Сказка № 2940 | Дата: 01.01.1970, 05:33 |
|---|
 — Вставай, жена! — сказал поп Слик попадье. — Погрузим наше имущество на осла, возьмем детей наших и пойдем в рай!
Так и сделали, велели детям идти впереди и пустились в путь. Много ли прошли или мало, вдруг видят — идет навстречу Адам.
Эгей, батюшка, будь встреча к добру! Куда это идешь ты всей семьей, всем домом?
В рай иду.
Какой рай? Да ты спятил, ума лишился, поп? Пока человек не помрет, жизни не лишится, как же может он в рай попасть?
А ты кто такой, что невежество свое показываешь? А ну поведай имя свое.
Не узнал меня, что ли? Ведь я — Адам!
А-а, это ты, Адо? Господь тебя честь-честью создал, бессмертие дал и в рай поместил. Все, что на свете хорошего было, тебе даровал, чтобы ты ел-пил себе, радовался... А тебе все недостаточно было, заповедь божью нарушил, запретного плода вкусил, да и нас в грех ввергнул! Ведь все из-за тебя мы мучаемся, из-за прегрешения твоего. И все же ты со своими грехами в рай попасть сумел, а мне нельзя?
Поднял поп Слик свой посох, как кинется на Адама... Еле сумел Адам увернуться. А поп пошел себе дальше.
Много ли прошел, мало ли — вдруг навстречу ему Матос-ага.
Благослови, батюшка!
Будь благословен, сын мой!
Куда идешь, батюшка!
В рай иду.
Какой рай? Да ты обезумел, батюшка? Ведь пока человек не умрет, жизни не лишится, как может он в рай попасть?
А ты кто такой?
Я — Матос-ага.
Эй, ненасытный Мато! Не тебе ли господь сто девяносто девять лет жизни даровал, а тебе недостаточно показалось? Еще стал у бога просить, а господь к тебе своего ангела послал, через него передал: \"Матос-ага, хватайся рукой за шею вола: сколько захватишь рукой волос, столько годов жизни тебе добавлю!..\". А ты, ненасытный Мато, всем телом накинулся на вола. В это время ангел господний дал тебе по голове, так что и жизнь отлетела... Выходит, что ты при всей своей жадности сумел в рай пробраться, а мне нельзя?
Замахнулся тут поп Слик посохом — еле успел Матос-ага увернуться.
Пошел дальше поп Слик, а ему навстречу прародитель Ной.
Благослови, батюшка! Ты это куда собрался?
Будь благословен! А я в рай иду.
Брось безумствовать, батюшка! Где слыхано, чтоб человек в рай собрался, прежде чем умрет?
А ты кто такой, что так со мной говоришь?
Так я же Ной, прародитель.
А-а, вон ты кто... Сумел бога обмануть, заставил потоп на землю наслать, всех людей сгубить, а сам в рай пробрался?! Хоть лопни, а я в рай попаду!
Пошел поп дальше, а ему навстречу патриарх Авраам.
Будь к добру встреча, поп Слик! Куда ты собрался?
В рай иду.
Брось безумствовать, батюшка! Где слыхано, чтоб человек в рай собрался, прежде чем умрет?
Ну и помирай себе, если нравится! Хорошим человеком был бы, не убил бы сына... А то сына молодого зарезал и сумел в рай пробраться, а мне нельзя?!
Замахнулся тут поп Слик своим посохом. Авраам кинулся бежать от него. Пошел поп дальше, а ему навстречу пророк Моисей.
Куда это ты собрался, поп Слик?
В рай иду.
Да ты с ума сошел, батюшка! Да где же слыхано, чтоб люди с женой, детьми, скотом в рай шли? Человек должен сперва умереть, жизни лишиться, а уж потом речь о рае пойдет.
А ты кто такой, что мне указания даешь?
Так я же пророк Моисей!
Эй, шепелявый Моисей, может, ты себя очень праведным человеком считаешь? Обманул свой народ, в пустыню завел, сорок лет там держал, чуть всех не загубил... Если уж впрямь таким праведником был, почему ж на вершине горы помер, так страны обетованной и не увидев? А ну проваливай! Не то как возьму посох, ноги тебе перебью!
Замахнулся поп Слик. Моисей убежал. А поп пошел себе дальше.
Прошел немного, а навстречу ему пророк Давид.
Куда это ты собрался, батюшка?
В рай иду.
Да не разрушится дом твой, поп! Где это слыхано: с женой, детьми, скотом в рай идти? Рехнулся ты, что ли?
А ну поведай мне имя свое, посмотрю — что ты за человек?
Слеп ты, что ли, не видишь — перед тобой пророк Давид!
Ослепни ты сам, распутник Даво! Не ты ли, сорок жен имея, Урию убил, чтоб и его женой завладеть? И после этого ты в раю очутился, а мне нельзя?! Шагай, жена, свидетель мне — могила святого Карапета: проберусь я в рай с детьми, женой, скотом своим!
Пошли они дальше по дороге. И вдруг кто-то перед ослом стал, сердито крикнул:
Эй, ты кто, что по дороге без разрешения с детьми, женой да скотом своим идешь?
А я — поп Слик. Взял я детей, жену да ишака своего, вместе с ними в рай иду.
А ну заворачивай, возвращайся сейчас же, не то душу из тебя выну! Где это слыхано, чтобы человек с женой, детьми и скотом в рай шел?!
А ты кто такой, что голос на меня поднимаешь?
Ты что, на оба глаза ослеп, не видишь, кто перед тобой? Я — архангел Гавриил, которого бог по души людей посылает, когда им время пришло умирать.
Эй, шальной Гаво, что сослепу по тысяче безвинных людей в день разишь! Тебе, значит, в рай можно, а мне нельзя!
Взмахнул тут поп Слик посохом, как кинется на Гавриила, как даст ему по лодыжкам... Подскочил архангел Гавриил, прихрамывая да прискакивая, еле-еле убежал, а поп Слик пошел себе дальше.
Много ли прошли они, мало ли, как вдруг вдали замаячили белые стены и белые здания.
Слушай, жена, — говорит поп Слик, — не иначе как дошли мы до рая. Давай-ка присядем, перекусим немного, отдохнем, а потом встанем да пойдем в рай.
Присели они, поели-попили, отдохнули, потом встали и пошли к тем белым стенам да зданиям. Но не успели они подойти к стенам, как вдруг стал перед ними кто-то и спросил:
Кто вы и куда идете?
Я — поп Слик. Вот это — моя попадья, вот это — дети мои, а это — осел мой, на которого я свое имущество нагрузил. Все вместе идем в рай.
Да ты в уме ли, батюшка? Ведь как-никак священником был, грамоту постиг, разбираешь, что черным по белому в библии написано... Неужто неведомо тебе, что пока человек не умрет, пока его не похоронят, чтоб он в потусторонний мир ушел, — о рае и речи быть не может?!
Так ведь дошли же мы до дверей рая!.. Позволь уж войти — хоть посмотрим, что это за штука такая, рай этот самый!
Нет, невозможного ты просишь, нельзя!
Да ты кто такой? Хоть скажи нам имя свое.
Я — Иисус Христос.
Да рухнет дом твой, как рухнул уже! Если б таким уж праведным при жизни был, не поймали бы тебя, не распяли б на кресте! Поворачивай, жена, пойдем назад. Да разрушит господь до основания рай такой, в который человеку доступа нет.
Тут взял поп Слик жену и детей своих, осла своего с нагруженным на него имуществом, огорченный и рассерженный ни с чем домой вернулся. | |
Сказка № 2939 | Дата: 01.01.1970, 05:33 |
|---|
Спустя несколько дней после свадьбы невестка наведалась в дом своих родителей. Мать спросила у нее:
- Как ты живешь в доме свекрови, привыкла ли, по душе ли там жить?
- Все хорошо, только одно мне не нравится и не по душе: полотенца у них всегда мокрые.
- Это потому, доченька, что ты всегда встаешь в доме позже всех. Чтобы вытираться сухим полотенцем, надо вставать с постели рано утром, раньше всех, - ответила мать. | |
Сказка № 2938 | Дата: 01.01.1970, 05:33 |
|---|
Некто огорчённо воскликнул:
- Ой, как трудно, оказывается, распознать человека, друга!
Ему сказали:
- Да! Пока с человеком не пустишься в путь, не съешь с ним пуда соли, пока не будешь нуждаться в его помощи, не познаешь его. | |
Сказка № 2937 | Дата: 01.01.1970, 05:33 |
|---|
Прежде был ближе к земле небосвод,
И доносились молитвы сирот
Легче до Бога. В тот век золотой
Жили два брата при мачехе злой.
«Что ненасытный разинули рот,
Два дармоеда? Еда не уйдет.
Живо за дело! Пяти лет Погос,
Парень не малый; шести лет Петрос.
Прутья возьмите, пасите телят!» —
Из дому гонит хозяйка ребят.
Мечется стадо, мычит от жары;
Вроссыпь телята пустились с горы.
Дети вдогонку, — а как их настичь?
Слышится звонкий в лесу переклич:
«Погос, поймал?» — «Нет!»
«Петрос, загнал?» — «Нет!»
«Ау, сюда!»
«Ау, куда?»
«Горе, беда!»...
Скрылись телята, и след их простыл.
Выбились братья-подпаски из сил,
С плачем вернулись: «Нет, мамка, телят!»
«Что вас, проклятых, самих не съедят
Лешие, звери? Медведь бы задрал
Иль задавил бы в ущелье обвал, —
Сгинули б оба, не видела б вас!
Пропада нет вам, шипы моих глаз!
Вон! И покуда скотины шальной
Мне не найдете в трущобе лесной,
Глаз не кажите! Иль в эту же ночь
Вас я пристукну, постылые... Прочь!»
Голод забыли Погос и Петрос:
Рыщут, с утеса бегут на утес;
Их не пугает чащоба и дичь.
В дебрях глубоких звенит переклич:
«Погос, поймал?» — «Нет!»
«Петрос, загнал?» — «Нет!»
«Ау, сюда!»
«Ау, куда?»
«Горе, беда!»
Нет окаянных телят! А уж ночь
Скоро настанет, и бегать невмочь.
Сумрачны сени
Лиственной сети,
Статна колени,
Молятся дети,
Господа просят:
«Боженька милый!
Что тебе стоит?
Пусть твоей силой
Крылья нас носят,
Небо покоит,
Пташек укроет, —
Чтоб не постиг нас злой матери гнев
Ночью, покуда пустует наш хлев!»
Только невинный их зов прозвучал,
Ласковый голос с небес отвечал:
«Птичками будьте! Доколе на двор
Скот не вернется, вам в небе простор.
На ночь дубрава, тиха и глуха,
Ложе постелет из мягкого мха.
Замкнут от сирых родительский дом —
Будут им яства на пире моем».
Молвил всевышний — и в пташек лесных
Вдруг обернулись два братца родных.
Подняли крылья
Ввысь без усилья
Малых сирот, —
В синей пустыне
Волен их лет.
Так и доныне
Птичками вьются
Горного луга,
Плачут — смеются,
Скачут, щебечут,
Кличут друг друга:
«Погос, поймал?» — «Нет!»
«Петрос, загнал?» — «Нет!»
«Ау, сюда!»
«Ау, куда?»
«Горе, беда!»... | |
|
