Сказка № 4565 | Дата: 01.01.1970, 05:33 |
|---|
 Четыреста пятьдесят седьмая ночь.
Когда же настала четыреста пятьдесят седьмая ночь, она сказала: «Дошло до меся, о счастливый царь, что звездочёт молвил: „Расскажи мне о четырех взаимно противоположных вещах, основанных на четырех вещах, взаимно противоположных“. И девушка отвечала: «Это жар, холод, влажность и сухость. Аллах создал из жара огонь, природа которого жаркая, сухая: и создал он из сухости землю, природа которой холодная и сухая; и создал он из холодности воду, а природа её холодная, влажная; и сотворил из влаги воздух, природа которого жаркая, влажная. Затем сотворил Аллах двенадцать башен: [469] Овна, Тельца, Близнецов, Рака, Льва, Деву, Весы, Скорпиона, Стрельца, Козерога, Водолея и Рыб, и создал их сообразно четырём стихиям: три огненные, три земные, три воздушные и три водяные: Овен, Лев и Стрелец – огненные. Телец, Дева и Козерог – земные Близнецы, Весы и Водолей – воздушные, Рак, Скорпион И звездочёт поднялся и воскликнул; «Засвидетельствуй, что она более сведуща, чем я!» – и ушёл побеждённый. И тогда повелитель правоверных сказал: «Где философ?» И поднялся о дня человек и выступил вперёд и молвил: «Расскажи мне про Дахр, его название и дивя его, и про то, что о нем до вас дошло». – «Дахр, – сказала девушка, – это название, которым нарекаются часы ночи и дня, а они – мера течения солнца и луны по их оводам, как поведал Аллах великий, когда оказал он: „И знамение для них ночь, с которой совлекается день, и вот они тогда во мраке, и солнце течёт к обиталищу своему“. Таково определение Аллаха, великого, мудрого».
«Расскажи мне про сына Адама, как доходит до него неверие?» – спросил философ. И девушка молвила: «Передают о посланнике Аллаха (да благословит его Аллах и да приветствует!), что он сказал: „Неверие течёт в сыне Адама, как течёт кровь в жилах, когда поносит он дольнюю жизнь, и судьбу, и ночь, и последний час“. И сказал он (молитва над ним и привет!): „Пусть не поносят никто из вас судьбу: судьба – это Аллах, и пусть не поносит никто из вас дольнюю жизнь, чтобы не сказала она: „Да не поможет Аллах тому, кто меня хулит!“ И пусть не поносит никто из вас час последний, ибо идёт час, нет о нем сомнения. И пусть не поносит никто из вас землю, ибо она – чудо, по слову Аллаха (велик он!): «Из неё создали мы вас и в неё возвратим вас, и из неё изведём мы вас во второй раз“.
«Расскажи мне о пяти созданиях, которые ели и пили, но не вышли из спины или брюха», – сказал философ, и девушка молвила: «Это Адам, Шимун, верблюдица Салиха, баран Исмаила и птица, которую увидал Абу-Бекр Правдивый в пещере».
«Расскажи мне о пяти созданиях в раю, которые не из людей, не из джиннов и не из ангелов», – сказал философ. И Таваддуд ответила: «Это волк Якуба, собака людей пещеры, осел аль-Узайра, верблюдица Саяиха я Дульдуль, мул пророка (да благословит его Аллах и да приветствует!»
«Расскажи мне, кто сотворил молитву не на земле и не на небе?» – сказал философ. И Таваддуд ответила: «Это Сулейман, когда он молился на своём ковре, летя по ветру».
«Расскажи мне, – сказал философ, – о человеке, который совершал утреннюю молитву и посмотрел на рабыню, и была она для него запретна; когда же наступил полдень, она сделалась ему дозволена; когда настало предзакатное время, она оказалась для него запретна, а когда наступил закат солнца, она стала ему дозволена; когда пришла ночь, она стала запретна, а когда настало утро, она сделалась для него дозволена». И девушка отвечала: «Это человек, который посмотрел утром на рабыню другого, и она была для него запретна. Когда наступил полдень, он её купил, и рабыня стала для него дозволенной; к полуденной молитве он освободил рабыню, и она стала для него запретна, к закату солнца он женился на ней, и она стала для него дозволена; с наступлением ночи он развёлся, и она стала для него запретна, а к утру он взял её назад, и она стала ему дозволена».
«Расскажи мне про могилу, которая двигалась с тем, кто был в ней», – сказал философ. И девушка ответила: «Это кит Юнуса, сына Маттая, когда он проглотил его».
«Расскажи мне о единой местности, над которой взошло солнце один раз и не взойдёт над нею закатом до для воскресения», – сказал философ. И девушка молвила: «Это море, когда Муса ударил его своим жезлом; оно разделилось на двенадцать частей, по числу колея, и взошло над ним солнце, и не вернётся оно к нему до дня воскресенья…»
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Четыреста пятьдесят восьмая ночь.
Когда же настала четыреста пятьдесят восьмая ночь, она оказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что философ сказал после этого девушке:
«Расскажи мне про первый подол, который волочился по лицу земли».
И Таваддуд молвила: «Это подол Агари, который она волочила от стыда перед Сарой, и стало это обычаем среди арабов».
«Расскажи мне о вещи, которая дышала, не имея в себе духа», – сказал философ. И девушка – молвила: «Вот слова Аллаха (велик он!): „И утром, когда оно дышит“.
«Расскажи мне, – сказал философ, – о летящих голубях, которые приблизились к высокому дереву, и часть их села на дерево, а часть – диод дерево. И оказали голуби, бывшие на дереве, тем, которые были под деревом: „Если поднимется один из вас, вас будет одна треть того, сколько нас всех, а если спустится один из нас, нас будет числом столько, сколько вас“. И девушка отвечала: „Голубей было всего двенадцать: на дерево из них село семь, а под дерево – пять, и если один поднимется, тех, которые наверху, будет дважды столько, сколько тех, что внизу; а если бы один спустился, нижних было бы ровно столько, сколько верхних, а Аллах знает лучше“. И философ снял с себя одежды и вышел, убегая.
Что же касается истории Таваддуд с ан-Наззамом, то девушка обратилась к присутствующим учёным и опросила: «Кто из вас может говорить обо всякой науке и отрасли знания?» И поднялся к ней аз-Наззам и сказал ей: «Не считай меня таким, как другие!» Но девушка воскликнула: «Самое верное, по-моему, то, что ты побеждён, так, как ты многое себе приписываешь! Аллах поможет мне против тебя, чтобы я сняла с тебя одежды, и если бы ты послал принести что-нибудь, во что бы тебе одеться, это, право, было бы для тебя лучше». – «Клянусь Аллахом! – воскликнул ан-Наэзам, – я тебя одолею, и сделаю тебя притчей, которую люди будут передавать из поколения в поколение!»
«Искупи твою клятву!» – сказала девушка. И ан-Наззам молвил: «Расскажи мне о пяти вещах, которые Аллах великий создал прежде создания тварей». – «Это вода, земля, свет, мрак и плоды», – отвечала девушка.
«Расскажи мне о чем-нибудь, что создал Аллах рукой всемогущества». – «Это престол Аллаха, древо Туба [470], Адам и сад вечного пребывания, – ответила девушка. – Их создал Аллах рукою своего всемогущества, а остальным творениям сказал Аллах: «Будьте!» – и они возникли».
«Расскажи мне, кто твой отец в исламе?» – «Мухаммед (да благословит его Аллах и да приветствует!)». – «А кто отец Мухаммеда?» – «Ибрахим, Друг Аллаха». – «Что такое вера ислама?» – опросил ан-Наззам. И Таваддуд ответила: «Свидетельство, что нет бога, кроме Аллаха, и что Мухаммед – посланник Аллаха».
«Расскажи мне, что твоё начало и что твой конец». – «Моё начало – капля нечистой влаги, а мой конём – грязная падаль, и начало моё – из земля, а конец мой – земля, – ответила девушка. – Сказал поэт:
Из праха создав, стал я человеком;
Вопрос и ответ-все выскажу я ясно.
Вернулся я во прах и был во прахе,
Из праха потому что был я создан».
«Расскажи мне о вещи, начало которой – дерево, а конец – дух», – сказал ан-Наззам. И девушка ответила: «Это посох Мусы, когда он бросил его в долине, и вдруг стал он змеёю, бегущего по изволению великого Аллаха».
«Расскажи мне о словах Аллаха (велик он!): „И для меня есть в нем другие вещи“, – молвил ан-Наззам. И девушка сказала: „Муса сажал посох в землю, и он расцветал и приносил плоды, и давал ему тень от зноя и холода, и нёс его, когда он уставал, и охранял ему овец от зверей, когда спал он“.
«Расскажи мне о женщине от мужчины и о мужчине от женщины», – молвил ан-Наззам. И Таваддуд ответила: «Это Ева от Адама и Иса от Мартам».
«Расскажи мне о четырех огнях: об огне, который ест и пьёт; об огне, который ест, но не пьёт; об огне, который пьёт, но не ест, и об огне, который не ест и не пьёт». – «Огонь, который ест, но не пьёт, – отвечала девушка, – это огонь земного мира; огонь, который ест и пьёт, это огонь геенны; огонь, который пьёт, но не ест, это огонь солнца, а огонь, который не ест и не пьёт это огонь луны».
«Расскажи мне об открытом и запертом», – молвил ан-Наззам. И девушка ответила: «О Наззам, открытое – это то, что уготовленно суиной, а затёртое – то, что предписано постановлениями».
«Расскажи мне, – оказал ан-Наззам, – что означают слова поэта:
Живёт он в могиле: его пища – в главе его; Коль вкусит он этой пищи, заговорит сейчас, Встаёт или ходит од, то молча, то говоря, И вновь возвращается в могилу, откуда встал, Не жив он, чтоб заслужить почтение от людей.
Не мёртв он, чтоб заслужить слова сожаления».
«Это калам», – молвила девушка. «Расскажи мне, – сказал ан-Наззам, – что значат слова поэта, который молвил:
Карманы её круглы, и кровь её розова,
Два уха её алеют, рот широко открыт,
В ней идол, что, как петух, утробу её клюёт
Цена ей – полдирхема, оценим когда её».
«Это чернильница, – сказала девушка. И ан-Наззам молвил: «Расскажи мне о смысле слов поэта, который сказал:
Сказки людям знания, рассудка и вежества,
Факихам окажи, великим в знаньях и степенях:
«Поведайте мне вы все: что птицею создано
В землях чужеземных стран и в странах арабов всех?
У вещи той мяса нет, и кровь не струится в ней,
На ней не (найдёшь пера, и нету на ней пушка.
Вареной едят её, холодной её едят,
Едят её жареной, положат когда в огонь.
Два цвета мы видим в ней: один – как серебряный,
Другой же – прекрасный цвет, не сходно с ним золото.
Не кажется, что жива, не кажется, что мертва.
Скажите же мне, что это? Вот диво дивное!»
«Ты умножил вопросы о яйце, которому цена фельс», – сказала девушка. И ан-Наззам молвил: «Скажи мне, сколько слов обратил Аллах к Мусе?» – «Передают о пророке (да благословит его Аллах и да приветствует!), – отвечала девушка, – что он сказал: „Обратил Аллах к Мусе тысячу и пятьсот пятнадцать слов“.
«Расскажи мне о четырнадцати, которые говорили с господом миров», – сказал ан-Наззам. И девушка молвила: «Это семь небес и семь земель, когда сказали они: „Мы пришли послушные…“
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Четыреста пятьдесят девятая ночь.
Когда же настала четыреста пятьдесят девятая ночь, она сказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что, когда девушка сказала ан-Наззаму ответ, тот молвил: „Расскажи мне про Адама и первоначальное его создание“.
«Аллах создал Адама из глины, а глину – из пены, а пену – из моря, а море – из мрака, а мрак – из света, а свет – из рыбы, а рыбу – из скалы, а скалу – из яхонта, а яхонт – из воды, а вода создана всемогуществом, как сказал Аллах великий: „Ибо, поистине, веление его, если захочет он чего-нибудь, – в том, чтобы этому сказать: „Будь!“ – и оно бывает“.
«Расскажи мне о значении слов поэта, когда он сказал:
Вот-то, что ест, не имея рта и брюха.
Деревья и живое – ему пища.
Покормишь его – оно оживёт, взбодрится.
А дашь ему воды – так умирает».
«Это огонь», – сказала девушка. И ан-Наззам молвил: «Расскажи мне о значении слов поэта, когда он сказал:
Вот двое возлюбленных, услады лишённые,
Проводят они все ночи в тесном объятии.
Они берегут людей от всякой опасности.
А солнце когда взойдёт, сейчас расстаются».
«Это две половинки дверей», – сказала девушка. И анНаззам молвил: «Расскажи мне о воротах геенны». – «Их семь, – отвечала девушка, – и о них сказано в двух стихах стихотворения:
Джахаинам, затем Лаза, потом аль-Хатым – вот так!
Затем присчитай Сайр, и Сакар потом скажи.
За этим Джахим идёт, и вслед за ним – Хавия,
И вот тебе их число, коль кратко о нем сказать».
«Расскажи мне о словах поэта, когда он оказал:
И локоны за ней в длину влекутся,
Когда она приходит иль уходит;
А глаз её яств сна вкусить не может
И слез не льёт, струящихся обильно.
Одежд она в теченье дней не знает,
Сама людей в одежды облачая».
«Это игла», – сказала девушка. А ан-Наззам молвил:
«Расскажи мне про ас-Сырат: [471] что это такое, какова его длина и какова его ширина?» – «Что до его длины, – ответила девушка, – то ода составляет три тысячи лет: тысячу – спускаются, тысячу – поднимаются и тысячу идут прямо. Он острее меча и тоньше волоса…»
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Ночь, дополняющая до четырехсот шестидесяти.
Когда же настала ночь, дополняющая до четырехсот шестидесяти, она сказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что, когда девушка описала ан-Наззаму ас-Сырат, он молвил: „Расскажи мне, сколько у нашего пророка Мухаммеда (да благословит его Аллах приветствует!) ходатайств?“
«Три ходатайства», – ответила девушка. «Был ли АбуБекр первым, кто принял ислам?» – «Да». – «Али принял ислам раньше Абу-Бекра?» – спросил тогда ан-Наззам». – «Али, – ответила девушка, – пришёл к пророку (да благословят его Аллах и да приветствует!), будучи сыном семя лет, и даровал ему Аллах знание верного пути, несмотря на его малые годы, и Али никогда не падал ниц перед идолом».
«Скажи мне, Али достойнее или аль-Аббас?» – спросил ан-Наззам. И тут девушка поняла, что это для неё ловушка, так как, если ода окажет: «Али достойнее, чем аль-Аббас» [472], – ей нет никакого оправдания перед повелителем правоверных. И она опустили на некоторое время голову, то краснея, то бледнея, и потом сказала: «Ты спрашиваешь меня о двух достойных людях, у каждого из которых есть преимущество. Вернёмся же к тому, чем мы были заняты». И когда услышал её халиф Харун ар-Рашид, он выпрямился и встал на ногах и воскликнул: «Ты хорошо сказала, клянусь господином Кабы, о Таваддуд!»
И тогда Ибрахим-ан-Наззам сказал ей: «Расскажи мне о значении слов поэта, который сказал:
И стан его строен так, и вкус его сладок всем,
Колье он напомнит вам, во только без зубьев.
Все люди полезное себе из него берут.
Едят его по заходе дня в Рамадане».
«Сахарный тростник», – сказала девушка. И ан-Наззам молвил: «Расскажи мне о многих вопросах». – «О каких?» – спросила девушка. И он сказал: «Что слаще мёда? Что острее меча? Что быстрее яда? Что такое услада на час? Что такое радость на три дня? Какой день самый приятный? Что такое радость на неделю? Что талое истина, которой не будет отрицать и придерживающийся ложного? Что такое тюрьма, как могила? Что такое радость сердца? Что такое козни души? Что такое смерть жизни? Что такое болезнь, которой не излечишь? Что такое позор, который не рассеется? Что такое животное, которое не ютится в жилище и обитает в развалинах и ненавидит сынов Адама, и созданы а нем черты семи великанов?»
«Слушай ответ на то, что ты сказал, и потом снимай с себя одежду, – я тебе это изъясню», – сказала девушка, и повелитель правоверных молвил: «Изъясни это и он снимет с себя одежду». – «Слаще мёда, – сказала девушка, – любовь к детям, которые почитают своих родителей. То, что острее меча, это язык. Быстрее яда – глаз дурно глядящего. Сладость на час – это сношение. Радость на три дня – эта нура [473] для женщин. Самый приятный день – это день прибыли от торговли. Радость на неделю – это икхвобрачвая. Истина, которой не станет отрицать и придерживающийся ложного, – это смерть. Тюрьма, как могила, – это дурное дитя. Радость сердца – это жена, покорная мужу, а некоторые говорят – мясо, когда спускается оно к сердцу и сердце этому радуется. Козни души – это непослушный раб. Смерть жизни – это бедность. Болезнь, которой не излечишь, – это дурной нрав. Позор, который не рассеется, – это злая дочь. Что же касается животного, которое не ютится в жилище и обитает в развалинах и ненавидит сынов Адама и в сознании его есть черты семи великанов, то это – саранча: голова у неё – как у лошади, шея у неё – как у быка, крылья – как у орла, ноги как у верблюда, хвост – как у змеи, брюшко – как у скорпиона и рога – как у газели».
И изумился халиф Харун ар-Рашид остроумию девушки и её понятливости и сказал ан-Наззаму: «Снимай с себя одежду!» И ан-Наззам поднялся и воскликнул: «Призови в свидетели всех, кто присутствует в этом собрании, что девушка более сведуща, чем я и чем всякий учёный!» И он снял с себя одежды и сказал Таваддуд: «Возьми их, да не благословит тебя в них Аллах!» И повелитель правоверных велел принести одежду, чтобы ему одеться.
А затем повелитель правоверных сказал: «О Таваддуд, за тобой осталась ещё одна вещь из того, что ты обещала, и это шахматы». И он велел привести учителей игры в шахматы, в карты и в нард, и они явились. И шахматист сел с Таваддуд я между ними расставили ряды, и он двинул, и она двинула, и игрок не делал ни одного хода, который бы она вскоре не испортила…»
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Четыреста шестьдесят первая ночь.
Когда пае настала четыреста шестьдесят первая ночь, она оказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что, когда девушка стала играть с учителем в шахматы в присутствии повелителя правоверных Харуна арРашида, она портила всякий ход, который делал её противник, так что одолела его, и он увидел, что шах умер.
«Я хотел тебе поддаться, чтобы ты сочла себя знающей, – оказал он тогда, – но расставляй, и я тебе покажу!» И когда девушка расставила вторично, учитель сказал про себя: «Открой глаза, а не то она тебя одолеет!» И он стал выдвигать фигуры только с расчётом и играл до тех пор, пока Таваддуд не оказала ему: «Шах мат!» И когда игрок увидел это, он опешил от её остроты и понятливости. И девушка засмеялась и сказала ему: «О учитель, я побьюсь с тобой об заклад в этот третий раз, что сниму для тебя ферзя и правую башню и левого коня, и если ты меня одолеешь, возьми мою одежду, а если я тебя одолею, я возьму твою одежду». – «Я согласен на это условие», – оказал учитель.
И они расставили ряды, и Таваддуд сняла ферзя, башню и коня и оказала: «Ходя, учитель!» И учитель пошёл и сказал: «Почему мне не победить её после этой дачи вперёд!» И он задумал план, и вдруг девушка сделала немного ходов и провела себе ферзя и приблизилась к нему и пододвинула потоки и фигуры. Она отвлекла учителя и поддала ему фигуру, и он взял её, и тогда девушка оказала: «Мера полная и ноша разложена ровно! Ешь, пока не прибавишь сверх сытости! Не убьёт тебя, о сын Адама ничто, кроме жадности! Не знаешь ты разве, что я поддалась тебе, чтобы тебя обмануть! Смотри – вот шах умер. Снимай одежду!» – оказала она потом. И учитель попросил: «Оставь мне шальвары, награда тебе у Аллаха!» И он поклялся Аллахом, что не станет состязаться ни с кем, пока Таваддуд будет в царстве багдадском, а затем он снял с себя одежду и отдал её Таваддуд и ушёл.
И привели игрока в нард, и девушка сказала ему: «Если я тебя сегодня одолею, что ты мне дашь?» – «Я дам тебе десять одежд из кустактынийской парчи, обшитой золотом, и десять бархатных одежд и тысячу динаров, а если я тебя одолею, то я хочу от тебя только, чтобы ты написала мне записку о том, что я тебя одолел», – оказал игрок. «Перед тобою то, на что ты рассчитываешь», – оказала девушка. И игрок стал играть, и вдруг оказывается: он проиграл! И тогда он поднялся, лопоча по-франкски и говоря: «Клянусь милостью повелителя правоверных, подобной ей не найти во всех странах!»
После этого повелитель правоверных позвал владельцев музыкальных инструментов, и они явились, и повелитель правоверных спросил девушку: «Знаешь ли ты какие-нибудь музыкальные инструменты?» – «Да», – отвечала девушка, и халиф приказал принести лютню, поцарапанную, потёртую и оголённую, владелец которой был истомлён разлукой, и об этой лютне сказал один из описывавших её:
Аллах, напои тот край, что древо певца взрастил.
И ветви его растут, и корень его хорош.
Поют над ним стаи птиц, пока оно зелено,
Красотка над ним поёт, когда оно высохнет.
И принесли лютню в чехле из красного атласа с жёлтой шёлковой кисточкой, и девушка развязала чехол и вынула лютню, и вдруг видит на ней вырезано:
Вот свежая ветвь, что стала лютней для девушки,
Поющей среди своих ровесниц в собраниях.
Поёт она, и звучит напев, и нам кажется,
Что звуки ей те внушали напев соловьёв в кустах.
И ода положила лютню на колени и опустила над нею грудь и склонилась, как склоняется мать, кормящая ребёнка, и ударила по струнам на двенадцать ладов, так что собрание взволновалось от восторга, и произнесла:
«Сократите разлуку вы и суровость,
Ведь душа не забыла вас, клянусь вами!
Пожалейте печального, что льёт слезы,
Знает страсть и безумен он от любви к вам».
И повелитель правоверных пришёл в восторг и воскликнул: «Да благословит тебя Аллах и да помилует того, кто тебя научил!» И девушка поднялась и поцеловала землю меж его рук. А затем повелитель правоверных велел привести деньги я выложил владельцу девушки сто тысяч динаров и оказал: «О Таваддуд, пожелай от меня чего-нибудь!» – «Я желаю от тебя, – молвила девушка, – чтобы ты возвратил меня моему господину, который продал меня». – «Хорошо», – сказал халиф и возвратил девушку её хозяину, дав ей для неё самой пять тысяч динаров, и он сделал её господина своим сотрапезником на вечные времена…»
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Четыреста шестьдесят вторая ночь.
Когда же настала четыреста шестьдесят вторая ночь, она сказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что халиф дал девушке пять тысяч динаров и возвратил её к её господину, сделав его своим сотрапезником на вечные времена. И он отпускал ему на каждый месяц тысячу динаров, и тот жил с девушкой Таваддуд в приятнейшей жизни.
Дивись же, о царь, красноречию этой девушки, обилию её знаний и понятливости и преимуществу её во всех науках и посмотри на великодушие повелителя правоверных Харуна ар-Рашида: он дал её господину такие деньги и сказал ей: «Пожелай от меня!» – и когда она пожелала, чтобы он возвратил её к её господину, он её возвратил и дал ей пять тысяч динаров для неё самой и сделал её господина своим сотрапезником. Где найдётся такое великодушие после халифов Аббасидов, – да будет милость Аллаха великого над ними всеми!
[Перевод: М. А. Салье] | |
Сказка № 4564 | Дата: 01.01.1970, 05:33 |
|---|
Четыреста пятьдесят вторая ночь.
Когда же настала четыреста пятьдесят вторая ночь, она сказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что, когда девушка сказала врачу: „Желудок – дом болезни, а диета – голова лекарств“, и дальше до конца хадиса, врач спросил её: „Что ты скажешь о бане?“ И девушка ответила: „Пусть не входит в неё сытый, и сказал пророк (да благословит его Аллах и да приветствует!): „Прекрасный дом – баня: она очищает тело и напоминает об огне“. – „В какой бане наилучшая вода?“ – спросил лекарь. И девушка сказала: «В той, где вода мягкая и обширен простор и приятен воздух, так что бывает в ней четыре воздуха: осенний, летний, зимний и весенний“.
«Расскажи мне, какое кушанье наилучшее?» – молвил лекарь. И девушка ответила: «Кушанье, которое сделали женщины, над которым мало трудились и которое ты съел с удовольствием. И лучшее кушанье – сарид, по слову пророка (да благословит его Аллах и да приветствует!): „Превосходство сарида над кушаньями подобно превосходству Лиши над прочими женщинами“ [466]. – «А какая из приправ наилучшая?» – спросил лекарь. И девушка ответила: «Мясо, во слову пророка (молитва над ним привет!); „Лучшая приправа – мясо, ибо в нем услада и в дольней жизни и в последней“. – „А какое мясо наилучшее?“ – спросил лекарь. И девушка ответила: „Барашек, во избегай вяленого мяса, так как в нем нет пользы. – „Расскажи мне о плодах“, – молвил лекарь. И девушка сказала: „Ешь их, когда наступает их время, и оставь их, когда окончилось их время“. – „А что ты скажешь о питьё воды?“ – спросил лекарь. И девушка молвила: «Не пей её несколько раз сряду и не выпивай её одним духом: тебе повредит из-за неё головная боль, и расстроят тебе всевозможные недуги. Не пей воды после выхода из бани и после сношения, не пей вслед за едой, раньше чем пройдёт пятнадцать минут для юноши, а для старца – сорок минут, и не пей после пробуждения от сна“.
«Хорошо! – сказал лекарь. – Расскажи мне о питъе вина». – «Разве недостаточно удерживает тебя, – ответила девушка, – то, что приведено в книге Аллаха великого, там, где сказал он: – „Вино, и мейсир, в плоды, и гадательные стрелы – это лишь скверна из дел сатаны; сторонитесь этого, быть может вы преуспеете“. И сказал он, великий: „Они спрашивают тебя о вине и мейсире; скажи: в них и прегрешение великое и полезности, но греха в них больше, чем пользы“. И сказал поэт:
О ты, что пьёшь вино, не стыдишься ли?
Ты пьёшь ведь то, что бог запретил нам.
Оставь вино, его не пей больше ты,
Ведь за него корил Аллах, право!
А другой сказал в том же смысле!
И пил я грех, пока не исчез мой разум
И плох напиток, раз исчез рассудок.
Что же касается полезных свойств, которые есть в вине, то оно дробит камни в почках, укрепляет кишки, прогоняет заботу, возбуждает великодушие, сохраняет здоровье, помогает пищеварению, делает здоровым тело, выводит болезни из суставов, очищает тело от вредных жидкостей, порождает восторг и радость, усиливает природный жар, укрепляет мочевой пузырь, придаёт крепость печени, открывает запоры, румянит лицо, очищает от нечистот голову и мозг и задерживает приход седины; и если бы Аллах (велик он и славен!) не запретил вина, не было бы на лице земли ничего, что могло бы заступить его место. А что до мейсира, то это – игра на ставку». – «А какое из вин самое лучшее?» – спросил лекарь. И девушка сказала: «То, которое пьют после восьмидесяти дней или больше, и выжато оно из белого винограда, и не примешано к нему воды: нет на лице земли ничего, ему подобного».
«Что ты скажешь об употреблении пиявок?» – спросил лекарь. И девушка ответила: «Это для тех, кто наполнен кровью, и нет в крови их убыли. Кто хочет поставить себе пиявки, пусть ставит их, когда убывает месяц, в день без облаков, ветра и дождя, и пусть это будет в семнадцатое число месяца, а если это совпадает с днём вторника, то пользы скажется больше. Нет ничего полезнее пиявок для мозга и глаз и для просветления рассудка…»
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Четыреста пятьдесят третья ночь.
Когда же настала четыреста пятьдесят третья ночь, она сказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что, когда девушка описала полезные следствия употребления пиявок, врач сказал ей: „Расскажи мне, когда лучше всего ставить пиявки?“ И девушка ответила: „Их лучше всего ставить натощак: это увеличивает разум и память. Передают о пророке (молитва Аллаха над ним и привет!), что когда кто-нибудь жаловался ему на боль в голове или в ногах, он всегда говорил: „Поставь пиявки!“ А когда человек поставил себе пиявки, пусть не ест натощак солёного: это вызывает чесотку, и пусть не ест после них кислого“. – „А в какое время ставить пиявки считается дурным?“ – спросил лекарь. И девушка сказала: „В день субботы или в четверг, и кто поставит в эти дни пиявки, пусть упрекает только самого себя. Не должно ставить пиявок в сильную жару или жестокую стужу, и лучшие дни для этого – дни весны“.
«Расскажи мне о сношениях», – сказал лекарь.
И когда девушка услышала это, она промолчала и опустила голову, застыдившись, из уважения к повелителю правоверных; а потом она сказала: «Клянусь Аллахом, о повелитель правоверных, я не бессильна, но я смутилась, и ответ на это у меня на кончике языка». – «Говори, о девушка!» – молвил повелитель правоверных. И Таваддуд сказала врачу: «Поистине, в совокуплении – великие достоинства и похвальные дела: оно облегчает тело, наполненное чёрной жёлчью, успокаивает жар страсти, привлекает любовь, веселит сердце и прекращает тоску, и умножать сношения в дни лета и осени вреднее, чем зимой или весной».
«Расскажи мне о пользе сношения», – молвил лекарь.
И девушка сказала: «Оно прекращает заботы и беспокойство, успокаивает страсть и гнев и полезно при язвах. Все это так, когда в природе человека преобладает холодность и сухость, а иначе частые сношения ослабляют зрение, и от них рождается боль в ногах, голове и спине. Берегись, берегись сношений со старухой: это – одно из дел убийственных; и говорил имам Али (да почтит Аллах лик его!): „Четыре вещи убивают тело и делают его дряхлым: ходить в баню, когда сыт, есть солёное, иметь сношение, наполнившись пищей, и совокупляться с больной – это ослабляет твои силы и делает твоё тело хворым“. Старуха – это убийственный яд, и кто-то сказал: „Берегись жениться на старухе, даже если у неё больше сокровищ, чем у Каруна“ [467].
«А какое сношение самое приятное?» – спросил лекарь, и девушка сказала: «Когда женщина молода годами, прекрасна станом, с красивыми щеками, благородными предками и выдающейся грудью. Она прибавит силы здоровью твоего тела и будет такова, как сказал о ней кто-то из поэтов:
Только взглянешь ты – и научится всему она, По внушению, без указки и изъяснения, А когда посмотришь на дивную красоту её – Её прелести и прекрасный сад заменят».
«Расскажи мне, в какое время хорошо иметь сношение?» – спросил лекарь. И девушка сказала: «Если ночью, то после того как переварится пища, а если днём, то после обеда». – «Расскажи мне, какие плоды наилучшие?» – спросил лекарь. И Таваддуд молвила: «Гранат и лимон». – «Расскажи мне про наилучший из овощей». – «Это – цикорий». – «А какие цветы самые лучшие?» – спросил лекарь. И Таваддуд ответила: «Роза и фиалка».
«Расскажи мне, где пребывает семя человека?» – сказал лекарь. «В человеке, – ответила девушка, – есть жила, которая поит все другие жилы, и влага собирается из трехсот шестидесяти жил, а потом она входит в левое яичко красной кровью и варится от жара составов в человеке и превращается в жидкость, густую и белую с запахом пальмового цвета». – «Хорошо! – сказал лекарь. – Расскажи мне теперь, какая птица испускает семя и имеет месячные». И девушка ответила: «Это нетопырь, то есть летучая мышь». – «Расскажи мне, какое существо, когда заточено, живёт, а когда вдохнёт воздух, то умирает?» – «Это рыба». – «Расскажи мне, какая змея носит яйца?» – сказал лекарь. И девушка отвечала: «Это дракон».
И лекарь ослаб от множества вопросов и умолк, и тогда девушка сказала: «О повелитель правоверных, он спрашивал меня, пока не обессилел, а я задам ему один вопрос, и если он не ответит, возьму у него одежду, как мне дозволенную…»
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Четыреста пятьдесят четвёртая ночь.
Когда же настала четыреста пятьдесят четвёртая ночь, она сказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что девушка сказала повелителю правоверных: „Он спрашивал меня, пока не обессилел, а я задам ему один вопрос, и если он не ответит, возьму у него одежду, как мне дозволенную“. И халиф молвил: „Спрашивай!“
«Что ты скажешь, – спросила девушка, – о вещи, похожей на землю своею округлостью, но её позвонки и их местопребывание скрыты от глаз. Она мала по цене и по сану, у неё узкая грудь и горло, она в цепях, хотя и не беглая, и крепко связана, хотя и не воровка; её ударили копьём, но не в битве, и ранили, но не в стычке; она ест один раз и пьёт воду во множестве; иногда её бьют без преступления и берут на службу без жалованья; она вместе после разлуки и смиренна не от низкопоклонства; она беременна, не имея в утробе ребёнка, и наклоняется, но не ложится на бок; она пачкается и очищается, бывает ранена в спину и изменяется; она сходится без члена и бывает повержена, не опасаясь. Она даёт отдых, и сама отдыхает, её кусают, но она не кричит; она благороднее, чем собутыльник, и дальше адского кипятка, она покидает свою жену ночью и обнимает её днём, а жилище её – уголки в домах благородных».
И лекарь промолчал и ничего не ответил; он растерялся, не зная, что делать, у него изменился цвет лица, и он опустил голову на некоторое время, не говоря ничего. «О лекарь», – сказала девушка, – говори, а иначе я сниму с тебя одежду». И лекарь поднялся и воскликнул: «О повелитель правоверных, засвидетельствуй, что эта девушка более сведуща, чем я, во врачевании и в прочем, и у меня нет силы против неё!» И он снял бывшие на нем одежды и выбежал бегом. И тогда повелитель правоверных сказал девушке: «Изъясни нам то, что ты сказала!» И девушка молвила: «О повелитель правоверных, это – пуговица и петля».
А что касается до её дел со звездочётом, то она сказала: «Кто из вас звездочёт, пусть встанет!» И звездочёт поднялся и сел перед нею, и, увидав его, девушка засмеялась и спросила: «Это ты звездочёт, счётчик и писец?» – «Да», – отвечал звездочёт. И девушка молвила: «Спрашивай о чем хочешь, а поддержка – от Аллаха».
«Расскажи мне, – молвил звездочёт, – о солнце, его восходе и закате». И девушка сказала: «Знай, что солнце всходит из источника с одной стороны и заходит в источник с другой стороны. Источник восхода – это восточные деления, а источник захода – деления западные, а тех и других по сто восемьдесят делений. Сказал Аллах (велик он!): „Истинно, не поклянусь я владыкой востоков и западов!“ И сказал он, великий: „Он тот, кто сделал солнце сиянием и луну светом и определил ей стояния, чтобы знали вы число лет и счисленье. Луна – султан ночи, а солнце – султан дня, они гоняются, настигая друг друга“. Сказал Аллах великий; „Не подобает солнцу настигнуть луну, и ночь не опередит дня, каждый плывёт в своей сфере“. – „Расскажи мне: когда приходит ночь, каков бывает день, и когда приходит день, какова бывает ночь?“ – спросил звездочёт. И девушка сказала: „Аллах вводит ночь в день и вводит день в ночь“.
«Расскажи мне о стояниях луны», – сказал звездочёт. И девушка молвила: «Стояний её – двадцать восемь: аш-Шаратан, аль-Бутайн, ас-Сурейя, ад-Дабаран, аль-Хака, аль-Хана, аз-Зира, ан-Насра, ат-Тарф, аль-Джабха, аззубра, ас-Сарфа, аль-Авва, ас-Симак, аль-Гафр, аз-Забания, аль-Иклиль, аль-Кальб, аш-Шаула, ан-Нааим, альБальда, Сад-аз-Забих, Сад-Балу, Сад-ас-Сууд, Сад-альАхбия, аль-Фарг-аль-Мукаддам, аль-Фарг-аль-Муаххар и ар-Раша. Они расставлены по буквам Абджад, Хавваз до конца их, и в них глубокая тайна, которую знает только Аллах и тот, кто прочно утвердился в науке. Что же касается распределения их по двенадцати знакам Зодиака, то оно таково, что на каждый знак выпадает два стояния с третью. Аш-Шаратан, аль-Бутайн и треть ас-Сурейя приходятся на созвездие Овна; две трети ас-Сурейя с ад-Дабараном и двумя третями аль-Хака – на Вола; треть аль-Хака с аль-Хана и аз-Зира – на Близнецов; ан-Насра, ат-Тарф и треть аль-Джабха – на Рака; две трети аль-Джабха, аз-Забра и две трети ас-Сарфа – на Льва; треть ас-Сарфа с аль-Авва и ас-Симаком – на Деву; аль-Гафр, аз-Забания и треть аль-Иклиля – на Весы; две трети аль-Иклиля, аль-Кальб и две трети аш-Шаула – на Скорпиона; треть аш-Шаула, ан-Нааим и аль-Бальда – на Стрельца; Сад-аз-Забих, Сад-Балу и треть Сад-ас-Сууд – на Козерога; две трети Сад-ас-Сууда, Сад-аль-Ахбия и две трети аль-Мукаддама на Водолея; треть аль-Мукаддама, аль-Муаххар и ар-Раша – на Рыб…»
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Четыреста пятьдесят пятая ночь.
Когда же настала четыреста пятьдесят пятая ночь, она сказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что, когда невольница перечислила стояния и распределила их по знакам Зодиака, звездочёт сказал ей: „Хорошо, расскажи мне теперь о движущихся звёздах, об их свойствах, о пребывании их в созвездиях, о счастливых среди них и несчастливых и о том, где их стояния, возвышение и падение“.
«Время собрания тесно, – ответила девушка, – но я все же расскажу тебе. Что касается звёзд, то их семь: Солнце, Луна, Меркурий, Венера, Марс, Юпитер, Сатурн. Солнце – горячее, сухое, несчастливое в сочетании, счастливое в противоположении; оно остаётся в каждом созвездии тридцать дней. Луна – холодная, влажная, счастливая; остаётся в каждом созвездии два и дня с третью. Меркурий – смешанный, счастливый со счастливыми звёздами, несчастливый с несчастливыми; остаётся в каждом созвездии семнадцать дней с половиной: Венера – равномерная, счастливая; остаётся в каждом созвездии из созвездий двадцать пять дней. Марс – несчастливый; остаётся в каждом созвездии десять месяцев. Юпитер – счастливый; остаётся в каждом созвездии год. Сатурн – холодный, сухой, несчастливый; остаётся в каждом созвездии тридцать месяцев. Дом солнца – в созвездии Льва, возвышение его – в созвездии Овна и падение – в созвездии Водолея. Дом луны – в созвездии Рака, возвышение её – в созвездии Тельца, падение её в созвездии Скорпиона и ущерб её – в созвездии Козерога. Дом Сатурна – в Козероге и Водолее, возвышение его – в Весах, падение его – в созвездии Овна и ущерб его – в созвездии Рака и Льва. Дом Юпитера – в созвездиях Рыб и Стрельца, возвышение его – в созвездии Рака, падение его – в созвездии Козерога, а ущерб его – в созвездиях Близнецов и Льва. Дом Венеры – в созвездии Тельца, возвышение её – в созвездии Рыб, падение её – в созвездии Весов и ущерб её – в созвездии Овна и Скорпиона. Дом Меркурия – в созвездиях Близнецов и Девы; возвышение его – в созвездии Девы, падение его – в созвездии Рыб и ущерб его – в созвездии Тельца. Дом Марса – в созвездии Овна и Скорпиона, возвышение его – в созвездии Козерога, падение его – в созвездии Рака и ущерб его – в созвездии Весов».
И когда увидел звездочёт остроту девушки, её знание и красоту её речей и понятливость, ему захотелось учинить с нею хитрость, чтобы пристыдить её перед повелителем правоверных. «О девушка, – спросил он её, – нейдёт ли в этом месяце дождь?»
И девушка опустила на некоторое время голову и долго размышляла, так что повелитель правоверных подумал, что она не в силах ответить звездочёту. И звездочёт сказал ей: «Почему ты не говоришь?» – «Я заговорю, – ответила девушка, – только если повелитель правоверных позволит мне говорить». И повелитель правоверных рассмеялся и спросил: «А почему так?» И девушка ответила: «Я хочу, чтобы ты дал мне меч, и я отрублю звездочёту голову, так как он – зиндик!» [468] И повелитель правоверных засмеялся, и засмеялись те, кто был вокруг него, а девушка затем сказала: «О звездочёт, есть пять вещей, которых не знает никто, кроме Аллаха великого». И она прочитала: «Поистине, у Аллаха знание последнего часа, и он низводит дождь, и знает он о том, что в утробах, и не знает душа, что стяжает она себе завтра, и не знает душа, в какой земле умрёт; подлинно, Аллах всезнающ и пресведущ».
«Ты хорошо сказала! – воскликнул звездочёт, – и, клянусь Аллахом, я хотел лишь испытать тебя!» – «Знай, – молвила девушка, – что у составителей календарей есть указания и приметы, относящиеся к звёздам, смотря по тому, когда наступит год, и эти приметы испытаны людьми». – «А что это за приметы?» – спросил звездочёт. И девушка сказала: «У каждого дня из дней есть звезда, которая им владеет. Если первый день года – воскресенье, то этот день принадлежит солнцу, и это указывает (а Аллах лучше знает!) на несправедливость царей, султанов и начальников, на обилие грязи и скудость дождя и на то, что будут люди в великом смятении, и злаки будут хороши, кроме чечевицы (она погибнет), и не удастся виноград, и вздорожает лён, и будет дешева пшеница с начала месяца Туба и до конца Бармахата. И умножатся сражения между царями, и увеличатся блага в этом году, а Аллах знает лучше».
«Расскажи мне о понедельнике», – молвил звездочёт. И девушка сказала: «Понедельник – день луны, и указывает это на праведность властвующих делами и наместников и на то, что год будет обилен дождями и злаки будут хороши, и испортится льняное семя и будет дешева пшеница в месяце Кихак, и умножится моровая язва и падёт половина животных – баранов и коз, и обилен будет виноград и скуден мёд, и подешевеет хлопок, а Аллах лучше знает…»
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Четыреста пятьдесят шестая ночь.
Когда же настала четыреста пятьдесят шестая ночь, она сказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что, когда девушка покончила с разъяснением понедельника, звездочёт сказал ей: „Расскажи мне о вторнике!“ – и девушка молвила: „Вторник-день Марса, и указывает это на смерть великих людей и многую гибель и кровопролитие и дороговизну злаков и малость дождей; рыбы будет мало (её прибавится в некоторые дни и убавится в другие дни), и подешевеют мёд и чечевица, и вздорожает в этот год льняное семя, и удастся в этот год ячмень в отличие от других злаков, и умножатся битвы меж царями, и будет смерть кровавой, и умножится падеж ослов, а Аллах знает лучше“.
«Расскажи мне о среде!» – молвил звездочёт. И девушка сказала: «Среда день Меркурия, и указывает это на великое смятение, что случится среди людей, и на многочисленность врага, и что будут дожди равномерными, и испортится часть посевов, и умножится падеж скота и смерть детей, и увеличится убиение на море, и вздорожает пшеница, от месяца Бермуда до Мисра, и подешевеют остальные злаки, и умножатся гром и молния, и вздорожает мёд, и много будет пальмового цвета, и изобильны окажутся лён и хлопок, и вздорожают хрен и лук, а Аллах знает лучше».
«Расскажи мне про четверг!» – молвил эвездочет. И девушка сказала: «Четверг – день Юпитера, и указывает это на справедливость везирей и праведность кадиев, факиров и людей веры. Добра будет много, и умножатся дожди, плоды, деревья и злаки, подешевеют лён, хлопок, мёд и виноград и много будет рыбы, а Аллах знает лучше».
«Расскажи мне о пятнице!» – сказал звездочёт. И девушка молвила: «Пятница – день Венеры, и указывает это на несправедливость вельмож из джиннов и на речи лжи и клеветы. Будет много росы, и наступит хорошая осень в странах, и будет дешевизна в одних краях преимущественно перед другими, и умножится порча на суше и на море, и поднимется в цене льняное семя, и вздорожает пшеница в Хатуре и подешевеет в Амшире, и станет дорог мёд, и погибнут виноград и арбузы, а Аллах знает лучше».
«Расскажи мне о субботе!» – сказал звездочёт. И девушка молвила: «Суббота – день Сатурна, и указывает это на предпочтение к рабам и румам и тем, в ком нет добра, в чьей близости нет блага; дороговизна и засуха будут велики, и много будет облаков, и умножится смерть среди сынов Адама, и горе будет жителям Египта и Сирии от притеснения султана, и не велико станет благосостояние от посевов, погибнут злаки, а Аллах знает лучше».
После этого звездочёт умолк и опустил голову, а Таваддуд сказала: «О звездочёт, я задам тебе один вопрос, и если ты мне не ответишь, я возьму у тебя твою одежду». – «Говори!» – сказал звездочёт. И девушка спросила: «Где находится обиталище Сатурна?» – «На седьмом небе», – отвечал звездочёт. «А Юпитера?» – «На шестом небе». – «А Марса?» – «На пятом небе».
«А солнца?» – «На четвёртом небе». – «А Венеры?» – «На третьем небе».
«А Меркурия?» – «На втором небе». – «А луны?» – «На первом небе».
«Хорошо! – сказала девушка. – Осталось задать тебе ещё один вопрос».
«Спрашивай!» – сказал звездочёт, И девушка молвила: «Расскажи мне о звёздах – на сколько частей они разделяются?» И звездочёт промолчал и не произнёс ответа, а девушка сказала: «Снимай с себя одежду», – и звездочёт снял её. И когда девушка взяла одежду, повелитель правоверных сказал ей: «Изъясни нам этот вопрос», – и Таваддуд молвила: «О повелитель правоверных, их три части: часть подвешена к ближнему небу, наподобие светильников, и она освещает землю; часть их мечут в дьяволов, когда они украдкой подслушивают (ведь сказал Аллах великий: „Мы украсили ближнее небо светильниками и сделали их снарядами для дьяволов“); а третья часть подвешена в воздухе, и она освещает моря и то, что есть в них».
«У нас остался один вопрос, – оказал звездочёт, – и если она отвертит, я признаю её преимущество». – «Говори!» – сказала девушка…»
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
[Перевод: М. А. Салье] | |
Сказка № 4563 | Дата: 01.01.1970, 05:33 |
|---|
Четыреста сорок седьмая ночь.
Когда же настала четыреста сорок седьмая ночь, она сказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что, когда девушка ответила чтецу Корана и сказала, что о словах: „Во имя Аллаха, милостивого, милосердого!“ – великое разногласие среди учёных, чтец сказал: „Хорошо! Расскажи мне, почему не пишут в начале суры „Отречение“: „Во имя Аллаха, милостивого, милосердого“?“ И девушка ответила: „Когда была ниспослана сура «Отречение“ о нарушении договора, который был между пророком (да благословит его Аллах и да приветствует!) и многобожниками, пророк (да благословит его Аллах и да приветствует!) послал к ним Али ибн Абу-Талиба [460] (да почтит Аллах его лик!), в день празднества, с сурой «Отречение», и Али прочитал её им, но не прочитал: «Во имя Аллаха, милостивого, милосердого!»
«Расскажи мне о преимуществе и благословенности слов: „Во имя Аллаха, милостивого, милосердого!“ – сказал факих. И девушка молвила: „Передают, что пророк (да благословит его Аллах и да приветствует!) говорил: „Если прочитают над чем-нибудь: „Во имя Аллаха, милостивого, милосердого!“, всегда будет в этом благословение“. И ещё передают слова его (да благословит его Аллах и да приветствует!): „Поклялся господь величия величием своим, что всякий раз, как произнесут над больным: „Во имя Аллаха, милостивого, милосердого!“, он исцелится от болезни“. И говорят, что, когда господь создал свой престол, он задрожал великим дрожанием, и написал на нем Аллах: „Во имя Аллаха, милостивого, милосердого!“, и утихло Дрожание его. И когда было ниспослано: „Во имя Аллаха, милостивого, милосердого!“ – на посланника Аллаха (да благословит его Аллах и да приветствует!), он сказал: „Мне не угрожают ныне три вещи: провалиться сквозь землю, быть превращённым и утонуть“. Достоинства этих слов велики и благословенность их многочисленна, так что долго было бы это излагать; и о посланнике Аллаха (да благословит его Аллах и да приветствует!) передают, что он сказал: „Приведут человека в день воскресения, и будет истребован от него отчёт, и не найдётся у него благого дела, и будет поведено ввергнуть его в огонь, и скажет он: „О боже мой, ты не был справедлив со мною!“ И скажет Аллах (велик он и славен!): „А почему так?“ – и ответит человек: «О господи, потому что ты назвал себя милостивым, милосердым и хочешь пытать меня огнём“. И скажет ему тогда Аллах (да возвысится его величие!): «Я назвал себя милостивым, милосердым; отведите раба моего в рай по моему милосердию, ибо я – милосерднейший из милосердых“.
«Хорошо! – сказал чтец Корана. – Расскажи мне о первом появлении слов: „Во имя Аллаха, милостивого, милосердого!“ И девушка сказала: „Когда начал Аллах великий ниспосылать Коран, писали: „Во имя твоё, боже мой!“, а когда ниспослал Аллах великий слова: „Скажи: „Взывайте к Аллаху, или взывайте к милостивому, как бы ни взывали к нему, у него имена прекраснейшие“, стали писать: „Во имя Аллаха милостивого!“ Когда же было ниспослано: «Господь ваш – господь единый, нет господа, кроме него, милостивого, милосердого“, стали писать: «Во имя Аллаха, милостивого, милосердого!“
И когда чтец услышал слова девушки, он опустил голову и сказал про себя: «Вот, поистине, дивное диво! Как рассуждала эта девушка о первом появлении: „Во имя Аллаха, милостивого, милосердого!“ Клянусь Аллахом, мне непременно нужно с ней схитрить, может быть, я её одолею».
«О девушка, – сказал он ей, – ниспослал ли Аллах Коран весь сразу или он его ниспосылал по частям?» И она ответила: «Нисходил с ним Джибриль-верный (мир с ним!) от господа миров к пророку его Мухаммеду, господину посланных и печати пророков, с повелением и запрещением, обещанием и угрозой, рассказами и притчами в течение двадцати лет, отдельными стихами, сообразно с событиями».
«Хорошо! – сказал факих. – Расскажи мне о первой суре, которая была низведена на посланника Аллаха (да благословит его Аллах и да приветствует!)». И девушка отвечала: «По словам Ибн Аббаса, это – сура „О сгустке крови“, а по словам Джабира ибн Абд-Аллаха – сура „О завернувшемся в плащ“, а затем, после этого, были ниспосланы прочие суры и стихи». – «Расскажи мне о последнем стихе, который был ниспослан», – сказал чтец Корана. И девушка ответила: «Последний стих, ниспосланный пророку, „стих о лихве“, но говорят также, что это – слова: „Когда придёт поддержка Аллаха и победа…“
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Четыреста сорок восьмая ночь.
Когда же настала четыреста сорок восьмая ночь, она сказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что, когда девушка ответила чтецу о последнем стихе, ниспосланном в Коране, чтец сказал: „Хорошо, расскажи мне о числе сподвижников, которые собирали Коран при жизни посланника Аллаха (да благословит его Аллах и да приветствует!)“. И девушка отвечала: „Их четверо: Убейн ибн Каб, Зад ибн Сабит, Абу-Убейда-Амир ибн аль-Джаррах и Осман ибн Аффан (да будет доволен Аллах ими всеми!)“ – „Хорошо! – сказал чтец Корана. – Расскажи мне о чтецах, от которых заимствуют чтение“. И девушка отвечала: „Их четверо: Абд-Аллах ибн Масуд, Убейй ибн Каб, Муаз ибн Джабаль и Салим ибн Абд-Аллах“.
«А что ты скажешь о словах его (велик он!): „И то, что заколото перед воздвигнутыми“?» [461] – спросил чтец Корана. И девушка ответила: «Воздвигнутые – это идолы, которых воздвигают и которым поклоняются помимо великого Аллаха (прибегаю к Аллаху великому!)». – «А что ты скажешь о словах его (велик он!): „Ты знаешь, что у меня в душе, а я не знаю, что у тебя в душе“?» – спросил чтец Корана, и девушка ответила: «Это значит: ты знаешь меня доподлинно и знаешь, что есть во мне, а я не знаю, что есть в тебе. И указание на это в словах его (велик он!): „Поистине, ты тот, кто знает скрытое“. А говорят также, что это значит: ты знаешь мою сущность, а я не знаю твоей сущности».
«А что ты скажешь о словах его (великой!): „О те, кто уверовал, не объявляйте запретными благ, которые разрешил ваш Аллах“?» – спросил чтец Корана. И девушка ответила: «Говорил мне мой шейх (да помилует его Аллах великий!) со слов ад-Даххака, что тот сказал: „Это люди из мусульман, которые сказали: «Отрежем наши мужские части и наденем власяницы“, – и был ниспослан этот стих. А Катада [462] говорил, что он был ниспослан из-за нескольких сподвижников посланника божьего (да благословят его Аллах и да приветствует!) Али ибн Абу-Талиба, Османа ибн Мусаба и других, которые сказали: «Оскопим себя, оденемся в волос и станем монахами», – и был ниспослан этот стих».
«А что ты скажешь о словах его (велик он!): „И сделал Аллах Ибрахима другом“?» – спросил чтец Корана. И девушка ответила: «Друг – это нуждающийся, испытывающий в ком-нибудь нужду; а по словам других, это – любящий и преданный Аллаху великому, тот, чью преданность ничто не смущает».
И когда чтец Корана увидал, что слова девушки бегут, как бегут облака, и она не медлит с ответом, он поднялся на ноги и воскликнул: «Призываю в свидетели Аллаха, о повелитель правоверных, что эта девушка лучше меня знает чтение Корана и другое!» И тут девушка сказала: «Я задам тебе один вопрос, и если ты дашь на него ответ – пусть так, а иначе я сниму с тебя одежду». – «Спрашивай его!» – сказал повелитель правоверных. И девушка молвила: «Что ты скажешь о стихе, в котором двадцать три кафа, и о стихе, где шестнадцать мимов, и о стихе, где сто сорок айнов [463], и о части Корана, в которой нет возгласа возвеличения?» И чтец Корана был бессилен ответить, и девушка молвила: «Снимай свои одежды!»
А когда он снял с себя одежды, девушка сказала: «О повелитель правоверных, стих, в котором шестнадцать мимов, находится в суре „Худ“, и это слова его (велик он!) – и сказано было: „О Нух, выходи с миром от нас и благословениями над тобою…“ и дальше до конца стиха; а стих, в котором двадцать три кафа, – в суре о Корове, и это – стих о долге; а стих, где сто сорок айнов, – в суре „Преграды“, и это – слова его (велик он!): „И выбрал Муса из племени своего семьдесят человек для назначенного нами времени, а у каждого человека ведь два глаза“. А часть, в которой нет возгласа возвеличения, это – суры: „Приблизился час и раскололся месяц“, „Всемилостивый“ и „Постигающее“.
И чтец Корана снял бывшие на нем одежды и ушёл пристыженный…»
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Четыреста сорок девятая ночь.
Когда же настала четыреста сорок девятая ночь, она сказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что, когда девушка одолела чтеца Корана, он снял с себя одежды и ушёл пристыженный.
И тогда к девушке подошёл искусный лекарь и сказал ей: «Мы покончили с наукой о вере; подбодри же свой ум для наук о телах и расскажи мне о человеке: какова его природа, сколько у него в теле жил, и сколько костей, и сколько позвонков, и где первая жила, и почему назван Адам Адамом». И девушка отвечала: «Адам назван Адамом за свою смуглость, то есть за коричневый цвет лица; а говорят, потому что он сотворён из каменистой земли [464], то есть из верхнего её слоя. Грудь Адама – из земли Кабы, голова его – из земли Востока, а ноги его – из земли Запада. У человека сотворено семь врат в голове его: это – два глаза, два уха, две ноздри и рот, и в нем устроены два прохода: передний и задний. И сделал Аллах глаза с чувством зрения, уши с чувством слуха, ноздри с чувством обоняния, рот с чувством вкуса, а язык сотворил он выговаривающим то, что в глубине души человека. И создал он Адама сложенным из четырех стихий: воды, земли, огня и воздуха. И у жёлтой жёлчи – природа огня, так как она горячая и сухая; у чёрной жёлчи – природа земли, так как она холодная и сухая; у мокроты – природа воды, так как она холодная и влажная; у крови – природа воздуха, так как она горячая и влажная. Аллах сотворил в человеке триста шестьдесят жил, двести сорок костей и три души: животную, духовную и природную, и каждой присвоил действие; и сотворил в человеке Аллах сердце, и селезёнку, и лёгкие, и шесть кишок, и печень, и две почки, и две ягодицы, и костный мозг, и кости, и кожу, и пять чувств: слух, зрение, обоняние, вкус и осязание. И сердце он поместил в левой стороне груди, а желудок поместил перед сердцем, и лёгкие сделал опахалом для сердца; а печень он поместил в правой стороне, напротив сердца. А кроме того, он создал перепонки и кишки и расположил грудные кости и сплёл их с рёбрами».
«Хорошо! – сказал лекарь. – Расскажи мне, сколько у человека в голове впадин?» – «Три впадины, – отвечала девушка, – ив них находятся пять сил, которые называют внутренними чувствами: способность к восприятию, способность к воображению, способность к представлению, способность мыслить и память». – «Хорошо, – сказал лекарь, – расскажи мне о костном остове…»
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Ночь, дополняющая до четырехсот пятидесяти.
Когда же настала ночь, дополняющая до четырехсот пятидесяти, она сказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что, когда лекарь сказал девушке: „Расскажи мне о костном остове“, – она сказала: „Он состоит из двухсот сорока костей и разделяется на три части: голову, туловище и конечности. Голова разделяется на череп и лицо; череп состоит из восьми костей, к которым присоединяют четыре слуховые косточки, а лицо разделяется на верхнюю челюсть и нижнюю челюсть. Верхняя челюсть состоит из одиннадцати костей, а нижняя – из одной кости, к которой присоединяются зубы (а их тридцать два) и подъязычная кость. Что же касается туловища, то оно разделяется на позвоночную цепь, грудь и таз. Цепь состоит из двадцати четырех костей, которые называются позвонками, грудь состоит из грудной кости и рёбер, – а их двадцать четыре ребра, с каждой стороны по двенадцати. Таз же сложен из двух бедренных костей, крестца и копчика. А что до конечностей, то они разделяются на две верхних конечности и две нижних конечности. Каждая из верхних конечностей состоит, во-первых, из плеча, которое сложено из лопатки и ключицы; во-вторых, из предплечья, в котором одна кость; в-третьих, из руки, которая сложена из двух костей: лучевой и локтевой, и, в-четвёртых, из кости, которая состоит из запястья, пясти и пальцев. Запястье сложено из восьми костей, которые расположены в два ряда, по четыре кости в каждом, и пясть заключает пять костей, а пальцев – числом пять, и каждый состоит из трех костей, называемых суставами, кроме большого пальца, который сложен только из двух суставов. Две нижних конечности состоят каждая, во-первых, из бедра, в котором одна кость; во-вторых, из голени, сложенной из трех костей: большой берцовой, малой берцовой и коленной чашки; в-третьих, из ступни, которая, как кисть, состоит из пятки, плюсны и пальцев. Пятка сложена из семи костей, расположенных в два ряда: в первом – две кости, во втором – пять, а плюсна состоит из пяти костей. Пальцев – числом пять, и каждый из них сложен из трех суставов, кроме большого (он только из двух суставов)“.
«Хорошо, – сказал лекарь. – Расскажи мне об основе жил». – «Основа жил, – отвечала девушка, – сердечная жила, и от неё расходятся остальные жиды. Их много, и знает их число лишь тот, кто их создал, и говорят, что их триста шестьдесят, как было сказано раньше. Аллах сделал язык толмачом, и глаза – светильниками, и ноздри – вдыхающими запах, и руки – хватающими. Печень – вместилище милости, селезёнка – смеха, а в почках находится коварство. Лёгкие – это опахала, желудок – кладовая, а сердце – опора тела: когда исправно сердце, исправно все тело, а когда оно портятся, портится все тело».
«Расскажи мне, – сказал лекарь, – каковы приметы и внешние признаки, которые указывают на болезнь в наружных и внутренних членах тела?» – «Хорошо, – отвечала девушка. – Если лекарь обладает понятливостью, он исследует состояние тела и узнает, щупая руки, твёрды ли они, горячи ли, сухи ли, холодны ли, или влажны. Во внешнем состоянии имеются признаки внутренних недугов; так, желтизна глаз указывает на желтуху, а сгорбленная спина – признак лёгочной болезни». – «Хорошо», – сказал лекарь…»
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Четыреста пятьдесят первая ночь.
Когда же настала четыреста пятьдесят первая ночь, она сказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что, когда девушка описала лекарю внешние признаки, тот сказал: „Хорошо, а каковы внутренние признаки?“ И девушка молвила: „Определение болезней по внутренним признакам исходит из шести основ: во-первых – из поступков; во-вторых – из выделений тела; в-третьих – из болей; в-четвёртых – из места болей; в-пятых – из опухолей и в-шестых – из побочных обстоятельств“.
«Расскажи мне, что приводит боль к голове», – спросил лекарь. И девушка сказала: «Введение пищи поверх другой пищи, раньше чем переварится первая, и сытость вслед за сытостью – вот что погубило народы. Кто хочет долгой жизни, тот пусть рано обедает, и не поздно ужинает, и мало сходится с женщинами, и облегчает для себя вред, то есть не умножает кровопускания и отсасывания крови пиявками. И должен он разделить свою утробу на три трети: треть – для пищи, треть – для воды и треть – для дыхания, ибо кишки сынов Адама – в восемнадцать пядей, и шесть пядей должно назначать для пищи, шесть – для питья и шесть – для дыхания. А если он ходит с осторожностью, это более подобает ему и прекраснее для его тела и совершеннее, по слову Аллаха (велик он!): „И не ходи по земле горделиво“.
«Хорошо! – смазал лекарь. – Расскажи мне, каковы признаки разлития жёлтой жёлчи и чего следует из-за неё опасаться». – «Разлитие жёлтой жёлчи, – отвечала девушка, – узнается по жёлтому цвету лица, горечи во рту в сухости, слабой охоте к еде и быстроте биения крови, и опасна для больного ею; сжигающая горячка, воспаление мозга, чирьи, желтуха, опухоли, язвы в кишках и сильная жажда – вот признаки разлития жёлтой жёлчи».
«Хорошо! – сказал лекарь. – Расскажи мне, какие признаки чёрной жёлчи и чего следует из-за неё опасаться для больного ею, когда овладеет она телом?» И девушка отвечала: «От неё рождается ложная охота к еде, великое беспокойство, забота и тоска, и следует тогда человеку опорожниться; иначе зародится из-за неё меланхолия, слоновая болезнь, рак, боли в селезёнке и язвы в кишках».
«Хорошо! – сказал лекарь. – Расскажи мне, на сколько частей разделяется врачевание?» – «Оно разделяется на две части, – ответила девушка. – Одна из них – уменье обращаться с больными телами, а вторая – знание, как вернуть их к здоровому состоянию». – «Расскажи мне, – сказал лекарь, – в какое время пить лекарство полезнее, чем в другое?» И девушка ответила: «Когда потечёт сок в деревьях и завяжутся ягоды на лозах и когда взойдёт звезда счастья, тогда пришло время пользы от питья лекарства и будет прогнана болезнь». – «Расскажи мне, когда бывает так, что, если выпьет человек из нового сосуда, напиток окажется ему здоровее и полезнее, чем в другое время, и поднимется от него приятный и благоуханный запах», – спросил лекарь. И девушка ответила: «Когда он подождёт немного после вкушения пищи; ведь сказал поэт:
Не пей же ты после кушанья с поспешностью —
Потянешь тело к хвори ты уздою.
Потерпи, поевши, недолго ты, время малое —
И быть может, брат мой, получишь ты, что хочешь».
«Расскажи мне о пище, от которой не возникают болезни», – сказал лекарь. И девушка ответила: «Это пища, которую вкушают лишь после голода и, вкушая её, не наполняют ею рёбер, по слову Галена-врача: [465] «Кто хочет ввести в себя пищу, пусть помедлит и затем не ошибётся».
И закончим мы словом пророка (молитва и привет над ним!) «Желудок – дом болезни, а диета – голова лекарств, и корень всякой болезни – расстройство, то есть несварение…»
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
[Перевод: М. А. Салье] | |
Сказка № 4562 | Дата: 01.01.1970, 05:33 |
|---|
Четыреста сорок вторая ночь.
Когда же настала четыреста сорок вторая ночь, она сказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что, когда девушка рассказала факиху о молитве в оба праздника, факдх сказал: „Хорошо! Расскажи мне о молитве при затмении солнца и затмении луны“. И девушка отвечала: „Два раката, безазана и икамы; при каждом ракате молящийся дважды выпрямляется, делает два поклона и дважды падает ниц, и садится и произносит исповедание веры и возглас привета“. – „Хорошо! Расскажи мне про молитву о дожде“, – сказал факих. И девушка отвечала: „Два раката, без азана и икамы; имам произносит исповедание веры и возглас привета, затем говорит проповедь и просит прошения у Аллаха великого в том месте, где произносится возглас: „Аллах велик!“ – в проповедях на оба праздника, и переворачивает свой плащ, обращая его верхней частью (вниз, и взывает к Аллаху и умоляет“. – „Хорошо! – сказал факих. – Расскажи мне о непарной молитве“. – „В непарной молитве, – ответила девушка, – самое меньшее – один ракат, а самое большее – одиннадцать“. – „Хорошо! – сказал факих. – Расскажи мне о молитве на заре“. – „В молитве на заре, – отвечала девушка, – самое меньшее – два раката, а самое большее – двенадцать ракатов“.
«Хорошо! – сказал факих. – Расскажи мне об отшельничестве». – «Оно является установлением, – отвечала девушка». – «А каковы его условия?» – спросил факих, и девушка сказала: «Питать благочестивое намерение, не выходить из мечети иначе как при нужде, не прикасаться к женщинам, поститься и воздерживаться от речи».
«Хорошо! Расскажи мне, когда обязательно паломничество?» – сказал факих. И девушка отвечала: «Когда человек достиг зрелости, находится в полном разуме, исповедует ислам и в состоянии совершить паломничество, и оно обязательно в жизни один раз, раньше смерти». – «Каковы правила паломничества?» – спросил факих. И девушка отвечала: «Наложение на себя запрета, остановка на Арафате, круговой обход, бег и бритьё или укорочение волос». – «А каковы правила посещения?» – спросил факих. И девушка отвечала: «Наложение запрета, круговой обход и бег». – «Каковы правила наложения запрета?» – спросил факих. И девушка отвечала: «Снятие с себя сшитой одежды, отказ от благовоний, прекращение бритья головы, стрижки ногтей, убиения дичи и сношений». – «А каковы установления о паломничестве?» – спросил факих. И девушка отвечала: «Возглас: „Я здесь!“, круговой обход по прибытии, прощальный обход, ночёвка в аль-Муздалифе и в Мина и бросание камешков» [454].
«Хорошо! – сказал факих. – А что такое война за веру и каковы её основы?» – «Основы её, – отвечала девушка, – нападение на нас неверных, наличие имама и военного снаряжения и твёрдость при встрече с врагом, а установление о ней предписывает побуждать к бою по слову его (велик он!): „О пророк, побуждай правоверных к бою!“
«Хорошо! Расскажи мне о правилах торговли и установлениях о ней», – сказал факих. И девушка отвечала: «Правила торговли – предложение продать и согласие купить, и чтобы продаваемое было во власти продающего, а покупатель мог бы получить его, а также отказ от лихвы». – «А каковы установления о торговле?» – спросил факих. И девушка ответила: «Право отказа от сделки и выбора. Торгующиеся могут выбирать, пока они не разошлись». – «Хорошо! – сказал факих. – Расскажи мне о вещах, которые нельзя обменивать друг на друга». И девушка отвечала: «Я запомнила об этом верное предание со слов Нафи, ссылавшегося на посланника божьего (да благословит его Аллах и да приветствует!), который запретил обменивать сухие финики на свежие и свежие фиги на сухие, и вяленое мясо на свежее, и сливочное масло на топлёное, и все, что принадлежит к одному роду и съедобно, нельзя обменивать одно на другое».
И когда факих услышал слова девушки, он понял, что она остроумна, проницательна, сообразительна и сведуща в законоведении, преданиях, толковании Корана и прочем, и сказал про себя: «Мне обязательно надо её перехитрить и одолеть её в приёмной зале повелителя правоверных!»
«О девушка, – спросил он её, – что значит слово „вуду“ в обычном языке?» – «Слово „вуду“ в обычном языке значит „чистота“ и „освобождение от грязи“, – отвечала девушка. „А что значит в обычном языке слово „салат“?“ – „Пожелание блага“. – „А что значит в обычном языке слово „гусль“?“ – „Очищение“. – „А что значит в обычном языке „саум“?“ – „Воздержание“. – „А что значит в обычном языке „закат“? – „Прибавление“. – „А что значит в обычном языке „хаджж“?“ – „Стремление к цели“. – „А что значит „джихад“?“ – „Защита“, – отвечала девушка, И оборвались доводы факиха…“
И Шахразаду застигав утро, и она прекратила дозволенные речи.
Четыреста сорок третья ночь.
Когда же настала четыреста сорок третья ночь, она сказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что, когда оборвались доводы факиха, он поднялся на ноги и сказал: „Засвидетельствуй, о повелитель правоверных, что девушка более сведуща в законоведении, чем я“.
«Я спрошу тебя кое о чем, – сказала девушка. – Дай мне быстрый ответ, если ты знающий». – «Спрашивай!» – сказал факих, и девушка спросила: «Что такое стрелы веры?» – «Их десять, – отвечал факих, – первая – исповедание, то есть верование; вторая – молитва, то есть природное свойство; третья – подать на бедных, то есть чистота; четвёртая – пост, то есть щит; пятая – паломничество, то есть закон; шестая – война за веру, те есть избавление; седьмая и восьмая – побуждение и блатному и запрещение порицаемого, то есть ревность ко благу, девятая – общее согласие, то есть содружество, и десятая – искание знания, то есть достохвадьный путь».
«Хорошо! – отвечала девушка. – За тобой остался ещё вопрос: что такое корни ислама?» – «Их четыре: здравые верования, искренность в стремлении к цели, память о законе и верность обету». – «Остался ещё вопрос, – сказала девушка, – ответишь – хорошо, а нет – я сниму с тебя одежду». – «Говори, девушка!» – сказал факих, и девушка спросила: «Что такое ветви ислама?» И факих помолчал некоторое время и ничего не ответил.
И девушка воскликнула: «Снимай с себя одежду, и я растолкую тебе это». – «Растолкуй, и я сниму для тебя с него одежду!» – сказал повелитель правоверных. И девушка молвила: «Их двадцать две ветви: следование книге Аллаха великого, подражание его посланнику (да благословит его Аллах и да приветствует!), прекращение вреда, употребление в пищу разрешённого, воздержание от запретного, исправление несправедливостей в пользу обиженных, раскаяние, знание закона веры, любовь к другу Аллаха [455], следование ниспосланному, признание посланных Аллахом правдивыми, опасение перемены, готовность к последнему отъезду, сила истинной веры, прощение при возможности, крепость при болезни, терпение в беде, знание Аллаха великого, знание того, с чем пришёл его пророк (да благословит его Аллах и да приветствует!), непокорность Иблису-проклятому, борьба со своей душой и неповиновение ей и полная преданность Аллаху».
И когда повелитель правоверных услышал это от девушки, он велел снять с факиха его одежду и тайлесан [456], и факих снял это и вышел, огорчённый и пристыженный перед повелителем правоверных.
А затем поднялся перед девушкой другой человек и сказал ей: «О девушка, выслушай от меня несколько вопросов». – «Говори!» – сказала девушка, и факих спросил: «Что такое правильное вручение товара?» – «Когда известна цена, известен сорт и известен срок уплаты», – отвечала девушка.
«Хорошо! – сказал факих. – Каковы правила еды и установление о ней?»
«Правила еды, – сказала девушка, – сознание, что Аллах великий наделил человека и накормил его и напоил, и благодарность Аллаху великому за это». – «А что такое благодарность?» – спросил факих, и девушка отвечала: «Благодарность состоит в том, чтобы раб израсходовал вес, чем наградил его Аллах великий, на то, для чего он это сотворил». – «А каковы установления об еде?» – спросил факих, и девушка отвечала: «Произнесение имени Аллаха, омовение рук, еда сидя на левом бедре и тремя пальцами и вкушение того, что у тебя под рукой». – «Хорошо! – сказал факих. – Расскажи мне, в чем пристойность при еде?» И девушка отвечала «В том, чтобы класть в рот маленькие куски и редко смотреть на сидящего рядом». – «Хорошо» – сказал факих…»
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Четыреста сорок четвёртая ночь.
Когда же настала четыреста сорок четвёртая ночь, она сказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что, когда девушка была опрошена о пристойности при еде и дала ответ, спрашивающий факих сказал ей: „Хорошо! Расскажи мне об убеждениях сердца и определении их через противоположное“. – „Их три, – отвечала девушка, – и противоположных определений тоже три. Первое убеждение – вера, а противоположное определение этого – отказ от многобожия; второе убеждение – сунна, а противоположное определение этого – отказ от новшеств; третье убеждение – покорность Аллаху, а противоположное определение этого – отказ от ослушания его“.
«Хорошо! Расскажи мне, каковы условия малого омовения?» – сказал факих. И девушка отвечала: «Предание себя Аллаху, способность различать, чистота воды, отсутствие ощущаемого препятствия и отсутствие препятствия по закону».
«Хорошо! – сказал факих. – Расскажи мне о вере». – «Вера, – отвечала девушка, – разделяется на девять отделов: вера в того, кому поклоняешься; вера в то, что ты раб; вера в особую сущность бога; вера в две горсти; вера в предопределение; вера в отменяющее; вера в отменённое; вера в Аллаха, его ангелов и посланников; вера в судьбу и предопределённое в благом и злом, сладостном и горестном».
«Хорошо! – сказал факих. – Расскажи мне о трех вещах, которые препятствуют трём другим вещам». – «Хорошо, – отвечала девушка. – Рассказывают о Суфьяне-ас-Саури [457], что говорил: «Три вещи губят три другие вещи: пренебрежение праведниками губит будущую жизнь, пренебрежение царями губит душу, а пренебрежение тратами губит деньги».
«Хорошо! – сказал факих» – Расскажи мне о ключах небес и сколько на небесах ворот». И девушка ответила: «Сказал Аллах великий: „И открылось небо и были там ворота“, – а пророк (да благословит его Аллах и да приветствует!) сказал: „Не ведает числа ворот на небе никто, кроме того, кто сотворил небо, и нет ни одного сына Адама, для которого бы не было на небе двух ворот: через одни ворота нисходит его надел, а через другие ворота возносятся его деяния, и не замкнутся ворота его надела, пока не прервётся срок жизни его, и не замкнутся врата его деяний, пока не вознесётся его дух“.
«Хорошо! – сказал факих. – Расскажи мне, что вещь, что полувещь и что не вещь». И девушка отвечала: «Вещь – это правоверный; полувещь – это лицемер, а не вещь – это неверный».
«Хорошо! Расскажи мне про сердца», – сказал факих. И девушка отвечала: «Бывает сердце здоровое, сердце больное, сердце кающееся, сердце себя посвящающее и сердце светящее. Здоровое сердце – это сердце Друга Аллаха; сердце больное – это сердце неверного; сердце кающееся – это сердце богобоязненных, боящихся; сердце себя посвящающее – это сердце господина нашего Мухаммеда (да благословит его Аллах и да приветствует!); и сердце светящее – это сердце тех, кто за ним следует. А сердца учёных троякие: сердце, привязанное к здешнему миру, сердце, привязанное к последней жизни, и сердце, привязанное к своему владыке. Сказано также, что сердец три: сердце привязанное – а это сердце неверного, сердце потерянное – это сердце лицемера, и сердце твёрдое – это сердце правоверного. Сказано также, что их три: сердце, развёрнутое светом и верой, сердце, пораненное страхом разлуки, и сердце, боящееся быть покинутым». – «Хорошо!» – оказал факих…»
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Четыреста сорок пятая ночь.
Когда же настала четыреста сорок пятая ночь, она сказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что, когда второй факих задал девушке вопросы и та ему ответила, он сказал: „Хорошо!“ – „О повелитель правоверных, – сказала тогда девушка, – он опрашивал меня, пока не утомился, а я задам ему два вопроса, и если он даст мне на них ответ, пусть так, а если нет, я возьму его одежду, и он уйдёт с миром“.
«Спрашивай меня о чем хочешь», – сказал факих. И девушка молвила: «Что ты окажешь о вере?» – «Вера, – ответил факих, – есть подтверждение языком и признание истины сердцем и действие членами. И сказал он (молитва над ним и привет!): „Не завершить правоверному веры, пока не завершится в нем пять качеств: упование на Аллаха, препоручение себя Аллаху, подчинение власти Аллаха, согласие на приговор Аллаха я чтобы были его дела угодны Аллаху, ибо тот, кто любил ради Аллаха и давал ради Аллаха и отказывал ради Аллаха, тот уверовал вполне“.
«Расскажи мне о правиле правил, о правиле в начале всех правил, о правиле, нужном для всех правил, о правиле, заливающем все правила, об установлении, входящем в правило, и об установлении, завершающем правило», – сказала девушка. И факих промолчал и ничего не ответил. И повелитель правоверных велел Таваддуд растолковать это и приказал факиху снять с себя одежду м отдать её девушке.
И тогда девушка сказала: «О факих, правило правил – это познание Аллаха великого; правило в начале всех правил – это свидетельство, что нет бога, кроме Аллаха, и что Мухаммед – посланник Аллаха; правило, нужное для всех правил, – это малое омовение; правило, заливающее все правила, это большое омовение от нечистоты. Постановление, входящее в правило, это промывание пальцев и промывание густой бороды, а постановление, завершающее правило, – это обрезанное.
И тут стало ясно бессилие факиха, и он поднялся на ноги и сказал: «Призываю Аллаха в свидетели, о повелитель правоверных, что эта девушка более сведуща, чем я, в законоведении и в прочем!» А потом он снял с себя одежду и ушёл, удручённый.
Что же касается истории с наставником и чтецом, то девушка обратилась к остальным учёным, которые присутствовали, и спросила их: «Кто из вас наставник и чтец, знающий семь чтений и грамматику и лексику?»
И чтец поднялся и сел перед нею и спросил: «Читала ли ты книгу Аллаха великого и утвердилась ли в знании её стихов, отменяющих и отменённых, твёрдо установленных и сомнительных, мекканских и мединских? Поняла ли ты её толкование и узнала ли ты её передачи и основы её чтения?» – «Да», – отвечала девушка.
И факих сказал: «Расскажи мне о числе сур в Коране: сколько там десятых, сколько стихов, сколько букв и сколько падений ниц? Сколько пророков в нем упомянуто, сколько в нем сур мединских и сколько сур мекканских и сколько в нем упомянуто существ летающих?» – «О господин, – ответила девушка, – что касается до сур в Коране, то их сто четырнадцать, и мекканских из них – семьдесят сур, а мединских – сорок четыре. Что касается десятых частей, то их шестьсот десятых и двадцать одна десятая; стихов в Коране – шесть тысяч двести тридцать шесть, а слов в нем – семьдесят девять тысяч четыреста тридцать девять, и букв – триста двадцать три тысячи шестьсот семьдесят; и читающему Коран за каждую букву зачтётся десять благих дел. А падения ниц – их четырнадцать…»
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Четыреста сорок шестая ночь.
Когда же настала четыреста сорок шестая ночь, она сказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что, когда чтец спросил девушку про Коран, она ему ответила и сказала: „Что же до пророков, имена которых упомянуты в Коране, то их – двадцать пять: Адам, Нух, Ибрахим, Исмаил, Исхак, Якуб, Юсуф, аль-Яса, Юнус, Лут, Салих, Худ, Шуайб, Дауд, Сулейман, Зу-яь-Кифль, Идрис, Ильяс, Яхья, Закария, Айюб, Муса, Харун и Мухаммед (да будет благословение Аллаха и его привет над ними всеми!). Что же касается летающих существ, то их – девять“. – „Как они называются?“ – спросил факих. И девушка отвечала: «Комар, пчела, муха, муравей, удод, ворон, саранча, Абабиль и птица Исы [458] (мир с ним!), а это – летучая мышь».
«Хорошо! – сказал факих. – Расскажи мне, какая сура в Коране самая лучшая?» – «Сура о Корове», – ответила девушка. – «А какой стих самый великий?» – спросил факих. «Стих о престоле, и в нем пятьдесят слов, и в каждом слове пятьдесят благословений». – «А какой стих содержит девять чудес?» – спросил факих. И девушка сказала: «Слово его (велик он!): „Поистине, в создании небес и земли и в смене дней и ночей, и в кораблях, которые бегут по морю с тем, что полезно людям…“ и до конца стиха». – «Хорошо! – сказал факих. – Расскажи мне, какой стих самый справедливый». И девушка отвечала: «Слово его (велик он!): „Аллах приказывает быть справедливым и милостивым и оделять состоящих в родстве и запрещает мерзости, порицаемые дела и несправедливость“. – „А в каком стихе больше всего желания?“ – спросил факих. И девушка сказала: „В словах его (велик он!): „Не желает разве всякий муж из них войти в сад блаженства?“ – „А в каком стихе более всего надежды?“ – «В слове его (велик он!): «Скажи: «О рабы мои, что погрешили против самих себя, не отчаивайтесь в милости Аллаха: поистине Аллах прощает грехи полностью, ибо он всепрощающий, всемилостивый“.
«Хорошо! Расскажи мне, по какому чтению ты читаешь?» – сказал факих. И девушка ответила: «По чтению обитателей рая, то есть по чтению Нафи».
«А в каком стихе солгали пророки?» – «В слове его (велик он!): „И они вымазали его рубашку ложной кровью“, – а они – это братья Юсуфа». – «А скажи мне, в каком стихе неверные сказали правду?» – спросил факих. И девушка ответила: «В слове его (велик он!): „И сказали евреи: „Христиане ни на чем не основываются“; и сказали христиане: „Евреи ни на чем не основываются“, а они читают писание – и все они сказали правду“, – „А в каком стихе Аллах говорит о самом себе?“ – спросил факих. И девушка ответила: „В слове его (велик он!): „И сотворил я джиннов и людей лишь для того, чтобы они мне поклонялись“. – „А в каком стихе слова ангелов?“ – «В слове его (велик он!): «Мы возглашаем тебе хвалу и восхваляем тебя“.
«Расскажи мне о возгласе: „Прибегаю к Аллаху от дьявола, битого камнями!“ – и о том, что о нем сказано», – молвил факих. И девушка ответила: «Охранительный возглас – обязанность, которую Аллах повелел исполнять при чтении Корана, и указывает на это слово его (велик он!): „И когда ты читаешь Коран, прибегай к защите Аллаха от дьявола, битого камнями“, – „Расскажи мне, каковы слова охранительного возгласа и в чем разногласие относительно него?“ – спросил факих. И девушка сказала: „Некоторые произносят его, говоря: „Прибегаю к Аллаху всеслышащему, всезнающему, от дьявола, битого камнями!“ А некоторые говорят: „К Аллаху всесильнейшему“. А лучше всего то, что гласит великий Коран и что дошло в установлениях. И пророк (да благословит его Аллах и да приветствует!), начиная читать Коран, говорил: „Прибегаю к Аллаху от дьявола, битого камнями!“ Рассказывают со слов Нафи, ссылавшегося на своего отца, что тот говорил: „Когда посланник Аллаха (да благословит его Аллах и да приветствует!) поднимался ночью молиться, он говорил: «Аллах превелик в своём величии, и хвала Аллаху премногая. Слава Аллаху поутру и вечером!“ И говорил он: «Прибегаю к Аллаху от дьявола, битого камнями, и от наущения дьявола и внушений его“. Передают про Ибн Аббаса [459] (да будет доволен Аллах им и отцом его!), что он говорил: «Когда был впервые послан Джибриль пророку (да благословит его Аллах и да приветствует!), он научил его охранительному возгласу и сказал: „Скажи, о Мухаммед: „Прибегаю к Аллаху всеслышащему, всезнающему“; потом скажи: „Во имя Аллаха, милостивого, милосердого“, затем: „Читай во имя господа твоего, который создал“. А создал он человека из сгустка крови“.
И когда чтец Корана услышал речи девушки, он изумился её словам и красноречию, уму и достоинствам и оказал ей: «О девушка, что ты скажешь о слове его (велик он!); „Во имя Аллаха, милостивого, милосердого?“ Стих ли это из стихов Корана?» – «Да, – отвечала девушка, – это стих Корана в суре „Муравей“ и стих между каждыми двумя сурами, и разногласие об этом среди (учёных велико». – «Хорошо!» – сказал факих…»
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
[Перевод: М. А. Салье] | |
|
