Сказка № 5137 | Дата: 01.01.1970, 05:33 |
---|
Ехал мужик с горшками, потерял большой кувшин. Залетела в кувшин муха и стала в нем жить-поживать. День живет, другой живет. Прилетел комар и стучится: - Кто в хоромах, кто в высоких? - Я, муха-шумиха; а ты кто? - А я комар-пискун. - Иди ко мне жить. Вот и стали вдвоем жить. Прибежала к ним мышь и стучится: - Кто в хоромах, кто в высоких? - Я, муха-шумиха, да комар-пискун; а ты кто? - Я из-за угла хмыстень. - Иди к нам жить. И стало их трое. Прискакала лягушка и стучится: - Кто в хоромах, кто в высоких? - Я, муха-шумиха, да комар-пискун, да из-за угла хмыстень; а ты кто? - Я на воде балагта. - Иди к нам жить. Вот и стало их четверо. Пришел заяц и стучится: - Кто в хоромах, кто в высоких? - Я, муха-шумиха, да комар-пискун, из-за угла хмыстень, на воде балагта; а ты кто? - Я на поле свертень. - Иди к нам. Стало их теперь пятеро. Пришла ещё лисица и стучится: - Кто в хоромах, кто в высоких? - Я, муха-шумиха, да комар-пискун, из-за угла хмыстень, на воде балагта, на поле свертень; а ты кто? - Я на поле краса. - Ступай к нам. Прибрела собака и стучится: - Кто в хоромах, кто в высоких? - Я, муха-шумиха, да комар-пискун, из-за угла хмыстень, на воде балагта, на поле свертень, да на поле краса; а ты кто? - А я гам-гам! - Иди к нам жить. Собака влезла. Прибежал еще волк и стучится: - Кто в хоромах, кто в высоких? - Я, муха-шумиха, да комар-пискун, из-за угла хмыстень, на воде балагта, на поле свертень, на поле краса, да гам-гам; а ты кто? - Я из-за кустов хап. - Иди к нам жить. Вот живут себе все вместе. Спознал про эти хоромы медведь, приходит и стучится — чуть хоромы живы: - Кто в хоромах, кто в высоких? - Я, муха-шумиха, да комар-пискун, из-за угла хмыстень, на воде балагта, на поле свертень, на поле краса, гам-гам, да из-за кустов хам: а ты кто? - А я лесной гнёт! Сел на кувшин и всех раздавил. | |
Сказка № 5136 | Дата: 01.01.1970, 05:33 |
---|
Лежит на поле лошадиный остов. Прибежала мышка-норушка и спрашивает: Теремок-теремок! Кто в тереме живет? Никто не отзывается. Вот она и вошла и стала жить в лошадином остове. Прискакала лягушка-квакушка: Теремок-теремок! Кто в тереме живет? Я, мышка-норушка, а ты кто? А я лягушка-квакушка. Ступай ко мне жить. Вошла лягушка, и стали вдвоем жить. Прибежал заяц: Теремок-теремок! Кто в тереме живет? Я, мышка-норушка, а я лягушка-квакушка, а ты кто? А я на горе увертыш. Ступай к нам жить. Стали они втроем жить. Прибежала лисица: Теремок-теремок! Кто в тереме живет? Я, мышка-норушка, лягушка-квакушка, на горе увертыш, а ты кто? А я везде поскокиш. Иди к нам. Стали четверо жить. Пришел волк: Теремок-теремок! Кто в тереме живет? Я, мышка-норушка, лягушка-квакушка, на горе увертыш, везде поскокиш, а ты кто? А я из-за кустов хватыш. Иди к нам. Стали пятеро жить. Вот пришел медведь: Теремок-теремок! Кто в тереме живет? Я, мышка-норушка, лягушка-квакушка, на горе увертыш, везде поскокиш, из-за кустов хватыш. А я вас давиш! Сел на лошадиный остов и всех раздавил. | |
Сказка № 5135 | Дата: 01.01.1970, 05:33 |
---|
У старика со старухой не было детей. Век прожили, а детей не нажили. Вот сделали они колодочку, завернули ее в пеленочку, стали качать да прибаюкивать: - Спи, усни, дитя Терешечка, - Все ласточки спят, И касатки спят, И куницы спят, И лисицы спят, Нашему Терешечке Спать велят! Качали так, качали да прибаюкивали, и вместо колодочки стал расти сыночек Терешечка - настоящая ягодка. Мальчик рос-подрастал, в разум приходил. Старик сделал ему челнок, выкрасил его белой краской, а весельцы - красной. Вот Терешечка сел в челнок и говорит: - Челнок, челнок, плыви далече, Челнок, челнок, плыви далече. Челнок и поплыл далеко-далеко. Терешечка стал рыбку ловить, а мать ему молочко и творожок стала носить. Придет на берег и зовет: - Терешечка, мой сыночек, Приплынь, приплынь на бережочек, Я тебе есть-пить принесла. Терешечка издалека услышит матушкин голос и подплывет к бережку. Мать возьмет рыбку, накормит, напоит Терешечку, переменит ему рубашечку и поясок и отпустит опять ловить рыбку. Узнала про то ведьма. Пришла на бережок и зовет страшным голосом: - Терешечка, мой сыночек, Приплынь, приплынь на бережочек, Я тебе есть-пить принесла. Терешечка распознал, что не матушкин это голос, и говорит: - Челнок, челнок, плывя далече, То не матушка меня зовет. Тогда ведьма побежала в кузницу и велит кузнецу перековать себе горло, чтобы голос стал как у Терешечкиной матери. Кузнец перековал ей горло. Ведьма опять пришла на бережок и запела голосом точь-в-точь родимой матушки: - Терешечка, моя сыночек, Приплынь, приплынь на бережочек, Я тебе есть-пить принесла. Терешечка обознался и подплыл к бережку. Ведьма его схватила, в мешок посадила и побежала. Принесла его в избушку на курьих ножках и велит своей дочери Аленке затопить печь пожарче и Терешечку зажарить. А сама опять пошла на раздобытки. Вот Аленка истопила печь жарко-жарко и говорит Терешечке: - Ложись на лопату. Он сел на лопату, руки, ноги раскинул и не пролезает в печь. А она ему: - Не так лег. - Да я не умею - покажи как... - А как кошки спят, как собаки спят, так и ты ложись. - А ты ляг сама да поучи меня. Аленка села на лопату, а Терешечка ее в печку и пихнул и заслонкой закрыл. А сам вышел из избушки и влез на высокий дуб. Прибежала ведьма, открыла печку, вытащила свою дочь Аленку, съела, кости обглодала. Потом вышла на двор и стала кататься-валяться по траве. Катается-валяется и приговаривает: - Покатаюсь я, поваляюсь я, Терешечкина мясца наевшись! А Терешечка ей с дуба отвечает: - Покатайся-поваляйся, Аленкина мясца наевшись! А ведьма: - Не листья ли это шумят? И сама - опять: - Покатаюсь я, поваляюсь я, Терешечкина мясца наевшись! А Терешечка все свое: - Покатайся-поваляйся, Аленкина мясца наевшись! Ведьма глянула и увидела его на высоком дубу. Кинулась грызть дуб. Грызла, грызла - два передних зуба выломала, побежала в кузницу: - Кузнец, кузнец! Скуй мне два железных зуба. Кузнец сковал ей два зуба. Вернулась ведьма и стала опять грызть дуб. Грызла, грызла и выломала два нижних зуба. Побежала к кузнецу: - Кузнец, кузнец! Скуй мне еще два железных зуба. Кузнец сковал ей еще два зуба. Вернулась ведьма и опять стала грызть дуб. Грызет - только щепки летят. А дуб уже трещит, шатается. Что тут делать? Терешечка видит: летят гуси-лебеди. Он их просит: - Гуси мои, лебедята! Возьмите меня на крылья, Унесите к батюшке, к матушке! А гуси-лебеди отвечают: - Га-га, за нами еще летят - поголоднее нас, они тебя возьмут. А ведьма погрызет-погрызет, взглянет на Терешечку, облизнется - и опять за дело... Летит другое стадо. Терешечка просит: - Гуси мои, лебедята! Возьмите меня на крылья, Унесите к батюшке, к матушке! А гуси-лебеди отвечают: - А-а-га, за нами летит защипанный гусенок, он тебя возьмет-донесет. А ведьме уже немного осталось. Вот-вот повалится дуб. Летит защипанный гусенок. Терешечка его просит: - Гусь-лебедь ты мой! Возьми меня, посади на крылышки, унеси к батюшке, к матушке. Сжалился защипанный гусенок, посадил Терешечку на крылья, встрепенулся и полетел, понес его домой. Прилетели они к избе и сели на травке. А старуха напекла блинов - поминать Терешечку - и говорит: - Это тебе, старичок, блин, а это мне блин. А Терешечкин голос под окном: - А мне блин? Старуха услыхала и говорит: - Погляди-ка, старичок, кто там просит блинок? Старик вышел, увидел Терешечку, привел к старухе - пошло обниманье! А защипанного гусенка откормили, отпоили, на волю пустили, и стал он с тех пор широко крыльями махать, вперед стада летать да Терешечку вспоминать. | |
Сказка № 5134 | Дата: 01.01.1970, 05:33 |
---|
Дело было весною. Вынесли бабы холсты белить. Ну, — говорят, — теперь надо смотреть да смотреть, как бы кто холстов не украл! У меня все будет цело! — стала похваляться одна старушка. — Кто к моим холстам только руку протянет, тот с места не встанет! Похвальные речи завсегда гнилы; старуха-то выдавала себя за колдунью, а какая колдунья! Вот разостлала она по полю холсты и уселась сторожить. Проходили мимо двое солдат и вздумали поживиться чужим добром. Слушай, товарищ! — говорит один. — Ты залезь в кусты, да смотри не зевай, а я пойду, стану с бабой лясы точить. Сказано — сделано. Подошел солдат к старухе: Здравствуй, бабушка! Здорово, батюшка! Куда тебя господь несет? Иду к начальству за тем, за сем, больше незачем. И-и, родимый, служба-то ваша куда мудрена! А я, бабушка, к тебе с запросом: вижу, ты — человек бывалый! Разреши-ка наш солдатский спор. Товарищи мои говорят, что в вашей стороне совсем не так звонят, как у нас; а я говорю, что все равно. Вестимо, все равно; небось и у вас колокола-то медные! То-то! Прозвони-ка, бабушка, по-вашему. По-нашему: тинь-тинь-тинь! дон-дон! тинь-тинь-тинь! дон-дон! Не много разницы! А у нас, бабушка, звонят пореже. Солдат махнул товарищу рукою и зазвонил: Тини-тини, потягивай, тини-тини, потягивай! Старуха и рот разинула; пока она слушала, другой солдат стянул холст — и был таков! Ну, служивый, — говорит старуха, а сама так и заливается со смеху, — звоны-то ваши куда чудны! Досыта насмеешься! А вот ужо — еще не так посмеешься! Прощай, бабушка! С богом, родимый! Вечером стали бабы холсты считать: у старухи нет одного. Правду сказал солдат. | |
|