Сказка № 2944 | Дата: 01.01.1970, 05:33 |
|---|
 Враг грабит Армению – одно селение за другим. Дым пожарищ скорбно тянется к небу. Ветер разносит детский плач. По трупам погибших угоняют в рабство живых. Некоторые бросаются в пропасть, чтобы не идти в рабство. Позади смерть. Впереди – кровь и слёзы…
Разрывается от горя сердце Месропа. Он трёт ладонями горячий лоб. Не спать ему спокойно ни сегодня, ни завтра – всю жизнь, пока не отыщет, чем помочь беззащитным. Не спит и друг Месропа – Маркоз.
- Горе одного селения не трогает других. Немногие в беде на помощь спешат. Чёрствый у нас народ, - со вздохом говорит Маркоз.
- Не чёрствый, - возражает Месроп, - люди разъединены горами, верой, наречиями. Надо объединить их. Зажечь единой мыслью. Но где путь к сплочению? Где он, Маркоз?!
- А что если в нашем селении построить храм? Из всех селений люди будут ходить молиться. Перестанут чуждаться соседей, осуждать обычаи и привычки друг друга… Что ты скажешь, Месроп?
- Верная мысль! – обрадовался Месроп. – Да, это именно то, что нужно всем! – разволновался он, выскочив во мглу.
Вернулся к рассвету:
- Мысль хорошая, Маркоз, но на равнине строить храм нельзя: легкодоступное не становится святым. Выстроим на вершине. И не для молитв – пусть это будет первых храм, в который люди придут не слёзы лить, а черпать мудрость друг у друга. Довольно оплакивать
- К вершине нет пути, - возразил Маркоз.
- Верно. Но и в селении строить нельзя – храм потеряет силу стяга. Он не станет щитом заслона и мечом отпора. И высота нужна. Поднимаясь вверх, люди уйдут от привычного, оторвутся от забот, очистятся от ненужного. Так им будет легче проникнуться новым. С вершины люди увидят не одно селение. Перед открывшейся взгляду родиной забудется мелкое. Но не каждый одолеет эти скалы, Маркоз. Поэтому к вершине сперва проложим путь.
- Но для дороги нам не хватит жизни!Ты об этом подумал?
- Подумал, Маркоз. Закончат другие.
- Месроп, народу нужен храм, и я начинаю с него.
- Сначала нужен путь…
Друзья расстались, недовольные друг другом. Маркоз в родном селении начал строить храм. Месроп в горах – дорогу. За несколько лет он в скалах вырубил столько ступенек, что ребёнок преодолел бы их, не переводя дыхания. А Маркоз за это время выстроил храм. В селении его хвалили, но, кроме нескольких старух, в храм почему-то никто не ходил. Маркоз махнул рукой – тёмные люди.
Месроп год от года поднимался выше, очень медленно продвигаясь вперёд. Его имя щедро осыпали насмешками. Маркоз, решив образумить друга, пришёл к нему:
- Месроп, ты слыл умным, а превратился в дитя. Даже между селениями нет дорог, а ты полез в гору. Веками жили до нас не брались за такое. Ради чего здесь мёрзнешь, голодаешь, не спишь? Не смеши свет, не позорь имя отца. Разваливается твой собственный дом…
- Маркоз! – в гневе обернулся Месроп. – Ты сейчас не лучше князей, которые защищают свой двор, только свой. Кто ты? Духоборец, сектант, уводящий с пути? Или ашуг, воспевающий народ, но в трудную минуту не указывающий ему путь? Иди лучше помолись. Говорят,
Резвым скакуном неслось время, рождая одних, сметая с пути других. Поседевший Месроп спешил, боясь не успеть. Вершина приближалась – силы убывали.
Наконец, настал день… С вершины седой Месроп оглянулся назад. Словно годы, сбегали к людям каменные уступы.
«Мои ступеньки длиной всего в несколько вёрст. Но эти вёрсты теперь можно пройти за час. Жизнь – за час – не мало ли?» – впервые за много лет улыбнулся старый Месроп, радуясь, что пути разрозненных селений сольются к храму…
С тех пор недосягаемая гора стала доступной. Поднялись на вершину люди. Выстроили там храм. И назвали его именем Месропа Маштоца – создателя армянского алфавита. | |
Сказка № 2943 | Дата: 01.01.1970, 05:33 |
|---|
Муж перед смертью позвал к себе жену и сказал:
- Жена, ты видишь, я при смерти, признайся же: была ли ты мне верна? Но говори только правду.
- Правду? Скажу, - ответила жена. - Но хорошо, если ты умрешь, а вдруг останешься жив? | |
Сказка № 2942 | Дата: 01.01.1970, 05:33 |
|---|
Десять лет воевал армянский царь Хосров против персов и так досадил персидскому царю, что тот обратился к своим вельможам:
- Клянусь! Избавившего меня от Хосрова назначу своим соправителем!
Хитрый Анак вызвался сделать это.
С имуществом, жёнами, детьми явился он в Армению и бросился в ноги к Хосрову:
- Помилуй нас, о царь, дай кров и защиту от персов.
И простодушный Хосров не только поселил его на своей земле, но и приласкал, и возвысил. Анак же, дождавшись случая, пронзил Хосрова мечом…
Умирающий царь приказал броситься в погоню и истребить всё семейство предателя. Настигнутый у реки, Анак был утоплен. И только чудом удалось спастись его сыну – Григорию.
Тем временем, воспользовавшись убийством Хосрова, персидский царь вторгся в Армению и подчинил её своей власти. Ища спасения, сын Армянского царя Тиридат вынужден был бежать в Рим и долгое время жил там, обучаясь воинскому искусству…
Когда готы напали на Рим, исход предстоящей битвы мог решить поединок. Против готского вождя должен был выступить римский кесарь, но тот стал искать себе замену среди своих воинов.
- Позволь мне, кесарь, - вызвался Тиридат и облачённый в царские доспехи бесстрашно двинулся на врага.
И столь велика была его сила, что поднял он гота могучими руками и бросил к ногам своего повелителя. И бежали поражённые могучим богатырём готы, и, празднуя победу, кесарь обещал Тиридату:
- Дам тебе легионы, чтобы смог ты вернуть престол своего отца. Будешь повелевать Арменией!
И когда вернул себе Тиридат царство отца, то решил, что это римские боги помогли ему. И приказал совершить им жертвоприношение. И вот уже бросились радостные слуги исполнять приказание Тиридата, и вот уже вельможи его и домочадцы весело готовятся участвовать в торжественной церемонии… И только верный друг его и советник Григорий хмурится и отводит глаза. Тот самый сын Анака, что давней преданностью Тиридату успел загладить вину своего отца.
- Отчего же, друг мой, ты не участвуешь в нашем торжестве? – спросил его Тиридат.
- Оттого, повелитель, что не могу поклоняться кумирам. Нет Бога на земле, кроме Христа!
Это неожиданное признание показалось Тиридату неслыханным предательством:
- Так ты христианин?! – задохнулся он от гнева и приказал повесить Григория вниз головой и заткнуть ему рот, чтобы уже больше никто не слышал его.
Так висел Григорий семь дней и всё это время славил Христа.
- Он ещё жив?! – удивлялся царь и пытался сломить веру бывшего друга. - Напрасно ты взываешь к своему Богу, потому что не получишь от него никакой помощи.
И придумывал ему новые муки. Святителя били палками, травили дымом, заталкивали ему в ноздри серу с солью и уксусом, вбивали гвозди в подошвы и заставляли ходить, протаскивали по земле, утыканной гвоздями… И всё это время злоба мутила рассудок Тиридата, не давая ему остановиться. Наконец, чтобы совсем отделаться от Григория, он приказал бросить его в глубокий ров, наполненный змеями.
Но змеи не тронули святого, а какая-то вдова не дала ему умереть и от голода. Она ежедневно приходила ко рву и приносила с собой скудное пропитание.
В это время римский император Диоклетиан в поисках жены разослал гонцов во все концы империи. Самой красивой признали христианку Рипсиме, давшую обет безбрачия. Вместе с другими монашками всё своё время она проводила в молитвах и в беседах с наставницей Гаяне. С Рипсиме сделали портрет и отослали Диоклетиану.
Поражённый красотой девушки, император тотчас направил ей письмо с предложением сделаться его женой. Но могла ли она нарушить обет и выйти за язычника? Тайно собравшись, вместе с игуминьей Гаяне и другими девушками бежала Рипсиме в пределы Армении.
Получив известие о побеге, Диоклетиан обращается к Тиридату с просьбой:
- Христиане обольстили Рипсиме, и она бежала в Армению. Найди и отошли её к нам. Если же пожелаешь, возьми в жёны себе.
Объявили розыск, и беглянок нашли. Рипсиме и вправду оказалась неземной красавицей, и тогда Тиридат приказал облечь её в царские одежды и доставить во дворец. Но едва только стражники захотели исполнить приказ, как раздался страшный оглушительный гром. Перепуганные солдаты со всех ног бросились к Тиридату рассказывать о чудесном знамении.
- Жалкие трусы, испугались грозы! – кричал на них царь и послал за Рипсиме уже целый легион с приказом убить всех её спутниц. Рипсиме же сама вышла им навстречу:
- Не трогайте никого, я пойду к царю!
Увидевший Рипсиме Тиридат сразу пленился ею и захотел обнять. Но сколько ни приступал к ней, она уходила от его ласк. Тогда царь вышел из покоев и послал за Гаяне:
- Пусть старуха уговорит девицу, чтобы та подчинилась мне, иначе всех ждёт лютая смерть.
Гаяне пришла, но когда её допустили к Рипсиме, стала уговаривать ту не бояться царских угроз. О «коварстве Гаяне» донесли Тиридату. Игуменью схватили, били по зубам камнем, потом выгнали из дворца. Сам же царь вновь приступил к Рипсиме, но, как и прежде, не смог овладеть ею. И тогда бешенство охватило его.
И наутро всех девушек подвергли страшным пыткам: жгли их свечами, рассекали на части. И одна за другой в великих страданиях они уходили к Христу. И последней, особенно мучительно, умерла их наставница Гаяне.
Прошла неделя. Царь, как будто и не было ничего, отправился на охоту. И тут что-то случилось с ним и его спутниками. Какая-то странная, невиданная болезнь вдруг напала на них. Они стали рычать друг на друга, кусаться, бросаться на людей… И казалось, что уже ничем нельзя им помочь. Только в это самое время видит сестра Тиридата сон. Является ей какой-то блистательный, грозный юноша и говорит:
- Тиридат исцелеет, если Григорий выйдет изо рва.
Проснувшись, царевна долго недоумевала: «Четырнадцать лет прошло с тех пор, как Григория бросили в яму, неужели он всё ещё жив?»
На всякий случай послала за ним слуг.
- Григорий, жив ли ты? – окликнули те святого во рву.
- Жив, - отвечал тот.
Бледный, худой, покрытый спутанными волосами явился он на свет. С великой надеждой его повели к Тиридату. Уже который день ревел он, как дикий вепрь, исходя в безумии. Но не захотел сразу излечить его Григорий. Пошёл и прежде собрал останки невинных дев и долго оплакивал мучения Христовых невест и злое безумие их мучителей. Потом приказал соорудить церковь и перенёс останки туда.
К телам погубленных дев был приведён Григорием Тиридат. И послушный воле святого просил здесь Тиридат прощения за великий грех и молил святых дев о заступничестве.
И так искренне было его раскаяние, и так горяча молитва, что пришло к нему исцеление. И за исцелением – светлость. И за светлостью – вера. И за верой – благость. И за благостью – святость. Тиридат теперь строил храмы, основывал монастыри и одновременно стал таким кротким, что люди с трудом узнавали в нём прежнего мучителя и тирана. Рассказывают, что к концу жизни он стал похож на отшельника и достиг необычайных духовных высот.
Григорий же, получив сан епископа, не остановился на евангельской проповеди одним только армянам, но сумел просветить и другие народы. Он устроил множество христианских обителей и только в конце жизни удалился в пустыню, чтобы провести остаток дней в созерцании… | |
Сказка № 2941 | Дата: 01.01.1970, 05:33 |
|---|
Жил царь, жадный и жестокий.Однажды он приказал созвать во дворец всех портных, ткачей, вышивальщиков и сказал им: - Слушайте, мастера! Что согревает нас в холодные зимние ночи? Одеяло. Что укрывает нас от зноя? Одеяло. Скажу коротко: человек без одеяла - что конь без седла. Так вот: кто сошьёт одеяло точно по нашему царскому росту, получит в награду руку нашей дочери, царевны Рачии Огнеглазой и полцарства в придачу. Но тот, кто принесёт слишком длинное или слишком короткое одеяло, станет нашим рабом. Мы всё сказали, о люди, и наше царское слово дороже золота, крепче алмаза.
Ткачи, портные и вышивальщики принялись за работу. Одни из них стегали одеяла на вате и на пуху, мягкие и тёплые, как шерсть горной козы; другие ткали одеяла из сверкающих шёлковых нитей, лёгкие, как облако; третьи, растянув на пяльцах бархат, вышивали по нему золотом и серебром тончайшие узоры. Они украшали одеяла яркими кистями, обшивали мехом и подбивали парчой. Но ни один из них не мог угодить царю.
Если ему приносили длинное одеяло, он нарочно накрывался им не вдоль, а поперёк и ворчал:
- Гляди, твоё куцее одеяло не покрывает даже моих ног!
Если же одеяло было коротким, он сжимался в комок и кричал на весь дворец:
- Глупый, ты сшил одеяло на великана. Не видишь, я тону в его складках!
И никто не смел перечить царю.
Тысячи несчастных, проклиная судьбу, становились рабами жадного царя. Закованные в цепи, они работали день и ночь в глубине горных пещер, не видя солнца и не зная отдыха.
Слух о злодеяниях царя дошёл до одного портного. Этот портной был стар, беден и хром. Он ходил опираясь на палку и никогда не помышлял о царевне Рачии Огнеглазой. Но у старого портного было доброе сердце. Он сказал своей жене:
- Клянусь папахой, или я умру или выручу этих несчастных. Пусть будет, что будет!
Из обрезков ситца он сшил одеяло точно по росту царя, взял на дорогу горсть чортана - сухого творога - и пошёл во дворец, опираясь на свою суковатую палку.
В горах, где гуляют тучи и сверкает вечный снег на вершинах, ястребиным гнездом высился царский замок, окружённый зубчатыми стенами, укреплённый бойницами и украшенный изображениями каменного вишапа - дракона, разевающего свою страшную пасть.
Портной смело подошёл к окованным железом воротам и попросил доложить о себе царю.
Царские слуги взглянули на лоскутное одеяло и подняли портного на смех:
- На что ты надеешься, хромой безумец! Царь и глядеть не станет на твои лохмотья!
- Я надеюсь на верного помощника, с которым много лет не расстаюсь, - ответил, усмехаясь, портной.
Слуги не поняли его слов, но, помня строгий приказ, ввели портного в покои царя.
Царь взглянул на портного и поморщился, потому что портной был стар, худ и хром. От такого работника нельзя было ждать большой прибыли. Но он не захотел при слугах нарушить своего царского слова и сказал:
- Вах!.. Хвалился ишак конём стать, да уши помешали? Самые искусные мастера не сумели сшить одеяла по моему росту, а этот нищий оборванец надеется угодить мне? . .
- Не было бы ишака, пришлось бы коню возить на себе хворост, - ответил портной. - Примерь моё одеяло, о царь, и пусть я потеряю папаху, если оно не придётся тебе точно по мерке.
- Накройте меня ветошью, которую этот урод осмеливается называть одеялом, - приказал царь.
Царские слуги накинули на царя одеяло, и оно покрыло его с головы до ног.
Но царь в один миг перевернул одеяло поперёк, и все увидели, что царские ноги в алых бархатных туфлях торчат наружу.
- Наденьте на этого безумца собачий ошейник и посадите его на цепь посреди двора? - сказал царь. - Пусть он по ночам пугает лаем летучих мышей?..
Услышав слова царя, слуги стали смеяться над бедным портным.
- Умный человек смеётся после всех, - сказал мастер и ударил царя по ногам своей суковатой палкой.
Царь взвыл, как буйвол, и спрятал ноги под одеяло, а слуги так и замерли с открытыми ртами, поражённые дерзостью портного.
- Немедленно казните дерзкого? - крикнул царь.
- О царь, - остановил его портной, - одеяло-то пришлось тебе точно по росту, а я слышал, что твоё царское слово дороже золота, крепче алмаза.
Крик гнева застрял у царя в горле; он вспомнил старую поговорку: “Кто обманул сегодня, - тому не поверят завтра”. Дрожа от бессильной злобы, царь ответил:
- Ты прав, портной. Моё слово дороже золота, крепче алмаза. Я отдам тебе полцарства и царевну Рачию, но только в том случае, если ты поклянёшься молчать о том, что ударил царя.
- О царь! - ответил портной. - Мне не нужно царства, и я не достоин даже глядеть на Рачию Огнеглазую. Выпусти из горных пещер несчастных рабов, и я уйду, отвешивая тебе низкие поклоны.
Попав в капкан, лисица сама себе отгрызает лапу. Вместе с портным пришлось царю отпустить всех рабов, да ещё пожелать им добра на дорогу. | |
|
