Сказка № 4473 | Дата: 01.01.1970, 05:33 |
|---|
 Братья, - начал он, - знайте, что, когда я был совсем маленький, работорговец привез меня из моей страны, и мне было тогда только пять лет жизни. Он продал меня одному военному, у которого была дочь трех лет от роду. И я воспитывался вместе с нею, и ее родные смеялись надо мной, когда я играл с девочкой, плясал и пел для нее. И мне стало двенадцать лет, а она достигла десятилетнего возраста, но мне не запрещали быть вместе с нею.
И в один день из дней я вошел к ней, а она сидела в уединенном месте и как будто только вышла из бани, находившейся в доме, так как она была надушена благовониями и куреньями, а лицо ее походило на круг полной луны в четырнадцатую ночь. И девочка стала играть со мной, и я играл с нею (а я в это время почти достиг зрелости), и она опрокинула меня на землю, и я упал на спину, а девочка села верхом мне на грудь и стала ко мне прижиматься. И она прикоснулась ко мне рукой и во мне взволновался жар, и я обнял ее, а девочка сплела руки вокруг моей шеи и прижалась ко мне изо всех сил. И не успел я опомниться, как я прорвал ее одежду и уничтожил ее девственность. И, увидев это, я убежал к одному из моих товарищей. А к девочке вошла ее мать и, увидав, что с нею случилось, потеряла сознание, а потом она приняла предосторожности и скрыла и утаила от отца ее состояние и выждала с нею два месяца, и они все это время звали меня и улещали, пока не схватили меня в том месте, где я находился, но они ничего не сказали ее отцу об этом деле из любви ко мне. А потом ее мать просватала ее за одного юношу-цирюльника, который брил отца девушки, и дала за нее приданое от себя и обрядила ее для мужа, и при всем этом ее отец ничего не знал о ее положении, и они старались раздобыть ей приданое. И после этого они неожиданно схватили меня и оскопили, а когда ее привели к жениху, меня сделали ее евнухом, и я шел впереди нее, куда она ни отправлялась, все равно, шла ли она в баню, или в дом своего отца. А ее дело скрыли, и в ночь свадьбы над ее рубашкой зарезали птенца голубя, и и провел у нее долгое время и наслаждался ее красотой и прелестью, целуясь и обнимаясь и лежа с нею, пока не умерли и она, и ее муж, и ее мать, и ее отец, а затем меня забрали в казну, и я оказался в этом месте и сделался вашим товарищем. Вот почему, о братья, у меня отрезали член, и конец\".
[Перевод: М. А. Салье] | |
Сказка № 4472 | Дата: 01.01.1970, 05:33 |
|---|
Дошло до меня, о счастливый царь, - сказала Шахразада, - что был в Басре царь из Царей, который любил бедняков и нищих и был благосклонен к подданным и одаривал из своих денег тех, кто верил в Мухаммеда, да благословит его Аллах и да приветствует! И он был таков, как сказал о чем один:
Повелитель ваш, если конный враг кружит вокруг него,
Поражает рать неприятелей острорежущим,
И в сердцах копьем он черты проводит. Столь гневен оп,
Когда видишь ты, как он всадников под щитом разит.
И звали его царь Мухаммед ибн Сулейман аз-Зани, и у него было два везиря, один из которых прозывался аль Муин ибн Сави, а другого звали аль-Фадл ибн Хакан. И аль-Фадл ибн Хакан был великодушнейший человек своего времени и вел хорошую жизнь, так что сердца соединились в любви к ному, и люди единодушно советовались с ним, и все молились о его долгой жизни - ибо в нем было чистое добро и он уничтожил зло и вред.
А везирь аль-Муин ибн Сави ненавидел людей и не любил добра, и в нем было одно зло, как о нем сказано:
Прибегай к достойным сынам достойных, - поистине,
Породит достойный и сын достойных-достойных.
И оставь злодеев, сынов злодеев, - поистине,
Породят злодеи, сыны злодеев - злодеев.
И люди, насколько они любили аль-Фадла ибн Хакана, настолько ненавидели аль-Муина ибн Сави.
И властью всемогущего случилось так, что царь Мухаммед ибн Сулейман аз-Зейни однажды сидел на престоле своего царства, окруженный вельможами правления, и позвал своего везиря аль-Фадла ибн Хакана и сказал ему: \"Я хочу невольницу, которой не было бы лучше в ее время и чтобы она была совершенна по красоте и превосходила бы других стройностью и обладала похвальными качествами\".
И вельможи правления сказали: \"Такую найдешь только за десять тысяч динаров\". И тогда султан крикнул своего казначея и сказал: \"Отнеси десять тысяч динаров аль-Фадлу ибн Хакану!\" - и казначей исполнил приказание султана.
А везирь ушел, после того как султан велел ему ходить каждый день на рынок и передать посредникам то, что мы говорили, и чтобы не продавали ни одной невольницы выше тысячи динаров ценою, пока ее не покажут везирю. И невольниц не продавали, прежде чем их покажут везирю, но никакая невольница, что попадала к ним, не нравилась ему.
В один из дней вдруг пришел ко дворцу везиря альФадла ибн Хакана посредник и, у видя его на коне, въезжающим в царский дворец, схватил его стремя и сказал:
\"О ты, кто обычай царства снова воссоздал!
Везирь - о, да будешь ты обрадован вечно!
Умершую щедрость ты опять воскресил средь нас,
Да будут труды твои Аллаху приятны!\"
\"О господин, - сказал он потом, - то, что отыскать было прежде благородное повеление, - готово!\" - и везирь воскликнул: \"Ко мне с нею!\" И посредник на некоторое время скрылся, и пришла с ним девушка стройная станом, с высокой грудью, насурьмленным оком и овальным лицом, с худощавым телом и тяжкими бедрами, в лучшей одежде, какая есть из одежд, и со слюной слаще патоки, и ее стан был стройнее гибких веток и речи нежнее ветерка на заре, как сказал о ней кто-то:
Диковина прелести, чей лик, как луна средь звезд,
Великая в племени газелей и нежных серн.
Властитель престола дал ей блеск и возвышенность,
И прелесть, и ум, и стан затем, что похож на ветвь,
И в небе лица ее семь звезд на щеке у ней,
Как стражи ее хранят они от смотрящего.
И если захочет муж похитить хоть взгляд у ней
Сожгут его демоны речей ее жаром звезд.
И когда везирь увидал ее, он был ею восхищен до пределов восхищения, а затем он обратился к посреднику и спросил его: \"Сколько стоит эта невольница?\" - и тот ответил: \"Цена за нее остановилась на десяти тысячах динаров, и ее владелец клянется, что эти десять тысяч динаров не покроют стоимости цыплят, которых она съела, и напитков, и одежд, которыми она наградила своих учителей, так как она изучила чистописание, и грамматику, и язык, и толкование Корана, и основы законоведения и религии, и врачевание, и времяисчисление, и игру на увеселяющих инструментах\". \"Ко мне с ее господином!\" - сказал везирь, и посредник привел его в тот же час и минуту, и вдруг, оказывается, он человек из персиян, который прожил, сколько прожил, и судьба потрепала его, но пощадила, как сказал о нем поэт:
Потряс меня рок и как потряс-то!
Ведь року присуща мощь и сила.
Я раньше ходил не уставая
Теперь же устал, хоть не хожу я.
\"Согласен ли ты взять за эту невольницу десять тысяч динаров от султана Мухаммеда ибн Сулеймана аз-Зейни?\" - спросил везирь, и персиянин воскликнул: \"Клянусь Аллахом, я предлагаю ее султану ни за что - это для меня обязательно!\" И тогда везирь велел принести деньги, и их принесли и отвесили персиянину.
И работорговец подошел к везирю и сказал ему: \"С разрешения нашего владыки везиря, я скажу!\" - \"Подавай, что у тебя есть!\" - ответил везирь, и торговец сказал: \"По моему мнению, лучше тебе не приводить этой девушки к султану в сегодняшний день: она прибыла из путешествия, и воздух над нею сменился, и путешествие поистерло ее. Но оставь ее у себя во дворце на десять дней, пока она не придет в обычное состояние, а потом сведи ее в баню, одень ее в наилучшие одежды и отведи ее к султану - тебе будет при этом полнейшее счастье\".
И везирь обдумал слова работорговца и нашел их правильными. Он привел девушку к себе во дворец и отвел ей отдельное помещение и каждый день выдавал ей нужные кушанья, напитки и прочее, и она провела таким образом некоторое время.
А у везиря аль-Фадла ибн Хакана был сын, подобный луне, когда она появится, с липом как месяц и румяными щеками, с родинкой, словно точка амбры, и с зеленым пушком, подобно тому, как поэт сказал о нем, ничего не упуская:
Он луна, что взором разит своим, когда всмотрится.
Или, как ветвь - губящая стройностью, когда склонится.
Как у зипджей [63] кудри, как золото цвет лица его,
Он чертами нежен, а стан его на тростник похож.
О жестокость сердца и нежность стройных боков его!
Отчего нельзя от сердца к стану послать ее?
Коль была бы нежность боков его в душе его,
Никогда бы не был жесток с влюбленным и злобен он.
О хулящий пас за любовь к нему, будь прощающим!
Кто отдаст мне тело, что взято в плен изнурением?
Виноваты здесь лишь душа и взоры очей моих;
Так забудь упреки, оставь меня в этой горести!
И юноша не знал об этой невольнице, а его отец научил ее и сказал: \"О дочь моя, знай, что я купил тебя только как наложницу для царя Мухаммеда ибн Сулеймана аз-Зейни, а у меня есть сын, который не оставался на улице один с девушкой без того, чтобы не иметь с нею дело. Будь же с ним настороже и берегись показать ему твое лицо и дать ему услышать твои речи\". И девушка отвечала ему: \"Слушаю и повинуюсь!\" - и он оставил его и удалился.
А по предопределенному велению случилось так, что девушка в один из дней пошла в баню, что была в их жилище, и одна из невольниц вымыла ее, и она надела роскошные платья, так что увеличилась ее красота и прелесть, и вошла к госпоже, жене везиря, и поцеловала ей руку, и та сказала: \"На здоровье, Аниз аль-Джалнз! Хороша ли баня?\" - \"О госпожа, - отвечала она, - мне недоставало только твоего присутствия там\". И тогда госпожа сказала невольницам: \"Пойдемте в баню!\" - и те ответили: \"Внимание и повиновение\" И они поднялась, и их госпожа меж ними, и она поручила двери той комнаты, где находилась Анис аль Джалис, там маленьким невольницам и сказала им: \"Не давайте никому войти к девушке!\" И они отвечали: \"Внимание и повиновение!\"
И когда Анис аль-Джалис сидела в комнате, сын везиря, а звали его Нар-ад-дин Али, вдруг пришел и спросил о своей матери и о девушках, и невольницы ответили: \"Они пошли в баню\".
А невольница Анис аль-Джалис услыхала слова Нурад дина Али, сына везиря, будучи внутри комнаты, и сказала про себя: \"Посмотреть бы, что это за юноша, о котором везирь говорил мне, что он не оставался с девушкой на улице без того, чтобы не иметь с ней дело! Клянусь Аллахом, я хочу взглянуть на него!\" И поднявшись (а она была только что из бачи), она подошла к двери комнаты и посмотрела на Нур-ад-дина Али, и вдруг оказывается - это юноша, подобный луне в полнолуние. И взгляд этот оставил после себя тысячу вздохов, и юноша бросил взгляд и взглянул на нее взором, оставившим после себя тысячу вздохов, и каждый из них попал в сети любви к другому.
И юноша подошел к невольницам и крикнул на них, л. они вбежали от него и остановились вдалеке, глядя, что он сделает. И вдруг он подошел к двери комнаты, открыл ее и вошел к девушке и сказал ей: \"Тебя мой отец купил для меня?\" И она отвечала: \"Да\", - и тогда юноша подошел к ней (а он был в состоянии опьянения), и взял ее ноги (и положил их себе вокруг пояса, а она сплела руки на его шее и встретила его поцелуями, вскрикиваниями и заигрываниями, и он стал сосать ел язык, и она сосала ему язык, и он уничтожил ее девственность.
И когда невольницы увидали, что их молодой господин вошел к девушке Анис аль-Джалис, они закричали и завопили, а юноша уже удовлетворил нужду и вышел, убегая и ища спасения, и бежал, боясь последствий того дела, которое он сделал. И, услышав вопли девушек, их госпожа поднялась и вышла из бани (а пот капал с нее) и спросила: \"Что это за вопли в доме? и, подойдя к двум невольницам, которых она посадила у дверей комнаты, она воскликнула: - Горе вам, что случилось?\" И они, увидав его, сказали: \"Наш господин Нур-ад-дин пришел к нам и побил нас, и мы вбежали от него, а он вошел к Анис альДжалис и обнял се, и мы не знаем, что он сделал после этого. А когда мы кликнули тебя, он убежал\". И тогда госпожа подошла к Анис аль-Джалис и спросила ее: \"Что случилось?\" - и она отвечала: \"О госпожа, я сижу, и вдруг входит ко мне красивый юноша и спрашивает: \"Тебя купил для меня отец?\" И я отвечала: \"Да!\" - и клянусь Аллахом, госпожа, я думала, что его слова правда, - и тогда он подошел ко мне и обнял меня\".
\"А говорил он тебе еще что-нибудь, кроме этого?\" - спросила ее госпожа, и она ответила: \"Да, и он взял от меня три поцелуя\". - \"Он не оставил тебя, не обесчестив!\" - воскликнула госпожа и потом заплакала и стала бить себя по лицу, вместе с невольницами, боясь за Hyp ад-дина, чтобы его не зарезал отец.
И пока это происходило, вдруг вошел везирь и спросил, в чем дело, и его жена сказала ему: \"Поклянись мне, что то, что я скажу, ты выслушаешь!\" - \"Хорошо\", - отвечал везирь. И она повторила ему, что сделал его сын, и везирь опечалился и порвал на себе одежду и стал бить себя по лицу и выщипал себе бороду. И его жена сказала: \"Не убивайся, я дам тебе из своих денег десять тысяч динаров, ее цену\". И тогда везирь поднял к ней голову я сказал: \"Горе тебе, не нужно мне ее цены, но я боюсь, что пропадет моя душа и мое имущество\". - \"О господин мой, а как же так?\" спросила она. И везирь сказал:
\"Разве ты не знаешь, что за нами следит враг, которого зовут аль-Муин ибн Сави? Когда он услышит об этом деле, он пойдет к султану...\"
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Тридцать пятая ночь
Когда же настала тридцать пятая ночь, она сказала: \"Дошло до меня, о счастливый царь, что везирь говорил своей жене: \"Разве ты не знаешь, что за нами следит враг, по имени аль-Муин ибн Сави, и когда он услышит об этом деле, он пойдет к султану и скажет ему: \"Твой везирь, который, как ты говоришь, тебя любит, взял у тебя десять тысяч динаров и купил на них девушку, равной которой никто не видел, и когда она ему понравилась, он сказал своему сыну: \"Возьми ее, у тебя на нее больше прав, чем у султана\". И он ее взял и уничтожил ее девственность. И вот эта невольница у него\". И царь скажет: \"Ты лжешь!\" - а он ответит царю: \"С твоего позволения, я ворвусь к нему и приведу ее тебе\". И царь прикажет ему это сделать, и он обыщет дом и заберет девушку и приведет ее к султану, а тот спросит ее, и она не сможет отрицать, и аль-Муин скажет: \"О господин, ты знаешь, что я тебе искренний советчик, но только нет мне у вас счастья\". И султан изуродует меня, а все люди будут смотреть на это, и пропадет моя душа\". И жена везиря сказала ему: \"Не дай никому узнать об этом это дело случилось втайне - и вручи свое дело Аллаху в этом событии\". И тогда сердце везиря успокоилось.
Вот что было с везирем. Что же касается Нур-ад-дина Али, то он испугался последствий своего поступка и проводил весь день в садах, а в конце вечера он приходил к матери и спал у нее, а перед утром вставал и уходил в сад. И так он поступал месяц, не показывая отцу своего лица. И его мать сказала его отцу: \"О господин, погубим ли мы девушку и погубим ли сына? Если так будет продолжаться, то он уйдет от нас\". - \"А как же поступить?\" - спросил ее везирь. И она сказала: \"Не спи сегодня ночью и, когда он придет, схвати его - и помиритесь. И отдай ему девушку - она любит его, и он любит ее, а я дам тебе ее цену\".
И везирь подождал до ночи и, когда пришел его сын, он схватил ею и хотел его зарезать, но мать Нур-ад-дина позвала его и спросила: \"Что ты хочешь с ним сделать?\" - \"Я зарежу его\", - отвечал везирь, и тогда сын спросил своего отца: \"Разве я для тебя ничтожен?\" И глаза везиря наполнились слезами, и он воскликнул: \"О дитя любви, как могло быть для тебя ничтожно, что пропадут мои деньги и моя душа?\" И юноша отвечал: \"Послушай, о батюшка, что сказал поэт:
Пусть и грешен я, по всегда мужи разумные
Одаряли грешных прошением всеобъемлющим.
И на что же ныне надеяться врагам твои и,
Коль они в почине, а ты по месту превыше всех?\"
И тогда везирь поднялся с груди своего сына и сказал: \"Дитя мое, я простил тебя!\" - и его сердце взволновалось, а сын его поднялся и поцеловал реку своего отца, и тот сказал: \"О дитя мое, если бы я знал, что ты будешь справедлив к Анис аль-Джалис, я бы подарил ее тебе\". - \"О батюшка, как мне не быть к ней справедливым?\" - спросил Нур-ад-дин.
И везирь сказал: \"Я дам тебе наставление, дитя мое: не бери, кроме нее, жены или наложницы и не продавай ее\". - \"Клянусь тебе, батюшка, что я ни на ком, кроме нее, не женюсь и не продав ее\", - отвечал Нур-ад-дин и дал в этом клятву и вошел к невольнице и прожил с нею год. И Аллах великий заставил царя забыть случай с этой девушкой.
Что же касается аль Муина ибн Сави, то до него дошла весть об этом, но он не мог говорить из-за положения везиря при султане.
А когда прошел год, везирь аль-Фадл ибн Хакан отправился в баню я вышел оттуда вспотевший, и его ударило воздухом, так что он слег на подушки, и бессонница его продлилась, и слабость растеклась по нему.
И тогда он позвал своего сына Нур-ад-дина Али и, когда тот явился, сказал ему: \"О сын мой, знай, что удел распределен и срок установлен, и всякое дыхание должно испить чашу смерти\". И он произнес:
\"Умираю! Преславен тот, кто бессмертен!
Я уверен, что скоро мертвым я буду.
Нет в деснице владыки смертного власти,
И тому лишь присуща власть, кто бессмертен\".
\"О дитя мое, - сказал он потом, - нет у меня для тебя наставления, кроме того, чтобы бояться Аллаха и думать о последствиях дел, и заботиться о девушке Анис аль-Джалис\". - \"О батюшка, - сказал Нур-ад-дин, кто же равен тебе? Ты был известен добрыми делами и за тебя молились на кафедрах!\"
И везирь сказал: \"О дитя мое, я надеюсь, что Аллах меня примет!\" И затем он произнес оба исповедания [64] и был приписан к числу людей блаженства.
И тогда дворец перевернулся от воплей, и весть об ртом дошла до султана, и жители города услышали о кончине аль-Фадла ибн Хакана, и заплакали о нем дети в школах. И его сын Нур-ад-дин Али поднялся и обрядил его, и явились эмиры, везири, вельможи царства и жители города, и в числе присутствующих на похоронах был везирь аль-Муин ибн Сави. И кто-то произнес при выходе похорон из дома:
\"В день пятый расстался я со всеми друзьями
И мыли потом меня на досках от двери.
И сняли все то с меня, в чем прежде одет я был,
И снова надели мне одежду другую.
Снесли меня четверо на шеях в моленную,
И многие близ меня с молитвой стояли;
С молитвой нагробною, когда ниц не падают,
И все, кто мне другом был, о мне помолились.
Потом отнесли меня в жилище со сводами,
Где дверь не откроется, хоть кончится время\".
И когда схоронили аль-Фадла ибн Хакана в земле и вернулись друзья и родные, Нур-ад-дин тоже вернулся со стенаниями и плачем, и язык его состояния говорил:
\"В день пятый уехали они перед вечером,
Когда попрощались мы - простились и тронулись.
И только уехали - за ними душа ушла.
\"Вернись\", - я позвал ее, - спросила: \"Куда вернусь?
В то тело, где духа нет и крови иссякнул ток,
Где кости одни теперь гремят и встречаются?\"
Ослепли глаза мои от плача безмерного,
И на уши туг я стал - не слышат они теперь\".
И он пребывал в глубокой печали об отце долгое время и в один из дней, когда он сидел в доме своего отца, вдруг кто-то постучал в дверь. И Нур-ад-дин Али поднялся и отворил дверь, и вошел один из сотрапезников и друзей его отца, и поцеловал Нур-ад-дину руку, и сказал: \"О господин мой, кто оставил после себя подобного тебе, тот не умер, и такой же был исход для господина первых и последних. О господин, успокой свою душу и оставь печаль!\"
И тогда Нур-ад-дин перешел в покой, предназначенный для сидения с гостями, и перенес туда все, что было нужно, и у него собрались его друзья, и он взял туда свою невольницу. И к нему сошлись десять человек из детей купцов, и он принялся есть кушанья и пить напитки и обновлял трапезу за трапезой и стал раздавать и проявлять щедрость.
И тогда пришел к нему его поверенный и сказал ему: \"О господин мой, Нур-ад-дин, разве не слышал ты слов кого-то: \"Кто тратит не считая обеднеет не зная\", а поэт говорит:
Я деньги храню и дальше от них гоняю
Известно ведь мне, что дирхем - мой щит и меч моим
И если раздам я злейшим врагам богатство,
Сменю средь людей я счастье свое на юре.
Так съем же их я и выпью я их во здравье,
Не дав никому из денег моих ни фельса.
И буду хранить богатства свои от всех я,
Кто скверен душой и дружбы моей не хочет.
Приятнее так, чем после сказать дурному:
\"Дай дирхем мне в долг, - я пять возвращу - до завтра.
А он отвратит лицо от меня, и будет
Душа тут моя подобна душе собаки.
Как низки мужи, лишенные состоянья,
Хоть были бы их заслуги ярки, как солнце. О господин, эти значительные траты и богатые подарки: уничтожают деньги\", - сказал он потом.
И когда Нур-ад-дин Али услышал от своего поверенного эти слова, он посмотрел на него и ответил: \"Из всего, что ты сказал, я не буду слушать ни слова! Я слышал, как поэт говорил:
Коль есть у меня в руках богатство и я не щедр,
Пусть будет рука больна и пусть не встает нога!
Подайте скупого мне, что славен стал скупостью,
И где, покажите, тот, что умер от щедрости!\"
\"Знай, о поверенный, - прибавил он, - я хочу, чтобы, если у тебя осталось достаточно мне на обед, ты не отягощал меня заботой об ужине\".
И поверенный ушел от него своей дорогой, а Нур-аддин Али предался наслаждениям, ведя приятнейшую жизнь, как и прежде, и всякому из его сотрапезников, кто ему говорил: \"Эта вещь прекрасна!\" - он отвечал: \"Она твоя как подарок\". А если другое говорил: \"О господин мой, такой-то дом красив!\" Нур-ад-дин отвечал ему: \"Он подарок тебе\".
И Нур-ад-дин до тех пор устраивал для них трапезу в начале дня и трапезу в конце дня, пока не провел таким образом год. А через год, однажды, он сидит и вдруг слышит: девушка Анис аль-Джалис произносит стихи:
\"Доволен ты днями был, пока хорошо жилось,
И зла не боялся ты, судьбой приносимого.
Ночами ты был храпим и дал обмануть себя,
Но часто, хоть ночь ясна, случается смутное\".
Когда она кончила говорить стихотворение, вдруг постучали в дверь, и Hyp-ад-дин поднялся, и кто-то из его сотрапезников последовал за ним, а он не знал этого. И, открыв дверь, Hyp-ад-дин Али увидел своего поверенного и спросил его: \"Что случилось?\" И поверенный отвечал: \"О господин мой, то, чего я боялся, - произошло\". - \"А как так?\" - спросил Нур-ад-дин, и поверенный ответил: \"Знай, что у меня в руках не осталось ничего, что бы стоило дирхем, или меньше, или больше, и вот тетрадь с расходами, которые я произвел, и записи о твоем первоначальном имуществе\".
И, услышав эти слова, Нур-ад-дин Али опустил голову к земле и воскликнул: \"Нет мощи и силы, кроме как у Аллаха!\"
Когда же тот человек, который тайком последовал за ним, чтобы подслушать, услыхал слова поверенного, он вернулся к своим друзьям и сказал: \"Что станем делать? Нур-ад-дин Али разорился\".
И когда Аля Нур-ад-дин вернулся к ним, они ясно увидели у него на лице огорчение, и тут один из сотрапезников поднялся на ноги, посмотрел на Нур-ад-дина Али и спросил: \"О господин, может быть ты разрешишь мне уйти?\" - \"Почему это ты уходишь сегодня?\" - спросил Нур-ад-дин, и гость ответил: \"Моя жена рожает, и я не могу быть вдали от нее. Мне хочется пойти к ней и посмотреть ее\". И Нур-ад-дин позволил ему.
Тогда встал другой и сказал: \"О господин мой Нур-аддин, мне хотелось бы сегодня быть у брата - он справляет обрезание своего сына\".
И каждый стал отпрашиваться, с помощью выдумки, и уходил своей дорогой, пока не ушли все, и Нур-ад-дин Али остался один.
И тогда он позвал свою невольницу и сказал ей: \"О Анис аль-Джалис, не видишь ты, что меня постигло?\" - и рассказал ей, о чем говорил ему поверенный. А она отвечала: \"О господин, уже много ночей назад намеревалась я сказать тебе об этих обстоятельствах, но услышала, что он произнес такие стихи:
Коль щедро дарит тебя мир здешний - и ты будь щедр
На блага его ко всем, пока не изменит жизнь.
Щедроты не сгубят благ, пока благосклонна жизнь,
Когда ж отвернется жизнь, скупым не продлить ее.
И когда я услышала, что ты произносишь эти стихи, я промолчала и не обратила к тебе речи\".
\"О Анис аль-Джалис, - сказал ей Нур-ад-дин Али, - ты знаешь, что я раздарил свои деньги только друзьям, а они оставили меня ни с чем, но я думаю, что они не покинут меня без помощи\". - \"Клянусь Аллахом, - отвечала Анис аль-Джалис, - тебе не будет от них никакой пользы\".
И тогда Нур-ад-дин воскликнул: \"Я сейчас же пойду и постучусь к ним в дверь, быть может, мне что-нибудь от них достанется, и я сделаю это основой своих денег я стану на них торговать и оставлю развлечения и забавы\".
И в тот же час и минуту он встал и шел, не останавливаясь, пока не пришел в тот переулок, где жили его десять друзей (а все они жили в этом переулке). И он подошел к первым воротам и постучал, и к нему вышла невольница и спросила его: \"Кто ты?\" - и он отвечал ей: \"Скажи твоему господину: \"Нур-ад-дин Али стоит у двери и говорит тебе: \"Твой раб целует тебе руки и ожидает твоей милости\".
И невольница вошла и уведомила своего господина, но тот крикнул ей: \"Воротись, скажи ему: \"Его нет!\" И невольница вернулась к Нур-ад-дину и сказала ему: \"О господин, моего господина нет\".
И Нур-ад-дин пошел, говоря про себя: \"Если этот, сын прелюбодеяния, и отрекся от себя, то другой не будет сыном прелюбодеяния\". И он подошел к воротам второго друга и сказал то же, что говорил в первый раз, но тот тоже сказался отсутствующим, и тогда Нур-ад-дин произнес:
\"Удалились те, кто, когда стоял ты у двери их,
Одарить тебя и жарким могли и мясом\".
А произнеся этот стих, он воскликнул: \"Клянусь Аллахом, я непременно испытаю их всех: может быть, среди них будет один, кто заступит место их всех!\" И он обошел этих десятерых, но никто из них не открыл ему двери и не показался ему и не разломил перед ним лепешки, и тогда Нур-ад-дин произнес:
\"Когда преуспеет муж, подобен он дереву,
И люди вокруг него, покуда плоды на нем.
По только исчезнет плод, как тотчас уходят все,
Оставив страдать его от пыли и зноя дней.
Погибель да будет всем сынам этих злых времен!
Среди десяти никто не чист помышлением\".
Потом он вернулся к своей невольнице (а его горе увеличилось), и она сказала ему: \"О господин, не говорила ли я, что они не принесут тебе никакой пользы!\" И Нурад-дин отвечал: \"Клянусь Аллахом, никто из них не показал мне своего лица, и ни один из них не признал меня\". И тогда она сказала: \"О господин, продавай домашнюю утварь и посуду, пока Аллах великий не приуготовит тебе чего-нибудь, и проживай одно за другим\".
И Нур-ад-дин продавал, пока не продал всего, что было в доме, и у него ничего не осталось, и тогда он посмотрел на Анис аль-Джалис и спросил ее: \"Что же будем делать теперь?\" - \"О господин, - отвечала она, - мое мнение, что тебе следует сейчас же встать и пойти со мною на рынок и продать меня. Ты ведь знаешь, что твой отец купил меня за десять тысяч динаров; быть может, Аллах пошлет тебе цену близкую к этой, а когда Аллах предопределит нам бить вместе, мы будем вместе\".
\"О Анис аль-Джалис, - отвечал Нур-ад-дин, - клянусь Аллахом, мне не легко расстаться с тобою на одну минуту\". И она сказала ему: \"Клянусь Аллахом, о господин мой, и мне тоже, но у необходимости свои законы, как сказал поэт:
Нужда порой заставляет в делах идти
Не той стезей, что прилична воспитанным.
Такого нет, чтоб решился на средство он,
Коль нет причин, подходящих для средств таких.
И тогда Нур-ад-дин поднялся на ноги и взял Анис-ал-Джалис (а слезы текли у него по щекам, как дождь) и произнес языком своего состояния:
\"Постойте! Прибавьте мне хоть взгляд пред разлукою!
Отдал им сердце я, едва не погибшее
В разлуке; по если в том для вас затруднение,
Пусть гибну от страсти я - усилий не делаете\".
А затем он пошел и привел Анис аль-Джалис на рынок и отдал ее посреднику, сказав ему: \"О хаджи [65] Хасан, знай цену того, что ты будешь предлагать\". И посредник отвечал ему \"О господин мой Нур-ад-дин, корни сохраняются!\"
\"Это не Анис аль-Джалис, которую твой отец купил у меня за десять тысяч динаров?\" - спросил он потом, и Нур-ад-дин сказал: \"Да\".
Тогда посредник отправился к купцам, но увидал, что не все они собрались, и подождал, пока сошлись все купцы и рынок наполнился невольницами всех родов: из турчанок, франкских девушек, черкешенок, абиссинок, нубиянок, текрурок, гречанок, татарок, грузинок и других. И, увидав, что рынок полон, посредник поднялся на ноги и выступил вперед и крикнул: \"О купцы, о денежные люди, не все, что крупно - орех, и не все, что продолговато, - банан; не все красное - мясо и не все белое - жир! О купцы, у меня эта единственная жемчужина, которой нет цены. Сколько же мне выкрикнуть за нее?\" - \"Кричи четыре тысячи динаров и пятьсот\", - сказал один из купцов, и зазыватель открыл ворота торга четырьмя тысячами и пятьюстами динаров.
И когда он произносил эти слова, вдруг везирь альМуин ибн Сави прошел по рынку, и, увидав Нур-ад-дина Али, который стоял в конце рынка, он произнес про себя: \"Что это ибн Хакан стоит здесь? Разве осталось у этого висельника что-нибудь, на что покупать невольниц?\" И он посмотрел кругом и услышал зазывателя, который стоял на рынке и кричал, а купцы стояли вокруг него, и тогда везирь сказал про себя: \"Я думаю, он наверное разорился и привел невольницу Анис аль-Джалис, чтобы продать ее\".
\"О, как освежает она мое сердце!\" - подумал он потом и позвал зазывателя, и тот подошел к нему и поцеловал перед ним землю, а везирь сказал: \"Я хочу ту невольницу, которую ты предлагаешь\".
И зазыватель не мог прекословить и ответил ему: \"О господин, во имя Аллаха!\" - и вывел невольницу вперед и показал ее везирю.
И она понравилась ему, и он спросил: \"О Хасан, сколько тебе давали за эту невольницу?\" - \"Четыре тысячи и пятьсот динаров, чтобы открыть торги\", - отвечал посредник. И аль-Муин крикнул: \"Подать мне четыре тысячи пятьсот динаров!\"
Когда купцы услыхали это, никто из них не мог набавить ни дирхема, наоборот, они отошли, так как знали несправедливость везиря. А аль-Муин ибн Сави посмотрел на посредника и сказал ему: \"Что же ты стоишь? Пойди предложи от меня четыре тысячи динаров, а тебе будет пятьсот динаров\".
И посредник подошел к Нур-ад-дину и сказал ему: \"О господин, пропала твоя невольница ни за что!\" - \"Как так?\" - спросил Нур-ад-дин, и посредник сказал: \"Мы открыли торг за нее с четырех тысяч пятисот динаров, но пришел этот злодей аль-Муин ибн Сави, который проходил по рынку, и когда он увидел эту невольницу, она понравилась ему, и он сказал мне: \"Предложи от меня четыре тысячи динаров и тебе будет пятьсот динаров\". Я думаю, он наверное узнал, что эта невольница твоя, и если он сейчас отдаст тебе за нее деньги - будет хорошо; но я знаю - он, по своей несправедливости, напишет тебе бумажку с переводом на кого-нибудь из своих управителей, а потом пошлет к ним, вслед за тобою, человека, который им скажет: \"Не давайте ему ничего\". И всякий раз, как ты пойдешь искать с них, они станут говорить тебе: \"Сейчас мы тебе отдадим\", - и будут поступать с тобою таким образом один день за другим, а у тебя гордая душа. Когда же им наскучат твои требования, они скажет: \"Покажи нам бумажку\", - и возьмут от тебя бумажку и порвут ее, и деньги за невольницу у тебя пропадут\".
И, услышав от посредника эти слова, Нур-ад-дин Али посмотрел на него и сказал: \"Как же поступить?\" И посредник ответил: \"Я дам тебе один совет, и если ты его от меня примешь, тебе будет полнейшее счастье\". \"Что же это?\" - спросил Нур-ад-дин. \"Ты подойдешь сейчас ко мне, когда я буду стоять посреди рынка, - отвечал посредник, - и возьмешь у меня из рук невольницу и ударишь ее и скажешь: \"О девка, я сдержал клятву, которую дал, и привел тебя на рынок, так как поклялся тебе, что ты непременно будешь выведена на рынок и посредник станет предлагать тебя!\" И если ты это сделаешь, может быть везирь и все люди попадутся на эту хитрость и подумают, что ты привел ее на рынок только для того, чтобы выполнить клятву\". - \"Вот это правильно!\" - воскликнул Нур-ад-дин.
Потом посредник покинул его и пошел на средину рынка и, взяв невольницу за руку, сделал знак везирю аль Муину ибн Сави и сказал: \"О господин, вот ее владелец подходит\". А Нур-ад-дин пришел и вырвал из его рук невольницу и ударил ее и воскликнул: \"Горе тебе, о девка, я привел тебя на рынок, чтобы сдержать клятву! Иди домой и не перечь мне другой раз! Горе тебе! Нужны мне за тебя деньги, чтобы я стал продавать тебя! Если бы я продал домашнюю утварь, я выручил бы много больше, чем твоя цена\".
А везирь аль-Муин ибн Сави, увидав Нур-ад-дина, сказал ему: \"Горе тебе, разве у тебя еще осталось что-нибудь, что продается или покупается?\" И аль-Муин ибн дин хотел броситься на него, и тут купцы посмотрели на Нур-ад-дина (а они все любили его), и он сказал им: \"Вот я перед вами, и вы знаете, как он жесток!\" А везирь воскликнул: \"Клянусь Аллахом, если бы не вы, я бы наверное убил его!\" И все купцы показали Нур-ад-дину знаком глаза: \"Разделайся с ним! - и сказали: - Ни один из нас не встанет между ним и тобою\".
Тогда Hyp-ад-дин подошел к везирю ибн Сави (а Нурад-дин был храбрее) и стащил везиря с седла и бросил его на землю. А тут была месилка для глины, и везирь упал в нее, и Hyp-ад-дин стал его бить и колотить кулаками, и один из ударов пришелся ему по зубам, так что борода везиря окрасилась его кровью.
А с везирем было десять невольников, и когда они увидали, что с их господином делают такие дела, они схватились руками за рукоятки своих мечей и хотели обнажить их и броситься на Нур-ад-дина Али, чтобы разрубить его, но тут люди сказали невольникам: \"Этот - везирь, а тот - сын везиря. Может быть, они в другое время помирятся, и вы будете ненавистны и тому и другому; а может бить, аль-Муину достанется ваш удар, и вы умрете самой гадкой смертью. Рассудительней будет вам не вставать между ними\".
И когда Нур-ад-дин кончил бить везиря, он взял свою невольницу и пошел к себе домой, а что касается везиря, то он тотчас же ушел, и его платье стало трех цветов: черное от глины, красное от крови и пепельное.
И, увидав себя в таком состоянии, он взял кусок циновки и накинул ее себе на шею и взял в руки два пучка хальфы [67] и отправился и пришел к замку, где был султан, и закричал: \"О царь времени, обиженный, обиженный!\"
И его привели перед лицо султана, и тот всмотрелся и вдруг видит это старший везирь! \"О везирь, - спросил султан, - кто сделал с тобою такие дела?\" И везирь заплакал и зарыдал и произнес:
\"Ужели меня обидит судьба, коль жив ты,
И волки меня пожрут ли, скажи, коль лев ты?
В прудах твоих напьются ведь все, кто жаждет.
Возжажду ли я под сенью твоей, коль дождь ты?
\"О господин, - сказал он потом, - со всеми, кто тебя любит и служит тебе, бывает так!\" И султан воскликнул: \"Горе тебе, скорее скажи мне, как это с тобой случилось и кто сделал с тобою эти дела, когда уважение к тебе есть уважение ко мне!\"
\"Знай, о господин, - ответил везирь, - что я сегодня вышел на рынок, чтобы купить себе рабыню-стряпуху, и увидал на рынке девушку, лучше которой я не видел в жизни. И я хотел купить ее для нашего владыки султана и спросил посредника про нее и про ее господина, и посредник сказал мне, что она принадлежит Али, сыну альФадла ибн Хакана. А наш владыка султан дал раньше его отцу десять тысяч динаров, чтобы купить на них красивую невольницу, и он купил эту невольницу, и она ему понравилась, и он поскупился на нее для владыки нашего султана и отдал ее своему сыну. А когда его отец умер, этот сын продавал все, какие у него были владения и сады и посуду, пока не разорился, и он привел невольницу на рынок, намереваясь ее продать, и отдал ее посреднику, а тот сказал ее предлагать, и купцы прибавляли за нее, пока ее цена не дошла до четырех тысяч динаров. И тогда я подумал про себя: \"Куплю эту невольницу для нашего владыки султана - ведь деньги за нее поначалу были от него\", и сказал: \"О дитя мое, возьми от меня ее цену - четыре тысячи динаров\". И когда он услышал мои слова, он посмотрел на меня и оказал: \"О скверный старец, я продам ее евреям и христианам, но тебе ее не продам!\" И я сказал: \"Я покупаю ее не для себя, я ее покупаю для нашего владыки султана, властителя нашего благоденствия\". И, услышав от меня эти слова, он рассердился и потянул меня и сбросил с коня, хотя я дряхлый старец, и бил меня своей рукою и колотил, пока не сделал меня таким, как ты видишь. И всему этому я подвергся лишь потому, что я пошел купить для тебя эту невольницу\".
И везирь кинулся на землю и стал плакать и дрожать, и когда султан увидал, в каком он состоянии, и услышал его слова, жила гнева вздулась у него между глаз. И он обернулся к вельможам царства, и вдруг перед ним встали сорок человек, разящие мечами, и султан сказал им: \"Сейчас же идите к дому Али ибн Хакана, разграбьте и разрушьте его и приведите ко мне Али и невольницу со скрученными руками и волоките их лицами вниз и приведите ко мне обоих!\"
И они отвечали: \"Внимание и повиновение!\" - и надели оружие и собрались идти к дому Али Нур-ад-дина.
А у султана был один придворный по имени Алам-аддин Санджар, который раньше был невольником альФадла ибн Хакана, отца Али Нур-ад-дина, а потом его должность менялась, пока султан не сделал его своим придворным. И когда он услышал приказание султана и увидал, что враги снарядились, чтобы убить сына его господина, это было для него не легко, и он удалился от султана и, сев на коня, поехал и прибыл к дому Нур-ад-дина Али. И он постучал в дверь, и Нур-ад-дин вышел к нему и, увидев его, признал его, а Алам-ад-дин сказал: \"О господин, теперь не время для приветствий и разговоров; послушай, что сказал поэт:
Спасай твою жизнь, когда поражен ты горем,
И плачет пусть дом о том, кто его построил!
Ты можешь найти страну для себя другую,
А душу найти другую себе не можешь\".
\"О Алам-ад-дин, что случилось?\" - спросил Нур-аддин, и придворный ответил: \"Поднимайся и спасай свою душу, и ты и невольница! Аль-Муин ибн Сави расставил вам есть, и когда вы попадете к нему в руки, он убьет вас обоих. Султан уже послал к вам сорок человек, разящих мечами, и, по моему мнению, вам следует бежать, прежде чем беда вас постигнет\".
Потом Санджар протянул руку к своему поясу и, найдя в нем сорок динаров, взял их и отдал Нур-ад-дину и сказал: \"О господин, возьми эти деньги и поезжай с ними. Будь у меня больше этого, я бы дал тебе, но теперь не время для упреков\".
И тогда Нур-ад-дин вошел к невольнице и уведомил ее об этом, и она заломила руки, потом они оба тотчас же вышли за город (а Аллах опустил над ними свой покров), и пошли на берег реки, и нашли там судно, снаряженное к отплытию.
А капитан стоял посреди судна и кричал: \"Кому еще нужно сделать запасы или проститься с родными или кто забыл что-нибудь нужное, - пусть делает это: мы отправляемся\". И все ответили: \"У нас нет больше дел, капитан\". И тогда капитан крикнул команде: \"Живее, отпустите концы и вырвите козья!\" И Нурад-дин Али спросил его: \"Куда это, капитан?\" - \"В Обитель Мира, Багдад\", - отвечал капитан...\"
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Тридцать шестая ночь
Когда же настала тридцать шестая ночь, она сказала: \"Дошло до меня, о счастливый царь, что когда капитан сказал Али Нур-ад-дину: \"В Обитель Мира, город Багдад\", Нур-ад-дин Али взошел на судно, и невольница взошла вместе с ним, и они поплыли и распустили паруса, и судно вышло, точно птица с парою крыльев, как сказал, и отлично сказал, кто-то:
Взгляни на корабль, и в плен возьмет тебя вид его,
Гоняется с ветром он, несясь п | |
Сказка № 4471 | Дата: 01.01.1970, 05:33 |
|---|
А что касается моего шестого брата, о повелитель правоверных, то у него отрезаны губы. Он обеднел и вышел однажды поискать чего-нибудь, чтобы удержать в теле жизнь; и вот, когда он шел какой-то дорогой, он вдруг видит прекрасный дом с широким, высоким портиком, а возле ворот слуги и люди, приказывающие и запрещающие. И он спросил кого-то из стоявших там, и тот сказал: \"Это дом одного из семьи Бармакидов\". И тогда мой брат подошел к привратникам и попросил у них чегонибудь, и они сказали: \"Войди в ворота дома - найдешь то, что любишь, у нашего господина\". И мой брат вошел под портик и прошел под ним и достиг дома, красивого до предела красоты и изящества, и посреди него был сад, подобного которому он не видел, а пол в нем был выложен мрамором, и повешены были там занавеси.
И брат мой остался в недоумении, не зная, куда направиться, и пошел к возвышенной части покоя, и увидел человека с красивым лицом и бородой; и тот, увидев моего брата, поднялся к нему и приветствовал его и спросил его о его положении, и брат сообщил ему, что он нуждается.
И, услышав слова моего брата, этот человек проявил сильное огорчение и, взявшись рукою за свою одежду, разорвал ее и воскликнул: \"Я живу в этом городе, а ты в нем голодаешь! Мне не вынести этого!\"
И он обещал ему всякие блага и сказал: \"Ты непременно должен разделить со мной соль\". И мой брат ответил: \"О господин, у меня нет терпения, и я сильно голоден!\" И хозяин крикнул: \"Эй, мальчик, подай таз и кувшин! - и сказал: Подойди и вымой руки\". И мой брат поднялся, чтобы помыть руки, но не увидел ни таза, ни кувшина. А хозяин стал делать движения, точно он моет руки, и потом крикнул: \"Подайте столик!\" Но мой брат ничего не увидал. И тот человек сказал ему: \"Пожалуйста, поешь этого кушанья, не стыдись!\" - и стал делать движения, как будто он ест, и говорил моему брату: \"Удивительно, как ты мало ешь! Не ограничивай себя в еде, я знаю, как ты голоден!\" И мой брат стал делать вид, что ест, а хозяин говорил ему: \"Ешь и смотри, как хорош и как бел этот хлеб\". Но брат ничего не видел и думал про себя: \"Этот человек любит издеваться над людьми\". \"О господин мой, - сказал ему мой брат, - я в жизни не видал хлеба белее и вкуснее этого\". И он отвечал: \"Его испекла невольница, которую я купил за шестьсот динаров\". Потом хозяин дома крикнул: \"Эй, мальчик, подай мясной пирог, первое кушанье, и прибавь в него жиру!\" И спросил моего брата: \"О гость, заклинаю тебя Аллахом, видел ли ты пирог лучше этого? Ради моей жизни, ешь, не стыдись! Эй, мальчик, - крикнул он затем, - подай нам мясо в уксусе и жирных куропаток!\" И сказал моему брату: \"Ешь, гость, ты голоден и нуждаешься в этом\". И мой брат стал ворочать челюстями и жевать, а гот человек требовал кушанье за кушаньем, но ничего не приносили, и он только приказывал моему брату есть.
Потом он крикнул: \"Эй, мальчик, подай нам цыплят, начиненных фисташками!\" И сказал моему брату: \"Заклинаю тебя жизнью, о мой гость, этих цыплят откармливали фисташками, - поешь же того, чему подобного ты никогда не ел, и не стыдись\". - \"О господин мой, это хорошо!\" - отвечал мой брат; и хозяин стал подносить руку ко рту моего брата, как бы кормя его, и перечислял блюда, расхваливая их моему брату, который был голоден, и его голод еще увеличился, так что ему хотелось хотя бы ячменной лепешки. \"Видел ли ты пряности лучше тех, что в этих кушаньях?\" - спросил он потом; и мой брат ответил: \"Нет, господин\". И тот сказал: \"Ешь хорошенько и не стыдись!\" - \"Мне уже довольно еды\", - отвечал мой брат; и хозяин дома крикнул: \"Уберите это и подайте сладости!\" И сказал моему брату: \"Поешь вот этого, это прекрасное кушанье, и покушай этих пышек. Заклинаю тебя жизнью, возьми эту пышку, пока с нее не стек сок\". - \"Да не лишусь я тебя, о господин мой!\" - воскликнул мой брат и принялся расспрашивать его, много ли мускуса в пышках; и хозяин дома отвечал: \"У меня обычно кладут в каждую пышку мискаль мускуса и полмискаля амбры\". И при всем этом мой брат двигал головой и ртом и играл челюстями. \"Ешь этот миндаль, не стыдись\", - сказал хозяин дома; и мой брат отвечал: \"О господин мой, с меня уже довольно, я не в состоянии что-нибудь съесть!\" А хозяин дома воскликнул: \"О гость, если хочешь чего-нибудь съесть и насладиться, Аллахом, Аллахом заклинаю тебя, не будь голоден!\" - \"О господин, - сказал мой брат, - как может быть голоден тот, кто съел все эти кушанья?\" И потом мой брат подумал и сказал про себя: \"Обязательно сделаю с ним дело, после которого он раскается в таких поступках!\" А тот человек крикнул: \"Подайте нам вино!\" И слуги стали двигать руками в воздухе, точно подают вино. И хозяин подал брату кубок и сказал: \"Возьми этот кубок, и если вино тебе понравится, скажи мне\". - \"О господин, отвечал мой брат, - оно хорошо пахнет, но я привык пить старое вино, которому двадцать лет\". - \"Постучись-ка в эту дверь - ты сможешь несколько его выпить\", - сказал хозяин; и мой брат воскликнул: \"О господин, твоей милостью!\" - и сделал движение рукой, как будто пьет, а хозяин дома сказал: \"На здоровье и в удовольствие!\" Потом он сделал вид, что выпил, и подал моему брату второй кубок, и тот выпил и сделал вид, что опьянел, а затем мой брат захватил его врасплох и, подняв руку так, что стало видно белизну его подмышки, дал ему затрещину, от ко горой зазвенело в помещении. И он дал ему еще затрещину, второй раз, и тот человек воскликнул: \"Что это, негодяй?\" И мой брат отвечал: \"О господин мой, ты был милостив к твоему рабу, и ввел его в свой дом и дал ему поесть пищи и напоил его старым вином, и он охмелел и стал буянить, но ты достаточно возвышен, чтобы снести его глупость и простить ему вину\".
И, услышав его слова, хозяин дома громко рассмеялся и сказал: \"Я уже долгое время потешаюсь над людьми и издеваюсь над друзьями, но не видел ни у кого такой выносливости и сообразительности, чтобы проделать со мною все эти дела. А теперь я простил тебя; будь же моим сотрапезником взаправду и никогда не расставайся со мной\". И он велел вынести множество сортов кушаний, которые упомянул вначале, и они с моим братом ели, пока не насытились, а затем они перешли в комнату для шитья; и вдруг там оказались невольницы, подобные лунам, и они стали петь на все голоса и под все инструменты, а потом оба принялись пить, и их одолел хмель; и тот человек подружился с моим братом так, что стал ему точно брат, и полюбил его великой любовью, и наградил его. А когда настало утро, они снова принялись за еду и питье, - и так продолжалось в течение двадцати лет. А потом тот человек умер, и султан захватил его имущество и то, что было у моего брата, и султан отбирал у него деньги, пока не оставил его бедняком, ничего не имеющим.
И мой брат вышел, убегая наобум; и когда он был посреди дороги, на него напали кочевники и взяли его в плен. Они привели его к себе в стан, и тот, кто его забрал, стал его мучить и говорил ему: \"Выкупи у меня твою душу за деньги, а не то я тебя убью!\"; а мой брат плакал и говорил ему: \"Клянусь Аллахом, у меня ничего нет! Я твой пленник, делай со мной, что хочешь\".
И кочевник вынул нож и отрезал моему брату губы и все сильнее приставал к нему с требованиями. А у кочевника была красивая жена, и когда он выходил, она предлагала себя моему брату и старалась прельстить его, а он отказывался; но когда наступил один из дней и она стала соблазнять брата, он принялся играть с нею и посадил ре к себе на колени. И в это время ее муж вдруг вошел к ней: и, увидав моего брата, воскликнул: \"Горе тебе, проклятый, теперь ты хочешь испортить мою жену!\" И он вынул нож и отрезал ему зебб и, взвалив моего брата на верблюда, бросил его на горе и оставил.
И мимо него проходили путешественники, и они узнали его, и накормили и напоили, и сообщили мне, что с ним случилось; и я пришел к нему и понес его, и принес его в город, и назначил ему всего достаточно. И вот я пришел к тебе, о повелитель правоверных, и побоялся уйти отсюда, прежде чем расскажу тебе: это было бы ошибкой. Ведь за мною шесть братьев и я забочусь о них\".
И когда повелитель правоверных услышал мою историю и то, что я рассказал ему о моих братьях, он засмеялся и сказал: \"Твоя правда, о Молчальник, ты немногоречив, и в тебе нет болтливости, но теперь уходи из этого города и живи в другом!\" - И он выгнал меня под стражей.
И я входил в города и обходил области, пока не услышал о его смерти и о том, что халифом стал другой, и тогда я пришел в этот город; и оказалось, что мои братья уже умерли. И я пошел к этому юноше и сделал с ним наилучшие дела, и если бы не я, его наверное бы убили, но он обвинил меня в том, чего во мне нет. И то, о собрание, что он передал о моей болтливости, - ложь. Из-за этого юноши я обошел многие страны, пока не достиг этой земли и не застал его у вас, и не от моего ли это великодушия, о благое собрание?\"
И когда мы услышали историю цирюльника и его многие речи и то, что он обидел этого юношу, мы взяли цирюльника и схватили его, и заточили, и сели, спокойные, и поели, и выпили, и пир продолжался до призыва к послеполуденной молитве. И потом я вышел и пришел домой, и моя жена насупилась и сказала: \"Ты веселишься и развлекаешься, а я грущу! Если ты меня не выведешь и не будешь со мной гулять остаток дня, я разорву веревку нашей близости и причина нашей разлуки будет в тебе\".
И я вышел с нею, и мы гуляли до вечера, а затем ми вернулись и встретили горбуна, который был пьян через край, и он говорил такие стихи:
\"Стекло прозрачно, - и ясно, как вино,
Что они похожи, и смутно дело тут:
И как будто есть вино, а кубка нет,
И как будто кубок есть, а нет вина\".
И я пригласил его и вышел купить жареной рыбы, и мы сели есть, а потом моя жена дала ему кусок хлеба и рыбы и сунула их ему в рот, и заткнула его, и горбун умер; и я снес его и ухитрился бросить его в дом этого врача-еврея, а врач изловчился и бросил его в дом надсмотрщика а надсмотрщик ухитрился и бросил на дороге христианина-маклера. Вот моя история и то, что я вчера пережил, - не удивительное ли это истории горбуна?\"
И, услышав рту историю, царь Китая затряс головой от восторга и проявил удивление и сказал: \"Эта история, что произошла между юношей и болтливым цирюльником, поистине лучше и прекраснее истории лгуна-горбуна!\"
Потом царь приказал одному из придворных: \"Поймите с портным и приведите цирюльника из заточения: я послушаю его речи, и он будет причиной освобождения вас всех; а этого горбуна мы похороним...\"
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Тридцать четвертая ночь
Когда же настала тридцать четвертая ночь, она сказала: \"Дошло до меня, о счастливый царь, что царь Китая сказал: \"Приведите ко мне цирюльника, и он будет причиной вашею освобождения, а этого горбуна мы похороним, - ведь он со вчерашнего дня мертвый - и сделаем ему гробницу\".
И не прошло минуты, как придворный с портным отправились в тюрьму и вывели оттуда цирюльника и шли с ним, пока не остановились перед царем. И, увидев цирюльника, царь всмотрелся в него - и вдруг оказывается: что дряхлый старик, зашедший за девяносто, с черным лицом, белой бородой и бровями, обрубленными ушами и длинным носом, и в душе его - глупость. И царь засмеялся от его вида и сказал: \"О Молчальник, я хочу, чтобы ты рассказал мне какую-нибудь из твоих историй\". И цирюльник спросил: \"О царь времени, а какова история этого христианина, и еврея, и мусульманина, и мертвого горбуна, который среди вас, и что за причина этого собрания?\" - \"А почему ты об этом спрашиваешь?\" - сказал царь Китая; и цирюльник отвечал: \"Я спрашиваю о них, чтобы царь узнал, что я не болтун и я не виновен в болтливости, в которой они меня обвиняют. Я тот, чье имя Молчальник, и во мне есть доля от моего имени, как сказал поэт:
Не часто глаза твои увидят прозванного,
Чтоб не был, коль всмотришься, в прозванье весь смысл его\".
\"Изложите цирюльнику историю этого горбуна и то, что случилось с ним в вечернюю пору и что рассказывали еврей, христианин, надсмотрщик и портной\", - сказал царь; и они это сделали (а в повторении нет пользы!), и после этого цирюльник покачал головой и воскликнул: \"Клянусь Аллахом, это, поистине, удивительная диковина! Откройте этого горбуна!\"
И ему открыли горбуна, и он сел около него и, взяв его голову на колени, посмотрел ему в лицо и стал так смеяться, что перевернулся навзничь, а потом воскликнул: \"Всякая смерть удивительна, но о смерти этого горбуна следует записать золотыми чернилами!\" И все собравшиеся оторопели от слов цирюльника, и царь удивился его речам и спросил: \"Что с тобой, о Молчальник? Расскажи нам\". И цирюльник ответил: \"О царь времени, клянусь твоей милостью, в лгуне-горбуне есть дух!\" И цирюльник вынул из-за пазухи шкатулку и, открыв ее, извлек из нее горшочек с жиром и смазал им шею горбуна и жилы на ней, а потом он вынул два железных крючка и, опустив их ему в горло, извлек оттуда кусок рыбы с костью, и когда он вынул его, оказалось, что он залит кровью. А горбун один раз чихнул, и вскочил на ноги, и погладил себя по лицу, и воскликнул: \"Свидетельствую, что нет бога, кроме Аллаха, и что Мухаммед - посланник Аллаха!\" И царь и присутствующие удивились тому, что они воочию увидели.
И царь Китая так смеялся, что лишился чувств, и присутствующие тоже; и султан сказал: \"Клянусь Аллахом, это удивительная история, и я в жизни не слышал диковиннее ее!\"
\"О мусульмане, о все воины, - спросил потом султан, - видели ли вы в жизни, чтобы кто-нибудь умер и потом ожил? Если бы Аллах не послал ему этого цирюльника (а он был причиной его жизни), горбун наверное бы умер\".
И все сказали: \"Клянемся Аллахом, это удивительная диковина!\" А потом царь Китая приказал записать эту историю золотыми чернилами, и ее записали и затем положили в казну царя. А после этого он наградил еврея, христианина и надсмотрщика, каждого из них драгоценной одеждой, и велел им уходить; и они ушли. А затем царь обернулся к портному и наградил его драгоценной одеждой и сделал своим портным; он назначил ему выдачи и помирил его с горбуном, и наградил горбуна дорогой и красивой одеждой и назначил ему выдачи, сделав его своим сотрапезником, а цирюльника он пожаловал и назначил его главным цирюльником царства и своим собутыльником. И они пребывали в сладостнейшей и приятнейшей жизни, пока не пришла к ним Разрушительница наслаждений и Разлучительница собраний.
Но это нисколько не удивительнее рассказа о двух везирях и Анис-аль-Джалис\". - \"А как это было?\" - спросила Дуньязада.
[Перевод: М. А. Салье] | |
Сказка № 4470 | Дата: 01.01.1970, 05:33 |
|---|
А что касается моего пятого брата, то у него были отрезаны уши, о повелитель правоверных, и был он человек бедный и просил у людей по вечерам, а днем тратил выпрошенное. А отец наш был дряхлый старик, далеко зашедший в годах, и он умер и оставил нам семьсот дирхемов; и каждый из нас взял по сто дирхемов. И мой пятый брат, взяв свою долю, растерялся и не знал, что с нею делать; и когда он так раздумывал, вдруг пришло ему купить на эти деньги всякого рода стеклянной посуды и извлечь из нее пользу. И он купил на сто дирхемов стекла, поставил его на большой поднос и сел в одном месте продавать его. А рядом с ним была стена, и он прислонился к ней спиной и сидел, размышляя о самом себе.
И он думал: \"Моих основных денег в этом стекле - ею дирхемов, а я продам его за двести дирхемов и затем куплю на двести дирхемов стекла и продам его за четыреста дирхемов, и не перестану продавать и покупать, пока у меня не окажется много денег. И я куплю на них всяких товаров, драгоценностей и благовоний и получу большую прибыль, а после этого я куплю красивый дом, и куплю невольников и коней и золотые седла, и стану есть и пить, и не оставлю в городе ни одного певца или певицы, которых бы я не привел к себе. И если захочет Аллах великий, я накоплю капитал в сто тысяч дирхемов...\" И все это он прикидывал в уме, а поднос со стеклом стоял перед ним; и он думал дальше: \"А когда денег станет его тысяч дирхемов, я пошлю посредниц, чтобы посвататься к дочерям царей и везирей, и посватаюсь к дочери везиря, - до меня дошло, что она совершенна по красоте и редкой прелести, - и дам за нее в приданое тысячу динаров; и если ее отец согласится - так и будет, а если не согласится - я возьму ее силой, наперекор его носу. И когда она окажется в моем доме, я куплю десять маленьких евнухов, и куплю себе одежду из одежд царей и султанов, и сделаю себе золотое седло, которое выложу дорогими самоцветами, а потом я выеду, и со мною будут рабы - пойдут вокруг меня и впереди меня, и я поеду по городу, и люди будут меня приветствовать и благословлять меня. А потом я войду к везирю, отцу девушки (а рабы будут сзади меня, и впереди меня, и справа от меня, и слева от меня), и когда везирь меня увидит, он поднимется мне навстречу и посадит меня на свое место, а сам сядет ниже меня, так как он мой тесть. А со мной будут два евнуха с двумя кошельками, в каждом кошельке по тысяче динаров, и я дам ему тысячу динаров в приданое за его дочь и подарю ему другую тысячу динаров, чтобы он знал мое благородство, и щедрость, и величие моей души, и ничтожность всего мирского в моих глазах. И если он обратится ко мне с десятью словами, я отвечу ему парой слов и уеду к себе домой. А когда придет кто-нибудь из родных моей жены, я подарю ему денег и награжу его одеждой; а если он явится ко мне с подарком, я его верну ему и не приму, чтобы знали, что я горд душой и ставлю свою душу лишь на ее место. А потом я велю им привести меня в порядок, и когда они это сделают, я прикажу привести невесту и как следует все уберу в моем доме, а когда придет время открывания, я надену самую роскошную одежду и буду сидеть в платье из парчи, облокотясь и не поворачиваясь ни вправо, ни влево, - из-за моего большого ума и степенности моего разума. И моя жена будет стоять предо мною, как луна, в своих одеждах и драгоценностях, и я не буду смотреть на нее из чванства и высокомерия, пока все, кто будет тут, не скажут: \"О господин мой, твоя жена и служанка стоит перед тобой, соизволь посмотреть на нее, ей тягостно так стоять\". И они много раз поцелуют предо мною землю, и тогда я подниму голову и взгляну на нее одним взглядом, а потом опущу голову к земле. И ее уведут в комнату сна, а я переменю свою одежду и надену что-нибудь лучшее, чем то, что на мне было; и когда невесту приведут ко мне, я не взгляну на нее, пока меня те попросят много раз, а потом я посмотрю на нее и опущу голову к земле, и я все время буду так делать, пока ее открывание не окончатся...\"
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Тридцать третья ночь
Когда же настала тридцать третья ночь, она сказала: \"Дошло до меня, о счастливый царь, что брат цирюльника думал: \"А потом я опущу голову к земле и все буду так делать, пока ее открывание не кончится. А после я прикажу кому-нибудь из слуг подать кошель с пятью сотнями динаров, и когда невеста будет тут, я отдам его прислужницам и велю им ввести меня к невесте. И когда меня введут, я не стану смотреть на нее и не Заговорю с ней из презрения, чтобы говорили, что я горд душой. И ее мать придет и поцелует мне голову и руку и скажет: \"О господин, взгляни на твою служанку, она хочет твоей близости, залечи же ее сердце\". А я не дам ей ответа; когда она это увидит, она встанет и поцелует мне ноги несколько раз и скажет: \"О господин мой, моя дочь красивая девушка, которая еще не видала мужчины, и когда она увидит в тебе такую сдержанность, ее сердце разобьется. Склонись же к ней и поговори с нею\". И она поднимется и принесет мне кубок с вином, и ее дочь возьмет кубок, и когда она подойдет ко мне, я оставлю ее стоять перед собой, а сам облокочусь на вышитую подушку, не глядя на нее, - из-за величия своей души, - пока она мне не скажет, что я султан, высокий саном, и не попросит меня: \"О господин мой, заклинаю тебя Аллахом, не отвергай кубка из рук твоей служанки, ибо я твоя невольница\". Но я ничего ей не отвечу; и она будет ко мне приставать и скажет: \"Его обязательно надо выпить\", - и поднесет его к моему рту; и я махну рукой ей в лицо и отпихну ногой и сделаю вот так!\" - и он взмахнул ногой, и поднос со стеклом упал (а он был на высоком месте) и свалился на землю, и все, что было на нем, разбилось.
И мой брат закричал и сказал: \"Все это от величия моей души!\" И тогда, о повелитель правоверных, он стал бить себя по лицу, и разорвал свою одежду, и начал плакать и бить себя; и люди смотрели на него, идя на пятничную молитву, и некоторые смотрели и жалели его, а другие о нем не думали. И мой брат был в таком состоянии: ушли от него и деньги и прибыль. И он просидел некоторое время плача; и вдруг видит - красивая женщина едет на муле с золотым седлом, и с нею несколько слуг, к от нее веет мускусом, а едет она на пятничную молитву. И когда она увидела стекло и состояние моего брата и его плач, ее взяла печаль, и сердце ее сжалилось над ним, и она спросила о его положении; и ей сказали: \"С ним был поднос стеклянной посуды, благодаря которой он кое-как жил, и посуда разбилась, и его постигло то, что ты видишь\". И тогда она позвала одного из слуг и сказала ему: \"Дай то, что есть с тобой, этому бедняге\"; и слуга дал моему брату кошелек, где он нашел пятьсот динаров, и когда они попали в его руки, он едва не умер от сильной радости.
И мой брат принялся благословлять ту женщину и вернулся в свое жилище богатым и сидел размышляя; и вдруг - стучат в дверь. И он встал и открыл и видит - незнакомая старуха. И она сказала ему: \"О дитя мое, Знай, что время молитвы уже близко, а я не совершила омовения, и мне бы хотелось, чтобы ты меня пустил к себе в дом омыться\". - \"Слушаю и повинуюсь!\" сказал мой брат и вошел и велел ей входить, и когда она вошла, он дал ей кувшин для омовения.
И мой брат сел, и сердце его трепетало от радости изза динаров, и потом он завязал их в кошель; и когда он покончил с этим, старуха завершила омовение и, подойдя туда, где сидел мой брат, сотворила молитву в два раката, а затем помолилась за моего брата хорошей молитвой. И он поблагодарил ее за это и, протянув руку к динарам, дал ей два динара и сказал про себя: \"Это от меня милостыня\". И когда старуха увидела динары, она воскликнула: \"Да будет Аллах превознесен! Почему ты смотришь на того, кто тебя любит, как на нищего? Возьми твои деньги, они мне не нужны, и положи их опять к себе на сердце; а если ты хочешь встретиться с той, кто тебе их дал, я сведу ее с тобою - она моя подруга\". - \"О матушка, спросил мой брат, - как ухитриться попасть к ней?\" И она сказала: \"О дитя мое, она имеет склонность к человеку богатому; возьми же с собой все свои деньги и следуй за мной, и я приведу тебя к тому, что ты хочешь. А когда ты встретишься с ней, употреби все, какие есть, ласки и приятные слова, и ты получишь из ее прелестей И ее денег все, что хочешь\".
И мой брат взял с собой все свое золото и поднялся и пошел с ней (и он сам не верил этому); а старуха все шла, и мой брат следовал за нею до одних больших ворот. И она постучала, и вышла невольница-гречанка и открыла ворота, и тогда старуха вошла и велела моему брату войти с нею, и он вошел в большой дом и большую комнату, пол которой был устлан удивительными коврами, и там были повешены занавеси. И мой брат сел и положил золото перед собой, а свой тюрбан он положил на колени; и не успел он опомниться, как появилась девушка, лучше которой не видали смотрящие, и она была одета в роскошные одежды. И мой брат поднялся на ноги; и когда девушка увидела его, она засмеялась ему в лицо и сделала ему знак сесть. А потом она велела запереть дверь и, подойдя к моему брату, взяла его за руку, и они оба отправились и пришли к уединенной комнате и вошли в нее, и оказалось, что она устлана разной парчой.
И мой брат сел, и ока села с ним рядом и немножко поиграла с ним, а затем она поднялась и сказала: \"Не двигайся с места, пока я не приду!\" и скрылась от моего брата на некоторое время. И когда он так сидел, вдруг вошел к нему черный раб огромного роста, и у него был обнаженный меч. \"Горе тебе, - воскликнул он, - кто привел тебя в это место и что ты здесь делаешь?\" И когда мой брат увидел его, он не был в состоянии дать ему никакого ответа, и у него оцепенел язык, так что он не мог вымолвить слова. И раб взял его и снял с него одежду и до тех пор бил его мечом плашмя, пока он не упал без чувств на землю от побоев, и скверный раб подумал, что он прикончил его. И мой брат услыхал, как он говорит: \"Где солильщица?\" И к нему подошла девушка, несшая в руке большое блюдо, где было много соли, и раб все время присыпал ею раны моего брата, но тот не двигался, опасаясь, что раб узнает, что он жив, и убьет его и его душа пропадет.
Потом невольница ушла, - говорил рассказчик, - и раб крикнул: \"Где погребщица?\" И старуха подошла к моему брату и потащила его за ногу в погреб и бросила его туда на множество убитых. И он провел в этом месте два полных дня, и Аллах сделал соль причиною его жизни, так как она остановила кровь; и мой брат нашел в себе силу, чтобы двигаться, и поднялся в погребе, и открыл над собою плиту (а он боялся), и вышел вон.
И Аллах даровал ему защиту, и брат вошел в темноту и скрылся в этом проходе до утра, а когда наступило утреннее время, эта проклятая старуха вышла на поиски другой дичи, и брат вышел за нею следом, а она не знала этого. И он пришел в свое жилище и не переставал лечиться, пока не выздоровел, и следил за старухой, все время смотря, как она хватала людей одного за другим и приводила их в тот дом, но ничего не говорил.
А потом, когда вернулись к нему его дух и сила, оп взял тряпку, сделал из нее кошель, наполнил его стеклом и привязал к поясу. И он переоделся, чтобы его никто не узнал, и надел платье, и, взяв меч, спрятал его под платье, и когда увидел старуху, сказал ей на языке персиян: \"О старуха, я чужеземец и прибыл сегодня в этот город и никого не знаю. Нет ли у тебя весов, вмещающих пятьсот динаров? Я тебе подарю немного из них\". И старуха ответила: \"У меня сын меняла, и у него есть всякие весы. Пойдем со мною, раньше чем он уйдет со своего места, и он свешает твое золото\". - \"Иди впереди меня!\" - сказал мой брат; и она пошла, а брат сзади, и, подойдя к воротам, она постучала, и вышла та самая девушка и открыла ворота. И старуха засмеялась ей в лицо и сказала: \"Я сегодня принесла вам жирный кусок мяса\". И девушка взяла моего брата за руку и ввела его в то помещение, куда он входил прежде. И она немного посидела подле него и поднялась и сказала: \"Не уходи, пока я не вернусь к тебе\", - и ушла. И не успел мой брат опомниться, как пришел проклятый раб, и с ним был тот обнаженный меч. И он сказал моему брату: \"Поднимайся, проклятый!\" - И мой брат поднялся, и раб пошел впереди него, а брат мой шел сзади; и он протянул руку к мечу, что был у него под платьем, и ударил им раба, и скинул ему голову с плеч, потащил его за ногу к погребу и крикнул: \"Где солильщица?\" И тогда пришла девушка с блюдом, в котором была соль, и, увидав моего брата и в его руке меч, она бросилась бежать, но брат последовал За нею и ударил ее и отрубил ей голову. А потом он закричал: \"Где старуха?\" И она пришла, и брат спросил ее: \"Узнаешь ты меня, скверная старуха?\" А она отвечала: \"Нет, господин\". И мой брат сказал: \"Я владелец денег, к которому ты пришла, и ты у меня омылась и помолилась и призвала меня сюда\". - \"Побойся Аллаха и подумай еще о моем деле\", - сказала старуха; но мой брат и не посмотрел на нее и так ударил ее, что разрубил на четыре куска, а потом он вышел искать девушку; и когда она увидела его, ее ум улетел, и она воскликнула: \"Пощады!\" И мой брат пощадил ее.
\"Что привело тебя к этому черному?\" - спросил он тогда ее; она сказала: \"Я была невольницей одного купца, а эта старуха заходила ко мне, и я с нею подружилась. И в один из дней она сказала мне: \"У нас свадьба, равной которой никто не видел, и я хочу, чтобы ты посмотрела на нее\". И я отвечала ей: \"Слушаю и повинуюсь!\", потом я надела свою лучшую одежду и драгоценности и взяла с собою кошелек с сотнею динаров и пошла с нею, и она привела меня в этот дом. И, войдя, я не успела опомниться, как этот черный взял меня, и я в таком положении уже три года из-за хитрости проклятой старухи\". - \"А есть у него что-нибудь в этом доме?\" - спросил мои брат, и она сказала: \"У него есть много, и если ты можешь это перенести, перенеси, попросив совета у Аллаха\".
И мой брат поднялся и пошел с нею, и она открыла сундуки, в которых были мешки, и мой брат впал в недоуменно, а девушка сказала ему: \"Иди теперь и оставь меня здесь и приведи кого-нибудь, чтобы снести деньги\". И мой брат вышел и нанял десять человек и пришел к воротам, по нашел их открытыми и не увидел ни девушки, пи мешков, кроме немногих, - одни только ткани. Он понял, что девушка обманула его, и взял оставшиеся деньги и, открыв кладовые, забрал то, что в них было, и ничего не оставил Б доме, и провел ночь радостный.
А когда настало утро, он нашел у ворот двадцать солдат, которые вцепились в него и сказали: \"Вали тебя требует\". И они взяли его, и мой брат стал проситься у них пройти в свой дом, но они не дали ему времени вернуться домой, и мой брат обещал им много денег, но они отказались. И они крепко связали его веревкой и повели, и им встретился по дороге один его приятель, и мой брат уцепился за его полу и стал просить его постоять с ним, чтобы помочь ему освободиться из их рук. И этот человек остановился и спросил их, в чем с ним дело; и они сказали: \"Вали приказал нам привести его к себе, и вот мы идем с ним\". И друг моего брата попросил их освободить его, с тем что он даст им пятьсот динаров, и сказал им: \"Когда вернетесь к вали, скажите ему: \"Мы его не нашли\". Но они отвергли его слова и взяли моего брата, таща его вниз лицом, и привели его к вали; и когда вали увидел моего брата, он спросил его: \"Откуда у тебя эти ткани и деньги?\" - \"Я хочу пощады\", - сказал мой брат; и вали дал ему платок пощады, и тогда брат рассказал ему о том, что случилось и что произошло у него со старухой, с начала до конца, и о бегстве девушки и сказал вали: \"А то, что я взял, возьми из этого, сколько хочешь, и оставь мне, на что кормиться\". И вали взял все деньги и ткани и побоялся, что весть об этом дойдет до султана, и сказал моему брату: \"Уходи из этого города, а не то я тебя повешу!\" И мой брат отвечал: \"Слушаю и повинуюсь!\" - и ушел в какой-то город, и на него напали воры и раздели его и побили и обрезали ему уши. И я услыхал весть о нем и вышел к нему, и взял для него одежду, и привел его тайно в город, и стал ему выдавать что пить и что есть.
[Перевод: М. А. Салье] | |
|
