Сказка № 3574 | Дата: 01.01.1970, 05:33 |
|---|
 В начале тринадцатого века на Корею напало вражеское войско. Все города, все селения на борьбу поднялись. Только не смогли врагов удержать.
Дошли до самой западной столицы - Пхеньяна, окружили и стали обстреливать.
А после всей страной завладели. Сколько героев погибло в мужественной борьбе, и сказать трудно. Варвары убивали людей, народное добро грабили, всех злодеяний и не перечесть.
Жила в ту пору в Пхеньяне дочь одного крестьянина, бежать не успела и оказалась в осажденном городе. До того хороша - глаз не отведешь, настоящая красавица. Приметили ее враги и заставили своему полководцу прислуживать.
А надобно вам сказать, что была та девушка единственной дочерью. И так ее отец горевал, так сокрушался! И решил во что бы то ни стало разыскать дочь. Пробрался за крепостную стену, долго ходил по городу и наконец узнал от людей, что дочь его в прислугах у вражеского начальника. Не знает отец, как с дочерью встретиться, думал, думал и придумал. Раздобыл денег, подошел к стражнику и сказал, зачем пришел. А стражник его схватил и давай допрашивать.
“Недаром говорят: от одной шишки хотел избавиться, вторую заработал”, - с грустью думал старик. Стал он стражнику объяснять, да так вежливо, что ничего ему не надо, только с доченькой свидеться.
Смотрит - подобрел стражник. Вытащил тут старик деньги и стражнику сунул.
Говорит ему стражник:
- Наш командир, как только завечереет, посылает твою дочь к колодцу, холодненькой воды ему принести. Пока не выпьет водицы - спать не ложится.
Ступай незаметно к колодцу и жди. Придет твоя дочь.
Пробрался старик к колодцу, стал дожидаться. Уже где-то к полуночи дверь опочивальни командира открылась, девушка из двери вышла, к колодцу пошла. Окликнул старик дочку, а у самого голос дрожит.
Увидела девушка родного отца, на шею ему бросилась, плачет.
- Абади, как вы здесь очутились? - спрашивает.
[Абади - отец]
Стоят они, молчат, от счастья слова не вымолвят. Говорит дочка:
- Жди меня здесь, отец!
Пошла она обратно в опочивальню, вдруг видит старик - снова идет, маленькую шкатулку несет. Принесла и так старику сказала:
- Думала, так и умру, не увижусь с тобой. А увиделась - ничего мне теперь не страшно.
Отдала она шкатулку отцу, в ней драгоценности да бумаги казенные, велела быстрее домой возвращаться, шкатулку корейскому военачальнику передать.
Невмоготу старику с дочерью расставаться, но ничего не поделаешь, крепко обнял он дочь на прощанье, поспешил за ворота.
Поднялся утром переполох во вражеском стане: у командира шкатулка пропала с драгоценностями и казенными бумагами, а прислуга-красавица утонула в колодце. Наверняка это дело рук разведки Коре, решили враги. Они не только шкатулку похитили, но и прислугу утопили в колодце. После поняли враги, что это простая крестьянская девушка на подвиг пошла. Весь народ Коре подняла против завоевателей.
Испугались враги, сняли осаду с Пхеньяна, отступили на север. | |
Сказка № 3573 | Дата: 01.01.1970, 05:33 |
|---|
Когда-то давно лягушки в горах жили, а на озеро ходили купаться. Потом они в озёра да болота переселились. Хотите знать, почему? Вот я расскажу вам одну историю, что от деда своего слышал, а вы судите, правильно лягушки сделали или нет.
Давным-давно на высокой горе жила лягушка с сыновьями. Жили они в большом доме, который построила ещё лягушкина мать. Стены дома были сплетены из травинок, а крышей служил лист кувшинки.
Каждый год, когда посреди лесного озера вырастала кувшинка и листья её становились большими и плотными, лягушка спешила к озеру, подплывала к кувшинке, отрывала самый лучший лист и приносила домой. Потом сушила лист на солнце, покрывала им свой дом, и вся семья жила под зелёной крышей до следующего лета.
Целыми днями лягушка ловила мошек да хлопотала по хозяйству, а сыновья её ничего не делали. Были они весёлые, непослушные и работать совсем не любили. С самого утра начинали лягушата прыгать, болтать и смеяться. А потом, позавтракав, убегали к приятелям — таким же озорным лягушатам, как и они.
В лесу, на большой поляне, устраивали лягушата весёлые игры: прыгали через канавы, боролись, кувыркались в густой траве и распевали свои лягушачьи песни.
Так они и жили в своё удовольствие, а чтобы матери помочь — это им и в голову не приходило.
Но вот однажды заболела мама-лягушка. Испугались лягушата: они очень любили её, хотя и не всегда слушались. Целыми днями сидели они теперь у постели матери и никуда от неё не отходили. Приходят к ним приятели, зовут через канаву прыгать, а лягушата отвечают:
Ква-ква, наша мама больна. Не можем мы теперь с вами играть.
Идите, детки, — говорит мама-лягушка, — я же знаю, как вы попрыгать любите.
А лягушата всё равно не уходят, рядом с матерью сидят. Наконец почуяла лягушка, что пришла её смерть, и говорит:
Как умру я, дети, похороните меня на берегу озера, а на горе не хороните.
Сказала так лягушка и умерла. Горько заплакали лягушата, а потом самый старший вытер лапкой слёзы и говорит:
Никогда мы нашу маму не слушали. Что она ни скажет — всё наоборот делали. Теперь мы непременно должны её просьбу выполнить: у самого озера похоронить.
Так и похоронили лягушата свою маму у озера, в сыпучем песке. Разве могли они знать, что на самом деле мама хотела, чтобы её на горе похоронили? Она ведь привыкла, что озорники лягушата всё наоборот делают, потому так и сказала. С той поры переселились лягушата в озеро и детям своим в озёрах и болотах жить завещали. | |
Сказка № 3572 | Дата: 01.01.1970, 05:33 |
|---|
Давным-давно на берегу Восточного моря стояла маленькая деревушка. В деревушке той жила старая женщина. И не было у неё ни серебра, ни золота, а был у неё сын, по имени Ван Дон. Каждое утро раньше всех вставал Ван Дон и принимался за работу: срезал в роще бамбук и плёл из него корзины. А потом продавал ВанДон те корзины на рынке и покупал матери всё, что ей было нужно.
И был Ван Дон самым красивым юношей в деревне, самым сильным иумным, и все любили его.
Но вот однажды случилась беда: захворала мать Ван Дона. Целыми днями лежала она в своей комнате, и с каждым днём ей становилось всё хуже и хуже. Ван Дон не отходил от матери и всё спрашивал:
– Не хочешь ли ты поесть, мама?
– Нет, сынок, ничего мне не надо, – отвечала мать и тяжко вздыхала.
Вся деревня знала, что у Ван Дона больна мать, все жалели её, но ничем помочь не могли.
Прошло лето, настала холодная осень, а мать Ван Дона никак не могла поправиться. Вот как-то раз сидит Ван Дон у постели матери, а за окном ветер воет, море шумит. Вдруг вздохнула мать тихо да и говорит:
– Вот бы рыбки свежей попробовать...
Не успела она это вымолвить, как взял Ван Дон невод и вышел из дому. Пришёл он на берег моря, видит: ходят по морю огромные волны. Но не испугался отважный Ван Дон, сел в лодку и поплыл навстречу волнам. А ветер всё злее, а волны всё выше. «Утоплю!» – ревёт море, но не боится смерти Ван Дон. Разве может он не исполнить желания матери?
Наконец поймал Ван Дон рыбу и домой воротился. Сварил он уху, накормил мать, и ей стало легче.
– Чего ты ещё хочешь, мама? – спрашивает Ван Дон. Улыбнулась мать слабо и говорит:
– Хочется мне, сынок, персиков... Да только где их сейчас раздобудешь? Ведь скоро зима...
Задумался Ван Дон. Вспомнил он, что всегда приносил с рынка персики и мать очень любила их. Поспешил он на рынок, а торговцы его на смех подняли: какие там персики, когда снег на дворе? Так Ван Дон ни с чем и воротился. Целый день просидел он у постели матери, а ночью задремал сидя. И явилась ему во сне прекрасная фея. Посмотрела она на него, улыбнулась ласково и говорит:
«Вижу я, что ты очень любишь свою мать, Ван Дон, что ты почтительный сын. Сорви белый персик, который на столетнем дереве растёт, и дай его матери. Съест она персик и выздоровеет».
«А где найти этот персик?» – спросил Ван Дон.
Ничего не ответила фея, поднялась она в небо и растаяла, словно облачко белое.
Проснулся Ван Дон, рассказал матери обо всём, что во сне видел, взял в руки посох и отправился в путь: белый персик искать.
Шёл он много дней и ночей, и вот заступили ему дорогу высокие горы. Стал Ван Дон на горы подниматься, а в лицо ему злой ветер дует, белый снег валом валит, ни зги не видать.
Вдруг услышал Ван Дон страшный рёв, и со скалы на тропинку тигр спрыгнул – еле-еле успел Ван Дон в сторону отскочить. Поклонился он тигру вежливо, а тигр как зарычит:
– Ы-ры-рон, ы-ры-рон, как посмел ты в мои владения ступить? Ты что, не знаешь, что я здесь хозяин?
Отвечает ему Ван Дон почтительно:
– Зачем ты рычишь, дядюшка тигр? Я ищу белый персик, что на столетнем дереве растёт: мать моя заболела и только персик может вылечить её.
Ещё громче зарычал тигр, ещё злее засверкали его глаза. Присел он на передние лапы, нацелился да как прыгнет на Ван Дона. Схватил тут Ван Дон свой посох и сунул тигру в пасть, да так, чтобы посох поперёк пасти стал. Заревел тигр, затряс головой изо всех сил, а Ван Дон и спрашивает:
– Ну как, дядюшка тигр, будешь теперь людей обижать? А тигр головой мотает: не буду, мол, прости, пожалуйста!
– Ну смотри, прощаю тебе на первый раз, – сказал Ван Дон и вытащил посох.
И в тот же миг снова прыгнул на Ван Дона страшный тигр. Еле-еле успел Ван Дон посох ему в глотку сунуть, а тигр опять реветь принялся. Только уж не поверил ему Ван Дон. Подошёл он к злому тигру и говорит:
– Ну-ка, тигрище, подставляй свою спину: перевезёшь через горы – освобожу тебя, нет – пеняй на себя.
Подставил тигр Ван Дону спину, уселся Ван Дон поудобнее, ухватил тигра за уши, и тигр стрелой полетел через горы.
Не успел Ван Дон оглянуться, как остались позади высокие скалы, а тигр на широкую равнину выбежал.
Отпустил Ван Дон тигра подобру-поздорову и дальше пошёл.
Шёл он, шёл и дошёл до деревни. Заглянул в чиби, что первым на пути попался, и спрашивает:
– Скажите, люди добрые, где растёт столетнее дерево, а на нём белый персик.
Отвечают ему хозяева:
– Жизнь человеческая коротка, юноша. Откуда нам про столетнее дерево знать? Только столетний старик может дорогу тебе указать.
Вошёл Ван Дон в другой чиби, поклонился старушке и спрашивает:
– Скажи, бабушка, где белый персик растёт? Отвечает ему старушка:
– Да разве растут зимой персики, сынок? Мы о таком чуде и не слыхали.
Покинул Ван Дон деревню и отправился дальше. Повстречался ему столетний старик. Подошёл к нему Ван Дон, поклонился низко и молвил почтительно:
– Здравствуй, дедушка. Куда путь держишь? И не видел ли ты белый персик, что на столетнем дереве растёт?
Подумал старик и отвечает:
– Мало в мире людей, что сто лет прожить могут, немного и деревьев таких. Иди, юноша, дальше, на запад. Много дней и ночей будешь идти, и придёшь ты в страну, где живут только добрые люди. В стране той на высокой горе бродят священные журавли, ползают мудрые черепахи, и растут там столетние деревья, а на них цветы ароматные да плоды диковинные. Поищи там свой белый персик. Может, и нййдёшь. Но Помни: лишь доброму да смелому человеку с чистым сердцем и ясной душой суждено дойти до чудесной страны...
Сказал так старик и пропал, словно его и не было, а Ван Дон дальше пошёл.
Прошла зима, наступила весна, а Ван Дон всё идёт и идёт. Зеленеет В полях молодая трава: «Ляг, отдохни, Ван Дон». Поют в горах звонкоголосые птицы: «Остановись, послушай наши песни, Ван Дон». Но не отдыхает Ван Дон на зелёной траве, не слушает звонкоголосых птиц, а идёт всё вперёд и вперёд.
Вот пришёл Ван Дон не самый запад, видит: течёт перед ним широкая река, а за рекой гора возвышается. Обрадовался Ван Дон: не о ней ли говорил столетний старик?
Стал Ван Дон думать, как реку переплыть. Огляделся вокруг – ни лодки, ни парома не видать. Снял он тогда комусины, спрятал их на берегу и вошёл в воду.
И в тот же миг сверкнула на небе молния, прогремел гром и из воды поднялся дракон – грозный хозяин реки. Испугался Ван Дон, но не отступил перед драконом, поплыл на другую сторону. Гребёт изо всех сил, а сдвинуться с места не может: бьёт дракон по воде хвостом, и ходят по реке могучие волны.
Вдруг как загремит дракон громовым голосом:
– Ты зачем сюда пожаловал? Как смел в мою реку войти? Почему разрешения не спросил?
Взмахнул дракон хвостом, выбросил Ван Дона на берег и под водой скрылся.
Лежит Ван Дон на берегу, и нет у него сил подняться. Но вот вспомнил он о больной матери и снова к реке пошёл. «Лучше погибнуть, чем с пустыми руками домой воротиться», – думает.
Только ступил он в воду, как заволокли небо тяжёлые тучи, засверкала стальная молния, загремел гром и поднялись, со дна реки девять могучих драконов. Взмахнули они разом хвостами и загуляли по реке буйные волны. Барахтается в волнах Ван Дон, никак выплыть не может. Вот захлестнула его высокая волна и на берег вынесла. Й снова вошёл Ван Дон в воду, и снова с могучими драконами бороться стал, и в третий раз выбросили его на берег буйные волны.
Совсем обессилел Ван Дон. Поднялся он, шатаясь: в четвёртый раз в воду идти хотел. Но тут раздвинулись чёрные тучи, засверкало ясное солнце и спустились на семицветной радуге прекрасные феи. Подошла одна из них к Ван Дону, взяла его за руку и молвила:
– Не сердись, Ван Дон, что устроили мы тебе испытание. Посмотрел Ван Дон на фею, а перед ним та самая красавица, чтоему во сне являлась!
Посадила фея Ван Дона на радугу и перенесла его на заветную гору.
А гора та словно пёстрым ковром застлана: каких только цветов на ней не растёт!
Идёт Ван Дон, по сторонам поглядывает. Вокруг ручьи бегут, водо-пады шумят, на полянах священные журавли бродят, у озёр мудрые черепахи ползают.
Вдруг говорит ему прекрасная фея:
– Смотри, какое голубое озеро. Искупайся, Ван Дон, надень платье свежее.
Сказала она так и подаёт Ван Дону наряд шёлковый и туфли, что из лепестков розы сотканы. Покачал головою Ван Дон:
– Не могу я, прекрасная фея, купаться в озере. Меня больная мать ждёт. И не нужен мне наряд шёлковый и туфли, что из лепестков розы сотканы, а нужен мне белый персик.
Взяла его тогда фея за руку и к большому дереву подвела. Смотрит Ван Дон – на дереве тток растёт.
[ Тток – корейский хлеб. ]
– Зачем ты меня привела сюда? – спрашивает он фею. – Не буду я тток есть, пока не найду белый персик.
Засмеялась фея звонко, словно колокольчики серебряные зазвенели.
– Посмотри повнимательнее, Ван Дон, – говорит. – Это и есть белый персик, что на столетнем дереве растёт.
Залез Ван Дон на дерево, сорвал белый персик, а фея ему корзиночку подаёт, точь-в-точь такую же, какую Ван Дон во сне видел.
– Возьми эту корзиночку, – говорит. – В ней травы лечебные, женьшень-корень да рога оленьи. Отнеси это людям. А теперь проси, чего пожелаешь, любое желание выполню.
Подумал Ван Дон, поклонился доброй фее и попросил:
– Сделай так, чтобы все люди на Зелёную гору приходить могли и чтобы не было в речке драконов.
Хлопнула фея в ладоши, и поднялись со дна реки девять драконов.
– Отныне будете жить вы на небе, – сказала им фея, и взлетели драконы в синее небо.
Взяла потом фея мудрую черепаху:
– Хватит тебе, черепаха, без дела в озёрах плавать. Будешь теперь в речке жить да перевозить людей на Зелёную гору.
Сказала так фея и бросила черепаху в реку. Потом посмотрела она на Ван Дона, вздохнула и говорит:
– Прощай, Ван Дон. Жаль мне с тобой расставаться, да ничего не поделаешь – тебе уже домой пора.
Подвела она к Ван Дону священного журавля, сел Ван Дон ему на спину, перелетел журавль через высокие горы и опустился у самого чиби Ван Дона.
Съела мать Ван Дона белый персик и тут же поправилась.
А Зелёная гора и поныне стоит, и называют её теперь «Горой исцеления». Перед горой Река девяти драконов течёт, и ждёт у реки людей мудрая черепаха, чтобы их на волшебную гору перевезти. | |
Сказка № 3571 | Дата: 01.01.1970, 05:33 |
|---|
Жил когда-то бедный крестьянин, по имени Ким. Каждую весну сажал он просо, летом ухаживал за полем, а осенью снимал урожай. Но вот однажды случилась беда: засеял Ким поле да и заболел. Вот уже первая прополка прошла, потом вторая, третья наступила, а он всё лежит больной. Наконец поправился крестьянин и пошёл на своё поле. Идёт, а перед глазами темным-темно, руки совсем ослабели: еле-еле мотыгу держат. Вот пришёл он на поле, глянул — всё бурьяном да полынью заросло, а проса-то всего один кустик, да и тот слабенький, тоненький, еле держится. Заплакал Ким с горя.
Что мне теперь делать? Как зиму прожить? Ишь трава-то какая выросла — высокая да густая, в ней и тигр заблудится.
Стоит бедняк, плачет, вдруг видит — старичок идёт, белая борода по ветру стелется, идёт, на посох опирается.
Ты что плачешь? — спрашивает он Кима. — О чём печалишься?
Как же мне не плакать! — отвечает ему Ким. — Болел я век* весну, болел лето, вот и не смог поле прополоть. Видишь, какая трава выросла? А проса всего один кустик…
Выслушал старик крестьянина и говорит:
Чем попусту сокрушаться, прополи-ка ты лучше поле. Зерно всегда отблагодарит человека. Кто знает, вдруг из кустика целое дерево вырастет?
Сказал так мудрый старик и пропал. А Ким взял мотыгу и давай поле полоть. Пот с него так и льёт, руки-ноги дрожат, а он всё полет и полет. Кончил полоть, оглядел поле и видит: на самой середине один-одинёшенек кустик проса стоит, на ветру качается. Вздохнул крестьянин тяжко и домой воротился.
Настала осень. Взял бедняк серп, пошёл на поле. «Дай, — думает, — срежу мой кустик».
Пришёл он на поле да так и ахнул: стоит перед ним огромное дерево, ветками всё поле закрыло, и на каждой ветке вместо листьев просо растёт. Где уж такое дерево серпом срезать, его и топором-то не срубишь!
Ходит Ким вокруг дерева — налюбоваться не может.
Вдруг видит — старичок идёт, белая борода по ветру стелется, идёт, на посох опирается.
Чего ты вокруг дерева ходишь? — спрашивает он. — Собирай просо!
А Ким и отвечает:
Как же я такое дерево серпом срежу? Покачал старик головой:
Ах, какой ты непутёвый! Ничего-то ты не умеешь, ни о чём-то догадаться не можешь… Ну так и быть, помогу тебе и на этот раз.
Сказал так старик и на дерево полез. Залез на самую верхушку и давай посохом по веткам бить. Просо так и посыпалось, по колени засыпало крестьянина.
Ну как, хватит? — спрашивает старик,
Хватит, хватит! — закричал Ким. , И в тот же миг старика как не бывало. *
Побежал Ким домой, схватил три самых больших мешка, вернулся на поле и давай просо в мешки ссыпать. Насыпал полные мешки, притащил просо домой и стал жить в своё удовольствие. Другие крестьяне к весне готовятся: навоз на поля таскают, мотыги точат, а он знай себе посмеивается.
Мне-то зачем стараться? — говорит. — Всю жизнь я работал, а жил в бедности. А вот повезло — и разбогател. И опять должно повезти…
Пришла весна. Посадил Ким просо, а полоть и не думает. Все от зари до зари работают, а он завалится под дерево и спит день-деньской. Да ещё над соседями насмехается:
Эх вы, работники! Старайтесь, старайтесь. А вот у меня из одного зёрнышка целое дерево вырастет.
Настало время третьей прополки. Взял Ким мотыгу и отправился на поле. Смотрит, точь-в-точь как тогда: всё вокруг бурьяном да полынью заросло, а посреди поля кустик проса стоит, слабенький, тоненький, еле держится. Обрадовался Ким: «Эх, и везёт же мне! Скорей бы старик пришёл».
Только он так подумал, глядь — старичок идёт, белая борода по ветру стелется, идёт, на посох опирается. Подошёл старичок к Киму, оглядел поле и спрашивает:
Что это ты? Опять болен был? Растерялся Ким:
Да нет… Я просто думаю, как поле прополоть лучше… Усмехнулся старик:
Ну что ж, работай. Прополешь хорошенько — опять просяное дерево вырастет. — Сказал он так и исчез, только его и видели.
Постоял Ким, почесал в затылке — лень поле полоть. «И без прополки дерево вырастет, ведь я же везучий», — решил он и домой отправился.
Осенью пришёл Ким на поле, смотрит — и впрямь стоит просяное
дерево, ветками всё поле закрыло, и на каждой ветке вместо листьев просо растёт.
Обрадовался Ким.
Ну, старик, приходи скорее, — говорит. — Что это тебя всё нет и нет? Приходи, а то вечер уже.
Долго не приходил старик, но Ким и не помышлял на дерево лезть. «Должен прийти, — думает, — я ведь везучий!»
Наконец появился старик. Увидел его Ким и давай орать:
Сколько можно тебя ждать? Ну-ка лезь живо на дерево, сбивай для меня просо!
Ну что ж, — отвечает старик, — придётся помочь, раз ты сам даже на дерево залезть не можешь.
Влез старик на самую верхушку, стал посохом просо сбивать да ногами топать — дерево трясти. Посыпалось просо вниз, по колени засыпало Кима.
Ну хватит? — спрашивает старик. А того жадность обуяла.
Нет, нет, — кричит, — мне ещё надо!
Вот уже по пояс засыпало крестьянина, потом по грудь, а он ещё требует. Наконец вздохнул Ким тяжело и говорит:
Ну уж ладно, теперь, кажется, хватит.
Глядь, а старика и след простыл. Побежал Ким скорее домой, стал родственников созывать: одному столько проса и не вывезти.
На другой день вся деревня сбежалась на чудесное дерево посмотреть. Повёл Ким крестьян на поле, идёт похваляется.
Учитесь, как хозяйствовать надо, — говорит. — Зачем работать? Просто нужно везучим быть!
Вот пришли крестьяне на поле.
Ну, где твоё дерево? — спрашивают.
А лентяй стоит как истукан, рот разинул, глаза выпучил: всё поле мелкими камешками усеяно и вместо чудесного дерева целая куча камней лежит. Забрался Ким на камни, упал ничком и давай реветь.
Не может быть, — говорит, — это просо… А люди смеются:
Совсем спятил…
Посмеялись так и разошлись по домам.
Вот как человек был наказан за лень да жадность! | |
|
