябл! Рас-хля-я-бл! – умора! Ха-ха-ха!
- Что-то не то, надо еще азок. Хъяаабы-ы-ый!
Эхо опять дразнится: «Ух я бы! Я бы ей…»
Тут Голда от хохота даже икать начала и через уши перекинулась.
- Ничего смешного, – чуть не обиделся Тигренок.
Но не успел, потому, что тут и появился вредный Шакал. С ним никто никогда не играл и не здоровался, потому, что он был Злобнюк. Так к нему эта кличка пристала, что никто не помнил его настоящего имени. И как он подкрался так тихо?
Злобнюк осклабился:
- Это кто тут хвастается? Ты бы всех схавал, говоришь? - Сейчас посмотрим, кто кого у нас схавает!
- Я этого не говоил! Я имя своё отаабатывал. – сказал Тигренок.
- Ага-а-а, значит, имена себе у пещерки пришли выпрашивать, деточки? Небось, красивенькие пидумали? А вот я сейчас сам вас назову. Ты, Тигренок, будешь у меня Шпендриком, а ты, гепарденыш, - Козявкой.
- Я не буду козявкой, я голдая,- сказала Голда и заплакала.
- Будешь. Еще как. Ну ка, говори быстро: я - козявка. Ну? Я - козявка. Считаю до трех. Раз!
Голда заплакала и села на хвостик.
- Отстань от неё!- сказал Тигренок и сделал страшные глаза. Но Злобнюк не испугался, а просто больно щелкнул его по носу.
- На место, Шпендрик! Сидеть. Два, я жду! - сказал Злобнюк и начал подступать к Голде. – Говори: я –козявка!
Тигренок крикнул:
- Ну, козявка ты, Злобнюк, козявка. Только успокойся!
- Что? Что ты сазал? А ну, Шпендрик, повтори!
И тут с Тигренком что-то случилось. Он вдруг встал, ощерился и пошел на Злобнюка, четко печатая шаги:
- Уберрри от нее свои паррршивые гррабли, мр-р-р-азь! Её имя Горррда! Понял? А моё – Хр-р-рабр-р-р-р! Пошёл п-р-рочь!
«Храбр, Храбр, Храбррр!» -Это эхо метнулось из пещеры, многократно и четко повторив имя Тигренка.
- Уй-я-а-а-а! – закричала Голда.- Вот твое имя! Вот твое Имя! И ты зарычал!
- Ну, Злобнюк, ты слышал? Так как меня зовут? – Тигренок встряхнул Шакала за шиворот.
- Х..Храбр,- промямлил тот,- отпусти меня.
- Громче!
- Ну, Храбр. Ты Хра-а-абр! Я ошибся. Сам я шпендрик и малявка. Отпусти меня, пожалуйста.
- Проси прощения, - сказал Тигренок и показал ему глазами на подружку.
Шакал лёг на землю, голову на лапы и умильно заскулил:
- Золотая моя, драгоценная, прости меня пожалуйста!
- Ладно уж. В последний ыаз поощаю. И запомни: меня зовут Голда!
Злобнюк поклонился еще раз и перед тем, как уползти в кусты, вякнул:
- Я запомнил. Ты никакая не гордая, ты Голда!
«Голда, Голда, Голда!»- Отозвалось эхо из пещеры.
-Ты слыхал? Ну вот. Я Голда! Этого только не хвалало.Так и останусь Голдой на всю жизнь. Пъиклеилось. И все из-за этого Шакала.
- А по-моему, Голда самое лучшее имя. И тебе оно очень идет.
- Пъавда? Тебе нъавится?
- Ну, конечно!
- Тогда, можно я не буду больше тъенироваться. Я уже охъипла.
- Голда, для меня ты всегда будешь самая горррдая и самая красивая. – сказал Тигренок. И тогда Голда лизнула Тигренка в нос.
И с этого дня они решили не расставаться. Никогда!
Как Тигренок подружился
Рано утром Тигренок позавтракал, поцеловал маму и пошел гулять.
Мама крикнула в окошко:
- Не лезь к старшим, найди себе дружка по росту, маленького. Понял?
- Понял-понял. - ответил Тигренок.
Неподалеку на песочке лежали тигрята - взрослые ребята. Тигренок подошел к тигрятам поближе и сказал:
- Здравствуйте. Можно с вами?
- Ха-ха-ха! Куда тебе до нас, ты еще маленький, нам с тобой скучно будет. У нас свои взрослые игры и разговоры. Иди-ка ты подобру-поздорову.
- Не пойду. Я с вами буду! Я тоже могу рычать и кусать!
- Вот я сейчас встану и надеру тебе задницу, если не будешь слушаться, - сказал один самый крутой, рыжий и полосатый. Пойди, поиграй в песочнице, малявка.
Заплакал Тигренок, что его старшие играть не принимают. Идет, лапами еле перебирает. Вдруг слышит, кто-то рычит. Посмотрел на цветок - а это маленький-маленький тигр. На цветке живет.
- Я тигренок! А ты кто такой?
- А я шмель!- сказал важно Шмель.
- Я полосатый!- топнул лапой Тигренок.
- И я полосатый,- подбоченился Шмель.
- Я могу сам гулять и рычать! - грозно рявкнул Тигренок.
- А я летать, жужжать и кусать кого захочу!- гордо заявил Шмель.
- Куса-а-ать? Это здорово. И я...могу кусать...- сказал Тигренок и потупился.
- А не врешь?- спросил Шмель.
- Да я, да я! Вот пойду и укушу того рыжего-полосатого.
- Просто так что ли?
- Не просто так. Он меня обижает всегда. Дерется и обзывается.
- Ну-ка, пошли со мной,- сказал Шмель.
Тигренку интересно стало, как это Шмель за него заступаться будет, такой маленький, и он смело зашагал к своим обидчикам. Но чем ближе он подходил, тем страшнее ему становилось. А Шмель не отстает, летит рядом. Ему тоже страх как интересно, - трус Тигренок или нет.
Вот подходит Тигренок к старшим тигрятам:
- Это я опять. Можно я тебя, рыжий-полосатый укушу?
- Чего? Да я тебя в порошок сотру! - рыкнул Рыжий.
- Я не сильно, чуть-чуть, - сказал Тигренок. Раз - и все.
Все захохотали. Смотрят, что Рыжий сделает, чем дело кончится. Тут Шмель взял и подмигнул Тигренку. А тот не растерялся, цап Рыжего за хвост:
- Вот тебе!
И тикать!
Шмель Тигренку на лету кричит:
- Молодец, как ты его! Да ты смельчак какой!
Бежит, бежит Тигренок, слышит, за ним погоня. Вот-вот его схватит Рыжий когтями и порвет. А Шмель рядом летит, перед носом Рыжего виражи закладывает, бежать мешает, над ухом жужжит:
- Ага! Ззззабегал! Не будешшшшь обижжжать малышей!
- Уйди с дороги!- крикнул Рыжий! Разорву!
Цап лапой - мимо. Цап - опять мимо. Не может маленького Шмеля поймать. А Шмель изловчился и сам цап Рыжего за нос! Взвыл Рыжий, упал и стал кататься по земле, нос лапой трёт, рычит-воет, ругается.
А друзья домчались до дома и дверь захлопнули перед самым его распухшим носом.
- Мама,- сказал Тигренок,- познакомься, это мой друг Шмель.
- Где? - спросила мама.
- Вот же!
А Шмель у Тигренка на макушке сидит, победную песенку поет.
Тигренок снял Шмеля с макушки и на лапе к маминым глазам поднес. Тут только Мама его и увидела.
- Да это-то же настоящий тигр, только маленький! Смотри, Тигренок: у него рыженькая шубка — и у тебя тоже, у него полоски черные, - и у тебя.
- Ага, я рычу - и он рычит, я умею кусаться и он умеет. И мы друзья на всю жизнь, потому, что мы друг за друга горой.
- Правда я не летаю, а бегаю.- сказал Тигренок.
- А я летаю, а не бегаю.- сказал Шмель.
- Но это не беда. Правда, мама? – спросил Тигренок.
- Это, наоборот, очень даже здорово! - согласилась мама.- Идите за стол, будем обедать!
Екатерина Жданова | |
|
