Сказка № 5101 | Дата: 01.01.1970, 05:33 |
|---|
 В некотором царстве, в некотором государстве был купец; жена у него померла, остался один сын Иван. К этому сыну приставил он дядьку, а сам через некоторое время женился на другой жене, и как Иван - купеческий сын был уже на возрасте и больно хорош собою, то мачеха и влюбилась в него. Однажды Иван - купеческий сын отправился на плотике по морю охотничать с дядькою, вдруг увидели они, что плывут к ним тридцать кораблей. На тех кораблях была царь-девица с тридцатью другими девицами, своими назваными сестрицами Когда плотик сплылся с кораблями, тотчас все тридцать кораблей стали на якорях Ивана - купеческого сына вместе с дядькой позвали на самый лучший корабль; там их встретила царь-девица с тридцатью девицами, назваными сестрицами, и сказала - купеческому сыну, что она его крепко полюбила и приехала с ним повидаться. Тут они и обручились Царь-девица наказала Ивану - купеческому сыну, чтобы завтра в то же самое время приезжал он на это место, распростилась с ним и отплыла в сторону А Иван - купеческий сын воротился домой, поужинал и лег спать. Мачеха завела его дядьку в свою комнату, напоила пьяным и стала спрашивать: не было ли у них чего на охоте? Дядька ей все рассказал. Она, выслушав, дала ему булавку и сказала:
- Завтра, как станут подплывать к вам корабли, воткни эту булавку в одежу Ивана - купеческого сына.
Дядька обещался исполнить приказ. Поутру встал Иван - купеческий сын и отправился на охоту. Как скоро увидал дядька плывущие вдали корабли, тотчас взял и воткнул в его одежу булавочку.
- Ах, как я спать хочу! - сказал купеческий сын. - Послушай, дядька, я покуда лягу да сосну, а как подплывут корабли, в то время, пожалуйста, разбуди меня.
- Хорошо! Отчего не разбудить?
Вот приплыли корабли и остановились на якорях; царь-девица послала за Иваном - купеческим сыном, чтоб скорее к ней пожаловал; но он крепко-крепко спал. Начали его будить, тревожить, толкать, но что ни делали - не могли разбудить; так и оставили. Царь-девица наказала дядьке, чтобы Иван - купеческий сын завтра опять сюда же приезжал, и велела подымать якоря и паруса ставить. Только отплыли корабли, дядька выдернул булавочку, и Иван - купеческий сын проснулся, вскочил и стал кричать, чтоб царь-девица назад воротилась. Нет, уж она далеко, не слышит.
Приехал он домой печальный, кручинный. Мачеха привела дядьку в свою комнату, напоила допьяна, повыспросила все, что было, и приказала завтра опять воткнуть булавочку.
На другой день Иван - купеческий сын поехал на охоту, опять проспал все время и не видал царь-девицы; наказала она побывать ему еще один раз. На другой день собрался он с дядькою на охоту; стали подъезжать и старому месту; увидали: корабли вдали плывут, дядька тотчас воткнул булавочку, и Иван - купеческий сын заснул крепким сном. Корабли приплыли, остановились на якорях; царь-девица послала за своим нареченным женихом, чтобы к ней на корабль пожаловал. Начали его будить всячески, но что ни делали - не могли разбудить.
Царь-девица уведала хитрости мачехины, измену дядькину и написала к Ивану - купеческому сыну, чтобы он дядьке голову отрубил, и если любит свою невесту, то искал бы ее за тридевять земель, в тридевятом царстве.
Только распустили корабли паруса и поплыли в широкое море, дядька выдернул из одежи Ивана - купеческого сына булавочку, и он проснулся, начал громко кричать да звать царь-девицу; но она была далеко и ничего не слыхала. Дядька подал ему письмо от царь-девицы; Иван - купеческий сын прочитал его, выхватил свою саблю острую и срубил злому дядьке голову, а сам пристал поскорее к берегу, пошел домой, распрощался с отцом и отправился в путь-дорогу искать тридесятое царство.
Шел он куда глаза глядят, долго ли, коротко ли, скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается, - приходит к избушке; стоит в чистом поле избушка, на курьих голяшках повертывается. Взошел в избушку, а там баба-яга - костяная нога.
- Фу-фу! - говорит. - Русского духу слыхом было не слыхать, видом не видать, а ныне сам пришел. Волей али неволей, добрый молодец?
- Сколько волею, а вдвое неволею! Не знаешь ли, баба-яга, тридесятого царства?
- Нет, не ведаю! - сказала ягая и велела ему идти к своей середней сестре: та не знает ли?
Иван - купеческий сын поблагодарил ее и отправился дальше; шел, шел, близко ли, далеко ли, долго ли, коротко ли, приходит к такой же избушке, взошел - и тут баба-яга.
- Фу-фу! - говорит. - Русского духу слыхом было не слыхать, видом не видать, а ныне сам пришел. Волей али неволей, добрый молодец?
- Сколько волею, а вдвое неволею! Не знаешь ли, где тридесятое царство?
- Нет, не знаю! - отвечала ягая и велела ему зайти к своей младшей сестре: та, может, и знает. - Коли она на тебя рассердится да захочет съесть тебя, ты возьми у ней три трубы и попроси поиграть на них: в первую трубу негромко играй, в другую погромче, а в третью еще громче.
Иван - купеческий сын поблагодарил ягую и отправился дальше.
Шел-шел, долго ли, коротко ли, близко ли, далеко ли, наконец увидал избушку - стоит в чистом поле, на курьих голяшках повертывается; взошел - и тут бабаяга.
- Фу-фу! Русского духу слыхом было не слыхать, видом не видать, а ныне сам пришел! - сказала ягая и побежала зубы точить, чтобы съесть незваного гостя. Иван - купеческий сын выпросил у ней три трубы, в первую негромко играл, в другую погромче, а в третью еще громче. Вдруг налетели со всех сторон всякие птицы; прилетела и жар-птица.
- Садись скорей на меня, - сказала жар-птица, - и полетим, куда тебе надобно; а то баба-яга съест тебя!
Только успел сесть на нее, прибежала баба-яга, схватила жар-птицу за хвост и выдернула немало перьев. Жар-птица полетела с Иваном - купеческим сыном; долгое время неслась она по поднебесью и прилетела наконец к широкому морю.
- Ну, Иван - купеческий сын, тридесятое царство за этим морем лежит; перенесть тебя на ту сторону я не в силах; добирайся туда, как сам знаешь!
Иван - купеческий сын слез с жар-птицы, поблагодарил и пошел по берегу.
Шел-шел - стоит избушка, взошел в нее; повстречала его старая старуха, напоила-накормила и стала спрашивать: куда идет, зачем странствует? Он рассказал ей, что идет в тридесятое царство, ищет царь-девицу, свою суженую.
- Ах! - сказала старушка. - Уж она тебя не любит больше; если ты попадешься ей на глаза - царь-девица разорвет тебя: любовь ее далеко запрятана!
- Как же достать ее?
- Подожди немножко! У царь-девицы живет дочь моя и сегодня обещалась побывать ко мне; разве через нее как-нибудь узнаем.
Тут старуха обернула Ивана - купеческого сына булавкою и воткнула в стену; ввечеру прилетела ее дочь. Мать стала ее спрашивать: не знает ли она, где любовь царь-девицы запрятана?
- Не знаю, - отозвалась дочь и обещала допытаться про то у самой царь-девицы. На другой день она опять прилетела и сказала матери:
- На той стороне океана-моря стоит дуб, на дубу сундук, в сундуке заяц, в зайце утка, в утке яйцо, а в яйце любовь царь-девицы!
Иван - купеческий сын взял хлеба и отправился на сказанное место: нашел дуб, снял с него сундук, из него вынул зайца, из зайца утку, из утки яйцо и воротился с яичком к старухе. Настали скоро именины старухины; позвала она к себе в гости царь-девицу с тридцатью иными девицами, ее назваными сестрицами; это яичко испекла, а Ивана - купеческого сына срядила по-праздничному и спрятала.
Вдруг в полдень прилетают царь-девица и тридцать иных девиц, сели за стол, стали обедать; после обеда положила старушка всем по простому яичку, а царь-девице то самое, что Иван - купеческий сын добыл. Она съела его и в ту ж минуту крепко-крепко полюбила Ивана - купеческого сына. Старуха сейчас его вывела; сколько тут было радостей, сколько веселья! Уехала царь-девица вместе с женихом - купеческим сыном в свое царство; обвенчались и стали жить да быть да добро копить. | |
Сказка № 5100 | Дата: 01.01.1970, 05:33 |
|---|
Жил себе царь с царицею, детей у них не было. Царь поехал раз на охоту красного зверя да перелетных птиц стрелять. Сделалось жарко, захотелось ему водицы испить, увидал в стороне колодец, подошел, нагнулся и только хотел испить - царь-медведь и ухватил его за бороду.
- Пусти, - просится царь.
- Дай мне то, чего в доме не знаешь; тогда и пущу. \"Что ж бы я в доме не знал, - думает царь, - кажись, все знаю...\"
- Я лучше, - говорит, - дам тебе стадо коров.
- Нет, не хочу и двух стад.
- Ну, возьми табун лошадей.
- Не надо и двух табунов; а дай то, чего в доме не знаешь.
Царь согласился, высвободил свою бороду и поехал домой. Входит во дворец, а жена родила ему двойню: Ивана-царевича и Марью-царевну; вот чего не знал он в доме. Всплеснул царь руками и горько заплакал.
- Чего ты так убиваешься? - спрашивает царица.
- Как мне не плакать? Я отдал своих деток родных царю-медведю.
- Каким случаем?
- Так и так, - сказывает царь.
- Да мы не отдадим их!
- О, никак нельзя! Он вконец разорит все царство, а их все-таки возьмет.
Вот они думали-думали, как быть? Да и придумали: выкопали преглубокую яму, убрали ее, разукрасили, словно палаты, навезли туда всяких запасов, чтоб было что и пить и есть; после посадили в ту яму своих детей, а поверх сделали потолок, закидали землею и заровняли гладко-нагладко.
В скором времени царь с царицею померли, а детки их растут да растут. Пришел наконец за ними царьмедведь, смотрит туда-сюда: нет никого! Опустел дворец. Ходил он, ходил, весь дом выходил и думает: \"Кто же мне про царских детей скажет, куда они девались?\"
Глядь - долото в стену воткнуто.
- Долото, долото, - спрашивает царь-медведь, - скажи мне, где царские дети?
- Вынеси меня на двор и брось наземь; где я воткнусь, там и рой.
Царь-медведь взял долото, вышел на двор и бросил его наземь; долото закружилось, завертелось и прямо в то место воткнулось, где были спрятаны Иван-царевич и Марья-царевна. Медведь разрыл землю лапами, разломал потолок и говорит:
- А, Иван-царевич, а, Марья-царевна, вы вот где!.. Вздумали от меня прятаться! Отец-то ваш с матерью меня обманули, так я вас за это съем.
- Ах, царь-медведь, не ешь нас, у нашего батюшки осталось много кур и гусей и всякого добра; есть чем полакомиться.
- Ну, так и быть! Садитесь на меня; я вас к себе в услугу возьму.
Они сели, и царь-медведь принес их под такие крутые да высокие горы, что под самое небо уходят; всюду здесь пусто, никто не живет.
- Мы есть-пить хотим, - говорят Иван-царевич и Марья-царевна.
- Я побегу, добуду вам и пить и есть, - отвечает медведь, - а вы пока тут побудьте да отдохните. Побежал медведь за едой, а царевич с царевною стоят и слезно плачут. Откуда не взялся ясный сокол, замахал крыльями и вымолвил таково слово:
- Ах, Иван-царевич и Марья-царевна, какими судьбами вы здесь очутились?
Они рассказали.
- Зачем же взял вас медведь?
- На всякие послуги.
- Хотите, я вас унесу? Садитесь ко мне на крылышки.
Они сели; ясный сокол поднялся выше дерева стоячего, ниже облака ходячего и полетел было в далекие страны. На ту пору царь-медведь прибежал, усмотрел сокола в поднебесье, ударился головой в сырую землю и обжег ему пламенем крылья. Опалились у сокола крылья, опустил он царевича и царевну наземь.
- А, - говорит медведь, - вы хотели от меня уйти; съем же вас за то и с косточками!
- Не ешь, царь-медведь, мы будем тебе верно служить.
Медведь простил их и повез в свое царство: горы все выше да круче.
Прошло ни много, ни мало времени.
- Ах, - говорит Иван-царевич, - я есть хочу.
- И я! - говорит Марья-царевна. Царь-медведь побежал за едой, а им строго наказал никуда не сходить с места. Сидят они на травке на муравке да слезы ронят. Откуда не взялся орел, спустился из-за облака и спрашивает:
- Ах, Иван-царевич и Марья-царевна, какими судьбами очутились вы здесь?
Они рассказали.
- Хотите, я вас унесу?
- Куда тебе! Ясный сокол брался унести, да не смог, и ты не сможешь!
- Сокол - птица малая; я взлечу повыше его; садитесь на мои крылышки.
Царевич с царевною сели; орел взмахнул крыльями и взвился еще выше.
Медведь прибежал, усмотрел орла в поднебесье, ударился головой о сыру землю и опалил ему крылья. Спустил орел Ивана-царевича и Марью-царевну наземь.
- А, вы опять вздумали уходить! - сказал медведь. - Вот я же вас съем!
- Не ешь, пожалуйста, нас орел взманил! Мы будем служить тебе верой и правдою.
Царь-медведь простил их в последний раз, накормил-напоил и повез дальше...
Прошло ни много, ни мало времени.
- Ах, - говорит Иван-царевич, - я есть хочу.
- И я! - говорит Марья-царевна. Царь-медведь оставил их, а сам за едой побежал. Сидят они на травке на муравке да плачут. Откуда не взялся бычок, замотал головой и спрашивает:
- Иван-царевич, Марья-царевна! Вы какими судьбами здесь очутились?
Они рассказали.
- Хотите, я вас унесу?
- Куда тебе! Нас уносили птица-сокол да птицаорел, и то не смогли; ты и подавно не сможешь! - а сами так и разливаются, едва во слезах слово вымолвят.
- Птицы не унесли, а я унесу! Садитесь ко мне на спину.
Они сели, бычок побежал не больно прытко. Медведь усмотрел, что царевич с царевною уходить стали, и бросился за ними в погоню.
- Ах, бычок, - кричат царские дети, - медведь гонится.
- Далеко ли?
- Нет, близко!
Только было медведь подскочил да хотел сцапать, бычок взрыл землю копытами и залепил ему оба глаза. Побежал медведь на сине море глаза промывать, а бычок все вперед да вперед! Царь-медведь умылся да опять в погоню.
- Ах, бычок! Медведь гонится.
- Далеко ли?
- Ох, близко!
Медведь подскочил, а бычок опять взрыл землю копытами и залепил ему оба глаза. Пока медведь бегал глаза промывать, бычок все вперед да вперед! И в третий раз залепил он глаза медведю; а после того дает Ивану-царевичу гребешок да утиральник и говорит:
- Коли станет нагонять царь-медведь близко, в первый раз брось гребешок, а в другой - махни утиральником.
Бычок бежит все дальше и дальше. Оглянулся Иван-царевич, а за ними царь-медведь гонится: вот-вот схватит! Взял он гребешок и бросил позадь себя - вдруг вырос, поднялся такой густой, дремучий лес, что ни птице не пролететь, ни зверю не пролезть, ни пешему не пройти, ни конному не проехать.
Уж медведь грыз-грыз, насилу прогрыз себе узенькую дорожку, пробрался сквозь дремучий лес и бросился догонять; а царские дети далеко-далеко! Стал медведь нагонять их, Иван-царевич оглянулся и махнул позадь себя утиральником - вдруг сделалось огненное озеро: такое широкое-широкое! Волна из края в край бьет. Царь-медведь постоял, постоял на берегу и поворотил домой; а бычок с Иваном-царевичем да с Марьей-царевной прибежал на полянку.
На той на полянке стоял большой славный дом.
- Вот вам дом! - сказал бычок. - Живите - не тужите. А на дворе приготовьте сейчас костер, зарежьте меня да на том костре и сожгите.
- Ах! - говорят царские дети. - Зачем тебя резать? Лучше живи с нами; мы за тобой будем ухаживать, станем тебя кормить свежею травою, поить ключевой водою.
- Нет, сожгите меня, а пепел посейте на трех грядках: на одной грядке выскочит конь, на другой собачка, а на третьей вырастет яблонька; на том коню езди ты, Иван-царевич, а с тою собачкой ходи на охоту. Так все и сделалось. Вот как-то вздумал Иван-царевич поехать на охоту; попрощался с сестрицею, сел на коня и поехал в лес; убил гуся, убил утку да поймал живого волчонка и привез домой.
Видит царевич, что охота идет ему в руку, и опять поехал, настрелял всякой птицы и поймал живого медвежонка.
В третий раз собрался Иван-царевич на охоту, а собачку позабыл с собой взять.
Тем временем Марья-царевна пошла белье мыть. Идет она, а на другой стороне огненного озера прилетел к берегу шестиглавый змей, перекинулся красавцем, увидал царевну и так сладко говорит:
- Здравствуй, красная девица!
- Здравствуй, добрый молодец!
- Я слышал от старых людей, что в прежнее время этого озера не бывало; если б через него да был перекинут высокий мост - я бы перешел на ту сторону и женился на тебе.
- Постой! Мост сейчас будет, - отвечала ему Марья-царевна и бросила утиральник: в ту ж минуту утиральник дугою раскинулся и повис через озеро высоким, красивым мостом.
Змей перешел по мосту, перекинулся в прежний вид, собачку Ивана-царевича запер на замок, а ключ в озеро забросил; после того схватил и унес царевну. Приезжает Иван-царевич с охоты - сестры нет, собачка взаперти воет; увидал мост через озеро и говорит:
- Верно, змей унес мою сестрицу!
Пошел разыскивать. Шел-шел, в чистом поле стоит хатка на курьих лапках, На собачьих пятках.
- Хатка, хатка! Повернись к лесу задом, ко мне передом.
Хатка повернулась; Иван-царевич вошел, а в хатке лежит баба-яга костяная нога из угла в угол, нос в потолок врос.
- Фу-фу! - говорит она. - Доселева русского духа не слыхать было, а нынче русский дух воочию проявляется, в нос бросается! Почто пришел, Иван-царевич?
- Да если б ты моему горю пособила!
- А какое твое горе?
Царевич рассказал ей.
- Ну, ступай же домой; у тебя на дворе есть яблонька, сломи с нее три зеленых прутика, сплети вместе и там, где собачка заперта, ударь ими по замку: замок тотчас разлетится на мелкие части. Тогда смело на змея иди, не устоит супротив тебя.
Иван-царевич воротился домой, освободил собачку - выбежала она злая-злая! Взял еще с собой волчонка да медвежонка и отправился на змея. Звери бросились на него и разорвали в клочки. А Иван-царевич взял Марью-царевну, и стали они жить-поживать, добра наживать. | |
Сказка № 5099 | Дата: 01.01.1970, 05:33 |
|---|
Говорит поп в церкви дьякону:
Дьякон, дьякон, посмотри-ка в окошко, нейдет ли кто, не несет ли чего?
Старуха идет, крынку масла несет! — отвечает дьякон.
А дьячок поет:
Подай, господи!
Поп опять:
Дьякон, дьякон, посмотри-ка в окошко, нейдет ли кто, не несет ли чего?
Старуха идет, ржи мешок несет! — отвечал дьякон.
Дьячок опять поет:
Подай, господи!
Поп опять говорит:
Дьякон, дьякон, посмотри-ка в окошко, нейдет ли кто, не несет ли чего?
Идет мужик, несет дубину на поповскую спину! — отвечает дьякон.
Тут поп и дьякон как запоют:
Тебе, господи! | |
Сказка № 5098 | Дата: 01.01.1970, 05:33 |
|---|
Жил-был барин, богатый-пребогатый. Не знал он, куда свои деньги девать. Ел-пил сладко, одевался нарядно, гостей у него каждый день столько было, что у иных по праздникам того не бывало. А все у него денег не убывало, еще прибывало.
И захотелось раз барину пошутить над мужиком-дураком себе и гостям на потеху. Призывает он самого бедного мужика из деревни и говорит ему:
Слушай, мужик. Дам я тебе денег целую маленку, только скажи мне, чего на свете не бывает. Нынче люди до всего дошли: и на черте ездят, и по небу летают, и в Питер по проволоке лапти послать можно. Скажи же: чего на свете не бывает?
Почесал мужик затылок.
Не знаю, — говорит, — барин, кажись, взаправду все на свете бывает. Дай сроку до завтра — может, и вздумаю.
Ну пойди подумай, — говорит барин, — а завтра приходи, ответ приноси.
Мужик до петухов не спал, все барскую загадку отгадывал. Раздумает, так и мало ли чего на свете не бывает, а и то в ум придет: «Может, это и бывает, только я не знаю. Ну да ладно, скажу наудачу, авось чего и не бывает!»
На другой день пришел он к барину.
Ну что, мужик, теперь знаешь, чего на свете не бывает?
Одного, барин, не бывает: топором никто не подпоясывается, ног за топорище не заткнет.
Усмехнулся барин, усмехнулись и гости; видят — мужик-то сер, да ум-то у него не волк съел. Надо маленку отмеривать. Да барин не то денег пожалел, не то хотел еще над мужиком пошутить, кто его знает, только и говорит мужику:
Нашел, брат, что сказать. У нас подлинно этого не делают, а в чужих землях — так сплошь и рядом. Ступай с богом до завтра. Придумаешь — ответ принеси.
Продумал мужик и другую ночь. Что ни надумает, все надежда плохая на барские деньги. «Хитры немцы, — думает, — у них, может, все бывает. Ну да скажу еще что-нибудь!»
Приходит наутро к барину.
Ну, мужик, все ли на свете бывает?
Не все, барин: баба попом не бывает, красная девка обедни не служит.
Усмехнулись все, только барин опять ему денег не дал.
Нет, — говорит, — это бывает; по неметчине и все так. Поди подумай последний раз. Скажешь — бери деньги, а то не прогневайся.
Плюнул с досады мужик; идучи домой, думает: «Видно, одному только не бывать, чтобы у меня деньги были!»
Все-таки через ночь опять идет к барину. «Наскажу, — думает, — ему всякой всячины, может, что и небывальщина будет».
Ну, что хорошенького скажешь? — спрашивает барин. — Не узнал ли, чего на свете не бывает?
Все, барин, бывает, — говорит мужик. — Думал я, что люди хоть на небо не попадают, а здесь сам побывал, теперь поверил, что и это бывает.
Как же ты на небо попал?
Покойница жена побывать наказывала и подводу за мной выслала: двух журавлей в разнопряжку. Повидался с ней, с ребятишками и к твоей милости воротился.
И назад с журавлями?
Нет, назад я соскочил.
Как же ты, мужичок, не убился?
А так, что по уши в землю завяз, не жестка земля попалась.
Из земли же как вылез?
Хе... как! А сходил домой, принес лопату, выкопался, да и вылез.
Не видал ли ты на небе покойного барина, моего родителя?
Как же, видел к ручке допустить изволили.
Ну, что он там делает? — допрашивает барин.
А мужик-то, не будь плох, догадался и говорит:
Что покойный барин делает? Да после моих ребятишек постилки моет.
Врешь, мужик-дурак! — закричал барин. — Того на свете не бывает, чтобы барин у холопа нянчился! Бери деньги, да не мели околесицы. | |
|
