Сказка № 5137 | Дата: 01.01.1970, 05:33 |
|---|
 Ехал мужик с горшками, потерял большой кувшин. Залетела в кувшин муха и стала в нем жить-поживать. День живет, другой живет. Прилетел комар и стучится:
- Кто в хоромах, кто в высоких?
- Я, муха-шумиха; а ты кто?
- А я комар-пискун.
- Иди ко мне жить.
Вот и стали вдвоем жить. Прибежала к ним мышь и стучится:
- Кто в хоромах, кто в высоких?
- Я, муха-шумиха, да комар-пискун; а ты кто?
- Я из-за угла хмыстень.
- Иди к нам жить.
И стало их трое. Прискакала
лягушка и стучится:
- Кто в хоромах, кто в высоких?
- Я, муха-шумиха, да комар-пискун, да из-за угла хмыстень; а ты кто?
- Я на воде балагта.
- Иди к нам жить.
Вот и стало их четверо.
Пришел заяц и стучится:
- Кто в хоромах, кто в высоких?
- Я, муха-шумиха, да комар-пискун, из-за угла хмыстень, на воде балагта; а ты кто?
- Я на поле свертень.
- Иди к нам.
Стало их теперь пятеро. Пришла ещё лисица и стучится:
- Кто в хоромах, кто в высоких?
- Я, муха-шумиха, да комар-пискун, из-за угла хмыстень, на воде балагта, на поле свертень; а ты кто?
- Я на поле краса.
- Ступай к нам.
Прибрела собака и стучится:
- Кто в хоромах, кто в высоких?
- Я, муха-шумиха, да комар-пискун, из-за угла хмыстень, на воде балагта, на поле свертень, да на поле краса; а ты кто?
- А я гам-гам!
- Иди к нам жить.
Собака влезла.
Прибежал еще волк и стучится:
- Кто в хоромах, кто в высоких?
- Я, муха-шумиха, да комар-пискун, из-за угла хмыстень, на воде балагта, на поле свертень, на поле краса, да гам-гам; а ты кто?
- Я из-за кустов хап.
- Иди к нам жить.
Вот живут себе все вместе. Спознал про эти хоромы медведь, приходит и стучится — чуть хоромы живы:
- Кто в хоромах, кто в высоких?
- Я, муха-шумиха, да комар-пискун, из-за угла хмыстень, на воде балагта, на поле свертень, на поле краса, гам-гам, да из-за кустов хам: а ты кто?
- А я лесной гнёт!
Сел на кувшин и всех раздавил. | |
Сказка № 5136 | Дата: 01.01.1970, 05:33 |
|---|
Лежит на поле лошадиный остов. Прибежала мышка-норушка и спрашивает:
Теремок-теремок! Кто в тереме живет?
Никто не отзывается. Вот она и вошла и стала жить в лошадином остове. Прискакала лягушка-квакушка:
Теремок-теремок! Кто в тереме живет?
Я, мышка-норушка, а ты кто?
А я лягушка-квакушка.
Ступай ко мне жить.
Вошла лягушка, и стали вдвоем жить. Прибежал заяц:
Теремок-теремок! Кто в тереме живет?
Я, мышка-норушка, а я лягушка-квакушка, а ты кто?
А я на горе увертыш.
Ступай к нам жить.
Стали они втроем жить. Прибежала лисица:
Теремок-теремок! Кто в тереме живет?
Я, мышка-норушка, лягушка-квакушка, на горе увертыш, а ты кто?
А я везде поскокиш.
Иди к нам.
Стали четверо жить. Пришел волк:
Теремок-теремок! Кто в тереме живет?
Я, мышка-норушка, лягушка-квакушка, на горе увертыш, везде поскокиш, а ты кто?
А я из-за кустов хватыш.
Иди к нам.
Стали пятеро жить. Вот пришел медведь:
Теремок-теремок! Кто в тереме живет?
Я, мышка-норушка, лягушка-квакушка, на горе увертыш, везде поскокиш, из-за кустов хватыш.
А я вас давиш!
Сел на лошадиный остов и всех раздавил. | |
Сказка № 5135 | Дата: 01.01.1970, 05:33 |
|---|
У старика со старухой не было детей. Век прожили, а детей не нажили. Вот сделали они колодочку, завернули ее в пеленочку, стали качать да прибаюкивать:
- Спи, усни, дитя Терешечка, -
Все ласточки спят,
И касатки спят,
И куницы спят,
И лисицы спят,
Нашему Терешечке
Спать велят!
Качали так, качали да прибаюкивали, и вместо колодочки стал расти сыночек Терешечка - настоящая ягодка.
Мальчик рос-подрастал, в разум приходил. Старик сделал ему челнок, выкрасил его белой краской, а весельцы - красной.
Вот Терешечка сел в челнок и говорит:
- Челнок, челнок, плыви далече,
Челнок, челнок, плыви далече.
Челнок и поплыл далеко-далеко. Терешечка стал рыбку ловить, а мать ему молочко и творожок стала носить.
Придет на берег и зовет:
- Терешечка, мой сыночек,
Приплынь, приплынь на бережочек,
Я тебе есть-пить принесла.
Терешечка издалека услышит матушкин голос и подплывет к бережку. Мать возьмет рыбку, накормит, напоит Терешечку, переменит ему рубашечку и поясок и отпустит опять ловить рыбку.
Узнала про то ведьма. Пришла на бережок и зовет страшным голосом:
- Терешечка, мой сыночек,
Приплынь, приплынь на бережочек,
Я тебе есть-пить принесла.
Терешечка распознал, что не матушкин это голос, и говорит:
- Челнок, челнок, плывя далече,
То не матушка меня зовет.
Тогда ведьма побежала в кузницу и велит кузнецу перековать себе горло, чтобы голос стал как у Терешечкиной матери.
Кузнец перековал ей горло. Ведьма опять пришла на бережок и запела голосом точь-в-точь родимой матушки:
- Терешечка, моя сыночек,
Приплынь, приплынь на бережочек,
Я тебе есть-пить принесла.
Терешечка обознался и подплыл к бережку. Ведьма его схватила, в мешок посадила и побежала. Принесла его в избушку на курьих ножках и велит своей дочери Аленке затопить печь пожарче и Терешечку зажарить.
А сама опять пошла на раздобытки. Вот Аленка истопила печь жарко-жарко и говорит Терешечке:
- Ложись на лопату. Он сел на лопату, руки, ноги раскинул и не пролезает в печь. А она ему:
- Не так лег.
- Да я не умею - покажи как...
- А как кошки спят, как собаки спят, так и ты ложись.
- А ты ляг сама да поучи меня. Аленка села на лопату, а Терешечка ее в печку и пихнул и заслонкой закрыл. А сам вышел из избушки и влез на высокий дуб.
Прибежала ведьма, открыла печку, вытащила свою дочь Аленку, съела, кости обглодала.
Потом вышла на двор и стала кататься-валяться по траве.
Катается-валяется и приговаривает:
- Покатаюсь я, поваляюсь я, Терешечкина мясца наевшись!
А Терешечка ей с дуба отвечает:
- Покатайся-поваляйся, Аленкина мясца наевшись!
А ведьма:
- Не листья ли это шумят?
И сама - опять:
- Покатаюсь я, поваляюсь я, Терешечкина мясца наевшись!
А Терешечка все свое:
- Покатайся-поваляйся, Аленкина мясца наевшись!
Ведьма глянула и увидела его на высоком дубу. Кинулась грызть дуб. Грызла, грызла - два передних зуба выломала, побежала в кузницу:
- Кузнец, кузнец! Скуй мне два железных зуба. Кузнец сковал ей два зуба.
Вернулась ведьма и стала опять грызть дуб. Грызла, грызла и выломала два нижних зуба. Побежала к кузнецу:
- Кузнец, кузнец! Скуй мне еще два железных зуба.
Кузнец сковал ей еще два зуба. Вернулась ведьма и опять стала грызть дуб. Грызет - только щепки летят. А дуб уже трещит, шатается.
Что тут делать? Терешечка видит: летят гуси-лебеди.
Он их просит:
- Гуси мои, лебедята!
Возьмите меня на крылья,
Унесите к батюшке, к матушке!
А гуси-лебеди отвечают:
- Га-га, за нами еще летят - поголоднее нас, они тебя возьмут.
А ведьма погрызет-погрызет, взглянет на Терешечку, облизнется - и опять за дело...
Летит другое стадо. Терешечка просит:
- Гуси мои, лебедята!
Возьмите меня на крылья,
Унесите к батюшке, к матушке!
А гуси-лебеди отвечают: - А-а-га, за нами летит защипанный гусенок, он тебя возьмет-донесет.
А ведьме уже немного осталось. Вот-вот повалится дуб.
Летит защипанный гусенок. Терешечка его просит:
- Гусь-лебедь ты мой! Возьми меня, посади на крылышки, унеси к батюшке, к матушке.
Сжалился защипанный гусенок, посадил Терешечку на крылья, встрепенулся и полетел, понес его домой.
Прилетели они к избе и сели на травке. А старуха напекла блинов - поминать Терешечку - и говорит:
- Это тебе, старичок, блин, а это мне блин. А Терешечкин голос под окном:
- А мне блин?
Старуха услыхала и говорит:
- Погляди-ка, старичок, кто там просит блинок?
Старик вышел, увидел Терешечку, привел к старухе - пошло обниманье!
А защипанного гусенка откормили, отпоили, на волю пустили, и стал он с тех пор широко крыльями махать, вперед стада летать да Терешечку вспоминать. | |
Сказка № 5134 | Дата: 01.01.1970, 05:33 |
|---|
Дело было весною. Вынесли бабы холсты белить.
Ну, — говорят, — теперь надо смотреть да смотреть, как бы кто холстов не украл!
У меня все будет цело! — стала похваляться одна старушка. — Кто к моим холстам только руку протянет, тот с места не встанет!
Похвальные речи завсегда гнилы; старуха-то выдавала себя за колдунью, а какая колдунья!
Вот разостлала она по полю холсты и уселась сторожить. Проходили мимо двое солдат и вздумали поживиться чужим добром.
Слушай, товарищ! — говорит один. — Ты залезь в кусты, да смотри не зевай, а я пойду, стану с бабой лясы точить.
Сказано — сделано.
Подошел солдат к старухе:
Здравствуй, бабушка!
Здорово, батюшка! Куда тебя господь несет?
Иду к начальству за тем, за сем, больше незачем.
И-и, родимый, служба-то ваша куда мудрена!
А я, бабушка, к тебе с запросом: вижу, ты — человек бывалый! Разреши-ка наш солдатский спор. Товарищи мои говорят, что в вашей стороне совсем не так звонят, как у нас; а я говорю, что все равно.
Вестимо, все равно; небось и у вас колокола-то медные!
То-то! Прозвони-ка, бабушка, по-вашему.
По-нашему: тинь-тинь-тинь! дон-дон! тинь-тинь-тинь! дон-дон!
Не много разницы! А у нас, бабушка, звонят пореже.
Солдат махнул товарищу рукою и зазвонил:
Тини-тини, потягивай, тини-тини, потягивай!
Старуха и рот разинула; пока она слушала, другой солдат стянул холст — и был таков!
Ну, служивый, — говорит старуха, а сама так и заливается со смеху, — звоны-то ваши куда чудны! Досыта насмеешься!
А вот ужо — еще не так посмеешься! Прощай, бабушка!
С богом, родимый!
Вечером стали бабы холсты считать: у старухи нет одного.
Правду сказал солдат. | |
|
