Сказка № 2215 | Дата: 01.01.1970, 05:33 |
|---|
 Жил когда-то король, и была у него дочь-невеста необыкновенной красоты. А у его соседа, тоже короля, было трое юных сыновей. И все трое влюбились в принцессу.
– Для меня все вы одинаковы,– сказал братьям отец принцессы.– Никому из вас я не могу отдать предпочтения. Но чтобы вы не ссорились из-за руки моей дочери, поступим так. Отправляйтесь странствовать по свету. Кто из вас через полгода вернется с самым лучшим подарком, тот и станет моим зятем.
Отправились братья в путь, и там, где большая дорога расходилась на три, расстались.
Миновал один месяц, другой, третий, а старший брат все еще не нашел подарка, достойного прекрасной невесты.
И вот шел уже шестой месяц, как вдруг принц, пребывая в одной очень дальней стороне, где он остановился в гостинице, услышал зычный голос:
– Ковры, ковры самой искусной работы! Принц выглянул в окно, торговец ему и говорит:
– Не хотите ли купить чудесный ковер?
– Только ковра мне и не хватает,– усмехнулся принц.– В моем дворце столько ковров, что их стелют даже на кухне.
– Но таких вот ковров, с секретом, нигде не найдете.
– А что же это за секрет?
– Стоит сесть на мой ковер, как он взовьется в воздух. В день вы можете пролететь сто миль!
В восторге принц щелкнул пальцами.
– Это как раз то, что мне нужно! Сколько же вы хотите, любезный?
– Сто скудо, ни больше, ни меньше.
– Так по рукам,– сказал принц и отсчитал сто скудо.
Едва он ступил на ковер, как тот птицей взлетел к облакам, понесся над горами и долинами и опустился возле остерии, где братья условились встретиться через полгода. Но его братьев там еще не было.
Средний брат все еще был в пути. Он побывал во многих странах, но не нашел подходящего подарка. И вот однажды он встретил бродячего торговца, который выкрикивал:
– Подзорные трубы, лучшие подзорные трубы! Молодой синьор, не хотите ли купить подзорную трубу?
– К чему мне она? – сказал принц.– Дома у меня много подзорных труб самого лучшего качества.
– Готов спорить, что подзорной трубы с таким секретом, как у этих, у вас нет ни одной,– сказал торговец.
– А что в ней особенного?
– В такую подзорную трубу видно все, что делается на расстоянии ста миль, и даже сквозь стены!
Обрадовался принц:
– Тогда это как раз для меня! Сколько же это стоит?
– Ровно сто скудо.
– Вот сто скудо. Дай мне одну трубу.
Купил средний брат подарок и поспешил к месту встречи. Там он застал первого брата, и они .вместе стали поджидать младшего.
А самый младший все шесть месяцев искал подарок, но так ничего подходящего ему и не попалось. Отчаявшись, он отправился в обратный путь, но тут ему встретился торговец фруктами, который выкрикивал:
– Кому саламанского винограда! Купите салама-ский виноград!
Принц никогда не слышал о саламанском виноград на родине у него такого не было. Вот он и спросил у торговца:
– Что это за виноград у тебя?
– Саламанский виноград, это самый вкусный виноград, и обладает он чудесной силой.
– Что же эта за сила?
– Одна виноградина возращает к жизни умираю-щего.
– Сколько же стоит твой виноград?
– Вам, синьор, я уступлю по сто скудо за виноградину.
В кармане у принца было триста скудо,и он купил только три ягодки, бережно завернул каждую, положил в шкатулку и отправился туда, где его ждали братья.
Встретились братья и стали спрашивать друг друга, кто что купил.
– Я? ...– говорит старший.– Да так. Один коврик.
– А я – подзорную трубу,– говорит второй.
– А я – немного фруктов. Больше ничего,– сказал третий.
– Что-то сейчас у нас дома и во дворце принцессы? – сказал., один из них.
Средний брат взял подзорную трубу и как бы невзначай направил ее в сторону родного дома. Там все было по-старому. Он посмотрел в сторону соседнего королевства, где был дворец их возлюбленной, и ужаснулся.
– Что ты увидел? – спросили братья.
– Знаете, что я вижу? У дворца нашей принцессы много карет, люди плачут и рвут на себе волосы. А во дворце доктор и священник у изголовья чьей-то .постели... Да это постель принцессы! Вот и она, бледная и неподвижная. Она умирает!
– Что же нам делать? Ведь нам осталось больше пятидесяти миль!
– Не беспокойтесь, успеем! – сказал старший.– Живо на мой ковер!
Ковер мигом примчал их ко дворцу, влетел черезокно в комнату принцессы и опустился у ее постели
Младший брат вынул из шкатулки три саламанских виноградины и одну из них вложил в бледные уста принцессы. Едва проглотила она ягоду, как сразу же открыла глаза. Принц, не теряя ни секунды, дал ей вторую. На лице принцессы заиграл румянец. А после третьей она глубоко вздохнула и потянулась. Принцесса была спасена. Затем невеста встала с постели и приказала служанкам принести самое красивое платье.
Все очень радовались, и младший брат сказал:
– Ну вот я и победил! Принцесса станет моей женой: не будь саламанского винограда, она бы умерла.
– Нет, братец,– возразил средний,– не будь моей подзорной трубы и не скажи я, что принцесса умирает, виноградины были бы ни к чему. Я женюсь на принцессе.
– Простите, братья,– заявил старший,– никто не может отнять у меня принцессы. Что ваши заслуги в сравнении с моей? Мы прилетели сюда вовремя на моем ковре, а не на подзорной трубе и не на виноградинках.
Чтобы прекратить их ссору, королю пришлось отдать руку принцессы четвертому жениху, который явился во дворец без подарка. | |
Сказка № 2214 | Дата: 01.01.1970, 05:33 |
|---|
У одного бедняка умерла жена и оставила ему хорошенькую дочку по имени Розина. Бедняк с утра до ночи работал, а присматривать за девочкой было некому. Вот он и решил снова жениться. Вторая жена тоже родила ему дочку, и назвали ее Ассунтой. Была она дурнушкой и скверного нрава. Девочки вместе росли, вместе ходили в школу, но всякий раз Ассунта возвращалась домой злая-презлая.
Мама,— говорила она,— не хочу я больше ходить с Розиной! Кто нас ни встретит, всяк только ее и хвалит: и красивая она, и приветливая, а мне говорят, что я бука и черна, как головешка.
Мать души в Ассунте не чаяла. Видит, что она от зависти чуть не лопается, и спрашивает однажды:
Ну как же мне помочь твоему горю?
Пошлите Розину пасти коров,— отвечает Ассунта.— И велите ей спрясть моток пеньковой кудели. А если вернется она домой без пряжи да с голодными коровами, надавайте ей колотушек. Сегодня колотушки .завтра колотушки — этак она живо подурнеет и приветливость с нее слетит.
Мать уступила капризам дочери, позвала Розину и говорит:
Не смей больше ходить с Ассунтой. Будешь теперь пасти коров и запасать для них траву, а еще будешь прясть в день по мотку кудели. Смотри у меня, если вечером вернешься без пряжи, а коров пригонишь голодными, задам тебе хорошую трепку. Мое слово твердое.
Розина от удивления и слова не могла вымолвить, но мачеха уже схватилась за палку, и девушке пришлось покориться.
Взяла она пряслице, полное кудели, и погнала коров в поле. Идет и приговаривает:
Коровушки вы мои, коровушки! Как запасу я вам травы, когда мне надо прясть кудель? Хоть бы кто мне помог!
Тут самая старая корова и говорит ей:
Не печалься, Розина. Иди за травой, а мы тебе кудель спрядем и смотаем. Ты только скажи:
Коровушка-коровка,
Пряди мою кудельку,
Рогами помогай,
В клубок пряжу намотай!
Под вечер коровы напаслись вволю. Розина пригнала их домой и поставила в стойло. На голове она принесла большую охапку травы, а в руке держала клубок пряжи.
Как увидела это Ассунта, от злости чуть не задохнулась. Говорит она матери:
Завтра опять пошлите Розину коров пасти, но дайте ей два мотка кудели, а если она не спрядет всего, пусть отведает палки.
Но и на этот раз довольно было Розине сказать:
Коровушка-коровка,
Пряди мою кудельку,
Рогами помогай,
В клубок пряжу намотай! —
и вечером коровы были сыты, трава запасена, и два мотка кудели спрядены и смотаны в клубки. Ассунта вся позеленела от злости:
Как это ты все успеваешь сделать за один день?
А так,— отвечает Розина.— Есть ведь добрые сердца на свете. Мне помогают мои коровушки. Ассунта скорей бегом к матери.
Мама, пусть завтра Розина сидит дома и хозяйничает, а я с коровами пойду. Дайте и мне кудели.
Вот поутру Ассунта погнала пасти стадо. В руке она держала хворостину и хлестала коров что было сил. Как дошли они до луга, Ассунта навила кудель на рога коровам. А коровы стоят себе не шелохнутся.
Вы что! Прясть не хотите? — закричала Ассунта.— Вот я вас!
И давай хлестать их хворостиной пуще прежнего.
Коровы замотали головами и вмиг спутали всю кудель. Остался от нее ком пакли. Неймется Ассунте. Вот и говорит она матери однажды вечером:
Мама, что-то мне редьки захотелось. Пусть Розина надергает ее у соседа в огороде.
Чтобы угодить дочери, мать велела Розине пойти за редькой в соседский огород.
Да что же это? — взмолилась Розина.— Неужто вы хотите, чтобы я воровала? Никогда я такого не делала! Ведь если сосед увидит, что к нему ночью через забор лезут, убьет!
А Ассунте только того и надо. Стала она теперь сама в доме командовать и говорит сестре:
Иди, иди, не то палкой угощу!
Побрела в темноте бедная Розина, перелезла через забор в чужой огород, но вместо редьки ухватила репу. Тянет-потянет она репу, наконец вытащила; шарит, а под ней кротовая норка, а в норке пять прехорошеньких маленьких кротов.
Ой, какие миленькие! — сказала Розина и стала собирать их в передник.
Но тут ненароком уронила она одного кротенка на землю, и он зашиб себе лапку.
Ох, прости меня, миленький, я ведь нечаянно,— сказала Розина.
И стала она кротовое семейство ласкать и гладить. Понравилась Розина тем четырем кротам, что сидели у нее в переднике, они и говорят:
Милая девушка, ты такая добрая и ласковая, мы хотим сделать тебе подарок. Станешь ты прекраснее всех на свете и будешь сиять, как солнышко. Так тому и быть.
Но охромевший крот проворчал:
Какая уж ласковая, я из-за нее чуть ноги не лишился! Пусть же, как только упадет на нее луч солнца, превратится она в змею, а человеком вновь станет, только когда попадет в горящую печь.
Вернулась Розина домой, было ей и радостно и боязно. А вокруг нее, хоть и ночь была, стало светло как днем — так ярко сияла ее краса. Глянули на нее мачеха и сестра, такую прекрасную и сверкающую, как солнце, да только рты разинули. Розина рассказала им все, что случилось на огороде.
Нет здесь моей вины,— говорит она.— Только сжальтесь надо мной, не посылайте на солнце, не то я змеей стану.
С тех пор Розина выходила из дому только вечером или в пасмурный день. Она проводила все время в тени у окошка, работала и пела. А из окошка расходилось сияние далеко-далеко.
Однажды проезжал мимо королевич. Сияние озарило его, он поднял голову и увидел Розину. \"Откуда такая красавица в крестьянской лачуге?\" — подумал королевич и вошел в дом.
Так они и познакомились. Розина рассказала принцу свою историю, рассказала и о заклятии, что нависло над ее головой.
Королевич и говорит:
Будь что будет. Нечего такой красавице оставаться в лачуге. Вы станете моей женой — я так решил, и мое слово твердое.
Тут вмешалась мачеха:
Ваше величество, будьте осторожны, а то в беду попадете. Сами посудите: как упадет на Розину луч солнца, она сразу превратится в змею.
Это уж мое дело,— отвечает королевич.— Сдается мне, что не любите вы эту девушку. Приказываю отправить ее во дворец. А чтобы солнце не осветило ее по дороге, я пришлю закрытую карету. Смотрите, чтобы все было исполнено. А теперь — счастливо оставаться!
Мачеха с Ассунтой не посмели ослушаться королевича и стали собирать Розину в дорогу. Но в душе затаили злобу.
Наконец прикатила карета — старинная, совсем закрытая, только маленький глазок наверху, а на запятках слуга, весь в лентах, в шляпе с пером и со шпагой на перевязи.
Розина вошла в карету, и мачеха села вместе с ней — проводить во дворец. Но прежде отвела она слугу в сторонку и говорит ему:
Добрый человек, если хочешь заработать на чай, открой в карете глазок, когда солнце будет над головой.
Хорошо, синьора,— ответил слуга.— Как прикажете!
И карета покатила. А в полдень, когда солнце стояло прямо над головой, слуга, не ведая тайны и злого умысла, открыл в карете глазок, и солнечный луч упал на голову Розины. В тот же миг девушка обратилась в змею и с шипеньем уползла в лес.
Распахнул королевич дверцу кареты у ворот своего замка, а Розины там нет1 Как услышал он, что случилось, заплакал, закричал и чуть не убил мачеху. Но тут все наперебой стали говорить ему, что такова уж, видно, судьба Розины: не случись этого несчастья теперь, оно произошло бы позже. Перестал королевич убиваться, но остался грустен и безутешен.
А тем временем повара на королевской кухне давно пекли, варили и жарили в печах, на плитах и на вертелах кушанья для свадебного пира, и гости уже сидели за столом. Узнали они, что невеста исчезла, и рассудили так: \"Раз уж мы здесь, попируем\". И слугам было велено разогреть кушанья.
Тут из лесу принесли вязанку хвороста, и один из поваров бросил ее в горящую печь. Вдруг видит, в вязанке-то змея! Не успел он ее вытащить — хворост так и вспыхнул! Стал повар смотреть в печь, как сгорит змея, вдруг из пламени прыг на пол девушка, румяная, как роза, и сияет ярче солнца.
Повар просто онемел, а потом как закричит:
Сюда! Сюда! Из печи девушка выскочила!
На крик прибежал королевич, а за ним и все придворные. Узнал принц свою Розину и крепко обнял ее.
Тут же отпраздновали свадьбу. Розина зажила счастливо, и ее уже никто не обижал. | |
Сказка № 2213 | Дата: 01.01.1970, 05:33 |
|---|
Слышали ли вы когда-нибудь о нашем священнике – падре Бони-фаччо? Неужели не слышали? Как же это может быть! У нас на Корсике все от мала до велика знают падре Бонифаччо, какой он умный, какой учёный, какой обходительный.
А о доброте его можно рассказывать с утра до вечера. Стоит узнать нашему падре, что кто-нибудь попал в беду, он ничего не пожалеет, чтобы помочь несчастному. Не деньгами, конечно, нет, падре Бонифаччо больше всего на свете не любит развязывать свой кошелёк. Зато у него для каждого имеется в запасе мудрый совет, благочестивое наставление. Мимо нищего падре Бонифаччо никогда-не пройдёт, не сказав ласкового слова. Если нужно, встанет среди ночи и в любую погоду потащится по горам, чтобы напутствовать умирающего и получить за это пару флоринов.
Только один совсем маленький недостаток и был у нашего падре Бонифаччо. Он без памяти любил свои пряжки. Да, да, не удивляйтесь, две прекрасные серебряные пряжки, которые он неизменно носил на туфлях. Когда туфли снашивались, он перешивал свою драгоценность на новую пару. В кармане сутаны у него лежала небольшая суконка, чтобы протирать любимые пряжки, едва их припорошит пыль или забрызгает грязь. И поэтому пряжки у падре Бонифаччо всегда сияли так, что глазам смотреть приятно.
Из-за этих-то пряжек и получилась вся история. Видите ли, Скамбарону. . . Впрочем, если уж вы не слы-хали о падре Бонифаччо, то о Скамбарону вы, конечно, и понятия не имеете. Тем более, что и звали его не Скамбарону. Придётся и тут начать по порядку.
Скамбарону – это попросту старый башмак. А у нас на Корсике так прозывают тех, у кого ничего нет, кроме истоптанных рваных башмаков. У Скамбарону, о котором идёт речь, была, правда, жена и куча детей, ну да ведь это не имущество. . . .
Вот этот самый Скамбарону и позарился на пряжки падре Бонифаччо, которые тот берёг пуще глаза своего. И как только у этого бездельника хватило совести! Ведь наш падре сделал ему так много добра. К примеру, позапрошлой зимой у Скамбарону сдох мул. С превеликим терпением падре Бонифаччо уговаривал его не предаваться нечестивому отчаянию, быть покорным и не роптать. И вы думаете, это помогло? Нисколько. Послушали бы вы, какими проклятьями сыпал Скамбарону, таская хворост на своей спине вместо мула. А присаживаясь отдохнуть, он размышлял о том, что серебряные пряжки почтенного наставника стоят не меньше, чем хороший мул. Однако падре Бонифаччо не спешил ради семейства Скамбарону расставаться со своими пряжками. И Скамбарону решил, что ему следует позаботиться об этом самому.
Как же быть? Украсть пряжки? Но Скамбарону вовсе не собирался из-за каких-то там пряжек до конца дней своих ходить с нечистой совестью. Надо завладеть ими так, чтобы ни один человек, даже сам падре, не мог назвать Скамбарону вором. Долго он ломал голову и, наконец, придумал.
Однажды, рано утром, когда все добрые люди ещё сладко спали, Скамбарону принялся колотить в дверь дома падре Бонифаччо. На стук выбежала заспанная служанка. Увидев Скамбарону, она изругала его и хотела было захлопнуть перед его носом дверь, но куда там! Скамбарону поднял такой крик, что падре, спокойно почивавший в своей постели, проснулся и велел его впустить.
– Падре Бонифаччо, – заговорил Скамбарону, едва переступив порог спальни, – я бы никогда не осмелился по-беспокоить вас так рано, но мне приснился удивительный сон, и я скорее побежал к вам.
– Не стоило спешить, – хмуро заметил падре, – свой сон ты успел бы рассказать и попозже. Могу себе представить, какую нечисть видит по ночам такой грешник, как ты!
– Ах, святой отец, да ведь я видел вас. Ну просто совсем как живого. Вокруг вашей головы светилось сияние, а за плечами трепыхались два крыла, вроде куриных, только побольше. И так вы грустно на меня посмотрели, что я заплакал, проснулся и побежал к вам.
Скамбарону знал, что сказать. Всякому лестно услышать о себе такое, и сердце падре Бонифаччо растопилось, как воск от жаркого пламени.
– Подойди поближе, сын мой, – сказал он растроганным голосом. – Сон твой вещий и означает, что грехи переполнили тебя, как тесто, о котором забыла нерадивая хозяйка, переполняет квашню. Покайся, покайся, сын мой!
Скамбарону только этого и надо было. Он проворно стал на колени у самой постели падре Бонифаччо и, смиренно опустив глаза, чтобы получше видеть пряжки, – туфли-то стояли под кроватью! – начал свою исповедь.
– Э, святой отец, грехов у меня так много, что не знаю, с чего и начать.
– Начинай с самых крупных, – посоветовал падре.
– Ну, ладно. С неделю тому вывела у меня голубка пару голубят. Не прошло и дня, как ваша кошечка задрала одного голубёнка. Тут я, превеликий грешник, вместо того, чтобы отдать ей второго голубёнка, поймал эту гадину за хвост да так настегал, что она целый год на голубей и смотреть не захочет.
– Ах, сын мой, – укоризненно сказал падре, – ты не только согрешил, обидев невинное творение, но грешишь и сейчас, ибо язык твой произнёс бранные слова.
– Вот, вот, – подхватил Скамбарону, – я ещё и не то говорю. Не дальше как пять минут тому назад я обозвал вашу почтенную служанку старой перечницей.
– Ай, как нехорошо сын мой, – застонал падре и возвёл глаза к потолку.
В это самое мгновение Скамбарону одним рывком отодрал пряжки с туфель падре Бонифаччо и положил их в карман.
– Ну, с крупными грехами как будто покончено, – облегчённо вздохнул он. – Перейдём к мелким. Совсем недавно я украл у одного доброго человека пару серебряных пряжек.
Падре даже привскочил в постели.
– Как, сын мой, и это ты называешь мелким грехом! – закричал он в ужасе, представив, что было бы с ним самим, если б пряжки украли у него. – И они не прожгли тебе карман, нечестивец?!
– Пока не прожгли, – ответил Скамбарону, – но жгут ужасно. Не возьмёте ли вы их у меня, святой отец?
– Что ты, что ты! Да я никогда в жизни не притронусь к ним. Сегодня же отдай их законному владельцу.
– Не знаю, как и быть, падре Бонифаччо, – отвечал Скамбарону, почёсывая затылок. – Я, видите ли, уже пытался это сделать. Да хозяин их не берёт.
Это дело другое, – рассудил падре, – что же ты раньше не сказал? В таком случае можешь считать что пряжки ты не украл, а просто получил в подарок.
– Спасибо вам, падре, – сказал, поднимаясь с колен Скамбарону. – Вы облегчили мне душу! Она теперь свободна от грехов и пуста, словно бурдюк, из которого выпито всё вино до капли.
– Тогда иди с миром, сын мой, – благословил его падре Бонифаччо.
Скамбарону ушёл очень довольный. А был ли доволен наш падре, когда стал одеваться, судите сами. | |
Сказка № 2212 | Дата: 01.01.1970, 05:33 |
|---|
Жил один крестьянин по имени Камприано. Была у него жена и осел. Работал он в поле, а мимо часто проходили чичоране и обычно спрашивали его: – Что делаешь, Камприано? Пойдем с нами пройдемся.
И Камприано брал своего осла и плелся за ними. Как-то утром Камприано положил несколько золотых монет под хвост ослу. Как всегда, мимо проходиличичоране.
Камприано и говорит:
– Постойте, и я с вами.– Навьючил осла и побрел вместе с чичоранами.
Была весна, зеленела травка. По дороге осел так ее наелся, что стал опорожнять желудок, выбрасывая наружу все то золото, которое Камприано засунул ему под хвост.
Чичоране страшно удивились и спрашивают:
– Камприано, дружище! Твой осел делает деньги? А Камприано в ответ:
– В нем все мое богатство. Не будь у меня этого осла, давно бы я протянул ноги.
Чичоране и говорят:
– Продай нам осла, Камприано! Продай!
– Э, нет, разве такого осла продают!
– Ну, а если бы он продавался, сколько бы он, по-твоему, стоил? Сколько?
– Я все равно его не продам, сули вы мне хоть золотые горы. Но если б вы дали мне триста скудо, тогда бы...
Чичоране порылись в карманах, и все вместе; набрали триста скудо. Забрали осла – и домой. А дома приказали женам разостлать в стойле белые простыни, утром-де соберем золотые деньги, сделанные ослом за ночь. На рассвете прибежали чичоране в стойло и видят на простынях что-то желтое. Хвать, а это навоз.
– Камприано обманул нас! Убьем Камприано! – Схватили вилы, заступы и кинулись к дому Камприано.
В окно выглянула его жена.
– Камприано нет дома, он в винограднике.
– Вот мы его заставим оттуда выйти,– кричали чичоране и побежали к винограднику.– Камприано, выходи! Мы тебя убьем!
Среди виноградных лоз показался Камприано.
– За что? – спросил он.
– Ты продал нам осла, а он не делает денег. Камприано и отвечает:
– Нужно сначала посмотреть, как вы его кормите.
– Хорошо кормим: свежей травой и сладким пойлом.
– Несчастный осел! Да вы его совсем уморили. Он приучен к грубой пище, от нее-то и сила делать деньги. Понятно! Придется мне пойти с вами и осмотреть осла. Если он здоров, я заберу его с собой, а если плох – оставлю вам. Погодите, я сейчас,– добавил Камприано.– Я только забегу домой.
– Ладно! Забеги, да поскорей возвращайся, мы подождем тебя здесь.
Камприано прибежал к жене и говорит:
– Поставь на огонь кастрюлю фасоли. А когда я и чичоране вернемся и войдем в дом, сделай так, будто вынимаешь кипящую фасоль из шкафа. Ясно?
И Камприано пошел с чичоранами в хлев. Осел стоял на простынях, а кругом горы навоза.
– Удивляюсь, как это он не сдох,– сказал Камприано,– но для работы он уже не годится. Ах, что вы с ним сделали! Если б я знал, что вы будете с ним так обращаться! Бедный осел!
Чичоране смутились:
– Что нам делать?
– Что делать? Ладно уж, молчите!
– Да, да, мы сами виноваты!
– Ну, вот что: пойдемте ко мне обедать, помиримся и не будем поминать прошлого.
Пришли к дому. Камприано и видят – дверь заперта. Камприано постучал, а жена выходит из стойла с таким видом, будто бы откуда-то только что вернулась.
Вошли в дом. Смотрят, огня в очаге нет, Камприано и говорит жене:
– Как, разве ты не готовила обед?
– Я только что пришла с поля,– отвечает жена.– Но ты не волнуйся.
Накрыла та стол – и к шкафу, а там кастрюля с кипящей фасолью.
– Вот так чудо! – удивились чичоране.– Кастрюля кипит в буфете? Без огня, и кипит!
– Не будь у нас этой кастрюли,– заметил Камприано,– туго бы нам пришлось. Мы со спокойной душой уходим на поле и знаем, что обед будет готов.
– Камприано,– воскликнули чичоране,– продай нам эту кастрюлю!
– Ни за что на свете!
– Камприано, мы влипли с ослом, но кастрюлю ты нам все-таки продашь. Вот тебе триста скудо.
Камприано продал кастрюлю за триста скудо, и чичоране ушли. Тогда жена и говорит Камприано:
– За осла чичоране тебя чуть не убили. А теперь что ты будешь делать?
– Погоди, я сейчас вернусь,– сказал Камприано. Пошел он к мяснику, купил бычий пузырь, велел наполнить его свежей кровью, а потом и говорит жене:
– Спрячь, этот пузырь на груди и не пугайся, когда я брошусь н;а тебя с ножом.
Приехали чичоране с палками и с дрекольем:
– Мы хотим убить тебя! Отдай наши деньги, или мы отдубасим тебя до смерти.
– В чем дело? Что случилось? Ну, выкладывайте!
– Ты нам сказал, что кастрюля кипит без огня. Мы пошли на работу с нашими женами, вернулись, а фасоль сырая, как и раньше.
– Успокойтесь, успокойтесь! Тут что-нибудь натворила моя жена. Сейчас мы ее спросим: она, должно быть, дала вам не ту кастрюлю.
Позвал он жену и говорит:
– А ну, признавайся, ты дала этим людям не ту кастрюлю.
А жена отвечает:
– Вот ты раздаешь вещи без моего ведома, а потом еще посылаешь на поле. Не дам я кастрюлю.
А Камприано как закричит:
– Ах ты такая-сякая! – схватил нож и вонзил его прямо в пузырь, спрятанный у нее на груди. Кровь как брызнет во все стороны. Окровавленная женщина упала и не шелохнется.
Чичоране побледнели от ужаса.
– За какую-то кастрюлю ты убил свою жену, Камприано?
А Камприано посмотрел на жену в луже крови и сделал вид будто стало ему жалко ее:
– Ах, бедняжка! Ну, она сейчас оживет.– Вытащил из кармана тростинку, положил в рот жене, дунул три раза, и женщина встала, здоровая и невредимая, как и прежде.
Чичоране заморгали глазами.
– Камприано, продай нам эту тростинку!
– Ну, уж нет,– заявил Камприано.– Мне столько раз приходится убивать свою жену. Чем же я буду ее оживлять?
Но чичоране не унимались, и Камприано продал им тростинку за триста скудо. Дома затеяли чичоране с женами ссору и всех перерезали. Стражники забрали чичоран, когда они еще дули в тростинку, и суд приговорил их к каторжным работам. | |
|
